Цитаты со словом «описанный»

История цивилизаций может описана в терминах истории городов.

Когда мы читаем книгу, глаза устают и, чтобы дать им отдохнуть, мы разглядываем картинки. Рисунок помогает представить описанное словами. Рассказ оживает благодаря рисунку, и не может быть рисунка отдельно от рассказа. Так я думал. Но, оказалось, был не прав. Два года назад, находясь в Венеции в качестве посла нашего падишаха, я увидел там работы итальянских мастеров. Не зная, какие сюжеты они иллюстрируют, я старался понять суть нарисованного. Однажды я увидел рисунок на стене дворца и застыл, потрясённый. Это было изображение человека, просто человека, такого же, как я. Гяур, конечно, не из наших. Рисунок отображал всё то, что было важного в жизни: панорама поместья, видневшегося из открытого окна, деревня и лес, который казался живым благодаря оттенкам сочных красок. На столе перед человеком — часы, книги, ручки, карта, компас, коробки с золотыми монетами, прочие предметы непонятного мне назначения, которые я видел и на других рисунках. И, наконец, рядом с отцом — прекрасная, как сон, дочь. Я понял, что этот рисунок и есть рассказ. Он — не приложение к рассказу, он — сам по себе.

Многое из американской научной фантастики ограниченно — так, предполагается, что культура в будущем более или менее похожа на нашу: с теми же идеалами, теми же понятиями, как что-то делать, просто технологий больше и они ярче описаны. Ну, вы знаете, что чертовски хорошо это не работает...

То, чем меня, собственно, научная фантастика очаровала — это так называемым Sense of wonder — Неожиданным, Удивительным, Чудесным, которые описаны в этих историях. Для этого не нужно уклоняться в нереальные сферы: совокупность действий и переживаний, получаемых посредством разработанной на основе естествознания современной техники, гораздо фантастичнее всех ведьм, монстров и волшебников из сказок и легенд. Это нетронутая целина реальной утопии, которая находится в будущем, и путь туда связан с многими неудачами, ошибками и угрозами.

Описывать прошлое — меньший риск, чем описывать настоящее, ибо в этом случае писатель отвечает только за точную передачу заимствованного им у других.

«Наряду с достижениями есть и недочёты». Это вполне безопасно. Это можно сказать даже о Библии. Наряду с блестящими местами есть идеологические срывы, например, автор призывает читателя верить в бога.

Реальная графика: Для описания картинки необходимо 10к слов. Но едва ли можно описать какое-либо множество из 10к слов с помощью картинок.

Только что пролистал одну биографию. Мысль о том, что все упомянутые в ней персонажи существуют уже только на страницах этой книги, показалась мне настолько невыносимой, что я лег, дабы не упасть в обморок.

К сожалению, существующие «объяснения» несколько, на мой взгляд, надуманны и ещё менее понятны, чем само объясняемое явление.

Мне известны причины революции в Мексике, но я ничего не знаю о причинах ссоры у ближайшего соседа. Это свойство современного человека называется космополитизмом и вырабатывается в результате чтения газет.

История должна относиться к событиям непредвзято и спокойно. В противном случае она ужаснется и не поймет истинной природы того, за изучение чего взялась.

Я вижу в себе самом не книгу, свидетельство, документ, но историю нашего времени — историю всякого времени.

С первых рассказов я хотел писать фантастику, не имеющую ничего общего с космическими кораблями, далеким будущим и тому подобной чепухой... научную фантастику, основанную на настоящем.

Подлинная история писателя содержится в его книгах, а не в фактах биографии.

Существенными элементами произведений Дымова являются описания болезни, психологического самоанализа и анализа, эротики, уныния.

…В русских названиях семейств следует во всех случаях использовать названия, соответствующие типу семейства.

Череповецкий тип (по новой схеме — белозерский) совмещает особенности ильменского и белозерского и в целом более близок к первому (С.162)

«Апокалиптизм» моих песен связан со вполне рациональным видением того, что в постиндустриальной цивилизации история народов с их архетипами кончается, уступая место некой статичной длительности одномерного «общества спектакля».

Главная задача дирижёра не состоит в том, чтобы поместить себя в свидетельство, но исчезнуть позади его функций в максимально возможной степени.

Он утверждает, что в своих книгах спускается до читателя, а на самом деле читатель опускается вместе с ним.

Строка — это застывшая структура данных, и повсюду, куда она передается, происходит значительное дублирование процесса. Это идеальное средство для сокрытия информации.

В нормальной женской биографии до тридцати лет — хронология, после — мифология.

Ильменский тип принадлежит к числу наиболее определенно выраженных русских антропологических вариантов (С.172)

Прошедшего не существует, пока будут существовать книги.

Есть лишь два типа писателей. Одни, более популярные, говорят с читателем; вторые, менее удачливые, — с самими собой.

Все психические явления соответствуют какой-то конкретной цели.

Никакой век не в состоянии написать своей собственной истории.

Из научных произведений читайте самые новые, из литературных — наиболее старые. Классическая литература не перестает быть новой.

В программировании превращение очевидного в полезное — это точное определение слова «разочарование».

История падения и история вознесения одинаково интересны.

История повторяется. Это один из ее недостатков.

Хороший поэт тем и отличается от плохого, что все его стихи отмечены печатью личности — значительной, законченной, многогранной.

История того, что есть, — это история того, что было и того, что будет.

Для систем аналогом пластической операции является введение в управляюший граф ребра, которое создает цикл, а не просто еще одну вершину.

И вот как пишется история!

Самым важным явлением в школе, самым поучительным предметом, самым живым примером для ученика является сам учитель.

К историческому повествованию должно присовокупить лишь такие рассуждения, до которых здравомыслящий читатель не может дойти своим умом.

Вся древняя история не более чем вымысел, с которым все согласны.

Книга должна создавать читателя.

Не доказано, что явления и факты, которые наука объясняет, более важны для людей, чем те, которые она объяснять не умеет.

История — это роман, который был, роман — это история, которая могла бы быть.

Уникальность Каббалы обнаруживается только тогда, когда человек входит в нее.

«Синтаксис русского предложения настолько отличается от нашего, что переводчику, для того чтобы его текст читался гладко, постоянно приходится прибегать к перефразированию».

Факты истории интересуют нас только в том случае, если они вписываются в наши политические убеждения.

Я читаю уголовный кодекс и Библию. Библия — жестокая книга. Может быть, самая жестокая, которая когда-либо была написана.

— В чтении нужна обязательно глубокая заинтересованность и личностью автора и его рассказом, от читающего нужна какая-то окрылённость, творческий порыв.

Характер человека лучше всего раскрывается, когда он описывает характер другого человека.

Каждый предмет рассказывает историю; если ты знаешь как её прочесть!

Формирование уральского типа происходило на иной основе, чем сложение монголоидных вариантов Сибири (С.182)

Изучив людей, управляют лучше, нежели изучив книги.

Роман — это движение, потому что в нём есть изложение идей и ситуаций, которые следуют друг за другом, сталкиваются, теснятся.