Самое чёрное сердце

Александра Гринберг, 2020

Никогда не принимай даров от сидхе! Румяное яблоко непременно будет отравленным, красивое колечко наградит жутким проклятьем, а прелестное дитя фей вместо крылышек отрастит острые зубы. Ну да, прелестной я сроду не была, зато зубищи всем на зависть. И о злобной, алчной натуре вороватых феек я не понаслышке знаю. Потому и убиваю их без всякой жалости… А, нет, не убиваю. Трудновато прятать трупы, когда новый шеф дышит тебе в затылок. Буквально. И клыки у него, кстати, побольше твоих будут.

Глава 3

Ещё в свои безмозглые четырнадцать я крепко-накрепко уверилась: Алек Сазерленд — самый бесстрашный котик на свете и ничего не боится. Ну… кроме алгебры с физикой. И апельсиновых корочек. И, конечно же, моей мамы.

— Алек-чин! — возопила она, уперев руки в бока, едва мы показались на пороге «Сапфирового дракона». — Почему, позволь спросить, я вижу своего пятнистого сыночка в первый раз на неделе?!

— Виноват, мама Сора, — пробубнил Алек, покорно склонив голову. — Больше не повторится.

— Как же, как же, это я уже слышала. Примерно миллион раз!

И всякий раз забавно наблюдать, как плечистый охотник-оборотень добрых метр девяносто ростом весь съеживается и что-то робко мямлит под гневным взором простой вэйданской женщины, крошечной и хрупкой, как фарфоровая куколка.

— Эй, а как же я? — делано возмутилась я, отвлекая её от причитаний о бедном Алеке, страдающем без вкусной еды и женской ласки. — Ты любишь этого кошака больше, чем свою дочь!

— Потому что он хороший мальчик и не заставляет маму Сору седеть раньше времени! — парировала мама с королевской невозмутимостью. Но затем всё-таки потянулась обнять меня и быстро чмокнуть в щеку. — Ох, Киро-чин, ты тоже могла бы почаще радовать маму своим присутствием. Вы с Алеком слишком много работаете. Маршал Броган вообще в курсе, что вы не его собственность?

— Маршал Броган больше не маршал, — резонно заметил Алек. — Собрал вещи да отбыл в Саргон загорать. А Киро тебе не говорила?

На лице матушки, красивом и до неприличия молодом, отразилось секундное замешательство.

— Ах, и вправду, что-то такое говорила.

Она любопытно сощурилась, явно желая вызнать больше подробностей — Рис, то есть маршал Броган, был её хорошим знакомым. (Или не таким уж хорошим, раз и словом не обмолвился о своём отъезде.) Но тут же досадливо глянула в сторону кухни, откуда, как всегда, раздавался шум множества голосов и несмолкаемый звон приборов.

— Ох, ладно, потом… Ваш столик свободен, Кори сейчас подойдёт. И попробуйте только не явиться на обед в субботу! Жду вас к трём часам!

Напоследок погрозив нам пальцем, точно паре непослушных трёхлеток, мама стремительно направилась к своим рабам на галеру… ах, простите, к подчинённым на кухню. Хотя для них разница невелика. Сора Хаттари может быть самой доброй и нежной мамой на свете, но в святая святых её ресторана царит прямо-таки военная дисциплина.

— Я вот даже не буду спрашивать, есть ли у нас выбор, — фыркнул Алек, едва мы заняли наш любимый угловой столик возле аквариума, полного пёстрых рыбок. Не помню, какие как называются, это Кори у нас фанатка морской живности. — Порадуем маму, а, Киро? А вечером можем сходить куда-нибудь. И Престон позовём, она как раз выходная.

— Погоди, но я-то дежурю.

Алек изумлённо захлопал глазами, а затем довольно и как-то даже малость снисходительно выдал:

— А ты давно расписание обновляла? Больше не дежуришь. Суббота теперь на Вернере.

— На маршале Вернере? — на всякий случай уточнила я, не поверив своим ушам.

Нет, никаких других Вернеров в нашем управлении никогда не водилось, однако не припоминаю, чтобы прежний наш главнюк стремился торчать в офисе лишнюю ночь. Справедливости ради, у главного ликвидатора и без всяких дежурств работы по самые гланды.

— С чего бы это?

— Вот ты и спроси, — хитро прищурившись, предложил Алек. — Это не я с ним в кабинете шушукаюсь по полчаса. А ведь я его заместитель! Ладно, ладно, — сжалился он, когда я одарила его сердитым взглядом, — его вампирское высочество повелело освободить тебя от лишнего дежурства. «Пять выходных за один месяц, несомненно, похвальный пример любви к работе. Но, к сожалению, нездоровый». Конец цитаты.

Нет никаких причин злиться. Вообще никаких. Напротив — я должна порадоваться, что кому-то вдруг стало до такой степени не наплевать на меня и моё здоровье. И должна быть благодарна, что с меня сняли дополнительное дежурство. Да я и благодарна. Честно, благодарна!

