Цитаты со словом «спросить»

Давида Гильберта спросили об одном из его бывших учеников. «А, такой-то? — вспомнил Гильберт. — Он стал поэтом. Для математики у него было слишком мало воображения.»

Не говори ничего дурного о ком-либо, если точно не знаешь этого, а если и знаешь, то спроси себя: почему я это говорю?

Однажды я спросил Леннона, что он думает о том, что я делаю. Годится, сказал он, но это просто рок-н-ролл, поверх которого положили немного губной помады.

Вы не можете просто спросить клиентов о том что им нужно, ведь к тому моменту пока вы это сделаете — они будут хотеть что-то новое.

Недавно в Самаре подошли ребята, попросили автограф, а потом спросили: «Вы ведь «УмаТурман»?» Я сказал «да», зачем портить людям настроение?

- Интересно, он может в паспорте поставить автограф? – спросил поклонник группы у своей спутницы.

 — Почему ты не можешь порядочно к людям относиться? — спросила она.

Густота виолончельного тембра лучше всего приспособлена для передачи ожидания и мучительного нетерпения. В мире не существует силы, которая могла бы ускорить движение мёда, текущего из наклонённой склянки. Поэтому виолончель могла сложиться и оформиться только тогда, когда европейский анализ времени достиг достаточных успехов, когда были преодолены бездумные солнечные часы и бывший наблюдатель теневой палочки, передвигающейся по римским цифрам на песке, превратился в страстного соучастника дифференциальной муки и в страстотерпца бесконечно малых. Виолончель задерживает звук, как бы она ни спешила. Спросите у Брамса — он это знает. Спросите у Данте — он это слышал.

Я желаю мира, чтобы мечтать.В 32 я хочу общаться с кем-то, кто мечтает, кто хотел бы исследовать свое воображение. Мне необходимо посетить разные места, ощутить другие вещи, пробовать что-то еще. У меня было достаточно реализма. Это ведет в никуда.Я хочу играть что-то, что никогда не игралось прежде. Люди больше не мечтают — это очень серьезно.У меня такое впечатление — хотя это очень трудно объяснить, потому что это все еще абстракция в моей голове — что есть кое-что очень важное, что необходимо понять и сделать здесь, но это «что-то» усиленно избегает нас. У меня очень сильное чувство, впечатление, что жизнь является чем-то еще. Чем точно? Я не знаю. Я хотел бы встретить Бога и спросить его! (1995)

Неподалеку от нашего загородного дома в Тисвильде живет человек, повесивший над входной дверью своего дома подкову, которая по старому народному поверью должна приносить счастье. Когда один знакомый спросил его: «Как, ты настолько суеверен? Неужели ты действительно думаешь, что подкова принесет тебе счастье?», он отвечал: «Конечно, нет; но говорят, что она помогает даже тогда, когда в это не веришь. (Перепечатка с издания: Гейзенберг В. Физика и философия. Часть и целое: Пер. с нем. М.: Наука. Гл. ред. физ.-мат. лит., 1989. 400 с. — ISBN 5-02-012452-9.).

— Сотрудничество разнополых лиц, — заявил Макфи, — затрудняет главным образом то, что женщины не употребляют существительных. Если мужчины хозяйничают вместе, один попросит другого: «Поставь эту миску в другую, побольше, которая стоит на верхней полке буфета». Женщина скажет: «Поставь вот это в то, вон туда». Если же вы спросите, куда именно, она ответит: «ну, туда!» и рассердится.

Ты никогда не бываешь тем, кем кажешься. Однажды в восьмидесятых ко мне подошла пожилая леди и спросила: «Мистер Элтон, Вы не дадите мне автограф?» Я сказал ей, что я не Элтон, а Дэвид Боуи. «Слава богу, — откликнулась она. — У него такие противные рыжие волосы да ещё косметика вдобавок».

