Тем днём, где-то между четырнадцатью-тридцатью пятью и четырнадцатью-пятьюдесятью тремя после полудня я сутуло ехал в маршрутном такси, погружённый в свои мысли как в кисельное болотце, липкое и вонючее.
В её тусклом голосе, в том, как она сутуло и безвольно сидит, в неряшливом платье и шлёпанцах была обречённость.
Одного из них – худого костлявого старика с впалыми щеками, сутуло опирающегося на самшитовую клюшку, я видел впервые.