Неточные совпадения
Теперь он тешил себя заранее мыслью, как он
явится с двумя
сыновьями своими на Сечь и скажет: «Вот посмотрите, каких я молодцов привел к вам!»; как представит их всем старым, закаленным в битвах товарищам; как поглядит на первые подвиги их в ратной науке и бражничестве, которое почитал тоже одним из главных достоинств рыцаря.
Между тем Николай Петрович тоже проснулся и отправился к Аркадию, которого застал одетым. Отец и
сын вышли на террасу, под навес маркизы; возле перил, на столе, между большими букетами сирени, уже кипел самовар.
Явилась девочка, та самая, которая накануне первая встретила приезжих на крыльце, и тонким голосом проговорила...
— И вдруг — вообрази! — ночью
является ко мне мамаша, всех презирающая, вошла так, знаешь, торжественно, устрашающе несчастно и как воскресшая дочь Иаира. «Сейчас, — говорит, —
сын сказал, что намерен жениться на вас, так вот я умоляю: откажите ему, потому что он в будущем великий ученый, жениться ему не надо, и я готова на колени встать пред вами». И ведь хотела встать… она, которая меня… как горничную… Ах, господи!..
Спивак, несмотря на то что
сын ее лежал опасно больной, была почти невидима, с утра исчезала куда-то,
являлась на полчаса, на час и снова исчезала.
Акушеркин
сын недавно
явился, студент, помните?
Странно, во мне всегда была, и, может быть, с самого первого детства, такая черта: коли уж мне сделали зло, восполнили его окончательно, оскорбили до последних пределов, то всегда тут же
являлось у меня неутолимое желание пассивно подчиниться оскорблению и даже пойти вперед желаниям обидчика: «Нате, вы унизили меня, так я еще пуще сам унижусь, вот смотрите, любуйтесь!» Тушар бил меня и хотел показать, что я — лакей, а не сенаторский
сын, и вот я тотчас же сам вошел тогда в роль лакея.
В одной из них, divan-tavern, хозяин присутствует постоянно сам среди посетителей, сам следит, все ли удовлетворены, и где заметит отсутствие слуги,
является туда или посылает
сына.
— Нет, слушай дальше… Предположим, что случилось то же с дочерью. Что теперь происходит?..
Сыну родители простят даже в том случае, если он не женится на матери своего ребенка, а просто выбросит ей какое-нибудь обеспечение. Совсем другое дело дочь с ее ребенком… На нее обрушивается все: гнев семьи, презрение общества. То, что для
сына является только неприятностью, для дочери вечный позор… Разве это справедливо?
Он много и энергично хлопотал, чтобы поднять упавшую производительность этих когда-то знаменитых заводов, и достиг своей цели только тогда, когда ему на помощь
явился его старший
сын Костя, который, кончив курс в университете, поступил управляющим в Шатровские заводы.
— Положим, в богатом семействе есть
сын и дочь, — продолжала она дрогнувшим голосом. — Оба совершеннолетние…
Сын встречается с такой девушкой, которая нравится ему и не нравится родителям; дочь встречается с таким человеком, который нравится ей и которого ненавидят ее родители. У него
является ребенок… Как посмотрят на это отец и мать?
Подумав несколько, старик велел малому ввести посетителя в залу, а старуху послал вниз с приказанием к младшему
сыну сейчас же и
явиться к нему наверх.
Этот младший
сын, мужчина вершков двенадцати и силы непомерной, бривший лицо и одевавшийся по-немецки (сам Самсонов ходил в кафтане и с бородой),
явился немедленно и безмолвно.
Тогда и
явится знамение
сына человеческого на небеси…
Вообще судя, странно было, что молодой человек, столь ученый, столь гордый и осторожный на вид, вдруг
явился в такой безобразный дом, к такому отцу, который всю жизнь его игнорировал, не знал его и не помнил, и хоть не дал бы, конечно, денег ни за что и ни в каком случае, если бы
сын у него попросил, но все же всю жизнь боялся, что и
сыновья, Иван и Алексей, тоже когда-нибудь придут да и попросят денег.
Анна Петровна ахала, охала, два раза упала в обморок, — наедине со старшею горничною; значит, сильно была огорчена, и послала за
сыном.
Сын явился.
В самом деле, тотчас после обеда
явились землемер Шмит, в усах и шпорах, и
сын капитан-исправника, мальчик лет шестнадцати, недавно поступивший в уланы.
Явился ко мне его
сын, вся семья, умоляя спасти отца и главу семейства.
По несчастию, татарин-миссионер был не в ладах с муллою в Малмыже. Мулле совсем не нравилось, что правоверный
сын Корана так успешно проповедует Евангелие. В рамазан исправник, отчаянно привязавши крест в петлицу,
явился в мечети и, разумеется, стал впереди всех. Мулла только было начал читать в нос Коран, как вдруг остановился и сказал, что он не смеет продолжать в присутствии правоверного, пришедшего в мечеть с христианским знамением.
