Неточные совпадения
Лысый, свежий старик, с
широкою рыжею
бородой, седою у щек, отворил ворота, прижавшись к верее, чтобы пропустить тройку.
Волосы его, очень еще густые, были совсем белокурые и чуть-чуть разве с проседью, а
широкая, густая
борода, спускавшаяся лопатой, была еще светлее головных волос.
Пугачев на первом месте сидел, облокотясь на стол и подпирая черную
бороду своим
широким кулаком.
Густая рыжая
борода, серые сверкающие глаза, нос без ноздрей и красноватые пятна на лбу и на щеках придавали его рябому
широкому лицу выражение неизъяснимое.
Ему было лет сорок, на макушке его блестела солидная лысина, лысоваты были и виски. Лицо —
широкое, с неясными глазами, и это — все, что можно было сказать о его лице. Самгин вспомнил Дьякона, каким он был до того, пока не подстриг
бороду. Митрофанов тоже обладал примелькавшейся маской сотен, а спокойный, бедный интонациями голос его звучал, как отдаленный шумок многих голосов.
В пестрой ситцевой рубахе, в измятом, выцветшем пиджаке, в ботинках, очень похожих на башмаки деревенской бабы, он имел вид небогатого лавочника. Волосы подстрижены в скобку, по-мужицки;
широкое, обветренное лицо с облупившимся носом густо заросло темной
бородою, в глазах светилось нечто хмельное и как бы даже виноватое.
В большой столовой со множеством фаянса на стенах Самгина слушало десятка два мужчин и дам, люди солидных объемов, только один из них, очень тощий, но с круглым, как глобус, брюшком стоял на длинных ногах, спрятав руки в карманах, покачивая черноволосой головою, сморщив бледное, пухлое лицо в
широкой раме черной
бороды.
Самгин молча отстранил его. На подоконнике сидел, покуривая, большой человек в полумаске, с
широкой, фальшивой
бородой; на нем костюм средневекового цехового мастера, кожаный передник; это делало его очень заметным среди пестрых фигур. Когда кончили танцевать и китаец бережно усадил Варвару на стул, человек этот нагнулся к ней и, придерживая
бороду, сказал...
— Нет, — сказал Самгин. Рассказ он читал, но не одобрил и потому не хотел говорить о нем. Меньше всего Иноков был похож на писателя; в
широком и как будто чужом пальто, в белой фуражке, с
бородою, которая неузнаваемо изменила грубое его лицо, он был похож на разбогатевшего мужика. Говорил он шумно, оживленно и, кажется, был нетрезв.
Самгин осторожно оглянулся. Сзади его стоял широкоплечий, высокий человек с большим, голым черепом и круглым лицом без
бороды, без усов. Лицо масляно лоснилось и надуто, как у больного водянкой, маленькие глаза светились где-то посредине его, слишком близко к ноздрям
широкого носа, а рот был большой и без губ, как будто прорезан ножом. Показывая белые, плотные зубы, он глухо трубил над головой Самгина...
Ногайцев старался утешать, а приват-доцент Пыльников усиливал тревогу. Он служил на фронте цензором солдатской корреспонденции, приехал для операции аппендикса, с месяц лежал в больнице, сильно похудел, оброс благочестивой светлой бородкой, мягкое лицо его подсохло, отвердело, глаза открылись
шире, и в них застыло нечто постное, унылое. Когда он молчал, он сжимал челюсти, и
борода его около ушей непрерывно, неприятно шевелилась, но молчал он мало, предпочитая говорить.
Даже прежде, когда Кутузов носил студенческий сюртук, он был мало похож на студента, а теперь, в сером пиджаке, туго натянутом на его
широких плечах, в накрахмаленной рубашке с высоким воротником, упиравшимся в его подбородок, с клинообразной, некрасиво подрезанной
бородой, он был подчеркнуто ни на кого не похож.
Из-под густых бровей, из
широкой светло-русой
бороды смущенно и ласково улыбались большие голубые глаза, высоким голосом, почти сопрано, бородач виновато говорил...
Он ожидал увидеть глаза черные, строгие или по крайней мере угрюмые, а при таких почти бесцветных глазах
борода ротмистра казалась крашеной и как будто увеличивала благодушие его, опрощала все окружающее. За спиною ротмистра, выше головы его, на черном треугольнике — бородатое,
широкое лицо Александра Третьего, над узенькой, оклеенной обоями дверью — большая фотография лысого, усатого человека в орденах, на столе, прижимая бумаги Клима, — толстая книга Сенкевича «Огнем и мечом».
Дмитрий поднял брови, улыбнулся, от улыбки
борода его стала
шире, он погладил ее, посмотрел в потолок и пробормотал...
Он долго и осторожно стягивал с
широких плеч старенькое пальто, очутился в измятом пиджаке с карманами на груди и подпоясанном
широким суконным поясом, высморкался, тщательно вытер
бороду платком, причесал пальцами редкие седоватые волосы, наконец не торопясь прошел в приемную, сел к столу и — приступил к делу...
