До встречи в апреле!

Айгуль Гилязова (2024)

— Признания в любви подобны эксперименту с котом Шрёдингера. Пока ящик закрыт, кот может быть и жив, и мёртв. Но вы отказываетесь открывать ящик, боясь обнаружить мёртвого кота. Однако, он ведь может быть и живым. — Или всё же мёртвым. — Если слишком долго держать кота в ящике, он со временем обязательно умрёт.

Глава 1

Дмитрий

Я сидел в кабинете размером в пять на шесть метров и медленно оглядывал все детали в нём.

Серый диван, на котором я сидел, был мягкий. Мог бы даже провалиться в сон, если бы Кирилл Николаевич, сидящий напротив, не сверлил меня взглядом через толстые линзы очков для дальнозоркости. На стене напротив висела куча дипломов. Что-то на русском, что-то на английском, не было желания вчитываться. Уверен, другие клиенты наводят детальную справку о психологе и его местах обучения прежде, чем прийти на приём, но мне это не было интересно. Я пришёл сюда не для того, чтобы изливать душу, меня сюда послала жена.

— Я записала тебя к психологу. — Сказала она три дня назад.

Дело было утром — перед тем, как я собирался уйти на работу. У Ангелины есть привычка молчать всё утро, а потом в последний момент, когда я уже у двери, начинать разговор — чаще всего неприятный.

— Со мной всё в порядке. — Ответил я, зашнуровывая ботинки, присев на пуф у входной двери — новая дизайнерская мебель, ничем не отличающаяся от старой. У жены мания менять мебель хотя бы раз в сезон.

Она посмотрела на меня строго, как суровый родитель на непослушного дитя, и коротко, зато ясно дала понять:

— Во вторник в шестнадцать ноль-ноль. Если ты не пойдёшь, клянусь, я подам на развод.

Перспектива развода меня не пугала, а может, даже радовала. Думаю, жена об этом догадывалась, и именно поэтому сформулировала свой ультиматум этими словами и этой угрозой — она хотела меня проверить.

— Напиши мне адрес в сообщении. — Сказал я прежде, чем закрыть за собой дверь.

И вот настал вторник. Стрелка на часах показывала десять минут пятого. Я, взрослый, без двух лет сорокалетний мужчина, сидел в кабинете психолога и не решался начать разговор. Конечно, не решался. Мне нечего было сказать. У меня всё в порядке, только жена считает иначе.

Продолжил и дальше скользить взглядом по помещению.

Вдоль стены по правую сторону от меня располагался стеллаж интересной формы. Полки как ромбики, расположенные острыми углами к полу и потолку. Книги, книги, и опять дипломы. Жёнушка говорила, что это лучший психолог в городе. Ни подтвердить, ни опровергнуть её слова не могу, так как не наводил справок на специалиста, которому предстояло копаться в моих мозгах, но дипломов у него больше, чем способны были вместить эти четыре стены. Уверен, Ангелина действительно постаралась и нашла лучшего психолога Москвы, она прекрасно умеет наводить справки.

Живу я в Москве.

Чудесный город. Большой. Многолюдный… И все друг другу чужие…

Снова отвлёкся на мысли о неважном, лишь бы оттянуть время. Может, удастся так промолчать целый час, а потом уговорю Кирилла Николаевича сказать Ангелине, что со мной всё в порядке. — Подумал я.

Он сидел напротив и всё смотрел на меня через очки с золотистой оправой. На вид ему было лет слегка за шестьдесят. Одет он был в рубашку и клетчатый пиджак. Он не отрывал от меня взгляд, словно проводил надо мной мысленный эксперимент и фиксировал в своей седой голове мои невербальные сигналы.

— Дмитрий, — произнёс Кирилл Николаевич хрипловатым баритоном через пять минут тишины. — Что вас беспокоит?

