Неточные совпадения
— Какая-то таинственная сила бросает человека в этот
мир беззащитным, без разума и речи, затем, в
юности, оторвав душу его от плоти, делает ее бессильной зрительницей мучительных страстей тела.
в) Воспоминание о
юности и молодости старца Зосимы еще в
миру. Поединок
И заметьте, что это отрешение от
мира сего вовсе не ограничивалось университетским курсом и двумя-тремя годами
юности. Лучшие люди круга Станкевича умерли; другие остались, какими были, до нынешнего дня. Бойцом и нищим пал, изнуренный трудом и страданиями, Белинский. Проповедуя науку и гуманность, умер, идучи на свою кафедру, Грановский. Боткин не сделался в самом деле купцом… Никто из них не отличился по службе.
В детстве и
юности я знал
мир феодально-аристократический высшего стиля.
Но явилась помощь, — в школу неожиданно приехал епископ Хрисанф [Епископ Хрисанф — автор известного трехтомного труда — «Религии древнего
мира», статьи — «Египетский метампсихоз», а также публицистической статьи — «О браке и женщине». Эта статья, в
юности прочитанная мною, произвела на меня сильное впечатление. Кажется, я неверно привел титул ее. Напечатана в каком-то богословском журнале семидесятых годов. (Комментарий М. Горького.)], похожий на колдуна и, помнится, горбатый.
С течением времен все звезды помрачатся,
померкнет солнца блеск; природа, обветшав
лет дряхлостью, падет.
Но ты во
юности бессмертной процветешь,
незыблемый среди сражения стихиев,
развалин вещества,
миров всех разрушенья.
Юность — сердце
мира, верь тому, что говорит она в чистосердечии своём и стремлении к доброму, — тогда вечно светел будет день наш и вся земля облечётся в радость и свет, и благословим её — собор вселенского добра».
Какие речи! Господи, помилуй!
Не слушать бы! А как же их не слушать!
В
миру живешь, с людями; по-мирски
И надо жить, — все видеть и все слышать.
Куда бежать от суеты мирской?
О
юность,
юность, молодое время!
Куда бежать мне! Господи, помилуй!
«Юноша, — говорил он сам с собою, — прелестное время… тогда родятся высокие мысли; где-то теперь друг моей
юности?..» И воспоминание чего-то давно прошедшего навертывалось в уме его и манило к себе; но он был царем души своей, остановил порыв и продолжал: «Минутная злоба на
мир, мечтаемое отчаяние, которое так любят юноши, — вот что их гонит, а пуще всего гордость.
С тех пор, да, с тех пор, как Пушкина на моих глазах на картине Наумова — убили, ежедневно, ежечасно, непрерывно убивали всё мое младенчество, детство,
юность, — я поделила
мир на поэта — и всех и выбрала — поэта, в подзащитные выбрала поэта: защищать — поэта — от всех, как бы эти все ни одевались и ни назывались.
Но недолог, короток девичий век. Пролетела розовая
юность незаметно, пришла пора замуж выходить, и выдали принцессу
Миру замуж за короля дальней страны.
— В физиологии, как в науке о теле, о материи, едва ли можно искать подтверждения этого явления чисто нравственного
мира. Вообще же можно сказать лишь одно, что первые впечатления
юности всегда сильнее и продолжительнее в последующие годы.
— Вот что, Михаил Андреевич, скажу я вам, — начал граф, когда Шумский вошел в его кабинет и остановился перед письменным столом, за которым сидел Аракчеев. — Вам, действительно, здесь трудно найти себе занятие, а без дела жить скучно. В
мире для вас все потеряно, но есть еще место, где вы можете быть полезным, если не ближним, то, по крайней мере, самому себе. Ваша жизнь полна горьких заблуждений; пора бы подумать вам о своем спасении и загладить грехи вашей
юности молитвою и покаянием.
— Всякому свое, — сказал Нитятко и отошел к столу. — Только я не понимаю, Александр Ильич, из-за чего вам биться?.. Я, откровенно говоря, разумел вас несколько иначе… Увлечения
юности улеглись — прекрасно… Теперь вы здраво взглянули на существующий во всем образованном
мире порядок вещей и хотите служить вашей родине, а для того нужна власть, нужно положение.
За чаем началась между друзьями задушевная беседа о пережитом, передуманном и перечувствованном в долгие годы разлуки. Рассказ Карнеева, прожившего эти три года прежней однообразной жизнью труженика науки, вдали от общества, от
мира, полного соблазнов, не представлял из себя ничего выдающегося, не заключал в себе ни одного из тех романических эпизодов, которые яркими алмазами украшают воспоминания
юности.
В любви есть роковое семя гибели в этом «
мире», трагической гибели
юности.