Неточные совпадения
Явились улики на Чичикова в покупке
мертвых душ, в провозе контрабанды во время бытности его еще при таможне.
Но улыбка не
являлась. Губами она сделала движение, а глаза не улыбались. Приветствию противоречил почти неподвижный взгляд, без лучей, как у
мертвой, которой не успели закрыть глаз.
— Здравствуйте все. Соня, я непременно хотел принести тебе сегодня этот букет, в день твоего рождения, а потому и не
явился на погребение, чтоб не прийти к
мертвому с букетом; да ты и сама меня не ждала к погребению, я знаю. Старик, верно, не посердится на эти цветы, потому что сам же завещал нам радость, не правда ли? Я думаю, он здесь где-нибудь в комнате.
Потому что этакая насильственная, дикая любовь действует как припадок, как
мертвая петля, как болезнь, и — чуть достиг удовлетворения — тотчас же упадает пелена и
является противоположное чувство: отвращение и ненависть, желание истребить, раздавить.
Легко вообразить, какое впечатление Алексей должен был произвести в кругу наших барышень. Он первый перед ними
явился мрачным и разочарованным, первый говорил им об утраченных радостях и об увядшей своей юности; сверх того носил он черное кольцо с изображением
мертвой головы. Все это было чрезвычайно ново в той губернии. Барышни сходили по нем с ума.
Прохоров подумал и согласился, что в этом «мундире», пожалуй, и лучше
явиться в Заполье. Конечно, Полуянов был медвежья лапа и драл с живого и
мертвого, но и другие-то хороши… Те же, нынешние, еще почище будут, только ни следу, ни дороги после них, — очень уж ловкий народ.
Настанет год — России черный год, —
Когда царей корона упадет,
Забудет чернь к ним прежнюю любовь,
И пища многих будет смерть и кровь;
Когда детей, когда невинных жен
Низвергнутый не защитит закон;
Когда чума от смрадных
мертвых тел
Начнет бродить среди печальных сел,
Чтобы платком из хижин вызывать;
И станет глад сей бедный край терзать,
И зарево окрасит волны рек: —
В тот день
явится мощный человек,
И ты его узнаешь и поймешь,
Зачем в руке его булатный нож.
Они вдвоем обходили все корпуса и подробно осматривали, все ли в порядке.
Мертвым холодом веяло из каждого угла, точно они ходили по кладбищу. Петра Елисеича удивляло, что фабрика стоит пустая всего полгода, а между тем везде
являлись новые изъяны, требовавшие ремонта и поправок. Когда фабрика была в полном действии, все казалось и крепче и лучше.
Явились трещины в стенах, машины ржавели, печи и горны разваливались сами собой, водяной ларь дал течь, дерево гнило на глазах.
Когда старая Ганна Ковалиха узнала о возвращении разбитой семьи Горбатых, она ужасно всполошилась. Грозный призрак жениха-туляка для Федорки опять
явился перед ней, и она опять оплакивала свою «крашанку», как
мертвую. Пока еще, конечно, ничего не было, и сват Тит еще носу не показывал в хату к Ковалям, ни в кабак к Рачителихе, но все равно — сваты где-нибудь встретятся и еще раз пропьют Федорку.
Вскоре после того гости и хозяева спали уже
мертвым сном. На другой день Катишь почему-то очень рано проснулась, все копошилась у себя в комнате и вообще была какая-то встревоженная, и потом, когда Мари вышла в гостиную, она
явилась к ней. Глаза Катишь были полнехоньки при этом слез.
— Гоголь громадный талант, — начал он, — но покуда с приличною ему силою
является только как сатирик, а потому раскрывает одну сторону русской жизни, и раскроет ли ее вполне, как обещает в «
Мертвых душах», и проведет ли славянскую деву и доблестного мужа — это еще сомнительно.
Мысли
являлись откуда-то со стороны и снизу, кружились, точно мухи, исчезали, не трогая того, что скипелось в груди
мёртвою тяжестью и больно давило на сердце, выжимая тугие слёзы.
«Вот и покров прошёл. Осень стоит суха и холодна. По саду летит
мёртвый лист, а земля отзывается на шаги по ней звонко, как чугун.
Явился в город проповедник-старичок, собирает людей и о душе говорит им. Наталья сегодня ходила слушать его, теперь сидит в кухне, плачет, а сказать ничего не может, одно говорит — страшно! Растолстела она безобразно, задыхается даже от жиру и неестественно много ест. А от Евгеньи ни словечка. Забыла».
Только в двух случаях притворялась она
мертвою, когда к ее страшной загородке
являлся Яков Потапыч — частный пристав, разумеется, для того, чтоб отдать свой долг…
— Проклятая жизнь! — проворчал он. — И что горько и обидно, ведь эта жизнь кончится не наградой за страдания, не апофеозом, как в опере, а смертью; придут мужики и потащат
мертвого за руки и за ноги в подвал. Брр! Ну ничего… Зато на том свете будет наш праздник… Я с того света буду
являться сюда тенью и пугать этих гадин. Я их поседеть заставлю.