На тот момент меня беспокоило только то, что мне нужно было ныть, как девчонка, перед другим мужиком. Но психологу я выдал другой ответ:

— Меня чрезвычайно беспокоит ваша секретарша с третьим размером. Но в последнее время всё чаще донимает одышка. — Сыронизировал, нахально улыбаясь при словах о секретарше, а после упоминания одышки достал из кармана портсигар, заполненный доминиканскими сигарами, взял одну и начал раскуривать.

— Я это не приветствую, — сказал мой психолог, когда я пытался зажечь.

Поднял на него резкий и враждебный взгляд, что он даже вздрогнул и замолк, зажёг сигару со второй попытки и затянулся.

— Я тоже. Говорят, это медленная смерть. — Ответил, с безразличием выдыхая дым над своей головой.

Психолог пару раз кашлянул и отсел, прячась от густых клубов дыма, что я производил.

— Неверные движения, док. Нужно устанавливать контакт с клиентом, а вы от него отдаляетесь, морщась. — Сказал я, встряхивая пепел прямо в чашку с кофе, что подала секретарша Кирилла Николаевича. Ему это, я видел, не понравилось. Судя по изучающему взгляду, которым на меня смотрел, он листал в своей голове список симптомов, пытаясь отыскать диагноз, подходящий под моё поведение. Ну а мне было всё равно.

В воздухе снова зависло молчание, сплетённое с дымом табака.

— Дмитрий, мы можем просидеть тут в тишине до окончания сеанса. Но вашу проблему мы так не решим, — подал голос психолог.

— У меня нет проблемы. — Ответил я.

Потушил не докуренную даже до половины сигару, тлеющей стороной сунув его в кофе, и отодвинул чашку подальше от себя. Курить я начал лишь недавно и до сих пор не научился осиливать одну сигару за раз.

— Ваша жена вкратце обрисовала мне ситуацию. Но хотелось бы послушать вашу версию.

— Обрисовала ситуацию. — Ухмыльнулся я.

Обрисовывать она всегда умела хорошо. Красноречия ей не занимать, особенно если она говорит обо мне. Но у жены всегда очень однобокий взгляд на всё, что происходит между нами двумя, и взгляд со своего угла она, конечно же, считает единственным верным.

Ну ладно, слушай, если так хочется. Хоть время скоротаем. — Ответил психологу мысленно.

— На прошлой неделе мы праздновали годовщину. Восемь лет вместе. Зачем праздновать даже не круглую дату — понятия не имею, но Ангелина обожает годовщины. Ни одну не пропускает… — начал я, а док, который ещё недавно добивался от меня слов, перебил.

— Дмитрий, это точно то, с чего вы хотите начать? Я думаю, проблема кроется глубже.

Думает он…

Хотелось сказать «Слушай то, о чём я готов говорить, потому что больше ничего я выкладывать не собираюсь». Не было ни малейшего желания говорить о том, что зарыто глубже и что я не осмеливался раскапывать даже наедине с собой. Я старательно заталкивал это в самое дно сознания, пытался не думать, чтобы не скребло на душе будто граблями, а если бы начал всё это доставать наружу, боюсь, сам же потерялся бы в своих словах, а главное, мыслях.

Обдумал всё это и принял решение героически молчать.

Зажёг ещё одну сигару, сделал затяг и стал смотреть, как табак без дела тлеет. Встряхнул пепел в ту же чашку с кофе, но не поспешил поднести сигару к губам. Я не хотел курить и, если совсем честно, мне это даже никогда не нравилось. Но это был отличный способ делать вид, будто я занят и не могу говорить. Этот метод я нередко использовал, когда жена заводила пластинку, которую я слушать не хотел.

Док на мои действия никак не среагировал, только сидел, скрестив пальцы в форме домика, и изредка моргал. Наверняка листал список мысленных заметок, сделанных за время нашего короткого общения, чтобы сузить круг моих возможных недугов до одного диагноза. Ну и плевать. — Думал я, понимая, что меня изучают как лабораторную крысу.