И зла тоже. Не то из-за бесцеремонности Вернера, не то из-за красочной цитатки. Прямо-таки наяву слышу этот его я-тут-всё-контролирую тон.

— Да что, блин, с ним не так?! Пока я справляюсь со своей работой, какое его дело, сколько времени я торчу в офисе?

— Пока он за тебя отвечает, это его дело. И здесь я на стороне Вернера, — пожал плечами Алек. И тут же ухмыльнулся, зараза пятнистая. — Что с ним не так? Это вопрос как раз для тебя, коварная ты похитительница холодного вампирского сердечка!

— Заткнись, Алек, просто заткнись!

Я застонала и уронила голову на сложенные руки. О, Тьма, прошу, дай забыть тот день как страшный сон!

Клеить парней на улицах — не совсем то, к чему я привыкла. Вернее сказать, такое вообще случилось в первый раз: я всё ещё социально неловкая клептоманка! Но кто бы на моём месте удержался? Безбожно охренительный мужик, вывалившийся прямиком из чьих-то эротических фантазий о, не знаю, властном молодом миллионере, возвышается над толпой эдаким грозным божественным изваянием и неприкрыто пожирает тебя взглядом. Да таким пристальным, что впору не то прыгнуть на тарелочку, не то вовсе загореться синим пламенем.

Звучит как начало омерзительно слащавой любовной истории? А хренушки.

Когда он увязался за мной, я и вовсе решила, что это засланец от Принца Бастардов или ещё какого сидского прощелыги. Потому что почуяла в нём тьму под маской человека. И решила, мы с ним одной породы. Полусидхе.

Но оказалось, он скорее как мой Рэн. Полувампир.

Ладно, стоит посмотреть правде в глаза: кем бы ни был Люциан Вернер, одно неизменно — такие, как он, никогда не звонят таким, как я. Иначе мне бы просто не хватило смелости дать ему свой номер. Да что уж там, я до сих пор не очень понимаю, что на меня нашло!

— Сестрёнка, ты живая там? — меня бесцеремонно ткнули в бок кулаком. — Двинься, мне ставить некуда!

— Я тоже по тебе скучала, малышка Кори, — ворчливо отозвалась я, но села прямо. Как ни крути, а страдать по хмурому красавчику, посмевшему оказаться твоим шефом, гораздо удобнее на сытый желудок.

— Сама ты малышка, я тебя обогнала уже на шесть сантиметров! — огрызнулась моя старше-младшая сестрица, выставив перед нами две громадные миски с благоухающим супом фоа, и плюхнулась рядом со мной. — Удачно объявились, ребята. У нас сегодня курица карри и паровые булочки со свининой. Тащить?

— Ну разумеется! Как дела в школе?

Кори печально вздохнула, коротко прижалась щекой к моему виску.

— Тригонометрия опять сделала меня своей сучкой. У нас с тобой это семейное, да?

Я улыбнулась, взъерошила ей волосы, остриженные чуть ниже острого подбородка, но такие же тёмные и непослушные, как мои. Мы вообще с ней чуть не на одно лицо — разве что у Кори чёрные глаза, раскосые и очень выразительные, как у мамы. И ростом она, похоже, пошла в отца.

В нашего отца. Человек, который ненавидел меня всю мою жизнь, боялся меня, даже пытался убить… он сам же мне эту жизнь и дал. Прижил меня от нечисти. Сказала бы про иронию судьбы, но на самом деле это был вполне себе умысел моей фейской мамочки: умыкнуть Кори в Сид, взамен подбросить меня и посмотреть, что из этого выйдет.

Обычное развлечение для сидской мрази. Стоило бы убить её за это, но… я предпочла обменять её жизнь на кое-что поважнее. На мою сестру, прожившую среди жестоких бессмертных тварей двадцать лет, но постаревшую лишь на пять. В Сиде время течёт иначе. Там всё иначе.

— Мы придём в субботу, и Алек поможет тебе расквитаться с тригонометрией. — Алек тут же кивнул, подтверждая мои слова — мол, что угодно, лишь бы не алгебра. — А теперь дуй за булочками, дай взрослым поговорить.

Кори состроила недовольную физиономию, но послушно сгребла со стола пустой поднос и поплелась в сторону кухни.

— Чего ты бесишься-то? — взявшись за керамическую ложку, продолжил Алек, ничуть не желающий пощадить бренные останки моего эго. — Не успел новый шеф заступить на службу, а ты уже его любимица. Серьёзно, он с тебя глаз не сводит всякий раз, как вы оказываетесь в одном помещении. Прямо пожирает взглядом, мне аж неловко делается. Снимите гробик!

