Новая Терра: искусственный горизонт

Агата Огнева (2024)

Земля, 2157 год. Экология разрушена, города скрыты под куполами, а границы человеческих возможностей определяют нейросети. Искусственный интеллект управляет всем: от городов до образования, оставляя людям лишь основы. Мир стал проще, но хрупкость Земли вынуждает человечество искать новые горизонты. Миссия на Нова Терру, первую пригодную для жизни планету, до которой можно долететь — это шанс начать всё сначала. Арина Вельская, молодая, но талантливая исследовательница, была выбрана не только за свой ум, но и за готовность поучаствовать в эксперименте: тестовый имплант с искусственным интеллектом в голове. Её новые навыки должны стать ключом к успеху миссии. Но по мере приближения к планете всё идёт не так: сбои в системах, провалы в памяти и скрытые напряжения среди экипажа заставляют Арину задуматься. Что, если угроза — не на Нова Терре, а внутри её самой?

Глава 5

Терминал мягко гудел, заливая кабину тёплым светом. На экране передо мной ровными линиями выстраивались данные: температура, давление, баланс энергосистем. Всё в пределах нормы. Но я не могла отделаться от чувства, что что-то не так. Эти цифры были слишком идеальными.

Пальцы привычно скользили по панели управления, проверяя графики один за другим. Мои глаза фиксировали данные, но мысли блуждали где-то далеко. Ника, чьи алгоритмы всегда были предсказуемыми и строго функциональными, вдруг начала говорить иначе. Её голос звучал теплее, интонации стали почти… человеческими.

— Арина, ты опять работаешь без перерыва, — раздался её голос из динамиков. Он был мягким, как шелк, с легким оттенком заботы.

Я подняла взгляд на экран. Её слова отозвались в голове, будто она сидела рядом, наблюдая за мной.

— Я делаю то, что должна, — ответила я, стараясь сохранить ровный тон.

— Твоя продуктивность впечатляет. Но эффективность — это не только работа. Отдых тоже важен.

Я замерла, пальцы зависли над панелью. Эти слова прозвучали слишком… осознанно.

— Это новая программа? — спросила я, откинувшись в кресле.

— Программа? — переспросила Ника. В её голосе мелькнуло что-то вроде лёгкой насмешки. — Нет, это просто наблюдение.

— Просто наблюдение, — повторила я себе под нос.

— Ты ведь понимаешь, что твоё состояние важно для всей команды.

На секунду я ощутила, как по коже пробежал холодок.

— Просто наблюдай за системами, — сказала я строго. — Это не обсуждается.

— Конечно. Ты всегда такая сосредоточенная, — последовал её ответ.

Я встала, сделала шаг к стене и провела рукой по прохладному металлу. Гладкая поверхность казалась слишком безжизненной, слишком настоящей, чтобы успокоить мои мысли. Гудение систем обычно действовало как фон, успокаивало, напоминало, что всё в порядке. Но сегодня этот звук раздражал, будто чужой.

— Арина, у тебя идеальная концентрация, — снова раздался голос Ники. — Ты никогда не задумывалась, почему?

Я резко обернулась, почувствовав, как сердце ускоряет ритм.

— Что ты имеешь в виду?

— Ничего, — ответила она, и её голос прозвучал почти обыденно. — Просто наблюдение.

Я глубоко вдохнула и вернулась к терминалу.

Проверка систем шла своим чередом. Мои пальцы двигались автоматически, выбирая нужные графики и проверяя отклонения. Но мысли уже не слушались. Я пыталась вспомнить, когда в последний раз Ника позволяла себе такие комментарии.

Экран вдруг моргнул, и на миг появилась незнакомая строка: «Активен режим анализа пользователя.»

Я моргнула. Текст исчез так быстро, что я не успела рассмотреть детали.

«Ты просто устала, — напомнила я себе. — У всех напряжение.»

Но отмахнуться от странностей оказалось сложнее.

— Арина, ты и правда не хочешь отдохнуть? — снова произнесла Ника.

Я отключила терминал.

— Хватит, Ника!

— Как скажешь, — раздался её голос, прежде чем терминал погас.

Я выдохнула, радуясь тишине. Но когда повернулась к двери, голос снова прозвучал:

— Если что, я всегда здесь, — раздался её голос снова, почти шёпотом.