Дилан пару лет назад сказал, что не выносит женщин на сцене и то, как они «выставляют себя на распродажу». Его спросили: «А как насчёт Джони Митчелл?» Он ответил: «Да какая же это женщина. Она — мужчина своего рода» (смех)… Истинное произведение искусства не имеет половой принадлежности. Поэтому и феминизма я не приемлю — слишком это «черно-белый» подход. Для меня ярлык «женщина в роке» есть нечто противоестественное.

Все меня спрашивают: зачем ты столько работаешь? Расслабься: попробуй себя в живописи, литературе. Что я вам, Джонни Роттен, написавший автобиографию в 35 лет? Вы полагаете, это книга? Нет, это очередной пропагандистский трюк фашиствующей интеллигенции!.. И вместе с тем — прекрасный ответ на вопрос о том, что заставило страну погрузиться в болото посредственности. Всем хочется одного: шлепнуться на задницу и больше не подниматься. Спроси себя: что полезного ты производишь? Ничего? — значит, превратился в животное. Я без работы с ума схожу: тут же хочется выйти из дому и помочь — скажем, укладчикам асфальта. Безделье — главный порок. И борьба с ним мне дорого стоила. Двух жен-бездельниц потерял из-за нее потерял. «Марк, почему ты ложишься так поздно?.. Кто тебя гонит в турне?.. Лучше купи кухонный гарнитур, а потом поехали на курорт, а?.. Ах, так? Тогда я ухожу». И черт с тобой. Легкая жизнь не по мне. Безделье погубит эту страну. Безделье — и эти бухгалтеры.

Чтобы жить с чем-то таким живым как страх, требуется необычайно тонкий ум и сердце, которые, не будучи связанными окончательным суждением, могли бы следовать за каждым движением страха. Если вы наблюдаете и живете со страхом, то для того, чтобы познать целостную природу страха, вам не понадобится даже одного дня. Достаточно будет минуты или секунды. Если вы ощутите страх так полно, то непосредственно спросите: «Кто та сущность, которая живет со страхом? Кто наблюдает страх, следя за всеми движениями его форм? Кто, в то же время, осознает самую суть страха?

«С бабы спроса нет». Тюремная мудрость. Закон, точнее. «Понятие». С мужчины за косяк спросят, а с женщины — нет. Что бы она не совершила. Недееспособна. Как ребёнок. Не ведает, что творит. Любопытно, что такое же точно отношение к женщине наблюдается и на протяжении всей истории человечества, во все абсолютно исторические времена и эпохи и у всех без исключения наций и народов. Женщина не способна нанести оскорбление. Соответственно, и на дуэль её вызвать нельзя. «Спросить».

Гретхен спросила Фауста, что есть религия. «Wie hast du’s mit der Religion?» Вопрос наивной женщины, которая хочет постичь смысл явления, стал одним из великих вопросов философии. Именно о том, что слова — всего лишь весьма ограниченная условность. Их безусловность лишь в том, что они всегда ограничивают смысл явления.

Все говорят о государе Николае Павловиче не только без раздражения, но даже с участием, желая даже извинить его во многом. Но между тем все невольно чувствуют, что какой-то камень, какой-то пресс снят с каждого, как-то легче стало дышать; вдруг возродились небывалые надежды; безвыходное положение, к сознанию которого почти с отчаянием пришли, наконец всё, вдруг представилось доступным изменению. Ни злобы, ни неприязни против виновника этого положения. Его жалеют, как человека, но даже говорят, что, несмотря на все сожаление об нём, никто, если спросить себя откровенно, не пожелал бы, чтобы он воскрес. Мир его душе! Он действовал добросовестно по своим убеждениям; за грехи России эти убеждения были ей тяжким бременем. Его система пала вместе с ним; в последнее время она достигла крайности.