Вокруг него суетились знакомые люди;
являлись, исчезали, что-то говорили ему, — он отвечал им, но речи их не вызывали в нем никаких представлений, бесследно утопая в бездонной глубине
мертвого молчания, наполнявшего душу его.
Мельников не
явился ночевать, Евсей пролежал всю ночь один, стараясь не двигаться. При каждом движении полог над кроватью колебался, в лицо веял запах сырости, а кровать певуче скрипела. Пользуясь тишиной, в комнате бегали и шуршали проклятые мыши, шорох разрывал тонкую сеть дум о Якове, Саше, и сквозь эти разрывы Евсей видел
мёртвую, спокойно ожидающую пустоту вокруг себя, — с нею настойчиво хотела слиться пустота его души.
Три дня после роковой ночи, в девять часов утра, Германн отправился в *** монастырь, где должны были отпевать тело усопшей графини. Не чувствуя раскаяния, он не мог однако совершенно заглушить голос совести, твердившей ему: ты убийца старухи! Имея мало истинной веры, он имел множество предрассудков. Он верил, что
мертвая графиня могла иметь вредное влияние на его жизнь, — и решился
явиться на ее похороны, чтобы испросить у ней прощения.
Переводчик поэтического произведения с одного языка на другой должен до некоторой степени переделывать переводимое произведение; как же не
являться необходимости переделки при переводе события с языка жизни на скудный, бледный,
мертвый язык поэзии?
Если для крупного золотопромышленника все эти мелочи не имеют никакого значения, то для старательской артели они
являются просто
мертвой петлей.
Борьба эта будто
явилась с того света, чтоб присутствовать при вступлении в отрочество нового мира, передать ему владычество от имени двух предшествовавших, от имени отца и деда, и увидеть, что для
мертвых нет больше владений в мире жизни.
Жуков, тяжело ворочая шеей, смотрел на нос, оглядывался вокруг и молчал. Перед ним всё задвигалось и поплыло:
являлся шкаф, набитый бумагами, чайной посудой и бутылками, письменный стол, закиданный пакетами, конторка, диван с пледом и подушкой и — два огромные глаза — темные окна с
мертвыми стеклами.
И потом, потом я убеждена, что
мертвые могут
являться к живым, приняв человеческий облик…
Мир
является великой иерархией идейных существ, идейным организмом, и в этом постижении софийности «
мертвого» мира лежит заслуга оккультизма [Под оккультизмом я разумею здесь не столько современный, школьный оккультизм, воспитываемый особой тренировкой, но общую природную способность человека проникать за кору явлений, особенно свойственную народам в ранние эпохи развития и отразившуюся в сказке, эпосе, фольклоре, верованиях и «суевериях».], сближающая его с ««поэтическим восприятием» природы вообще.
Он восстал из
мертвых не в облике мужского или женского пола, а в облике человеческом, хотя и был рожден в мужском облике и в этом облике
явился своим ученикам после воскресения.
Как древние фарисеи, часто они во храмах бывают, строгие посты содержат и соблюдают другие обряды, но являют себя как повапленные гробницы, о них же Господь сказал: «Внеуду
являются красны, внутрьуду же полны суть костей
мертвых и всякие нечистоты».
"
Мертвый дом"
явился небывалым документом русской каторги.
Вместо шведов
явились передо мною два дюжих драгуна Дюмонова полка, вытащили меня из-под
мертвой лошади и посадили на шведского коня.
— Прежде чем я мать, я Зегевольд! — сказала она, показывая в себе дух спартанки. — Скорей соглашусь видеть мою дочь
мертвою, чем отдать ее когда-либо за человека, так жестоко меня оскорбившего. Обязанности мои выше любви, которая пройдет с бредом горячки.
Явится Адольф, и все забудется. Луиза дочь баронессы Зегевольд — прикажу, и она, узнав свое заблуждение, отдаст руку тому, кто один может составить ее счастье! Не так ли, Никласзон?
— Чего неудобно… В доме ни души… Графиня у себя в будуаре читает. Графа дома нет-с, пожалуй, не ранее, как под утро
явится… Барышня Ольга Ивановна тоже в городе… Дом-то почитай, как
мертвый.
И все это злое, страшное принимало образ той женщины, которая приходила за Валей. Много людей
являлось в дом Григория Аристарховича и уходило, и Валя не помнил их лиц, но это лицо жило в его памяти. Оно было такое длинное, худое, желтое, как у
мертвой головы, и улыбалось хитрою, притворною улыбкою, от которой прорезывались две глубокие морщины по сторонам рта. Когда эта женщина возьмет Валю, он умрет.