— Ха. Ха. Ха, — скучающе отозвалась я, выжимая в свою миску ломтик лайма. — Нет, Алек, даже не смешно. Ты стрёмный. И мутить с начальником — тоже стрёмно, даже если забыть о том, что я не из его лиги.

— Боги, Киро…

— Что? Просто взгляни на него, а затем на меня. На него — и снова на меня.

— Да я уже.

— И?

— И я рядом с вами определённо третий лишний!

Я на это даже отвечать не стала, просто схватила палочки и демонстративно принялась за еду. Всё лучше, чем выдавать желаемое за действительное.

Любопытство взяло верх над недовольством, едва я покончила с бульоном. Короче, очень быстро. А я ведь даже не из кошачьих, в отличие от моего друга! Вот уж ничуть не сомневаюсь, что Алек успел узнать о Вернере всё, что можно. И что нельзя тоже — коты не зря считаются великолепными охотниками. Во всех смыслах.

— Давай уже, рассказывай.

Алек вздохнул, пододвинул ко мне крохотную миску с маринованными овощами, точно пытаясь задобрить.

— Не хочешь дружить с нашим немёртвым шефом — твоё право. Но Хаосом молю, не делай его своим врагом! Он из Асторнов, а с ними связываться себе дороже.

Я так и замерла, не донеся до рта зажатую в палочках креветку.

— Да ты гонишь, котик-чин! Что это за Асторн такой, которого Вернером звать?

Надо же, а я-то недоумевала, с чего вдруг этот мрачный красавчик кажется таким знакомым. Смутно, но тем не менее. В самом влиятельном гнезде Запада все вампирюки как по одной форме отлиты — высоченные и статные, суровые такие, темноволосые, с пронзительными взглядами и хищными ястребиными профилями. И наш шеф под это описание подходит чуть менее, чем полностью. Разве что у него черты немного мягче, миловиднее и… добрее, что ли. И цвет лица не такой печальный.

— Эксклюзивный, в единственном экземпляре, — мрачно пошутил Алек. — Его мать не кто иная, как Лорейн Вернер.

— Это которая магистр чёрной магии? Я к ней на факультатив ходила, когда в Магистерии училась. Они с Люцианом вообще не похожи.

— Ну само собой! — усмехнулся он чуть ехидно. — Нам попался Вернер с рожей записного Асторна. То-то его выдающийся нос мне показался таким мучительно знакомым…

— Нормальный нос! — возмутилась я невесть почему. — Хм, ну, в смысле, там всё нормальное… то есть не просто нормальное, а… Блин, давай просто сделаем вид, что я ничего не говорила.

Он состроил ту самую непроницаемую физиономию, с которой обычно пытался обыграть меня в картишки.

— Я уже понял — ты всё старательно рассмотрела. С сугубо профессиональной дотошностью. Как и положено хорошему копу. Взвесила, измерила и признала пригодным к…

— Иди ты, Алек!

— Нет уж, пойду тут не я. Куда ты собралась, к вампирам? А наш горячий как пекло шеф в курсе?

— Мы с шефом не настолько близки, чтобы я ему сообщала о своих планах на выходные, — споро отшутилась я. — Каким бы там горячим он ни был.

Внутри, однако, вспыхнуло раздражение. Почему я вообще должна о каждом шаге отчитываться шефу? Рис ничего такого не требовал. Может быть, только поначалу, когда я ещё была зелёной стажёркой без лицензии ликвидатора и хвостом таскалась за Алеком. Но нужда в наставнике у меня давно пропала. Как и в напарнике.

Одной проще. И спокойнее.

И это не только к работе относится, да.

— Ну-ну, — откликнулся Алек чуть хмуро. — Точно не хочешь, чтобы я пошёл с тобой?

— Бро, нет, ты мне всех кровососов распугаешь!

— Ладно. Но упаси Хаос тебя не написать мне, как только будешь дома!

— Да-а, ма-амочка!

***

В клятую вампирню я, конечно, не помчалась сразу же, едва расставшись с Алеком. Вот ещё не хватало. Свободные вечера я стараюсь проводить в Железном Чертоге, где помимо моего вздорного крыжовничка хватает и детей, и проблем. Казалось бы, какие могут быть проблемы в приюте, где всего-то семьдесят четыре ребёнка? Да, детишкам уделяется прилично внимания; более взрослых пытаются как интегрировать среди людей, так и оградить от дурного влияния… В большинстве случаев даже получается, всё же семьдесят детей — это вам не семьсот. Железный Чертог даёт подменышам какое-никакое подобие семьи. Но, как и в любых семьях, дети попадаются разные. Почти все имеют дурную тягу к воровству, у доброй половины — трудности с социализацией, кое-кто просто уродился с не самым лёгким характером…

Они замечательные, без шуток. Все они. Да только не каждый готов принять и полюбить того, чьё племя относится к людям как к скоту. Понять могу, простить… ну, вряд ли.

