Цитаты со словом «изрешечённый»
Похожие цитаты:
Если пуле суждено пронзить мой мозг, пусть эта пуля разнесёт дверь каждого чулана.
Талант признают только тогда, когда он шагает по трупам, и нужны тысячи снарядов, чтобы пробить себе брешь в Фортуне.
Серебристый коридор буквально выстрелил вперёд, чтобы соединиться с себе подобным.
Если вы попали в чёрную дыру, не сдавайтесь. Выход есть..
Я стреляю по цели, как будто вручную вбиваю пули.
Еще не отлита пуля, способная меня сразить!
Стреляй редко, да метко, штыком коли крепко. Пуля — дура, штык — молодец.
И если на следующий день будут поражены другие 10, 20, 50 центров, кто сможет еще удержать обезумевшее население от бегства в поля и деревни, чтобы спастись из городов, представляющих собой мишени для неприятельских ударов?
Первым стреляет тот, кто стреляет первым, остальное придумывается в оправдание, если застрелили не того или не тех.
Полевой суд, пулевой суд — а суда всё не видно!
Не солдат, кто других убиваетНо солдат, кто другими убит.
Хорошо быть линкором. Башню снесло, четыре осталось.
Сердце охотника, как порох, взрывается и вдруг сгорает, не оставляя ничего.
При виде убийцы мертвецы обливаются кровью.
Говорить не думая — всё равно, что стрелять не целясь.
Не стой где попало, а то опять попадёт.
У каждого человека бывает так, что ему везёт, и счастье пролетает совсем близко от него. Важно вовремя увидеть его и суметь ухватиться за край одежды пролетающей мимо него фортуны.
Вы свистите, вы всю мою жизнь просвистели.
Колесо судьбы вертится быстрее, чем крылья мельницы, и те, что ещё вчера были наверху, сегодня повержены во прах.
Кто попал далее цели, так же точно промахнулся, как и тот, кто не попал в цель.
Бог не на стороне больших батальонов, а на стороне лучших стрелков.
Мы не только превратим Петербург в жалкие развалины, но сожжём и верфи Архангельска, наши эскадры настигнут русские корабли даже в укрытиях Севастополя! И пусть русские плавают потом на плотах, как первобытные дикари.
Наш жизненный путь усеян обломками того, чем мы начинали быть и чем мы могли бы сделаться.
Перед пропастью немецкой истории и под тяжестью памяти о миллионах убитых я сделал то, что делают люди, когда им не хватает слов. (Опустившись на колени перед мемориалом погибшим в Варшавском гетто)
По статистике один пешеход попадает под колеса автомобиля каждые 17 минут. Бедняга!
Некоторые носят шрамы не в том месте, в которое их ранило.
Русского солдата мало убить, его надо еще повалить.
Даже если я должен буду в деревянной бочке преодолеть ревущий водопад, и внизу меня будут ждать вооруженные до зубов туземцы, я буду продолжать борьбу.
Я это чувствую при удачной стрельбе в каждого крупного зверя: пока не убит — ничего, я даже могу быть очень храбрым и находчивым, но когда зверь лежит, я чувствую вот это самое, среднее между страхом, жалостью, раскаяньем.
Я был сперва почти напуган, увидев, какая математическая мощь была обрушена на этот предмет, а затем удивлен тем, как легко предмет это перенес.
Когда я вижу в саду пробитую тропу, я говорю садовнику: делай тут дорогу.
Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами.
Сидя в камере, я увидел, как луч света падает из окна на цементный пол. И тогда я сообразил, что
пассионарность — это энергия, такая же, как та, которую впитывают растения.
Иногда достаточно убить человека, чтобы не быть им убитым.
Во время маневров в танковых частях мне однажды приказали замаскироваться среди сжатых рядов батальона: с тех пор я так и продолжаю.
Валяйтесь у них в ногах… но никогда не будьте в их руках.
Я мог бы сравнить себя с кораблем, который пробирается сквозь бури, делая короткие остановки в портах. Однажды я сказал одному из своих друзей: «Я просто ищу ангела со сломанным крылом — того, который не смог улететь отсюда».
Быть искренним в жизни значит вступить в бой с неравным оружием и бороться с открытой грудью против человека, защищенного панцирем и готового нанести вам удар кинжалом.
Я верю в открытое мышление, но не настолько открытое, чтобы мозги вываливались наружу.