Спроси Авраама, почему он видел троих, а поклонялся одному, ведь написано: «И явился ему Господь у дубравы Мамре, когда он сидел при входе в шатер, во время зноя дневного». А затем сказано: «Он возвел очи свои, и взглянул, и вот, три мужа стоят против него». Посему, как уже сказано нами вначале, Бог явился ему, как написано, и не сказано, что явился перед ним один человек, а явились ему трое. Здесь доказано с определенностью, что Тот, кто явился ему — один по сущности, и с тремя ипостасями. И слова самого Авраама тоже свидетельствуют об этом, когда он говорит: «И сказал: Владыка! если я обрел благоволение пред очами Твоими, не пройди мимо раба Твоего. И принесут немного воды, и омоют ноги ваши; и отдохните под сим деревом».

Москва ранена, святотатственно оскорблена её святыня. Без боли в сердце невозможно сейчас думать о Москве. Успенский собор с зияющими отверстиями в куполе, Беклемишева башня – без головы. Сильно пострадали Никольские ворота. А ужасная картина, которую представляют из себя Никитские ворота, не подлежит описанию. … Одно зло родит другое, и не видно конца всем ужасам. Но если меня спросить, – может быть, лучше, если бы не было мартовской революции, – я отвечу: нет. Всё же сдвиг должен был произойти.

Все говорят о государе Николае Павловиче не только без раздражения, но даже с участием, желая даже извинить его во многом. Но между тем все невольно чувствуют, что какой-то камень, какой-то пресс снят с каждого, как-то легче стало дышать; вдруг возродились небывалые надежды; безвыходное положение, к сознанию которого почти с отчаянием пришли, наконец всё, вдруг представилось доступным изменению. Ни злобы, ни неприязни против виновника этого положения. Его жалеют, как человека, но даже говорят, что, несмотря на все сожаление об нём, никто, если спросить себя откровенно, не пожелал бы, чтобы он воскрес. Мир его душе! Он действовал добросовестно по своим убеждениям; за грехи России эти убеждения были ей тяжким бременем. Его система пала вместе с ним; в последнее время она достигла крайности. К новому же государю во всех такое искреннее тёплое сочувствие и такое желание восстановить доверие между ним и нами, что даже почти странно было видеть людей, большею частью до тех пор смотревших на власть, как на враждебную им силу, привыкших постоянно в продолжении по крайней мере 30 лет не доверять ей и избегать даже с ней сближения. Эти самые люди вдруг с детской доверчивостью и любовью и надеждой обращаются к новому государю, не получивши от него еще никакого доказательства, которое бы оправдывало их надежды. Эти люди готовы предложить ему руку на союз любви и доверия, готовы предложить ему свою деятельность на благо общее. Они, которые до сих пор так недоверчиво смотрели на всякое даже участие в деятельности государственной, на всякое изъявление сочувствия к державному лицу! Что же это такое, какая тому причина?

Мне нужны штаны самые обычные. Видите, я штаны разрезаю вот тут сверху. Все эти гадости, зачем они резиновый пояс вставляют? В нем ничего не сочинишь. Я ведь животом сочиняю. Меня еще в пять лет спросили: «Как ты сочиняешь?» А я ответил: «Животом». Вот и надо, чтобы его ничего не перетягивало!

При жизни его искренне любило количество человек, которое можно пересчитать по пальцам двупалого существа. То есть никто не отрицал талантов и все любили продукт, но на финальном этапе близко к Виктору приблизиться было невозможно, и это сильно раздражало и проявлялось даже в быту. Ну, например, спросишь его о чём-то, а он отвечает в сторону, под углом 90 градусов к тебе, и только мельком посматривает, как ты реагируешь, в глаза не смотрит. Он был чудовищный сноб и презирал простых людей.

Хочешь знать, что говорят о тебе знакомые? Послушай, что они говорят о людях, которые лучше тебя.

Я никогда не говорила: 'Я хочу быть одна'. Я только сказала: 'Я хочу, чтобы меня оставили в покое', а это не то же самое.

Если вы хотите узнать, что на самом деле думает женщина, смотрите на неё, но не слушайте.

Мы никогда не спрашиваем себя, что мы на самом деле, но мы беспрестанно спрашиваем себя, что о нас думают.

Если вы спрашиваете сколько это стоит, значит вы не можете себе это позволить.