Какими бы чудовищами ни были фейри, а все самые ужасные душевные раны я получила от людей. Ведь люди, под всей их нарядной одёжкой из гуманизма и цивилизованности, тоже те ещё монстры.

К «Мэлоуну» я подъехала уже в двенадцатом часу, в кои веки накрасившись как следует, уложив волосы и напялив социально приемлемый костюм девочки — откопала в недрах шкафа юбку из тех, что покороче, нарядную ярко-синюю блузку, сверху накинула блейзер, чтобы прикрыть кобуру. И с неохотой впихнулась в туфли, несуразно дорогие, но на удивление удобные. Ну, насколько вообще может быть удобна обувь на таком диком каблуке. Ума не приложу, как можно такое носить каждый день?

Очевидно, что я к подобной одежде не особо привычна. И, как мне кажется, выгляжу в ней совершенно по-дурацки. Отнюдь не плохо, просто… это же не я! Но к вампирам в футболке, джинсах и любимых розовых кедах лучше не заявляться — они ж капризные, заразы, начнут кривить морды, мизинчики оттопыривать, ну и что там ещё в арсенале у этих бархатно-кружевных снобов…

Маскарад вроде сработал. Кровососы мне обрадовались как родной.

Ладно, ладно, я несколько преувеличила. Но внимания всё равно хватало, даром что чернила под кожей притушили мою ауру, тёмную и горькую, как любимый кофе моего нового шефа. Полностью не скрыли, но сделали куда менее заметной. Не просто так же я однажды решила сделать себе миленькую, но излишне вредную татушку? Сидхе зовут такие штуки джетэн — «волшебная шкура», если дословно. И эта самая «шкура» здорово выручила меня: без неё я была бы облеплена вампирами со всех сторон, как пиявками в пруду.

Рано обрадовалась. Едва поняв, что я тут скучаю одна, кровососы чуть не в очередь встали. Ну куча ведь народу, почему я-то?! Твою ж мать, шесть разнополых клыкастых рыл за четверть часа! И не пошлёшь же, приходится улыбаться да выдавать дежурную чушь по типу «безмерно рада встрече, но я тут кое-кого жду».

А я и впрямь жду. Пикси на Площади пяти улиц были в хорошем расположении духа и дали весьма точные указания — «иди туда, где кровь бежит как вода, и ищи того, кто красен как головёшка и крепок как дуб, и так сыщется тот, кто зовёт себя Иорэтом…» Да, неточные указания звучали бы ещё кошмарнее. И так-то остаётся гадать, в чём подвох.

Надо сказать, «красен как кровь» — это скорее про здешние интерьеры. Всё сплошь алое и чёрное. А ещё кожаное, металлическое и глянцево сверкающее. Неужто меня занесло в какой-то низкопошибный бордель с БДСМ-уклоном? Я что-то слегка, хм, не по этой части…

— Вы ведь так смертельно заскучаете, моя прелесть, — прозвучал вдруг рядом голос, приятно сладкий и тягучий, точно медовуха. Щедро сдобренный магией. Не особо пробрало, однако начислим парню очко за хорошую попытку.

Но моя прелесть? Чувак, серьёзно? Я улыбнулась, стараясь не сверкать клыками, и приготовилась было выдать уже прилипшую к языку отмазку…

Помимо стандартно смазливой физиономии слегка полежалого западного аристократа, вампир щеголяет роскошной копной волос. Красных. Не как головёшка, но скорее как кровь. Наверняка крашеные, но и хрен с ним, меня сейчас не услуги его парикмахера интересуют.

— Я склонна согласиться с такой оценкой ситуации, мистер…

— Зови меня Дара.

На старом языке древней Кальты «дара» значит «дуб». Крепкий, ага. На нервах сразу захотелось шуткануть в стиле средней школы и спросить, не эвфемизм ли это для его могучего члена. Но вместо этого сокрушённо качнула головой и пожаловалась:

— Мой… друг, кажется, решил меня кинуть. А и пошёл бы он, козёл рогатый! Кстати, я Мор.

— О, прелестно. Это сокращённо от Морел или Морриган?

Морриган? Ма-ать моя Тьма, этот красный перец реально не первой свежести.

— Кто знает? — выдохнула в эдакой потуге на кокетство. — Должна же в девушке быть загадка?

Вот когда читала всю эту хрень в руководстве по охмурению вампиров — ухохоталась до упаду. А смотри-ка, работает. Этот Дара ощутимо напрягся — не в плохом смысле, скорее как хищный зверь, почуявший добычу, — осмелел настолько, что даже уложил руку мне на шею. Погладил с нажимом, отогнул воротничок блузки.

Немедля захотелось оторвать наглому вампирюке его явно лишнюю конечность. Но поди ж ты, я тут вроде бы пытаюсь корчить из себя беспомощную лапочку.

