Последний, здоровый малый, совершенно переконфуженный и бледный от испуга, с трудом поворачиваясь в своей длинной тёмной ливрее, не успел ответить: «Слушаюсь, графиня», как товарищ его, сойдя с козёл, весь красный от стыда, разворчался на него за неповоротливость, за то, что он не умеет помочь ему.