Горький привкус счастья

Александра Верева (2021)

Марина с детства влюблена в Кирилла, но он не воспринимал ее всерьез. Судьба распорядилась так, что им предстоит работать вместе. Он женат. Она — не видит рядом никого, кроме него. И вот она получает то, чего желала полжизни. Какова цена долгожданного счастья? Главной героине предстоит разобраться в своих чувствах и понять, что первая любовь не всегда может быть настоящей.

— 2 —

Кирилл

Сашка входит, как всегда, без стука и плюхается в кресло напротив. Судя по выражению лица, настроение у него приподнятое, чего не могу сказать о себе.

— Ты чего такой хмурый? — забрасывает правую ногу на колено и складывает руки в замок. — С Наташей поссорился?

— Да нет, нормально всё, — бурчу в ответ, откладываю подписанный документ и тянусь за следующим. — Почти.

— Почти? Это как? — усмехается он.

Не особо хочется озвучивать личную проблему, но совет друга сейчас бы был как никогда кстати. Сашка надежный, на него можно положиться, проверено не раз. Но никак не могу решиться. Молчание затягивается.

— Может кофе? Попросить Дашу сделать? — Сашка, по-видимому, замечает мое колебание, ждет, когда я соизволю объяснить ему причину своего озабоченного вида.

— Не, надо, не хочу.

Снова пауза.

По его прищуренному взгляду понятно, что он весь в нетерпении. А рассказывать то и нечего, просто сложилась неприятная для меня ситуация. Уступаю его любопытству:

— Наташка насела на меня. Хочет, чтобы я Маринку, родственницу, в бухгалтера взял.

— И в чем проблема? — не понимает Сашка.

— Я не хочу.

— Почему так? — не унимается он. — Свой же человек лучше, чем с улицы.

Я молчу. Вот как ему это объяснить, если он не знает всей предыстории? А я знаю, просто нутром чувствую, что Маринка все еще неровно дышит в мою сторону, до сих пор ни с кем не встречается. Информация верная, у матери интересовался как бы для общей картины понимания. И нет ее в социальных сетях, нигде не зарегистрирована, не ищет знакомств на стороне. Живет в деревне, работает в колхозе, ведет порядочный образ жизни. И все внутри говорит, что не стоит ей приезжать сюда. На душе так неприятно и гадко от всех этих разговоров.

— Или она совсем дура или профан? — Сашка видит, что я вот-вот готов расколоться.

— Вот именно, что не дура, — выдыхаю с толикой сожаления.

Рука сама тянется за очередным документом.

— Так, — он расслабленно откидывается на спинку кресла, — мне уже интересно. Рассказывай!

Откладываю взятый лист и ручку, пальцами тру переносицу. Пытаюсь расслабиться, но слова даются с трудом, несмотря на непреодолимую тягу выговориться.

— Да, что рассказывать? Жалко мне Маринку, дура она малолетняя!

— Ты же только что сказал, что она — не дура, — поправляет друг, словно ученика у доски.

— Да, не в этом смысле, — возмущаюсь его непониманию, — лет шесть-семь назад, еще до нашей с Наташей свадьбы как-то, ездил к бабушке в деревню в отпуск на неделю. Скучно там было дóсмерти, развлечений никаких, пацаны все поразъезжались кто-куда. Маринка — родная племянница теткиного мужа, ей тогда лет девятнадцать-двадцать было. Чтобы хоть как-то развеяться в этой глуши, я её на машине покатал, один раз в райцентр свозил, в ресторан для разнообразия пригласил. Девчонка хорошая, умная, все детство продружили. А она в последний вечер перед моим отъездом взяла и выдала, что влюблена чуть ли не с детства и ждет меня всё время, ни с кем не встречается. Я так понял, у неё на мой счёт были какие-то радужные мечты и надежды. На следующий день я уехал, на СМС-ки не отвечал, да и, вообще, забыл о ней, я же тогда за Наташей ухаживал. Маринка в день свадьбы прислала мне сообщение, что ненавидит, и послала к черту. Она злилась, а меня это просто забавляло. Больше мы не виделись. Матушка говорила, что она институт заочно с красным дипломом закончила, но никуда не уехала, в деревне осталась, бухгалтером на ферме работает. Теперь понимаешь, в какое глупое положение я попал?

— А давай об этом твоей Наташке расскажем, — лицо друга растягивается в озорной улыбке. — Она точно больше настаивать не будет, и твоя проблема решится сама собой.

— Да, ну тебя! Только попробуй! — беззлобно огрызаюсь. — Только заикнись об этом, я тебе шею сверну. Нам бухгалтер нужен срочно, Елена Антоновна «зашивается» одна, до девяти вечера на работе сидит. И Римма Короткова как назло забрала свое резюме, сказала, что нашла другую работу.

— В таком случае, тебе помогут только цветы, конфеты, извинения и предложение хорошей зарплаты. Авось простит.

Я комкаю черновик и запуливаю в Сашку, в желании стереть ехидство с его лица, но тот ловко уворачивается.

— Я рассчитывал на твой совет, а ты…

— Ладно, — делает серьезный вид, но в глазах блестит озорная улыбка, — если подумать, то столько времени прошло. Она тебе больше не звонит, и не пишет?