— Твой первый раз, сладенькая? Не вижу следов…

— Ты пока не видел всю меня.

Ответ Даре понравился. Хотя воспринял он его явно скептически — словно бы у меня на лбу написано, что в отношении вампиров я просто жалкая некусанная девственница.

— Как зовут твоего друга?

— Иорэт, — заявила я. И растянула губы в клыкастой улыбочке.

Рискнула обратить его в бегство, да. Но теперь, зная имя и лицо этого вампира, я найду его где угодно на Западе. К тому же… этот не сбежит, нет. Он охотник. Из тех, что нипочём не смогут вовремя остановиться. Даже если от этого будет зависеть их никчёмная не-жизнь.

— Ах, этот друг, — протянул Дара, продолжая держать руку у меня на пульсе. Бесит ужасно. Так и хочется достать ствол да угостить крашеного проходимца серебром. — Его в последнее время много кто ищет. Возможно, я даже знаю, где он.

— И что же ты хочешь за это знание?

— Все мои желания относительно тебя должны быть очевидны, сладенькая. Как там вы, ушастые, любите говорить… У нас есть сделка, Мор?

Дерьмо. Я и впрямь собираюсь дать вампиру пожрать свою шею, чтобы вызнать у него про похитителя младенцев? Стрёмно как-то. Да, может, я и сторговала когда-то свою невинность Принцу Бастардов, но с тех пор прошло четырнадцать лет. Мозгов и осторожности пусть немного, но прибавилось.

Ладно, по ходу разберёмся. Главное, остаться с ним наедине.

— У нас есть сделка, Дара.

Ухмыляясь чуть насмешливо, он протянул мне свою белёсую лапу для пожатия. А я… я дёрнулась, когда в кармане пиджака завибрировал комм.

— Прости, это, наверное, с работы. Мне надо ответить.

Дара был явно недоволен, но кивнул. Очень надеясь, что это не выглядит как бегство, я поспешила к выходу.

— Чарли?

— Эй, Киро-чин! — послышался в трубки знакомый сочный басок маршала Данбара. — Хорошо, ты ответила. Прости, что порчу выходной, но у нас тут… трындец, в общем. Можешь подъехать в парк Бри?

— Конечно, бро. Это ж тот, что у озера Лах-Бре?

— Да, он.

— Буду через двадцать минут.

К такси я, честно говоря, не пошла — побежала вприпрыжку. Подальше от этого дуба морёного, будь он неладен. Вампиры в целом-то довольно мутные типы, но от этого прям мурашки по коже. Возможно, потому что моё горло не в восторге от перспективы знакомства с его зубищами.

Совсем не в восторге. К следующему разу надо придумать что-то получше.

***

Близилась полночь, дороги почти опустели, так что до парка доехали быстро. Не без облегчения сунула двадцатку излишне болтливому таксисту, выбралась наружу и зябко поёжилась — ноябрьской ночью в лёгком пиджачке разгуливать не очень-то комфортно. Ну да ладно, потерплю. До моего дома здесь недалеко; думаю, Чарли не откажется меня подбросить.

Пару минут я брела по мощёной дорожке на звук голосов, потом наконец увидела оцепление и раздражённо поморщилась. Копы, конечно, тоже здесь. Уже отсюда слышу, как Чарли собачится с моим самым горячим поклонником, Кеннетом Барром — детективом полиции, заправским мудаком и просто редкой прелестью.

— Миз, сюда не… — забормотал было маячивший у оцепления сержантик, но тут же осёкся и расплылся в противной ухмылочке. — Хаттари, ты, что ли? Славная юбочка! Кен, смотри, твоя любимка нынче при параде!

Я и бровью не повела, давно привыкнув к хамским шуточкам, неизбежно знакомым всякой женщине, что имела сомнительное такое счастье пойти работать в органы. В нашей сфере, увы, процветает сексизм, шовинизм и огульная нетерпимость ко всем, кто имел наглость не родиться белым чистокровным мужиком-натуралом. Чтобы прижиться в полиции, нужно быть в два раза круче любого парня и напоказ презирать все «бабские глупости». А иначе как в том плохом анекдоте: дала — шлюха, не дала — шлюха и стерва.

— Ух ты, так оно реально женского пола! — подал голос Кеннет, как следует облапав меня взглядом и традиционно сделав вид, что мои… гендерные признаки его ни капельки не интересуют. — На работу как на праздник, а, феечка? Нового дружка завела? Кто этот несчастный?

Почему один вид кое-как накрашенной девицы в не шибко развратной юбчонке заставляет иных взрослых мужиков вести себя как кучка спермотоксикозных школьников? Да хрен его знает. Но они ж при этом ещё и воображают, будто женщине льстят их неуклюжие домогательства.

— Ревнуешь, сладкий? — огрызнулась я почти весело. — Дуться будешь у себя в участке. Забирай своих мудозвонов и катись отсюда, это федеральное расследование.