На лестницу вбежали двое молодых людей с корзиной цветов, навстречу им двигалась публика, — человек с
широкой седой
бородой, одетый в поддевку, говорил...
Над
широким, но невысоким шкафом висела олеография — портрет царя Александра Третьего в шапке полицейского на голове, отлично приспособленной к ношению густой, тяжелой
бороды.
Он — среднего роста, но так широкоплеч, что казался низеньким. Под изорванным пиджаком неопределенного цвета на нем — грязная, холщовая рубаха, на ногах — серые, клетчатые брюки с заплатами и растоптанные резиновые галоши.
Широкое, скуластое лицо, маленькие, острые глаза и растрепанная
борода придавали ему сходство с портретами Льва Толстого.
В комнату вошел пожилой человек, в сером сюртуке, с прорехою под мышкой, откуда торчал клочок рубашки, в сером же жилете, с медными пуговицами, с голым, как колено, черепом и с необъятно
широкими и густыми русыми с проседью бакенбардами, из которых каждой стало бы на три
бороды.
Иван Иванович Тушин был молодец собой. Высокий, плечистый, хорошо сложенный мужчина, лет тридцати осьми, с темными густыми волосами, с крупными чертами лица, с большими серыми глазами, простым и скромным, даже немного застенчивым взглядом и с густой темной
бородой. У него были большие загорелые руки, пропорциональные росту, с
широкими ногтями.
Он старался взглянуть на лесничего. Но перед носом у него тряслась только низенькая шляпа с большими круглыми полями да
широкие плечи рослого человека, покрытые макинтошем. Сбоку он видел лишь силуэт носа и — как казалось ему,
бороду.
Шея крылась тоже под
бородой, а все остальное туловище, точно в мешок, было завернуто в
широкое, складками висевшее пальто, из-под которого выглядывали полы другого пальто или сюртука, покрытые пятнами масляных красок.
Увидишь одну-две деревни, одну-две толпы — увидишь и все: те же тесные кучи хижин, с вспаханными полями вокруг, те же белые
широкие халаты на всех,
широкие скулы, носы, похожие на трефовый туз, и клочок как будто конских волос вместо
бороды да разинутые рты и тупые взгляды; пишут стихами, читают нараспев.
Еще издали завидел я, у ворот стояли, опершись на длинные бамбуковые посохи, жители; между ними, с важной осанкой, с задумчивыми, серьезными лицами, в
широких, простых, но чистых халатах с
широким поясом, виделись — совестно и сказать «старики», непременно скажешь «старцы», с длинными седыми
бородами, с зачесанными кверху и собранными в пучок на маковке волосами.
Якуты — народ с
широкими скулами, с маленькими глазами, таким же носом;
бороду выщипывает; смуглый и с черными волосами.
На неровных камнях покатой у тротуара мостовой лежал головой ниже ног
широкий немолодой арестант с рыжей
бородой, красным лицом и приплюснутым носом, в сером халате и таких же штанах.
В это время в комнату вошел, как всегда, высоко неся голову и выпятив
широкую грудь, мягко и легко ступая и улыбаясь, Игнатий Никифорович, блестя своими очками, лысиной и черной
бородой.
Когда же один из них, почтенного вида
широкий старец, с завитками полуседой
бороды, как у Моисея Микель-Анджело, и седыми густыми вьющимися волосами вокруг загорелого и оголившегося коричневого лба, надел свою большую шапку и, запахивая новый домодельный кафтан, пролез на лавку и сел, остальные последовали его примеру.
Невольно он обращался преимущественно к
широкому старцу с белыми завитками
бороды, ожидая от него одобрения или возражения.
Привалов с особенным удовольствием оглядывал теперь коренастую, немного сутуловатую фигуру Кости, его суконную рыжую поддевку, черные шаровары, заправленные в сапоги, и это
широкое русское лицо с окладистой русой
бородой и прищуренными глазами.
Я посмотрел на него. Редко мне случалось видеть такого молодца. Он был высокого роста, плечист и сложен на славу. Из-под мокрой замашной рубашки выпукло выставлялись его могучие мышцы. Черная курчавая
борода закрывала до половины его суровое и мужественное лицо; из-под сросшихся
широких бровей смело глядели небольшие карие глаза. Он слегка уперся руками в бока и остановился передо мною.
Наш хозяин был мужчина среднего роста, 45 лет. Карие глаза его глядели умно. Он носил большую
бороду и на голове длинные волосы, обрезанные в кружок. Одежда его состояла из
широкой ситцевой рубахи, слабо подпоясанной тесемчатым пояском, плисовых штанов и сапог с низкими каблуками.
Голова у него большая; лицо
широкое, обрюзглое, испещренное красными пятнами; нижняя губа отвисла,
борода обрита, под подбородком висит другой подбородок, большой, морщинистый, вроде мешка.