Отрицательно качаю головой.

— Тогда чего ты боишься? Не все люди социально активны и имеют странички в соцсетях. Может, она давно успокоилась и даже не вспоминает о тебе. Все мы прошли через первую влюбленность, и живем дальше, влюбляемся заново с более глубокими чувствами. Ты женат, она выросла. За это время столько воды утекло.

Сказанные другом слова имеют резон, но внутри все равно мерзко шевелится червячок сомнения.

— Она тебе нравилась? — задает вопрос в лоб.

— Нет, не особо, — отвечаю честно, но мне кажется, что это звучит не достаточно убедительно, — я же всегда в ней только младшую сестренку видел.

— Тогда не вижу проблемы. Давай возьмем и пусть работает, если действительно хороший специалист. Все дела вести все равно через Елену Антоновну будем.

— Но кто знает, что у нее в голове? — высказываю свои опасения. — Мне же за неё ответственность нести перед тёткой и бабушкой. Они мне голову оторвут, если с ней вдруг что-то случится. Мне это надо?

— Но ей же не семнадцать, верно?

— Нет, за двадцать пять, это точно.

— Ну, вот, девочка уже взрослая. Тётка, наоборот, тебе ещё благодарна будет, за то, что дочь в город вытянул и устроил на непыльную работу с хорошей зарплатой. Никто пока из наших по поводу зарплаты не жаловался, а она тем более не будет. Я думаю, ты зря нервничаешь. Да и жене твоей будет спокойнее, все знают, как она тебя ревнует к каждой юбке независимо от длины и возраста.

— Да, знают, — соглашаюсь. Мне неприятно от того, что все в курсе этой нелицеприятной черты характера моей супруги, — а ведь повода ей я особо никогда не давал.

Из прошлого накатывают позабытые чувства первой настоящей влюбленности, которые со временем сгладились, потеряли свои острые углы и приобрели строго очерченные границы личного комфорта. Наталья моя первая серьезная любовь еще со школьной скамьи, которую безответно хранил в душе долгое время. Хранил и ждал. Она ответила взаимностью спустя годы и то не сразу.

Мы встретились на вечере встреч выпускников, спустя семь лет после окончания школы. Я уже не был тем неуверенным в себе юнцом с ломающимся голосом и кучей комплексов, которого она когда-то знала. За моими плечами была служба в армии, и я четко понимал чего хочу в этой жизни. Будучи в легком подпитии, затащил ее в один из темных уголков школьного коридора и признался, что влюблен с восьмого класса, предложил встречаться. В тот вечер она посмеялась надо мной от души, но я воспринял это как вызов. Ее отказ лишь сильнее разжег во мне огонь желания заполучить то, чем я жаждал обладать, причем единолично. Ухаживал настойчиво, временами нагло и напористо. Отсутствие денег заставило использовать смекалку и пахать как проклятого, чтобы доказать ей и в первую очередь самому себе, что последнее слово будет именно за мной. И она не устояла. Спустя полгода я одел на ее палец обручальное кольцо, еще через год на свет появился, Егорка, наш сын.

Чтобы обеспечить семье комфортную жизнь, приходилось работать дни и ночи напролет. И вот, когда я достиг определенного успеха, а жизнь стала более-менее стабильной, захотелось больше семейного тепла и уюта. Почти год уговариваю жену на еще одного ребенка. Очень хочу малютку-доченьку, но кого бог даст, того и будем воспитывать. Семейный достаток позволяет завести и вырастить еще парочку малышей, но жена упирается, отнекивается, говорит рано, хотя время неумолимо идет вперед. Она, безусловно, выглядит гораздо моложе своего возраста, следит за фигурой, посещает фитнес зал, бассейн, косметолога и как любая женщина боится перемен, связанных со своим телом. Но молодость — это дело проходящее, в любом случае, как ты не старайся, а дети — это счастье, которое стоит любых жертв. Счастливая женщина красива в любом виде, жаль, жена этого не понимает. А я стараюсь, и делаю все, чтобы она была счастлива.

— Тогда какие, к черту, сомнения? — голос Сашки выдергивает меня из собственных мыслей. — Какая тебе разница кто будет работать? Лишь бы работу свою выполняла качественно. А если Антоновна будет жаловаться, так другого бухгалтера будем искать. Время покажет.

— Хорошо, пусть будет так! — неохотно соглашаюсь. — А ты, вообще, по какому поводу пришел?

— Кофе хотел.

— Скажи Даше, пусть сделает. Времена, когда я варил кофе прошли. У нас секретарша для этого есть.

— Она так не умеет, — подхалимничает друг. — Ладно, сам сделаю. Так что, оформляем новую сотрудницу или как?

— Не знаю. Мне ее согласие нужно.

— Хорошо, тогда маякни, когда все будет «на мази», — Сашка встает с кресла, — а то Антоновна замучила каждый день спрашивать.

Он уходит, я остаюсь один. Внутренние противоречия еще некоторое время колеблют мою решимость. Минут десять кручу телефон в руках, затем набираю номер матери.