Я садился обыкновенно направо от входа, у окна, за хозяйский столик вместе с Григорьевым и беседовал с ним часами. То и дело подбегал к столу его
сын, гимназист-первоклассник, с восторгом показывал купленную им на площади книгу (он увлекался «путешествиями»), брал деньги и быстро исчезал, чтобы
явиться с новой книгой.
В одно время здесь собралась группа молодежи. Тут был, во — первых,
сын капитана, молодой артиллерийский офицер. Мы помнили его еще кадетом, потом юнкером артиллерийского училища. Года два он не приезжал, а потом
явился новоиспеченным поручиком, в свежем с иголочки мундире, в блестящих эполетах и сам весь свежий, радостно сияющий новизной своего положения, какими-то обещаниями и ожиданиями на пороге новой жизни.
И вот, по праздникам, стали
являться гости: приходила сестра бабушки Матрена Ивановна, большеносая крикливая прачка, в шелковом полосатом платье и золотистой головке, с нею —
сыновья: Василий — чертежник, длинноволосый, добрый и веселый, весь одетый в серое; пестрый Виктор, с лошадиной головою, узким лицом, обрызганный веснушками, — еще в сенях, снимая галоши, он напевал пискляво, точно Петрушка...
Старик Лаврецкий долго не мог простить
сыну его свадьбу; если б, пропустя полгода, Иван Петрович
явился к нему с повинной головой и бросился ему в ноги, он бы, пожалуй, помиловал его, выбранив его сперва хорошенько и постучав по нем для страха клюкою; но Иван Петрович жил за границей и, по-видимому, в ус себе не дул.
Собственно, ответственными лицами в семье
являлись Устинья Марковна и старший
сын Яков. Еще поднимаясь по лесенке на крыльцо, Зыков обыкновенно спрашивал...
Безвыходное положение чеботаревской семьи
являлось лучшим утешением для старого Тита: трудно ему сейчас, а все-таки два
сына под рукой, и мало-помалу семья справится и войдет в силу.
Благодарю за известие о водворении Бакунина в доме Лучших. Хорошо знать его на хороших руках, но я хотел бы, чтоб ты мне сказал, на ком он затевает жениться? Может быть, это знакомая тебе особа — ты был дедушкой всех томских невест. И я порадовал бы его матушку, если б мог сказать ей что-нибудь положительное о выборе ее
сына. Неизвестность ее тревожит, а тут всегда
является Маремьяна. [Речь идет об M. А. Бакунине. Об этом — и в начале следующего письма.]
Поместили нас в общественном доме. В тот же вечер
явились К. Карл, с Нонушкой и Мария Николаевна с Мишей. [К. Карл. — Кузьмина, воспитательница Нонушки — С. Н. Муравьевой; Мария Николаевна — Волконская, ее
сын Миша — крестник Пущина, писавший ему в детстве: «Милый Папа Ваня».] Объятия и пр., как ты можешь себе представить. Радостно было мне найти прежнее неизменное чувство доброй моей кумушки. Миша вырос и узнал меня совершенно — мальчишка хоть куда: смел, говорлив, весел.
Корнет утихомирился и куда-то исчез, так что и слуха о нем не было, а Полинька
явилась с своим
сыном в Москву, придумывая, за что бы взяться и чем жить.
Граф Наинский, его знатный родственник, который не обратил бы и внимания на него, если б он
явился обыкновенным просителем, пораженный его успехами в обществе, нашел возможным и приличным обратить на него свое особенное внимание и даже удостоил взять в свой дом на воспитание его семилетнего
сына.
Явился и молодой князь; они приняли его как родного
сына.
Потом пришли двое парней, почти еще мальчики. Одного из них мать знала, — это племянник старого фабричного рабочего Сизова — Федор, остролицый, с высоким лбом и курчавыми волосами. Другой, гладко причесанный и скромный, был незнаком ей, но тоже не страшен. Наконец
явился Павел и с ним два молодых человека, она знала их, оба — фабричные.
Сын ласково сказал ей...
Павел и Андрей почти не спали по ночам,
являлись домой уже перед гудком оба усталые, охрипшие, бледные. Мать знала, что они устраивают собрания в лесу, на болоте, ей было известно, что вокруг слободы по ночам рыскают разъезды конной полиции, ползают сыщики, хватая и обыскивая отдельных рабочих, разгоняя группы и порою арестуя того или другого. Понимая, что и
сына с Андреем тоже могут арестовать каждую ночь, она почти желала этого — это было бы лучше для них, казалось ей.