Любо глянуть с середины Днепра на высокие горы, на
широкие луга, на зеленые леса! Горы те — не горы: подошвы у них нет, внизу их, как и вверху, острая вершина, и под ними и над ними высокое небо. Те леса, что стоят на холмах, не леса: то волосы, поросшие на косматой голове лесного деда. Под нею в воде моется
борода, и под
бородою и над волосами высокое небо. Те луга — не луга: то зеленый пояс, перепоясавший посередине круглое небо, и в верхней половине и в нижней половине прогуливается месяц.
Наконец появился пан Бродский. Он сразу произвел на всех очень хорошее впечатление. Одет он был просто, но с каким-то особенным вкусом, дававшим впечатление порядочности. Лет ему было под тридцать. У него было открытое польское лицо, голубые, очень добрые глаза и
широкая русая
борода, слегка кудрявившаяся. Одним словом, он совсем не был похож на «частного письмоводителя», и мы, дети, сначала робели, боясь приступиться к такому солидному господину, с
бородой, похожей на
бороду гетмана Чарнецкого.
Здоровый, краснощекий, уже с заросшей
бородой, молчаливый, он производил странное впечатление на своих товарищей; они не подозревали того, что в этом суровом муже, аккуратно приезжавшем на лекции в
широких деревенских санях парой, таился чуть не ребенок.
Обедали все свои. В дальнем конце стола скромно поместилась Таисья, а с ней рядом какой-то таинственный старец Кирилл. Этот последний в своем темном раскольничьем полукафтанье и с подстриженными по-раскольничьи на лбу волосами невольно бросался в глаза.
Широкое, скуластое лицо, обросшее густою
бородой, с плутоватыми темными глазками и приплюснутым татарским носом, было типично само по себе, а пробивавшаяся в темных волосах седина придавала ему какое-то иконное благообразие.
Что она могла поделать одна в лесу с сильным мужиком? Лошадь бывала по этой тропе и шла вперед, как по наезженной дороге. Был всего один след, да и тот замело вчерашним снегом. Смиренный инок Кирилл улыбался себе в
бороду и все поглядывал сбоку на притихшую Аграфену: ишь какая быстрая девка выискалась… Лес скоро совсем поредел, и начался голый березняк: это и был заросший старый курень Бастрык. Он тянулся
широким увалом верст на восемь. На нем работал еще отец Петра Елисеича, жигаль Елеска.
Отдельно держались приезжие, как своего рода заводская аристократия, Овсянников, Груздев, исправник, старик Основа и о. Сергей. К ним присоединились потом Ефим Андреич и Ястребок. Основа, плечистый и
широкий в кости старик, держал себя совершенно свободно, как свой человек. Он степенно разглаживал свою седую, окладистую
бороду и вполголоса разговаривал больше с Груздевым. В своем раскольничьем полукафтане, с подстриженными в скобку волосами, Основа резко выделялся из остальных гостей.
Теперь рядом с громадною фигурой Морока он походил совсем на ребенка и как-то совсем по-ребячьи смотрел на могучие плечи Морока, на его
широкое лицо, большую
бороду и громадные руки.
Над этой изящной, коленопреклоненной фигурой рисовалась
широкая грудь, на которой сидела большая русая голова с русою же окладистою
бородою и голубыми глазами.
Два солдата ввели есаула. Это был горбатый мужичонко, с белокурой головой и белокурой
бородой, в плечах
широкий и совсем почти без шеи.
Один, с косматой седой
бородой и большим лысым лбом, походил на одного из тех патриархов, каких изображают деревенские богомазы; складки
широкого армяка живописно драпировали его высокую, сгорбленную, ширококостную фигуру.
На его
широком добродушном лице с окладистой седой
бородой промелькнула неопределенная улыбка.
Она очнулась, перевела дыхание — у крыльца стоял мужик с
широкой светлой
бородой, пристально глядя голубыми глазами в лицо ей. Кашляя и потирая горло обессиленными страхом руками, она с трудом спросила его...
Павел молча рассматривал его смуглое
широкое лицо в густой черной
бороде и темные глаза. В спокойном взгляде светилось что-то значительное.
Его мясистое лицо, очень
широкое в скулах, суживалось вверх, ко лбу, а внизу переходило в густую серебряную
бороду заступом и таким образом имело форму большого, тяжелого ромба.
Глаза у него были небольшие карие, чрезвычайно бойкие, даже наглые; усы очень густые, но не
широкие, и обкусанные; а подбородок и особенно скулы покрыты были чрезвычайно крепкой, частой и черной двухдневной
бородой.
Но вот едва успели шестеро юнкеров завернуть к началу
широкой лестницы, спускающейся в прихожую, как увидели, что наперерез им, из бокового коридора, уже мчатся их соседи, юнкера второй роты, по училищному обиходу — «звери», или, иначе, «извозчики», прозванные так потому, что в эту роту искони подбираются с начала службы юноши коренастого сложения, с явными признаками усов и
бороды. А сзади уже подбежали и яростно напирают третья рота — «мазочки» и первая — «жеребцы». На лестнице образовался кипучий затор.