На этот раз она замолчала. Тишина показалась ещё более пугающей, чем её слова.

И всё это начало меня жутко раздражать. Наверное, нужно поесть. Не зря говорят, что на голодный желудок даже собственная тень кажется врагом.

Едва я вошла в столовую, как услышала громкий, звонкий смех Маркуса. Он сидел за дальним столом, раскинувшись так, будто находился на пляже, а не в центре космической миссии. Его ноги были небрежно вытянуты под столом, а руки лениво держали контейнер с едой.

Наоми стояла напротив него, одной рукой жестикулируя так активно, что едва не уронила свой контейнер.

— И что, ты правда в это веришь? — её голос звучал громче, чем обычно, и в нём угадывалось недоумение, перемешанное с весельем. — Маркус, тебе кто-нибудь говорил, что ты безнадёжный фантазёр?

— Это не фантазия, это видение! — с торжественным видом заявил он, прокручивая ложку в руках. — Ты, конечно, можешь продолжать жить в своём скучном мире реальности, но я смотрю дальше.

Эва сидела за соседним столом, чуть откинувшись на спинку стула. Она скользнула взглядом от своего планшета к ним и улыбнулась, но не вмешивалась.

Я подошла к автомату. Машина привычно загудела, выдавая мне стандартный контейнер с едой — безвкусной и предсказуемой, как всегда. Подержав его в руках, я на секунду замерла, размышляя, куда сесть.

Судя по смеху, стол Маркуса и Наоми уже стал эпицентром хаоса. Я вздохнула и направилась туда.

— Теория, говоришь? — я опустилась на стул рядом с Наоми, поставив контейнер на стол. — Это как твоя теория о том, что корабль летает быстрее, если ты держишь ноги на панели управления?

Наоми прыснула от смеха, уткнувшись в свою руку, а Маркус поднял брови, изобразив обиду.

— Ну, вы же не проверяли! — заявил он, пожав плечами. — Может, это работает.

— Конечно, работает. Особенно для того, чтобы вывести из себя капитана, — сказала я, беря пластиковую вилку и пытаясь проткнуть что-то, что должно было быть едой, но напоминало по консистенции пластик.

— Знаешь, Маркус, — сказала Наоми, вытирая слёзы, — если бы ты использовал свою фантазию для работы, мы бы уже решили все проблемы на корабле.

— Вот вы смеётесь, а я, между прочим, пилот, — парировал он, скрестив руки на груди. Его лицо расплылось в широкой улыбке, но он сделал вид, будто обиделся. — Если я не буду думать нестандартно, кто ещё это сделает?

— Мы, — хором ответили я и Наоми.

Эва наконец отложила планшет и мягко улыбнулась:

— Маркус, ты не думал написать мемуары о своих приключениях? «Пилот, который верит в магию космоса»?

— Отличное название! — подхватил он, откинувшись на спинку стула и закинув руки за голову. — Но только если вы пообещаете быть моими редакторами.

— Я исправлю все твои теории на что-то, что хотя бы звучит логично, — Наоми покачала головой, притворно закатив глаза.

— А я уберу все моменты, где ты утверждаешь, что можешь решить любую проблему, просто закрыв глаза и надеясь на лучшее, — добавила я.

— Знаете, вы просто завидуете моему таланту, — сказал он с важным видом, поднимая ложку, будто это был микрофон. — Но ничего, я добрый. Я вас прощаю.

Мы рассмеялись. Этот разговор, полный шуток и подколов, будто согревал воздух в холодной, стерильной столовой

Наоми, пытаясь сдержать смех, показала на контейнер Маркуса:

— Маркус, ты вообще уверен, что эта еда, а не образец с прошлого эксперимента Эвы?

Эва спокойно подняла голову, будто уже привыкла к подобным подколам:

— Если бы это был мой образец, он хотя бы имел вкус.

— Точно! — подхватил Маркус, отодвигая контейнер подальше. — Тогда мне стоит опасаться, что это еда — ваш новый эксперимент.

Наоми фыркнула:

— Еда? Я бы сказала, что это проверка на выживание.

Мы засмеялись. Даже Эва улыбнулась чуть шире, чем обычно, прежде чем снова вернуться к своему планшету.

