Сирота земли. Жизнь на чужбине

Айлин (2024)

Главная героиня книги в детстве была спасена из города, подвергающегося бомбардировкам. Однако, испытания в ее жизни на этом не закончились. Ей предстояло научиться жить на чужбине. Как привыкнуть к тому, что больше нет твоего дома, родных пейзажей, вокруг новая страна, новый язык, новые нравы? Приезжая, не русская, чужая, это те новые статусы, которые теперь сопровождали ее по жизни.

Глава 3

Когда я почти привыкла к своей жизни в России, стабильность и относительное спокойствие вновь выбили из-под моих ног.

В связи с переездом в другой район города мне в шестом классе пришлось сменить учебное заведение. Родители выбрали из двух школ, которые были рядом с домом, ту, в которой был политехнический класс, так как считали, что у меня технический склад ума и мне данный класс хорошо подходил. Вот только мне пришлось долгих шесть лет вести борьбу с системой школы.

Мои первые приятные впечатления о данном учебном заведении закончились созерцанием ухоженных цветочных клумб во дворе школы. Помню, как хотелось присесть и потрогать яркие бордовые бархатцы, которые ковром были высажены по всему периметру школьного двора. Территория была очень ухоженной, чистой, все бордюры были целыми и недавно побеленными, даже кустарники все до единого были ухоженными, ровно выстриженными. В те времена это было просто удивительно: как правило, забот по школе и так предостаточно, а с финансированием проблемы, поэтому руководство учебных заведений на благоустройство территории обращало внимание в самую последнюю очередь. А тут просто царил другой мир — чистоты и порядка. В самой школе также всё было оформлено — полы только что выкрашены, окна в красивых занавесках, парты и стулья в достойном состоянии. Даже мел для учителей был не просто большим куском, который надо раздолбить на мелкие, чтобы в руке помещался, а купленный именно для школьных досок.

На линейке все мои новые одноклассники отнеслись ко мне нейтрально. Можно сказать, это меня вполне устроило, я не любила особенного внимания, старалась быть незаметной. Я уже было выдохнула, что, может быть, мне повезло и тут всё будет спокойно, без лишних приключений, как к моему новому классу после линейки подбежал мальчик, явно запыхавшийся и весь мокрый.

— Алеша, что за вид у тебя? Почему на линейку не пришел? — строго спросила его учительница.

— А зачем? Каждый год одно и то же, мне надоело. Я, вон, с ребятами в футбик сыграл, вот это было весело! — дерзко ответил Алеша учительнице.

— Опять ты за свое, Алеша, ничему-то ты не научился за лето. У нас, вон, новенькая в классе, поздоровайся. Ее зовут Ася, — пренебрежительным тоном сказала учительница.

Тогда я ее тон отнесла на счет Алеши, а вовсе не на свой. Я еще не знала, что все обращения со стороны учителей в этой школе ко мне будут только в двух вариантах: лучший — это пренебрежительный, худший — тон с явными нотками национальной нетерпимости.

Алеша резко обернулся ко мне и спросил:

— Ася, а ты что, не русская?

— Я армянка, — спокойно ответила я.

— А, ну понятно, значит, ненадолго к нам. Ну, если что, зови меня. Алеша всегда за справедливость, тебя в обиду не даст, — сказал он, многозначительно подмигнул мне и куда-то снова убежал.

Я не успела даже проанализировать его слова, как учительница скомандовала:

— Марш в класс! Сегодня у нас еще входное тестирование. Посмотрим, что там у вас в головах после лета осталось.

После так называемого входного тестирования, которое проводилось только по двум предметам — по русскому и математике, все ждали в коридоре, когда нам раздадут листочки с результатами и наконец-то отпустят домой. После длинных летних каникул всем было довольно утомительно такое долгое нахождение в школе в первый же день.

Получив свои листки на руки, я удивилась и расстроилась одновременно — оба листка были без единой ошибки, но с неудовлетворительными оценками в конце.

Я решила уточнить причину выставления оценки «неудовлетворительно» и подошла к классному руководителю с вопросом, на который мне моментально был дан ответ:

— Привыкай. Двойки будешь получать регулярно. Скажи спасибо, что конкретно эти в журнал не будут выставлены. Твои пятерки из прошлой школы для нас не имеют никакого значения, так что мы сами будем решать, как тебя оценивать.

— Но ведь двойку ставят за ошибки. Тогда покажите мне где я ошиблась, пожалуйста, чтобы я знала, — обратилась я снова к классному руководителю.

— В этом нет никакой необходимости. Если стоит двойка, значит, именно ее ты сейчас и заслуживаешь. А еще ты сегодня назначаешься дежурной по классу. Ведро и швабра в туалете, тряпки в шкафу: вымой полы, протри парты и доску. Я лично проверю, как ты сделаешь всё. Учти, если мне не понравится, будешь перемывать, — строго, не терпящим возражения тоном сказала классный руководитель.

