Неточные совпадения
У него был свой сын, Андрей, почти одних лет с Обломовым, да еще отдали ему одного мальчика, который почти никогда не учился, а больше страдал золотухой, все детство проходил постоянно с завязанными глазами или ушами да плакал все втихомолку о том, что живет не у
бабушки, а в
чужом доме, среди злодеев, что вот его и приласкать-то некому, и никто любимого пирожка не испечет ему.
— Марфенька все пересказала мне, как вы проповедовали ей свободу любви, советовали не слушаться
бабушки, а теперь сами хуже
бабушки! Требуете
чужих тайн…
— Надо было натереть вчера спиртом; у тебя нет? — сдержанно сказала
бабушка, стараясь на нее не глядеть, потому что слышала принужденный голос, видела на губах Веры какую-то
чужую, а не ее улыбку и чуяла неправду.
Она рвалась к
бабушке и останавливалась в ужасе; показаться ей на глаза значило, может быть, убить ее. Настала настоящая казнь Веры. Она теперь только почувствовала, как глубоко вонзился нож и в ее, и в
чужую, но близкую ей жизнь, видя, как страдает за нее эта трагическая старуха, недавно еще счастливая, а теперь оборванная, желтая, изможденная, мучающаяся за
чужое преступление
чужою казнью.
— Можно ведь,
бабушка, погибнуть и по
чужой вине, — возражал Райский, желая проследить за развитием ее житейских понятий, — есть между людей вражда, страсти. Чем виноват человек, когда ему подставляют ногу, опутывают его интригой, крадут, убивают!.. Мало ли что!
— Бесстыдница! — укоряла она Марфеньку. — Где ты выучилась от
чужих подарки принимать? Кажется,
бабушка не тому учила; век свой
чужой копейкой не поживилась… А ты не успела и двух слов сказать с ним и уж подарки принимаешь. Стыдно, стыдно! Верочка ни за что бы у меня не приняла: та — гордая!
— Да чем, чем, что у тебя на уме, что на сердце? — говорила тоже почти с отчаянием
бабушка, — разве не станет разумения моего, или сердца у меня нет, что твое счастье или несчастье…
чужое мне!..
— Что кончено? — вдруг спросила
бабушка. — Ты приняла? Кто тебе позволил? Коли у самой стыда нет, так
бабушка не допустит на
чужой счет жить. Извольте, Борис Павлович, принять книги, счеты, реестры и все крепости на имение. Я вам не приказчица досталась.
Там, на родине, Райский, с помощью
бабушки и нескольких знакомых, устроили его на квартире, и только уладились все эти внешние обстоятельства, Леонтий принялся за свое дело, с усердием и терпением вола и осла вместе, и ушел опять в свою или лучше сказать
чужую, минувшую жизнь.
— Молчите вы с своим моционом! — добродушно крикнула на него Татьяна Марковна. — Я ждала его две недели, от окна не отходила, сколько обедов пропадало! Сегодня наготовили, вдруг приехал и пропал! На что похоже? И что скажут люди: обедал у
чужих — лапшу да кашу: как будто
бабушке нечем накормить.
Было жутко, холодно. Я залез под стол и спрятался там. Потом в кухню тяжко ввалился дед в енотовой шубе,
бабушка в салопе с хвостами на воротнике, дядя Михаил, дети и много
чужих людей. Сбросив шубу на пол, дед закричал...
Бабушка же была так полна своим, что уж не слышала и не принимала
чужого.
— Ты что это надул губы? — спрашивали меня то
бабушка, то мать, — было неловко, что они спрашивают так, я ведь не сердился на них, а просто всё в доме стало мне
чужим.
И взрослые и дети — все не понравились мне, я чувствовал себя
чужим среди них, даже и
бабушка как-то померкла, отдалилась.
Не помню, как я очутился в комнате матери у
бабушки на коленях, пред нею стояли какие-то
чужие люди, сухая, зеленая старуха строго говорила, заглушая все голоса...