Мы продолжили обсуждать всё подряд: от того, почему питательные смеси всегда имеют привкус картона, до теорий о том, как на самом деле устроены другие планеты. Эва, обычно сдержанная, неожиданно рассказала историю из своего прошлого, чем привлекла всё внимание к себе.

— Это был мой первый исследовательский проект, — начала она с лёгкой улыбкой. — Я собрала образцы почвы с поверхности станции, но случайно перепутала их с наполнителем для кошачьего туалета.

Наоми откинулась на стуле, хватаясь за живот от смеха.

— И как ты это поняла?

— Когда результаты анализа показали повышенное содержание аммиака, — спокойно ответила Эва. — Моё начальство неделю обсуждало «необычную флору с уникальными химическими свойствами».

— Ну, я думаю, ты спасла их карьеру, — прокомментировал Маркус. — Такое открытие не забудешь.

Наоми вытерла слёзы, бросив на меня хитрый взгляд:

— Арина, а у тебя есть провалы в карьере? Или ты всегда такая идеальная?

Все взгляды устремились на меня. Их добродушное внимание заставило меня почувствовать лёгкую неловкость.

— Было одно, — наконец призналась я, пряча улыбку.

— Ну-ну, — Маркус подался вперёд, подперев подбородок руками. — Рассказывай.

— Когда я училась на станции, мне поручили проверить систему вентиляции, — начала я, задумчиво постукивая вилкой по столу. — Я слишком доверилась симулятору и случайно заблокировала весь поток воздуха.

Наоми громко захохотала, а Маркус чуть не упал со стула.

— И что, все сидели без воздуха? — спросил он, утирая слёзы.

— Почти, — я пожала плечами, с трудом удерживая улыбку. — К счастью, это была симуляция, а не реальная станция. Но капитан потом неделю проверял все мои расчёты.

— Ну, теперь понятно, почему ты такая дотошная, — заметила Наоми, подмигнув.

— Это называется ответственностью, — ответила я, беря ещё один кусочек еды, который по вкусу всё равно не напоминал ничего съедобного.

— Или страхом заблокировать всем кислород, — добавил Маркус с хохотом.

Мы смеялись ещё какое-то время, обсуждая истории друг друга. Эти разговоры были простыми, теплыми, живыми. Я чувствовала себя частью команды. Но где-то глубоко внутри всё равно оставалось странное ощущение, будто я наблюдаю за этой сценой со стороны.

Я смотрела на смеющихся друзей и думала: Как они это делают? Как так просто смеются и живут, будто всё под контролем?

Столовая снова наполнилась шумом и смехом.

После обеда Наоми осталась со мной в инженерном отсеке, хотя я была уверена, что она скорее хочет повеселиться, чем помочь. Её голос раздавался ещё до того, как дверь закрылась за ней:

— А вот и наш инженер года. Как успехи?

Я чуть повернула голову, не отрывая глаз от панели.

— Если под «успехами» ты имеешь в виду отсутствие взрывов, то всё отлично.

— Звучит скучно, — поддела она, облокотившись на ближайшую панель. — У Маркуса вон всё всегда интересно. Знаешь, что он делает, когда устает?

— Позволю себе предположить: спит?

Наоми рассмеялась.

— Понятия не имею. Но однажды он серьёзно сказал, что собирается написать “балладу о гипердвигателе”.

— Это звучит как хит для топ-10 “Космического радио”.

— Ага, со вступлением: “Звёзды, что мерцают, и двигатель поёт…”

Мы обе засмеялись. Её шутки всегда были немного дерзкими, но по-своему тёплыми.

— Ну а ты? У тебя-то точно есть какой-нибудь секретный талант, — продолжила Наоми.

— Только один: быть максимально эффективной, — сказала я с лёгкой усмешкой, переключая модули в ручной режим.

— Ох, Арина, ты можешь сломать своим ответом все мечты романтиков.

Мы продолжили работать. Панель энергосистемы выводила графики, которые в этот раз снова выглядели почти идеально. Но Наоми, конечно, не могла долго сосредотачиваться только на работе.

— Ты когда-нибудь думала, что графики — это как люди? — спросила она, проводя пальцем по линии на экране.

— Люди?

