Неточные совпадения
— В самом деле, какие
подвиги: садись в коляску или на корабль, дыши чистым воздухом, смотри на
чужие страны, города, обычаи, на все чудеса… Ах, ты! Ну, скажи, что твои дела, что в Обломовке?
А она, совершив
подвиг, устояв там, где падают ничком мелкие натуры, вынесши и свое и
чужое бремя с разумом и величием, тут же, на его глазах, мало-помалу опять обращалась в простую женщину, уходила в мелочи жизни, как будто пряча свои силы и величие опять — до случая, даже не подозревая, как она вдруг выросла, стала героиней и какой
подвиг совершила.
— Все это баловство повело к деспотизму: а когда дядьки и няньки кончились,
чужие люди стали ограничивать дикую волю, вам не понравилось; вы сделали эксцентрический
подвиг, вас прогнали из одного места. Тогда уж стали мстить обществу: благоразумие, тишина,
чужое благосостояние показались грехом и пороком, порядок противен, люди нелепы… И давай тревожить покой смирных людей!..
Есть натуры, будто заранее предназначенные для тихого
подвига любви, соединенной с печалью и заботой, — натуры, для которых эти заботы о
чужом горе составляют как бы атмосферу, органическую потребность.
Мы, все христианские народы, живущие одной духовной жизнью, так что всякая добрая, плодотворная мысль, возникающая на одном конце мира, тотчас же сообщаясь всему христианскому человечеству, вызывает одинаковые чувства радости и гордости независимо от национальности; мы, любящие не только мыслителей, благодетелей, поэтов, ученых
чужих народов; мы, гордящиеся
подвигом Дамиана, как своим собственным; мы, просто любящие людей
чужих национальностей: французов, немцев, американцев, англичан; мы, не только уважающие их качества, но радующиеся, когда встречаемся с ними, радостно улыбающиеся им, не могущие не только считать
подвигом войну с этими людьми, но не могущие без ужаса подумать о том, чтобы между этими людьми и нами могло возникнуть такое разногласие, которое должно бы было быть разрешено взаимным убийством, — мы все призваны к участию в убийстве, которое неизбежно, не нынче, так завтра должно совершиться.
И в настоящем, как прежде, всё он топорщится, ищет
подвига и суется в
чужие дела; по-прежнему, при всяком удобном случае, длинные письма и копии, утомительные, шаблонные разговоры об общине или о поднятии кустарной промышленности, или об учреждении сыроварен, — разговоры, похожие один на другой, точно он приготовляет их не в живом мозгу, а машинным способом.
И скорбел я перед ним, заливаясь слезами: «Не благословил Бог наш
подвиг: больше семидесяти учеников твоих, отче, три раза в дальние страны ходили и ничего не сыскали, и все-то семьдесят учеников полегли в
чужих странах, один аз, грешный, в живых остался».
Юродивые Бог знает отколь к ним приходили, нередко из самой Москвы какой-то чудной человек приезжал — немой ли он был, наложил ли
подвиг молчания на себя, только от него никто слова не слыхивал — из
чужих с кем ни встретится, только в землю кланяется да мычит себе, а в келейных рядах чтут его за великого человека…
Генерал Берг тоже отозвался о нем с большой похвалой, как отличном кавалерийском офицере, который быстр в рекогносцировке, отважен в бою и хладнокровен в опасности. Были, конечно, люди, которые приписывали все
подвиги Суворова отчасти счастью, отчасти удали, не щадившей ни своей, ни
чужой жизни. Но этот змеиный шип во все времена и у всех народов раздавался и раздается вокруг великих людей.