Не прикасайся

Адалин Черно, 2023

Его боятся все студенты престижного университета, где мне предстоит учиться. Своенравный, дерзкий и опасный. Мой сводный брат. Я радовалась, когда он за меня заступился и спас от позора, но тогда я еще не знала, что взамен он потребует все, что у меня есть. Тело, душу и… сердце. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 9

Я два часа репетировала перед зеркалом то, что выдаю Тану за минуту. Еще столько же решалась на разговор и минут двадцать топталась у него под дверью. После всего, что он мне наговорил, страшно пытаться подружиться, но я считаю, что так будет лучше. У меня не получается его ненавидеть. Бояться — да. Но это потому, что в принципе никогда не испытывала чувства ненависти.

— Пошла вон! — отсекает совершенно неожиданно.

После длительного молчания, во время которого он позволял мне говорить, его голос звучит до слез грубо. Я делаю шаг к двери, но застываю. Я столько репетировала, бутерброды эти дурацкие готовила. Они, между прочим, на кухне остывают, пока мы тут выясняем отношения.

— Нет! — делаю шаг назад и встаю на прежнее место.

— Что сказала?

— Я не уйду, — стараюсь говорить смело, но этой самой смелости во мне слишком мало.

На самом деле мне страшно, но дрожать я буду после того, как покину его комнату. После того, как потеряю всяческую надежду на нормальное сосуществование.

— Пошла на…

— Давай ты меня выслушаешь! — выставляю руку вперед, перебивая его.

Кажется, только так мы сможем нормально поговорить. Если он будет молчать, а я не буду обращать внимания на его оскорбления, то у нас получится. Главное, чтобы он не перешел в наступление и не выволок меня из комнаты силой.

— Я не смогу с тобой соревноваться, — признаюсь. — Ты физически и наверняка морально сильнее меня, поэтому я хочу перемирия. Ты не будешь меня трогать, я извинюсь в университете — и расходимся. Составим график посещения бассейна. Я могу сразу после школы или поздно вечером. Или в тот день, когда ты туда не ходишь.

Я даже составила это дурацкое расписание, но оставила листочек в комнате. Разнервничалась и забыла взять его с собой.

— Ты серьезно? Поверить не могу! Ты серьезно предлагаешь мне выбрать время для посещения бассейна в собственном доме?

От него исходит дикая агрессия. На такое предложение он явно не рассчитывал, но я упрямо гну свою линию. Запрещаю себе бояться. Папа всегда говорил, что нельзя показывать противникам своего страха. Если поймет, что боишься — ни за что тебя не оставит.

— Теоретически ты можешь плавать вместе со мной и…

— Практически, а не теоретически, если мы окажемся в бассейне, я тебя в нем утоплю, — изрекает ядовито.

— Твоя ненависть ко мне ничем не оправдана. Я не претендую на место в сердце Богдана Петровича, не собираюсь становиться наследницей. Я просто хочу доучиться в университете. Мы можем даже не встречаться, если ты так сильно не хочешь. Я предложила попробовать подружиться, но если ты так категорично настроен…

— Я тебя ненавижу, тупая ты инфузория, — выплевывает, делая шаг ко мне.

Я машинально отхожу назад, и Тан останавливается, усмехаясь.

— А говорила, постараешься полюбить.

— Если ты мне поможешь! Оскорблениями никак не получится завоевать мое расположение.

Он смеется. Запрокидывает голову назад и хохочет так, что у меня внутри все леденеет. Так, как Тан в это мгновение, выглядят все антигерои в фильмах. Те, кого обычно побеждают положительные персонажи.

Пока Тан смеется, я формулирую очередную мысль и замечаю, как открывается небольшой участок кожи на его лице, покрытый шрамами. Совсем немного, но я почему-то зависаю. Появляется необъяснимое желание дотронуться к израненной кожи, отодвинуть челку и посмотреть полностью. В бассейне я ничего толком не увидела от неожиданности и испуга.

— Мне нахрен не нужно твое расположение, — заявляет, резко прекращая смеяться.

К такой смене настроений я оказываюсь не готова и не сразу перестаю смотреть на Тана с любопытством. Он замечает. Прищуривается.

— Интересно, да?

Я мотаю головой.

— Можешь посмотреть, если интересно.

Он преодолевает расстояние между нами одним широким шагом. На этот раз я не отхожу — продолжаю стоять на одном месте. Тан практически вдавливается в меня. Ни сантиметра между нами не оставляет и гаркает:

— Смотри!

Я успеваю зажмуриться, прежде чем он открывает мне свое лицо.

— Не буду!

— Поэтому никакой дружбы быть не может. О любви вообще забудь. Молись, чтобы я тебя не удавил, не утопил и не переехал машиной. Я могу сотню способов придумать, выберешь тот, который тебе понравится. Просто, блядь, не попадайся мне на глаза.

Сердце в груди так сильно колотится, что в какой-то момент мне кажется, оно выпрыгнет из груди. Тан отходит, но легче мне не становится. Я не знаю, можно ли уже открывать глаза или еще постоять.

— Отмирай уже, сталкер. Я прикрыл то, на что противно смотреть.

Распахиваю веки. Тело пробивает крупная дрожь. Я все-таки его боюсь. Агрессивного, злого, нервного. Он совершенно не умеет контролировать свои эмоции, и меня это сбивает с толку.

— Мне не противно, — подняв голову, смотрю в его лицо. — Просто там, в бассейне, я… я почти ничего не рассмотрела, а сейчас, если бы увидела… Ты сам сказал, что убьешь меня, если кто-то узнает. Так что лучше и мне не знать.

— Ты уже знаешь, — замечает очевидную вещь. — Запомни, сталкер, если хоть одна живая душа…

— Знаю только я?

— Доктор, отец и мой друг не считаются.

— Думаешь, они не смогут проговориться? Нельзя все спихивать на меня, если…

— Если такое произойдет, ты труп, сталкер.

— Прекрати меня так называть.

— Могу инфузория. Больше нравится?

— Может, просто по имени?

Небольшой диалог рождает во мне надежду, что не все потеряно. Возможно, не сразу, но со временем у нас получится подружиться. Пока мне хотя бы выпросить у него возможность извиниться в университете и спокойно продолжить обучение.

— Имя твое мне неинтересно. Свободна.

— Тан…

— Серьезно? Тебя что, силой выставить?

— Я уйду, просто… давай решим с универом. Я поступила, чтобы учиться, порядков ваших дурацких не знала. Это несправедливо — сейчас меня наказывать.

— Мне это неинтересно. Хочешь решить — раздевайся до белья и торжественно шагай по коридору.

Вот и поговорили…

Тан вкладывает наушник в ухо, тем самым показывая, что разговор окончен, а я пячусь к двери. На то, чтобы сделать так, как говорила Стефа, у меня не хватает смелости. Я просто не могу пригрозить Тану его отцом, особенно когда видела, как тот с ним обращается. Совсем не это нужно моему сводному брату. Метод кнута вызывает в нем еще большую ненависть и злобу. Пришло время применить метод пряника, только вот как, если он совсем не хочет идти на контакт?