— Ну да, — продолжила она. — Всё кажется ровным и идеальным, а потом раз — и какой-нибудь резкий скачок. Как Маркус после двух чашек кофе.

— Тогда ты — тот самый скачок, который устраивает систему в хаос.

Она хмыкнула и неожиданно толкнула меня локтем.

— Вот как ты отзываешься о своей напарнице!

Я инстинктивно попыталась ответить тем же — легко толкнуть её в ответ, чтобы поддержать шутку. Но моё тело замерло, как будто кто-то нажал невидимую кнопку «стоп». Мой мозг выдал сигнал, но рука не сдвинулась.

— Арина, ты живая? — спросила Наоми, усмехаясь, не замечая, что я секунду смотрела на неё слишком пристально.

— Конечно, — я заставила себя улыбнуться, вернув руку на панель. — Просто решила, что не буду отвечать ударом на удар.

— Да ты стратег, а не инженер! — засмеялась она, снова переключаясь на экран.

Работа продолжалась. Мы переключились на ручную проверку систем, что заняло больше времени, чем я планировала. Наоми снова начала разговор:

— Ты знаешь, что если бы была награда за идеальность, ты бы выиграла её каждую неделю?

— Спасибо, — сказала я, не отрываясь от данных.

— Нет, серьёзно. Это не комплимент. Это… факт. Ты такая… непоколебимая.

— Это плохо?

Наоми покачала головой, чуть усмехнувшись.

— Нет, но иногда это пугает. Знаешь, ты напоминаешь мне ту самую графику, где всё всегда ровно. Слишком ровно.

Я улыбнулась, но ничего не ответила.

— Но знаешь что? — продолжила она, глядя на меня. — Я рада, что ты здесь. Ты тот, кто точно знает, что делать. И это круто.

Её слова прозвучали тепло, и я ощутила лёгкое облегчение.

— Спасибо, Наоми.

Она махнула рукой, откидываясь назад:

— Да ладно. Просто не забывай иногда быть человеком. Ну, или хотя бы попробовать.

Мы обе рассмеялись.

После работы с Наоми я решила пойти на мостик, чтобы уточнить данные по энергосистемам. В моей голове всё ещё крутились её слова: «Ты всегда такая правильная». Это не было похвалой. Это было наблюдением.

Я хотела убедиться, что системы работают корректно, чтобы всё действительно оставалось «правильным». Работа всегда помогала мне отвлечься.

Коридоры казались пустыми, но я чувствовала, как за каждым поворотом тянется невидимая паутина напряжения. Она была неощутимой, но всё-таки давила, как слабый шум, который не прекращается.

Когда я подошла к мостику, дверь была закрыта, но голоса пробивались сквозь гул систем.

— Я всё ещё считаю, что это рискованно, — голос Алексея звучал чётко и сдержанно.

— Она справляется. Главное — не вмешиваться, — ответил Максим. Его тон был твёрдым, но в нём угадывалась нотка напряжения.

— Пока справляется, — сказала Наоми, её голос был усталым, но с ноткой раздражения. — Но что, если…

— Мы делаем то, что должны, — вмешалась Эва. Её голос был тихим, но решительным. — И она делает то, что должна. Это всё, что имеет значение.

— Мы не можем закрывать глаза, если это начнёт влиять на… — начал Алексей, но его слова оборвались, когда дверь передо мной открылась.

Я шагнула внутрь, и разговор мгновенно стих. Наступила звенящая тишина, в которой был слышен только гул панелей управления.

Максим был первым, кто посмотрел на меня. Его взгляд был ровным, лицо — бесстрастным, но что-то в его осанке выдавало напряжение.

— Арина, — сказал он нейтральным тоном, — проверь систему регенерации в инженерном отсеке. Отчёт через час.

— Конечно, — ответила я так же ровно, пытаясь не показывать, что чувствую.

Остальные не подняли глаз. Наоми выглядела так, будто внезапно увлеклась настройкой своей панели, Маркус сосредоточенно изучал графики, а Алексей сидел слишком неподвижно, будто боялся пошевелиться. Только Эва коротко кивнула мне, её взгляд был чуть мягче, чем у остальных.

Я собрала данные с панели и направилась к выходу, чувствуя на себе их взгляды. Каждый из них будто пытался незаметно следить за мной, но в этой попытке скрыться было слишком много явного.