Кеннет на это лишь фыркнул, глазея на меня исподлобья.

— Не доказано, долбаная ты феечка.

— Слышь, Барр, пасть свою завалил, пока зубы целы! — рявкнул на него Чарли. — Ты мне что-то так и не ответил, какой человек может смастерить эдакий славный палисадничек.

— Я тебе не судмед, Данбар, — буркнул детектив уже без прежнего энтузиазма. Волк-оборотень, ещё и в обличье здоровенного чёрного парня с пудовыми кулаками и свирепым взором, — это вам не долбаная феечка. — Сам-то ни хрена дельного сказать не смог! Стоим жопы морозим, ждём вашу полукровочку, вы ж за любой хернёй к ней бежите.

— У вас какие-то проблемы с полукровками, детектив? — послышался за спиной вкрадчивый голос.

Вот даже поворачиваться не нужно — я знаю только одного… нечеловека, который, оставаясь исключительно вежливым, способен говорить так, что мороз по коже.

Повернулась, тут же упёрлась взглядом Вернеру в подбородок. И это ещё на каблуках. Ох, а я-то, наивная, считала свои метр шестьдесят восемь приличным для девушки ростом…

Впрочем, на фоне моего нового шефа даже здоровяк Чарли как-то внезапно скукожился. И дело тут вовсе не в размерах — качком Люциана назвать трудновато. Плечистый, статный, не более того. Просто он из тех, кто в любой ситуации остаётся самым крутым мужиком в комнате. И не в комнате тоже, да.

Что он тут делает, даже спрашивать не буду. Такой может делать что захочет и где захочет.

— Доброй ночи, сэр, — пробормотала я, вскинув голову и встретив пристальный взгляд зелёных глаз, чуть светящихся в темноте. — Не беспокойтесь на этот счёт, у детектива Барра проблемы не с полукровками, а со мной лично. Рискну предположить, здесь замешаны некие подавленные наклонности…

— Чё ты там пропищала? — взъярился Кеннет, дёрнул меня за плечо, заставляя повернуться обратно к нему. — Думаешь, раз ты баба, то тебе всё можно? Оставь-ка эти шлюшьи штучки для своего клыкастого босса!

За спиной упомянутого босса я оказалась на удивление скоро. Люциан оттеснил меня, встал между мной и Кеннетом, навис над ним, напоминая то ли готовую к броску кобру, то ли грозную горгулью. Я только и успела сделать шаг в сторону, когда вдруг ощутила… это. Давление чужой магии. Сильной, пробирающей до костей. Словно наждаком по коже полоснули. И это я, тёмная тварь, которой такие фокусы в общем-то привычны! Чарли, будь он сейчас в своей волчьей шкуре, непременно бы ощетинился. Почти вижу, как он скалит зубы, как поднимается шерсть у него на загривке.

Что чувствует Кеннет, я и представлять не хочу. Мне хватило голоса Вернера — ледяного, обманчиво ласкового.

— Вы сейчас же извинитесь перед моим маршалом, детектив Барр, — проговорил… нет, приказал он. — После чего уберётесь по своим делам вместе со своими… коллегами. И впредь будете обращаться к моим подчинённым исключительно в случае острой необходимости. Крайне острой. Вам всё ясно, детектив?

— Да, сэр, — отозвался Кеннет послушно.

И почему-то я вот ни капельки не удивилась, когда он вдруг повернулся ко мне, чуть заметно склонил голову, точно школьник, оправдывающийся перед директором.

— Прошу прощения, маршал Хаттари. Был неправ.

Так быстро, словно ему отвесили знатного пинка, он удалился к остальным. Не сомневаюсь, и пяти минут не пройдёт, прежде чем Барр со своими клоунами уберётся восвояси. К моему превеликому счастью.

— Он не был искренен, — зачем-то заметила я. На лицо так и норовила наползти совершенно неуместная улыбочка.

— Я знаю, — пожал плечами Люциан. — Но тебе же было приятно?

Приятно? О, даже слишком. Вот только не унижение придурка Кеннета тому виной. Скорее, то, как решительно Люциан вклинился между нами. Заткнул наглое трепло, прокляв без всяких раздумий. А это его «мой маршал» — вообще форменная порнография!..

Ладно, Киро, помечтала и будет. Выкинь из головы всякие глупости. Он бы сделал это для любого своего маршала, ты не одна такая особенная.

— Спасибо, сэр, — поблагодарила его вполне искренне. — Но разве у нас не было разговора о применении чёрной магии средь бела дня?

На тонких, чётко очерченных губах мелькнула едва заметная улыбка.

— Сейчас ночь, Киро.

Так у хмурого красавчика есть чувство юмора? Нет, нет и нет, я на это не поведусь.

— Вам не следовало так подставляться. Не из-за такой фигни! Я того не стою, а уж Кеннет и подавно…

— Это мне решать.

