Цитаты со словом «церковь»
Церковь — это род государства, притом — самый лживый.
Каждая
церковь — камень на могиле Богочеловека: ей непременно хочется, чтобы Он не воскрес снова.
Христианская
церковь ничего не оставила не тронутым в своей порче, она обесценила всякую ценность, из всякой истины она сделала ложь, из всего честного — душевную низость.
…христианский мир мало знает Православие. Знают только внешние и по преимуществу отрицательные стороны Православной
Церкви, но не внутренние, духовные сокровища.
Не тот является еретиком, кто согласно своему пониманию следует Писанию, но тот, кто следует указаниям
Церкви вопреки своей совести и пониманию, основанному на Писании.
Я не верю в религии, исповедуемые еврейской, римской, греческой, турецкой, протестантской или какой-либо другой известной мне
церковью. Мой собственный ум — моя
церковь.
Если вспомнить, как свирепо нападали на меня представители
церкви, кажется забавным, что когда-то я и сам имел намерение стать священником.
Меня всегда удивляло, что женщинам разрешают входить в
церковь. О чём они могут говорить с Богом?
Цивилизация не достигнет своего совершенства до тех пор, пока последний камень последней
церкви не упадёт на голову последнего священника.
Церковь основана на крови, кровью скреплена и кровью расширилась.
Невежество — первая предпосылка веры, поэтому
церковь так высоко его ценит.
Каждый из нас своей молитвой, любовью, верой вносит свой маленький вклад в построение единого Храма —
Церкви Христовой, храма, веры, который нельзя разрушить.
Путешествия по дальним странам открыли мне местный, временный характер ересей и расколов и вечный, универсальный характер
Церкви.
С благоговейным страхом живите в благодатном братском единении, памятуя, что оно «есть
Церковь Бога живаго, столп и утверждение истины».
Догмат о Церкви в канонах и практике — 2004, книга.
Православная
Церковь есть прежде всего
Церковь Предания, в отличие от
Церкви Католической, которая есть
Церковь авторитета, и
церквей протестантских, которые суть
церкви личной веры. Православная
Церковь не имела единой внешнеавторитарной организации, и она незыблемо держалась силой внутреннего предания, а не внешнего авторитета.
Невозможно без омерзения думать о том, что в этой стране чиновников и
Церковь только называется
Церковью, по сути же составляет часть государственной машины. Народ не получает от священников ни духовного назидания, ни утешения. Религиозная проповедь запрещена категорически. Те, кто попытался проповедовать, были сосланы в Сибирь. Священник — не кто иной, как чиновник, а значит, имеет военные звания. Митрополит московский дослужился до генерал-аншефа, митрополит казанский — до генерал-лейтенанта.
Основная задача всех
церквей была одна и та же: внушать бедным холопам, что для них — нет счастья на земле, оно уготовано для них на небесах, и что каторжный труд на чужого дядю — дело богоугодное.
Как у океана, у неё есть свой язык, язык сильный, звучный, святой, молитвенный! Едва проснётся день, как уже со всех её златоглавых
церквей раздается согласный гимн колоколов ... и мнится, что бестелесные звуки принимают видимую форму, что духи неба и ада свиваются под облаками в один разнообразный, неизмеримый, быстро вертящийся хоровод!
Сейчас я не знаю, в глубине души, какова моя позиция на самом деле: я не верю ни в какие догматы, мне не нравятся официальные
Церкви (особенно те, которые сильно сращены с государством или отличаются, главным образом, обрядовостью или фанатизмом и нетерпимостью). В то же время я не могу представить себе Вселенную и человеческую жизнь без какого-то осмысляющего их начала, без источника духовной "теплоты", лежащего вне материи и ее законов. Вероятно, такое чувство можно назвать религиозным.
То, что бытие Бога может быть доказано естественными причинами, является догматом римско-католической
церкви. И вот именно этот догмат делает для меня невозможным быть католиком. Если бы я думал о Боге как о другом существе, подобном мне самому, вне меня, только бесконечно более могущественном, тогда бы я своей непосредственной задачей считал вызвать его на поединок.
Конечно, ведь вообще история
церкви, ведь я отнюдь не осуждаю верующих, ведь 2000 лет назад состояние общества и знания было таким, что почему бы не поверить в чудеса, почему не поверить. В религии все есть. Но понимаете, это, кажется, называется философский релятивизм. Что все, мол, относительно и т. д. и т. д. Я совершенно с этим не согласен. Не согласен. Нет. Есть рациональность, есть истина.
Церковь с состраданием относится к людям, страдающим разного рода грехами, в том числе к гомосексуалистам — «грешникам, которых мы любим, ненавидя их грех». Но при этом мы, православные христиане, не можем отходить от того вероучения, которое содержится в Библии и в апостольской традиции
Церкви.
Чтобы Истина Христова принесла добрый плод, она должна стать доброй закваской не только в области внутрицерковной, она должна войти в жизнь всего общества, и прежде всего его самой малой составляющей — семьи, соделав ее, по слову Апостола, «домашней
Церковью».
Нужно прекратить писать вяжущих женщин и читающих мужчин. Я буду писать людей дышащих, чувствующих, любящих и страдающих. Люди должны проникаться святостью этого и снимать перед картинами шляпы, как в
церкви.