Это потом у меня к таким вещам появился иммунитет, а в тот момент обида захлестнула так сильно, что слезы выступили на глазах. Чтобы не разреветься прямо в классе, я выбежала в коридор и пошла в сторону туалета. Тут меня перехватил Алеша и сказал:

— Ну-ну, Аська, держись, не кисни. Мало ли что несет эта мымра, главное, что ты знаешь о себе правду. Я помогу тебе, пошли.

Алеша поднял все стулья, принес воды, показал, как на их школьной швабре крепится тряпка для мытья полов. Учительница недовольно ворчала:

— Алешка, опять ты путаешься у меня под ногами. Иди уже домой, она сама прекрасно справится!

— Если я вас раздражаю, сходите прогуляйтесь, потом придете работу принимать, — бодро ответил ей Алеша.

— Ну смотри у меня! Огребешь ты в этом году, дождешься! — погрозила она пальцем Алешке и ушла.

— Иди лучше домой, я и правда сама справлюсь. Не хочу, чтобы у тебя из-за меня были проблемы, — сказала я Алешке.

— Забей! Ничего эта мымра мне не сделает. Образование у нас в стране до девятого класса обязательное, так что выгнать она меня из школы не сможет, даже если захочет. А двойки свои пусть сколько хочет ставит, если ей от этого легче станет. Мне на это реально плевать, — ответил Алешка.

— Почему ты так относишься ко мне? Другие явно сделали вид, что меня вообще не существует, — спросила я у Алешки.

— Нравишься ты мне, Аська, — смеясь, ответил Алешка.

Он меня сильно смутил своим ответом, поэтому дальше мы с ним убирались молча, и только в конце я его поблагодарила за помощь.

Я только через год узнала, что его старшего брата убили скинхеды, просто в их больную башку пришла мысль, что он приезжий, и они избили его сильно. Алешка нашел его у подъезда без сознания, вызвал скорую, но было слишком поздно — по дороге в больницу от полученных травм он умер. Этих тварей поймали, но ввиду малолетнего возраста реальный срок из них никто не получил. А Алешка на могиле брата поклялся, что никогда не будет делить людей на хороших и плохих, только основываясь на их национальной принадлежности. И слово Алешка держал крепко: каждый раз, когда он видел проявление нетерпимости или несправедливости, основанное на национальной неприязни, он заступался и старался помочь чем мог.

В девяностые годы тема национализма и нетерпимости к приезжим была очень острой, что я имела возможность прочувствовать на своей шкуре в полной мере. Как оказалось, директор школы придерживалась четко очерченных неонацистских взглядов и подбирала соответствующий персонал, поэтому численность детей в этой школе по сравнению с соседней была в разы меньше, хотя здание и возможности учебных заведений были аналогичными. На протяжении шести лет учебы я была единственным учеником другой национальности. Периодически по незнанию в школу для обучения приводили детей другой национальности, так же, как и мои родители поступили в свое время, но дети выдерживали не более трех месяцев, и их просто переводили в соседнее учебное заведение, где в каждом классе было по два-три ученика-иностранца.

Если честно, то сначала я откровенно не понимала причину подобного отношения ко мне со стороны педагогов, эти их специфические взгляды. Думала, что действительно мои знания, полученные в другой школе, дают мне недостаточно крепкий фундамент для того, чтобы также успешно справляться с заданиями в новой школе, тем более была существенная разница в программе обучения. Например, иностранный язык дети в моем классе начали изучать во втором классе, а я в пятом; математику в этой школе преподавали по более сложному учебнику, и ряд тем мне был не известен. Я поставила себе цель дотянуть свои знания до необходимого уровня: дома самостоятельно учила слова по английскому языку, составляла диалоги, выполняла упражнения по грамматике, изучала новые темы по математике. Раньше не было интернета, а у родителей не было возможности нанять мне репетитора, так что я пропадала в библиотеке в поисках нужного материала и упорно занималась.

Мой усердный труд давал результаты, и, надо сказать, это заметили и учителя. Но, к моему удивлению, вместо поддержки и похвалы я получила более жесткий прессинг с их стороны: меня вызывали на самые сложные задания к доске, если были индивидуальные работы, то моя карточка всегда была на пару заданий длиннее, чем у моих одноклассников. Меня спрашивали на всех уроках практически каждый день и оценивали по-особенному: чтобы получить оценку «отлично», мне нужно было разобраться в теме на уровне, приближенном к уровню учителя.

Я уже привыкла вечно впахивать и по-другому просто себе уже не представляла учебу. Школа держала меня в тонусе, не давая ни секунды, чтобы расслабиться.