Цитаты со словом «часовенка»
Похожие цитаты:
Благоговения перед статуей в алтаре нет у того, кто видел её бревном в лесу.
Каждый человек носит в глубине своего «я» маленькое кладбище, где погребены те, кого он любил.
Самый малый пригорок заслоняет нам самую высокую гору.
Обитель для души может быть возведена лишь на очень прочном фундаменте нескончаемого отчаяния.
Каждый из нас своей молитвой, любовью, верой вносит свой маленький вклад в построение единого Храма — Церкви Христовой, храма, веры, который нельзя разрушить.
Горы только издали имеют форму, а когда на нее взойдешь, то как дом — вошел в дом: разные комнаты, чуланы, кладовые, уборные, коридоры, а крыши не видно.
Память подобна населённому нечистой силой дому, в стенах которого постоянно раздаётся эхо от невидимых шагов. В разбитых окнах мелькают тени умерших, а рядом с ними — печальные призраки нашего былого «я».
Местопребывание Засса, крепость Прочноокопская, повергало в ужас не только закубанцев, но и всех проезжающих. Она окружена была высоким валом с частоколом по гребню, на котором во многих местах
торчали головы черкесов.
Если бы Иисуса казнили двадцать лет назад, дети в католических школах носили бы на шеях вместо крестов маленькие электрические стульчики.
Из маленькой хижины может выйти великий человек.
И осиновый кол есть вид памятника.
Едва ли Симеон Столпник был бы совершенно доволен, узнав о другом святом, который простоял ещё дольше на ещё более узком столпе.
Рим, Флоренция, вся знойная Италия находятся между четырьмя стенами его библиотеки. В его книгах — все развалины древнего мира, весь блеск и слава нового!
Самое тяжелое наказание для архитектора — это здания, не отбрасывающие тени
(Здания разрушенные войной, прихотью чиновников, или так и оставшиеся в нереализованных проектах).
Нашим экскурсоводом по острову стала единственная обитательница бывшей монастырской, а теперь военной гостиницы Ксения Петровна Гемп — глубокий знаток культуры Севера, человек удивительной памяти и какого-то тихого очарования.
Тот, кто живёт в стеклянном доме, не должен бы бросаться камнями в других.
Всё зависит от окружения. Солнце на небе не столь высокого мнения о себе, как свечка, зажжённая в погребе.
Надо не сидеть сложа руки, надо действовать, идите из села в село, бывайте всюду, не пропускайте ни одной крестьянской квартиры, напомните, что существует Бог.
Человеческое тело — это дом с многими окнами. Мы все сидим перед ними, показываем себя и просим проходящих мимо зайти в дом и любить нас.
Мы водили вместе, вдвоем — страстные бесстрашные колонны пацанвы по улицам самых разных городов нашей замороченной державы, до тех пор пока власть не окрестила всех нас разом мразью и падалью, которой нет и не может быть места здесь.
Мы ехали в поезде по Крыму. Когда моя соседка увидела зелёную траву, она так обрадовалась, как будто она была коровой, всю зиму проведшей в мрачном уединении хлева.
Загляните в душу свою, и будет ли тогда день или ночь, вы найдете там кладбище. Маленькое, жадное, так много поглотившее.
Воображение строит свои воздушные замки тогда, когда нет не только хорошего дома, даже сносной избушки.
Прошёлся по кладбищу Монпарнас. Все — молодые и старые — строили планы на будущее. Больше не строят.
Жёлудь: Подумаешь, пал вековой дуб. Как будто рядом нет нас, молодых дубов.
Стоило ли объявлять войну дворцам ради того, чтобы застроить мир хижинами?
Нельзя плевать в алтаре, а потом молиться там же, на заплёванном полу.
Дом кладут по кирпичу, а роль складывают по маленьким действиям.
Цивилизация не достигнет своего совершенства до тех пор, пока последний камень последней церкви не упадёт на голову последнего священника.
Кирпич: Я лучше знаю, каким все должно быть: прямоугольным.
У меня есть звезды на небе… но я так тоскую по маленькой лампе, не зажженной у меня в доме.
Только находясь в большой толпе и понимаешь, что такое безлюдье.
Единственная молитва, в ответ на которую сразу приходит ответ, — это молитва о духовном возвышении.
Хорошо быть линкором. Башню снесло, четыре осталось.
Люди похожи на статуи: их привыкают видеть на одном месте.
Хвощи похожи на минареты, и я рассматриваю, нет ли на их высоте муэдзинов каких-нибудь маленьких, чтобы кричали вниз маленьким насекомым.
Где просто — там ангелов со сто, а где мудрено — там ни одного.
Если вспомнить, как свирепо нападали на меня представители церкви, кажется забавным, что когда-то я и сам имел намерение стать священником.
Те, которые дают советы, не сопровождая их примерами, походят на дорожные столбы, которые дорогу указывают, но сами по ней не ходят.
Предков вешают на стене, а современников — где попало.
Когда взберёшься на высокую гору, перед тобой открывается огромное множество гор, на которые ещё только предстоит взобраться.