— Почему вы приняли решение прийти на сеанс? — Спросил Кирилл Николаевич, дождавшись, пока я снова затушу сигару, не докурив.

— Я не принимал такого решения. Ангелина поставила меня перед выбором: либо я иду к вам, либо мы идём подавать документы на развод.

Видимо, я произнёс это с сильно заметным безразличием, потому что следующим вопросом психолога стал:

— Вас пугает развод?

— Если вы хотя бы наполовину такой профессионал, каким мне вас описывала жена, вы уже сами должны были выяснить ответ. — Я посмотрел ему прямо в глаза, но он не смутился и не выглядел задетым.

— Тогда всё же, почему вы пришли на сеанс, а не выбрали второй вариант? — Спросил спокойно, снова возвращаясь к тому вопросу, который мы, как я надеялся, оставили позади.

— А что мне делать, если мы пойдём в ЗАГС и оформим развод? — Спросил, будто всерьёз надеюсь получить ответ.

— Вы беспокоитесь, что вам некуда будет идти после развода?

Я видел по выражению лица — Кирилл Николаевич стал уверен, что докопался до сути моей «проблемы». Но не тут-то было!

— Я найду, куда идти, уж поверьте! — Ухмыльнулся я, а дальше почти прошептал. — Но буду ли я где-то действительно нужен…

В разводе то и страшно, что не знаешь, пригодишься ли ты где-то ещё и встретишь ли того, с кем будет лучше, чем сейчас. Применение-то тебе всегда найдут, но это совсем не та перспектива, ради которой появляется мотивация менять сложившуюся обыденность (пусть даже безрадостную). И ты остаёшься в браке, делаешь вид, будто очень хочешь его сохранить, и принимаешь условия, перед которыми тебя ставят — вроде того, чтобы идти к психологу и вправить себе мозги.

Между мной и Кириллом Николаевичем установилось недолгое молчание. Наконец он придумал новый вопрос:

— Дмитрий, у вас с женой прежде уже бывали разговоры о разводе?

— За восемь лет мы трижды чуть не развелись. — Ответил я. — Впервые спустя три месяца после свадьбы.

— Почему решили остаться вместе?

— Узнали, что нарастающая раздражительность жены — это не истеричность, а признак ранней стадии беременности. — Осмотрел ещё раз книги на полке странной формы и рассказал, чем кончилось дело. — На пятом месяце у неё случился выкидыш. Из-за этого Ангелина почти месяц провела в больнице.

Плавая взглядом по книгам и дипломам, добрался глазами до настенных часов. Без трёх минут пять. Я встал и строго произнёс.

— Что ж, пожалуй, время вышло.

Я зашагал к двери, а Кирилл Николаевич встал следом за мной.

— Дмитрий, предлагаю следующий сеанс назначить на…

— Следующего сеанса не будет. — Прервал я его. — Всё это мне ни черта не помогло, а лишь вызвало головную боль.

Но действительная причина в том, что я и без психологов знал, в чём моя «проблема». И вряд ли мозгоправ в клетчатом пиджаке смог бы с этим как-то помочь.

Вышел из кабинета и «пикнул» банковской картой на терминале, который на выходе протянула мне секретарша.

— Двадцать тысяч за то, чтобы потрепать языком. С каких пор шарлатанство в нашей стране стало легальным? — Выпалил перед уходом.

Секретарша неловко улыбнулась и ничего не ответила. Это нормально. В последнее время я производил такое впечатление на всех женщин, что встречались у меня на пути — они молчали и как-то странно улыбались. Это был стандартный сценарий моего общения со всеми женщинами кроме жены. Она не улыбалась, а лишь молчала.

По пути домой попал в самый пик пробки. Московские пробки — это нечто. Многие на них жалуются, но меня они чаще радуют, чем раздражают. Они удлиняют путь до дома.

Поднялся на тридцать второй этаж, всю площадь которого занимала моя квартира, и открыл дверь. У порога встретила жена. Она стояла, прислонившись к стене и скрестив руки на груди.