Не спрашивайте, что ваша страна может сделать для вас, спрашивайте, что вы можете сделать для своей страны.

Нам говорят: надо жить. А зачем, объяснил бы кто.

Я подумал, что не смогу себе позволить гулять с ней и курить. Поэтому я бросил курить. Потом я как-то прогулялся с ней, посмотрел на нее, сказал «Ладно» и снова начал курить.

Если вам больше нечего сказать ребенку, скажите ему, чтобы он пошел умыться.

Если человек говорит, что не хочет думать о чем-то, значит, он может думать только об этом.

Никогда не говорите, что дела идут хуже некуда. Подождите до завтра: вы увидите, что они стали ещё хуже.

Хочешь быть умным, научись разумно спрашивать, внимательно слушать, спокойно отвечать и переставать говорить, когда нечего больше сказать.

Если я скажу вам, что я хорош, вы, наверное, подумаете, что я хвалюсь; если я скажу, что не достаточно хорош, вы будете знать, что я лгу.

Не просто знать, а знать, что знаешь.

Нужно, ещё не видя зла, быть готовым дать ему отпор, сказать «нет»; нужно сказать «нет», ещё даже не зная, что это такое.

Когда человек говорит, что деньги могут всё, знай­те: у него их нет и никогда не было.

Первый закон искусства: если тебе нечего сказать — молчи. Если тебе есть что сказать — скажи и не лги.

Бывают люди, которым «хочется возразить», а что, как, почему, зачем, это им не дано.

Если ты дважды подумаешь, прежде чем один раз сказать, ты скажешь вдвое лучше.

Если вы хотите узнать изъяны какого-либо человека, идите к тем, кто его любит. Может быть, они вам не скажут, но они наверняка знают.

Когда человек говорит, что не хочет о чем-то вспоминать, это обычно значит, что он только о том одном и думает.

Если, войдя в комнату, вы не можете сразу сказать, кто из присутствующих за вас, а кто против, значит, вам не стоит заниматься политикой.

А потом начал его ругать. Стоит ординарец, смотрит прямо в глаза командира, но молчит. Знает характер Будённого: пусть он погорячится, покричит, а потом ему все можно объяснить.

 — Как его зовут?  — Кого, пса? У него нет имени. Мы с женой никак не договоримся, как его назвать. Мы зовем его «Эй», или «Пёс», или просто свистим. Это безразлично, он всё равно не идёт, как его ни зови.

Писать нужно лишь о том, что знаешь лучше других, либо о том, о чем никто, кроме тебя, не знает.

Скажи НЕТ НАРКОТИКАМ, и, может быть, ты не закончишь так же, как разработчики Hurd.

Скажи мне, кто тебя хвалит, и я тебе скажу, в чем ты ошибся.

Французы почти не говорят о своих женах: боятся говорить при посторонних, которые знают этих жен лучше, чем сами мужья.

Р. спрашивает меня, что я имею против него. Я не могу простить ему откровенных признаний, которые я ему сделал.

На прощание Берс обозвал меня антисемитом, но сказал, что надеется ещё со мной встретиться. Думаю, однако, что этого не произойдет. Поездки за границу надоели мне, а к нам в страну Берс вряд ли приедет.

Делать вид, что не знаешь того, что знают все, и знаешь то, чего никто не знает — вот и все законы политики.

Никогда не следует доверять женщине, которая называет вам свой возраст. Женщина, сказавшая это, может рассказать что угодно.

Лас-Вегас, как известно, единственное место, где деньги на самом деле говорят – они говорят :"До свидания".

Я никогда не говорю: «Мне нужно, чтоб вы это сделали». Я говорю: «Мне интересно, сумеете ли вы это сделать».

Никогда не проси другого о том, что можешь сделать сам.

Я тут как-то сказала одному знакомому: «Надо быть смелым человеком, чтобы уехать в Америку жить». А он говорит: «Надо быть смелым человеком, чтобы здесь оставаться»..

Дайте мне взглянуть правде в лицо. Расскажите мне, какое лицо у правды.