И попробуй поспорь, когда тебя отбрили таким вот безапелляционным тоном.

Я и не спорю. Пожала плечами, мол, моё дело предупредить, и побрела дальше по желтоватой лужайке, к неглубокому овражку. Туда, куда не достаёт свет фонарей. Туда, где, по-видимому, лежит наш труп.

— Вот так икебана! — выдохнула я изумлённо. И самую малость восхищённо, врать не буду.

Тело женщины — обнажённое, серовато-белое, явно обескровленное напрочь — было облачено в цветы, точно в причудливый наряд. И дополняли его струны волшебства. Первородная тьма, окутавшая мёртвую женщину, взывала к первородной тьме, что живёт внутри меня.

Мимоходом растёрла замёрзшие руки, похлопала себя по карманам. И тихонько выругалась — откуда бы при наряде вампирского ужина взялись одноразовые перчатки? Надо спросить у Чарли…

Обернулась и едва не налетела на Вернера — тот снова навис надо мной во всей своей вампирской красе. И протянул руку. С перчатками, да.

Забрала, поблагодарила кивком. И, каюсь, не смогла удержаться от шпильки:

— Вы всегда такой заботливый?

— Только с хорошими сотрудниками.

— А с плохими что делаете?

— Вы не хотите этого знать, маршал Хаттари.

Я могла бы поспорить. Но сейчас куда больше неуклюжего флирта с начальством меня интересует труп.

А он интересный, без шуток.

Убийца не уложил цветы поверх тела, о нет — он заставил их вырасти прямо из плоти.

— Это сидхе, — произнесла я, не отрываясь от пристального изучения жутковатой икебаны. — Скорее всего, кто-то от Старшей Крови, как и я сама… Кстати, у меня есть алиби.

— Рад слышать, — отозвался Люциан, кажется, чуть насмешливо. — Сам я только и понял, что применялась тёмная магия. Ты и впрямь можешь определить… нюансы?

— Я просто слышу это. Чую, если вам угодно. Хотя тут и без всякой магии видна рука сидхе.

— Почему?

Вновь обвела взглядом цветочное великолепие, буйно цветущее, невыразимо прекрасное в своей токсичной жути. Сразу захотелось взять тетрадку и накорябать какую-нибудь заунывную музычку для скрипки, а не вот это вот всё.

— Дельфиниум, безвременник, сангвинария и горный лавр, — перечислила, указав на каждый цветок по отдельности. — Фейри прутся по ядовитым цветочкам, считают их тонкой аллюзией на самих себя. Двен нихар. Опасная красота.

— Вы, ребята, о себе высокого мнения, не так ли?

— Мы? — переспросила я с невесёлым смешком. — Я не фейри. Да и нет во мне ничего особенного.

— Разве?

Этот вопрос можно запросто принять за флирт. Да что там, именно флиртом он бы и был, задай его кто-то ещё. Но не Люциан, смотрящий на меня удивлённо, недоверчиво и осуждающе.

— Предпочла бы обсудить мои сомнительные прелести в более приятной обстановке, — проворчала я, поднеся закоченелую ладонь ближе к лицу и критически рассматривая. — Есть идеи, как с неё выпустили кровь? Крупные кровеносные сосуды не повреждены, верно?

Глянула искоса на мистера Я-всё-контролирую, но тот по-прежнему сохранял невозмутимость. Наверняка составил в голове примерную картинку убийства, но подсказывать не будет. И правильно, мне оно незачем.

— Я нашёл проколы, их трудно было не заметить, — наконец произнёс Вернер. — На этом всё.

Машинально коснулась бледного отверстия на запястье. Ни следов крови, ни какого-либо её запаха. Хрупкие цветки безвременника лиловеют на фоне меловой кожи, образуют плавные кривые точно по линиям вен.

— Её не обескровили, — озвучила я, укрепившись в недавней своей догадке. — Поэтому ни следов, ни запаха, ни трупных пятен. Кровь просто превратили во что-то другое.

— Верно. Плазму оставили, а вот клетки крови не то расщепили, не то нейтрализовали подчистую. Я склонен думать, что это трансмутация.

— Необязательно. Алхимические реактивы могут давать схожий эффект. Само наличие тёмной волшбы говорит в пользу вашей версии, но не всё тут однозначно. Судя по степени помутнения роговицы и общему состоянию слизистых, дамочка мертва далеко не первый день, однако любые другие признаки разложения просто отсутствуют.

— Значит, проколы — следы инъекций? — уточнил Люциан уже с явным любопытством. — Судя по их диаметру и общему виду, это был не шприц. Разве только кулинарный.

Я снова проследила прихотливый узор цветов — на сей раз не только взглядом, но и кончиком пальца.