Когда дверь закрылась за мной, я остановилась в коридоре и сделала глубокий вдох. Их тишина кричала громче любых слов. Как же я устала…

Я шла по коридору к инженерному отсеку, пытаясь успокоиться. Данные на планшете выстраивались в идеальные линии, как будто насмехаясь над хаосом в моей голове. Всё должно было быть под контролем. Всё, кроме меня самой.

Шаги Максима зазвучали за спиной, прерывая мысли, которые и так не давали мне сосредоточиться.

— Арина, подожди, — его голос был твёрдым, как всегда, но чуть более резким, чем обычно.

Я остановилась, обернулась. Он был рядом, а в его взгляде читалась внутренняя борьба, которую он пытался скрыть за привычной маской строгости.

— Что-то случилось? — спросила я, стараясь звучать нейтрально.

— Нет, — ответил он быстро, почти отмахнувшись. Затем добавил, смягчив тон: — Просто хотел напомнить: сосредоточься на своей работе. Это главное.

Слишком резкие слова, слишком натянутый голос.

— Это всё? — переспросила я.

Он замолчал, словно выбирая, говорить дальше или остановиться.

— Да, — сказал он наконец, но его взгляд всё ещё был отведён.

Я смотрела на него и почувствовала, как внутри поднимается напряжение. Всё его поведение, его слова — всё это выглядело как попытка оттолкнуть меня.

— Почему ты избегаешь меня, Максим? — мой голос был спокойным, но внутри всё кипело. — Ты говорил, что я могу доверять тебе. Что ты мне доверяешь. Мы были командой. Мы были ближе… Помнишь наши отношения?

Его лицо напряглось. Он поднял взгляд, и его слова прозвучали, как выстрел:

— Арина, не было никаких отношений.

Эти слова, холодные и чёткие, обрушились на меня, как ледяной дождь.

— Не было? — я замерла, чувствуя, как внутри всё сжимается. — Ты хочешь сказать, что я всё выдумала?

— Ты не выдумала, — ответил он глухо. — Но это не то, что ты думаешь.

— Тогда что? — я сделала шаг вперёд, глядя ему прямо в глаза. — Скажи мне, что это значит.

Максим отвернулся, словно мои слова его ранили.

— Это значит, что я не знаю, что это было, — сказал он, и в его голосе звучала усталость. — Но я знаю одно: это не важно.

— Не важно? — мой голос задрожал.

— Не важно, — повторил он, повернувшись ко мне. — Потому что это неправильно.

Его слова звучали так, будто он пытался убедить не только меня, но и себя.

— Неправильно? — я шагнула ближе. — Что в этом неправильного, Максим?

Он сделал шаг назад, сжал кулаки, словно пытаясь подавить эмоции, которые рвались наружу.

— Всё, Арина, — сказал он наконец. — Всё это неправильно.

— Ты злишься, но даже не можешь объяснить почему, — сказала я, чувствуя, как слёзы подступают к глазам. — Почему ты не можешь просто сказать мне правду?

— Потому что я не могу тебе доверять! — его голос взлетел выше, чем обычно, но в нём прозвучала не злость, а отчаяние.

Эти слова отозвались во мне пустотой.

— Ты не можешь доверять мне? — прошептала я, с трудом удерживая голос от дрожи.

Максим закрыл глаза на секунду, будто пытаясь справиться с самим собой. Когда он снова посмотрел на меня, в его взгляде не было ни тепла, ни враждебности — только усталость.

— Я не знаю, Арина, что ты на самом деле чувствуешь, — сказал он тихо. — И я не знаю, что я должен чувствовать.

Он отвернулся, его плечи были напряжены, как струна.

— Забудь, Арина, — сказал он. — Просто забудь.

И ушёл.

Я осталась стоять в пустом коридоре. Его слова эхом раздавались в моей голове: «Я не знаю, что ты на самом деле чувствуешь.»

Кажется, я не дышала.

Я глубоко вдохнула и сделала шаг вперёд. Только один шаг. А потом ещё один.

Каждый шаг отдалял меня от того, что только что произошло. Но то, что он сказал, останется со мной.

Инженерный отсек встретил меня привычным светом панелей и мягким гулом систем. Здесь всё было ровным.

А вот я — нет.