Но дедушка возразил, и как будто с сердцем, что это все пустяки, что ведь дети не
чужие и что кому же, как не родной
бабушке и тетке, присмотреть за ними.
Мне тоже не нравилось, что эти люди — родня
бабушке; по моим наблюдениям, родственники относятся друг к другу хуже
чужих: больше
чужих зная друг о друге худого и смешного, они злее сплетничают, чаще ссорятся и дерутся.
«Все люди —
чужие друг другу, несмотря на ласковые слова и улыбки, да и на земле все —
чужие; кажется, что никто не связан с нею крепким чувством любви. Одна только
бабушка любит жить и все любит.
Бабушка и великолепная Королева Марго».
Не помню, как я вылечился от этого страха, но я вылечился скоро; разумеется, мне помог в этом добрый бог
бабушки, и я думаю, что уже тогда почувствовал простую истину: мною ничего плохого еще не сделано, без вины наказывать меня — не закон, а за
чужие грехи я не ответчик.
— Нет, я ведь не в укор тебе говорю, — так, к слову пришлось… Теперь я понимаю, почему это было… А ведь сначала — право, даже смешно и вспомнить — я подумал, что ты обиделась на меня из-за урядника. И эта мысль меня сильно огорчала. Мне казалось, что ты меня таким далеким,
чужим человеком считаешь, что даже простую дружескую услугу тебе от меня трудно принять… Очень мне это было горько… Я ведь и не подозревал, Олеся, что все это от
бабушки идет…
Ей не с кем было посоветоваться, кругом были все
чужие люди, а
бабушки Татьяны она как-то начинала бояться.
—
Бабушка, да ведь там сидят
чужие, осудят, пожалуй… — объясняла Нюша со слезами.
Бабушка взяла поднос и, поднеся его графу, сказала: — Любезный зять, не осудите: вы были нездоровы немножечко, позвольте мне просить вас съездить с Настей за границу — ей будет ново и полезно видеть, как живут в
чужих краях; а это от меня вам на дорогу.
— То лучше, да из
чужих рук, а это от матери, — и опять продолжала возить подарок за подарком. Наконец
бабушке пришла самая оригинальная мысль, и она сделала тетушке такой странный подарок, какого от нее никак невозможно было и ожидать, а именно: она, явясь в один день к дочери, объявила, что дарит ей Ольгу Федотовну… Конечно, не навек, не в крепость, а так, в услужение.
Бабушка и Нина Ивановна пошли в церковь заказывать панихиду, а Надя долго еще ходила по комнатам и думала. Она ясно сознавала, что жизнь ее перевернута, как хотел того Саша, что она здесь одинокая,
чужая, ненужная и что все ей тут ненужно, все прежнее оторвано от нее и исчезло, точно сгорело, и пепел разнесся по ветру. Она вошла в Сашину комнату, постояла тут.
Лиза. Нет,
бабушка, позвольте! У меня давно в голове поговорить с кем-нибудь. Они уйдут, с
чужими я говорить не стану, так у меня на сердце и останется. Я и то все одна сижу да сама с собой думаю.
Старый дом в Гори продавался. Слуги расходились. Веками насиженное гнездо Джаваховского дома разорялось и переходило в
чужие руки. Люда не могла даже проводить меня к
бабушке. Она лежала больная вследствие пережитых роковых событий. Доставить меня к
чужой, незнакомой княгине Джавахе взялся Доуров.
«Как жаль, что папа назначил меня под опеку незнакомой и
чужой мне
бабушки, хотя ему она была родной теткой, а не отдал в руки милого дедушки Магомета!» — предчувствуя недоброе, думала я.
Бедная, дорогая Люда! Больная, измученная, слабая, она решила навестить меня, посмотреть, как я устроилась у
бабушки. По-видимому, предчувствие подсказало Люде, как плохо ее Нине в
чужом месте, и она, пренебрегая своей болезнью, поспешила сюда, в горы, в это уединенное каменное гнездо.