Ей было сладко видеть, что его голубые глаза, всегда серьезные и строгие, теперь горели так мягко и ласково. На ее губах
явилась довольная, тихая улыбка, хотя в морщинах щек еще дрожали слезы. В ней колебалось двойственное чувство гордости
сыном, который так хорошо видит горе жизни, но она не могла забыть о его молодости и о том, что он говорит не так, как все, что он один решил вступить в спор с этой привычной для всех — и для нее — жизнью. Ей хотелось сказать ему: «Милый, что ты можешь сделать?»
Но росла ее тревога. Не становясь от времени яснее, она все более остро щекотала сердце предчувствием чего-то необычного. Порою у матери
являлось недовольство
сыном, она думала: «Все люди — как люди, а он — как монах. Уж очень строг. Не по годам это…»
Во-первых, он был ужасно любопытен, во-вторых, разговорами и расспросами, самыми пустыми и бестолковыми, он поминутно мешал
сыну заниматься и, наконец,
являлся иногда в нетрезвом виде.
В отношении к
сыну старик Буеракин
являлся в шкуре старого грешника, внезапно понявшего, что грешить и не время и не к лицу.
—
Сын очень богатого отца, — продолжал Калинович, — который отдал его в университет, но он там ничего не делает. Сначала увлечен был Каратыгиным, а теперь сдуру изучает Шекспира.
Явился, наконец, ко мне, больному, начал тут бесноваться…
Только единственный
сын Анны Павловны, Александр Федорыч, спал, как следует спать двадцатилетнему юноше, богатырским сном; а в доме все суетились и хлопотали. Люди ходили на цыпочках и говорили шепотом, чтобы не разбудить молодого барина. Чуть кто-нибудь стукнет, громко заговорит, сейчас, как раздраженная львица,
являлась Анна Павловна и наказывала неосторожного строгим выговором, обидным прозвищем, а иногда, по мере гнева и сил своих, и толчком.
Все мы, близкие, понимали, — а Степан Трофимович чувствительнее всех нас, — что
сын явился пред нею теперь как бы в виде новой надежды и даже в виде какой-то новой мечты.
Вспомогательными средствами для сего
являются: задержание дыхания (ноздренное дыхание), при мысленном повторении молитвы Иисусовой: «Господи Иисусе Христе,
сыне божий, помилуй мя!» Сие называется сжатием духа; сие сжатие переходит во внутреннее порывистое движение, выражающееся усиленным биением сердца.
За Адашевым
явилась боярыня Мария, казненная вместе с детьми. Она поднялась из-под полу с пятью
сыновьями. Все поклонились царю, и каждый сказал...
Не успел Иудушка помянуть об Арине Петровне, а она уж и тут как тут; словно чует ее сердце, что она ответ должна дать: сама к милому
сыну из могилы
явилась.
Кожемякин видел всё это из амбара, сначала ему не хотелось вмешиваться, но когда Боря крикнул, он испугался и отвёл его в кухню.
Явилась мать, на этот раз взволнованная, и, промывая руку, стала журить
сына, а он сконфуженно оправдывался...
Подайте Сережу», говорил проснувшийся безумец, и все
явились, спокойные и веселые, кроме невестки с
сыном.
Старый их мятежник Юлай, скрывшийся во время казней 1741 года,
явился между ими с
сыном своим Салаватом.
Гварначья-сын взял билет на первый же пароход в Неаполь и — точно с облака упал —
явился домой».
— Самый красивый и умный мальчик — это мой
сын! Ему было шесть лет уже, когда к нам на берег
явились сарацины [Сарацины — древнее название жителей Аравии, а позднее, в период крестовых походов, — всех арабов-мусульман.] — пираты, они убили отца моего, мужа и еще многих, а мальчика похитили, и вот четыре года, как я его ищу на земле. Теперь он у тебя, я это знаю, потому что воины Баязета схватили пиратов, а ты — победил Баязета и отнял у него всё, ты должен знать, где мой
сын, должен отдать мне его!
Но, бог даст, и Мохамедовы
сыны уйдут, а на их месте
явятся или Георг греческий, или Карл румынский, или Милан сербский, или, наконец, Баттенбергский принц.
—
Сын к нему
явился… — шептал Бобров.
Фома знал, что тетка не пустит отца, и снова засыпал под шум их голосов. Когда ж Игнат
являлся пьяный днем — его огромные лапы тотчас хватали
сына, и с пьяным, счастливым смехом отец носил Фому по комнатам и спрашивал его...
Яков Львович молчал и только с состраданием смотрел на мать: он знал, что торговая совесть этих белых, мягкотелых
сыновей ее не запнется и под перевод колоколов, повторит то же самое, что говорят они теперь, и тогда дело только будет хуже в том отношении, что они
явятся чистыми перед всеми людьми своего круга, которые так или иначе нынче в чистоте их сомневаются.