— Это нетрудно объяснить. Надо же было как-то ввести внутрь семена? Убийца умертвил женщину — скорее всего, отравил, и вскрытие покажет либо остановку сердца, либо паралич дыхательного центра. Потом соорудил из тела эдакий гидропон. Превратил кровь в водичку, богатую микроэлементами, и разместил семена. А дальше… да, либо волшба, либо алхимия. Скорее всего, и то и другое. Подробнее распишу, когда сяду за отчёт.

— Занятно, — протянул Люциан, не сводя взгляда с роскошных соцветий горного лавра. — Должно быть, много времени и сил пришлось потратить. Как думаешь, для чего всё это?

— До боли напоминает моего бывшего, — фыркнула я и поднялась на ноги. — Самолюбование. Показуха. Подарок, но сделанный просто ради подарка, эгоистичный и громко кричащий: «Заметьте меня, вот он я какой прекрасный!» Таков был замысел.

— Занятно, — повторил он, но теперь уже уставившись на меня. Глаза его сверкали в тени двумя инфернально-жёлтыми огоньками, ловя свет фонарей. — Я пришёл к такому же выводу.

— О подарке?

— И об этом тоже.

Люциан передёрнул плечами, двумя быстрыми движениями избавился от перчаток и подозвал Чарли.

— Маршал Данбар, закончите тут и проследите, чтобы коронеры по возможности сохранили эту… икебану в её оригинальном виде. Хочу взглянуть на свежую голову. Маршал Хаттари, вы на машине?

— Хм, не совсем.

— Идёмте, я вас подвезу. Здесь нам больше нечего делать.

Вот так вот. Подвезёт. Без всяких вопросов, чуть ли не приказ вроде того, что он отдал мудиле Барру. Я бы даже возмутилась такому тону — в конце концов, я в состоянии вызвать такси или дождаться, пока освободится Чарли!..

Нет, последнее точно нет — если проторчу на улице ещё немного, точно схвачу какую-нибудь пневмонию. И плевать, что сидхе в принципе не болеют человеческими болезнями.

— Да, сэр.

Чёрный «Гермес» встретил прохладой ещё не прогретого салона и лёгким запахом сандала. Алеку бы здесь вряд ли понравилось, с его-то острым нюхом, а вот мне вдруг стало хорошо. Что не слишком уместно, по соседству-то от цветущего сидскими цветочками трупа, но на нашей работе довольно быстро отучаешься принимать близко к сердцу всякие там художества. Ну или почти отучаешься. Ничуть не сомневаюсь, что крепкий здоровый сон мне этой ночью не грозит. Не то чтобы я любительница спать по ночам, с моей-то отнюдь не светлой сущностью.

— В Айрон? — поинтересовался Люциан, тронувшись с места. Кар мягко съехал с обочины, под мощными колесами зашуршал мелкий гравий — у нас на Западе это привычное покрытие для небольших дорог.

— Я вот даже не буду пытаться делать вид, что удивлена. В Айрон, куда ж ещё-то?

— Ну, приехала ты к нам не из дома, не так ли?

Ох, блин, нет. Рассказывать, где на самом деле шлялась, я сейчас морально не готова. Нарвусь ведь на нотацию или ещё чего похуже.

— Вы как мой начальник интересуетесь? — уточнила как могла невозмутимо. — Или как хмурый красавчик, любые добавки в кофе считающий богохульством?

— Не любые. Кокосовый сироп и мята вполне приемлемы, — выдал он и вдруг улыбнулся. Едва заметно, но так… тепло, что я мигом забыла о холоде промозглой ноябрьской ночи. — Если ты знаешь приличную кофейню, работающую в это время, — могу пересмотреть свои предпочтения.

Я изумилась донельзя… Нет, не так — я натурально охренела. Не знаю, от чего больше: от того, что мой криповатый вампирский босс может быть таким преступно милым, или просто от того, что он не проигнорировал мою кошмарно неуклюжую попытку к нему подъехать.

О нет, Киро. Нет! Код красный, код красный! Давай, срочно переведи всё в шутку, ну или прикинься глупой пикси — дела не сделаны, мелочь не сворована, кактусы не политы… Это ж твой шеф. В которого ты и так уже наполовину влюблена, без всяких кофейных попоек. К тому же он не абы кто, а сынок Асторна и настоящей чёрной ведьмы. А ещё он… ну да, слишком хорош для кого-то вроде тебя.

— У окраины Вэйда-тауна, на углу Гленд и Кинвар. Лучший кофе в городе, я гарантирую это!

Что именно я натворила, дошло не сразу. Только когда Люциан свернул на нужную улицу и чуть прибавил газу.

Он собирается выпить со мной кофе. Мой начальник, совсем недавно нарушивший закон ради меня.

Нет, не ради меня, ладно. Но могу же я немного пофантазировать? В конце концов, сидхе когда-то тоже считались детскими сказочками. Пока не стали реальностью. Жутковатой, но всё же волшебной.