— Ходил к психологу? — Спросила она, не став дожидаться, когда я разуюсь и пройду в дом.

— Ходил. — Ответил я коротко.

Ангелина молчала, а я, наклоняясь, чтобы снять обувь, ощущал на затылке её сверлящий взгляд. Она ждала подробностей.

— Ну? И?

— У нас получилась очень содержательная беседа. Чувствую, я преобразился и стал другим человеком. — Я прошёл мимо жены, следуя в гардеробную.

Жена развернулась и тяжёлыми шагами зашагала за мной.

— Дима, мне надоели твои шутки! — Вскричала она сердито. Я на секунду остановился, но не ответил и продолжил шаг. Она всё шла за мной — Ты не можешь и дальше делать вид, что всё нормально. Ты не бываешь дома… — сделала паузу и поправила свои слова, — не хочешь бывать дома, нормально со мной не разговариваешь…

Я резко развернулся, отчего Ангелина, шагавшая следом, чуть в меня не врезалась.

— А ты со мной нормально разговариваешь?

Она надула щёки и вместо ответа припомнила ситуацию, после которой она и отправила меня к психологу:

— Но это не я неизвестно куда и зачем пропала с празднования собственной годовщины на целый час!

Как я и говорил в кабинете Кирилла Николаевича, недавно мы праздновали годовщину свадьбы. Я не хотел устраивать праздник, но для Ангелины это было важно. Гостей собралось около тридцати человек — в основном родственники и коллеги. Они всё произносили речи, желали нам долгих лет счастливой супружеской жизни, пили, улыбались и смеялись. Я дежурно кивал и благодарил, периодически получая от жены тычки под столом за то, что сижу с траурным лицом.

— Дима, по тебе можно решить, что мы на похоронах. — Дулась она.

В какой-то момент под пение группы, которую я не знаю (организацией праздника целиком и полностью занималась Ангелина), я встал и под предлогом «покурить» пошёл к выходу. Курить я не собирался, у меня с собой не было даже сигар. Но это было отговоркой куда более весомой, чем «подышать воздухом».

Я вышел из ресторана, несколько минут постоял у двери, а потом зашагал в неизвестном направлении. Скажу честно, я не собирался уходить, но ноги сами понесли. Минут через пять начались звонки от Ангелины. Отвечать не хотелось, и я переключил телефон на беззвучный режим. Я шёл и шёл. Куда — не знаю, просто вперёд.

Спустя час, устав бродить и одумавшись, я заказал такси и поехал обратно в ресторан. Думаю, не стоит тратить много слов на описание реакции жены — она была в бешенстве. После этого случая Ангелина и записала меня к психологу. И она неустанно напоминала мне о том, что я час отсутствовал в тот день в ресторане, и пыталась выяснить, где я был.

— Ты представляешь, какого мне было, когда все спрашивали, где ты, а я не могла даже дозвониться?! — Продолжила она, дойдя за мной до гардеробной.

— Понимаю, прости. — Я извинился в миллионный раз.

— Мне не нужны твои извинения! Лучше скажи, куда и зачем ты уходил! Ни за что не поверю, что ты просто целый час бродил по улице. — Сказала Ангелина.

Я уже начал подумывать о том, чтобы выдумать любовницу, к которой я якобы сбежал в тот день из ресторана. Именно такого ответа от меня и добивалась жена.

— Но это так и есть. — Вздохнул я обречённо. Обернулся и увидел, что пятилетняя дочь стоит в дверях, наблюдая за нашими трениями.

— Папа, ты почитаешь мне сегодня сказку? — Спросила Аня неуверенно, когда мы замолкли, заметив её.

— Конечно, милая. — Улыбнулся я дочери.

— Если всё так и есть, я запишу тебя на ещё один сеанс. — Сухо констатировала Ангелина, после чего увела дочь из гардеробной, где я переодевался.