Я не был знаком с Чарли Чаплиным. Но когда я жил в Швейцарии, он был моим соседом — вернее, его тело. Он был похоронен во дворе англиканской
церкви, вниз по улице от моего дома. А потом какие-то мудаки украли его гроб (в 1978 году гроб с телом Чаплина был выкопан и похищен. — Esquire) и стали требовать деньги с его семьи. Это было ужасно, тем более что я знал его родных — это были хорошие люди.
Кто смотрит на людей под влиянием истины духовной, тот смотрит на них не иначе: он видит, что каждый человек подобен другому, занимает ли он большую или малую должность, и что разница между ними только в мудрости; а мудрость состоит в том, чтоб любить службу, то есть благо сограждан, общества, отечества и
церкви. (HH 390)
Наше замужество, как это ни странно, началось задолго до нашего рождения: род Мюнхгаузена давно мечтал породниться с родом фон Дуттен, поэтому, когда у них родилась девочка, то я, в свою очередь, родился уже не только мальчиком, но и мужем. Нас познакомили еще в колыбели, и моя супруга мне сразу не понравилась, о чем я и заявил, как только научился разговаривать. К сожалению, к моим словам не прислушались, и, едва мы достигли совершеннолетия, нас отвезли в
церковь. В
церкви на вопрос священника, готов ли я взять в жены Якобину фон Дуттен, я честно ответил: «Нет!» И нас тут же обвенчали. После венчания мы уехали в свадебное путешествие: я — в Турцию, она — в Швейцарию, и три года жили там в любви и согласии.
У меня очень хорошие отношения с Господом. Он меня держит, а я его держу в себе. У меня было два самых близких друга и оба погибли. Сейчас как никогда я ощущаю потребность быть ближе к православной
церкви. Я знаю – все, что я делаю, не зря.
Похожие цитаты:
Братство есть старая, но забытая и обновляемая форма церковной жизни. Оно есть жизнь Церкви в Церкви, Которая не есть какое-то внешнее учреждение, но напротив семья наша, истинное единение наше во Христе.
Христианские святыни и в наши дни ни от кого не спрятаны. Они не занавешены тайной от наших современников. Церковь по-прежнему проповедует Христа и Евангелие Царства. Только слушать эту проповедь становится некому.
Записки о литургии и Церкви — книга, 1970-е.
Церкви не нужны блестящие личности («Жизнь в христианском общении», Гл.4)
Верую, что с оживлением церковной жизни придут к нам многие, доныне чуждые нам.
Утвердившись на камне исповедания Христова, будьте постоянны и усердны в исполнении заповедей его, чтобы не устами только исповедать Его, но показать любовь друг ко другу и мир хранить, преподанный Вам через Церковь Христом.
Пастор не должен жаловаться на приход не только другим людям, но и Богу («Жизнь в христианском общении», Гл.1)
Без культа не может быть священства, но культ может существовать и без профессиональных священнослужителей.
Я сказал братьям, что «Книга Мормона» — самая верная из всех книг на Земле и замковый камень нашей религии, и человек станет ближе к Богу, живя по ее учениям, чем по учениям любой другой книги.
Не будь дьявола, многие набожные люди никогда не помышляли бы ни о боге, ни о его духовенстве.
Уровень проповеди имеет мало общего с высотой амвона.
Знаете, в чём моё главное расхождение с церковью? Я говорю, что это человек Бога придумал, а они — что наоборот.
Во все времена, начиная с правления Константина и вплоть до конца XVII столетия, христиане подвергались куда более лютым преследованиям со стороны других христиан, чем некогда со стороны римских императоров.
Уже слово «христианство» есть недоразумение, — в сущности был только один христианин, и он умер на кресте.
Для меня существует ещё что-то святое, пусть даже попсово святое, но прекрасное и вечное.
Общество без религии — как корабль без компаса. Без религии человек ходит во тьме. Только религия указывает человеку на его начало и конец. Христос полезен государству.
Дай мне свой терновый венец, Христос, чтобы я истек кровью; дай мне свой крест, 100 крестов, и я буду нести их для тебя; но подари мне жизнь, потому что мне до сих пор есть, что делать для моего народа и моей страны!
В связи с непониманием славянского текста не только Писаний, но и многих молитв в церкви можно наблюдать одно утешительное явление: непонятный текст часто как бы делается понятным через его церковный напев.
…епископа Амвросия обвиняли в мнимом укрывательстве бывших офицеров царской армии через рукоположение их в сан священника.
Уберите «Книгу Мормона» и откровения, где будет наша религия? У нас её не будет.
Христос таится в язычестве, в христианстве открывается. Христианство есть Откровение, Апокалипсис язычества. Слепые солнца не видят, но теплоту его чувствуют. Христос язычников — солнце слепых.
Только внимательно и неотступно вглядываясь любящими глазами в жизнь церкви, возможно не потерять из виду ее подлинный образ, не всегда адекватно осуществляющийся в епархиальной практике»
Даровая благодать есть проповедь прощения без покаяния («Следуя Христу»)
Исповедь как благочестивое дело — изобретение дьявола («Жизнь в христианском общении», Гл.5)
Литургия стоит в центре христианства, а в центре литургии — «Агнец, закланный от создания мира» (Откр. 13, 8)
Лютерано-реформатские (частью и католические) противоречия уже не являются подлинными («Письма другу», август 1944)
Проповедью должны быть наши жизни, а не наши слова.
Следовать Христу означает жить в самом мире («Следуя Христу»)
Божья благодать быстро разрушает мечты («Жизнь в христианском общении», Гл.1)