Расскажи мне, батя, про Афган!

Александр Архипов, 2019

Отгремели разноцветные салюты и фейерверки Московской Олимпиады. Улетел, обливаясь слезами, непонятного пола медведь. Отрыдал с прощальной песней товарищ Лещенко. Села подсчитывать дивиденды московская фарца. В столицу нашей Родины начали потихоньку возвращаться проститутки и уголовные элементы. Страна расслабилась. Напряглись только те, кому приказали. Есть такие граждане. С погонами на плечах. У них другие салюты, другие медали. Другие победы и поражения. Другие песни Саши Розенбаума. АФГАН!

Сколько духа не корми

Конечно, этой тропы не было ни на одной штабной карте. Да и откуда? Тропа была не приметна среди многочисленных обвалов и оползней. Она еле заметным серпантином постепенно поднималась вверх по склону, не пересекая горную гряду и оставалась всё время на теневой стороне. Мехмет на короткой привязи шёл первый. За ним, намотав связывающую их верёвку на руку и поглядывая по сторонам, шёл Платон. Замыкал нашу универсальную группу я. Проводник наш шёл шустро, не филонил. А один раз даже предупредил Платона, что впереди небольшой провал и что нужно обойти или прыгать. Прыгнули. Так мы без особых проблем прошли около трёх часов. Привал решили устроить на вершине.

Незаметно вышли на русло ушедшего в грунт водопада. Такое бывает с небольшими вертикальными потоками воды. То ли произошла подвижка грунта и «краник» закрылся, а может иссяк подземный водяной резервуар. Переходили медленно и осторожно, так как камни и валуны сотни лет шлифовались мощными водными потоками и превратились в лакированные пасхальные яйца неправильной формы. Мехмет и Платон прошли вброд сухой водопад без проблем. А вот мой, видавший виды, «Адидас» неожиданно подвёл. Правая нога скользнула по почти круглому камню и я почувствовал, что теряю равновесие и падаю. Инстинктивно успел правой рукой прижать к себе АКС, а левой зафиксировать гранаты на «лифчике».

Падал с небольшой высоты, но подо мной не было ни одного мало-мальски ровного пятачка. В голове пронеслось: «Хорошо, острых углов нет, всё круглое». Сознание не потерял, но в ушах неприятно звенело. Болели рёбра справа и колено правой ноги. Штанина быстро пропитывалась кровью. Возле меня уже сопел от возбуждения Платон:

— Ты как, командир? Ты не волнуйся, у нас ишак есть, довезёт, — успокаивал меня старшина, подтаскивая ближе Мехмета, не заметив, что от волнения перешёл на «ты».

— Не скажу, что нормально, но двигаться смогу. Надеюсь, смогу, — ответил я, вспарывая ножом штанину, — давай перевяжемся.

Платон отвязал от себя «языка», завёл ему руки за спину, связал их, стянув удавкой, как Боцман научил, и рывком поставил на колени. Мехмет дёрнулся, глухо застонал и взмолился перед Платоном:

— Брат, совсем болна… руки совсем немой…

— Ишак тебе брат! — огрызнулся Платон, — ты не в сказку попал, дух. Заглохни!

Я достал маленькую аптечку, наощупь нашёл шприц — тюбик промедола и, не раздумывая, всадил дозу в правое бедро. Жить стало веселей. Платон пожалел мои штаны и не стал превращать их в элегантные шорты. Аккуратно, насколько мог, надрезал штанину вокруг колена и, обработав рваную рану, забинтовал. По тому, как профессионально он это делал, было видно — парень не первый день на войне. Но время поджимало, нужно было двигаться вперёд. Я попытался встать. Получилось. А вот идти, а тем более прыгать с камня на камень, не очень.

— Слышь, борода, сколько ещё идти? Километров… часов? — спросил у Мехмета Платон, занося над его головой флягу с водой.

— От сухой водопад… мало идти. От водопад совсем мало и кишлак внизу, — оживился Мехмет, открывая «воронку» для воды в своей всклокоченной чёрной бороде.

— Командир, предлагаю вам здесь остаться с этим бабаём, а я быстро сбегаю, посмотрю. Чего себя мучать и рисковать шею свернуть. Мне его к вам привязать или так оставить? А потом на этом ишаке быстро к нашим спустимся.

Платон был прав, я — не ходок. Достав из планшета кальку-схему кишлака, я отдал её старшине, сказав:

— Давай, Лёха. А мы пока с Мехметом за жизнь потолкуем. Ты, главное, время контролируй.

Уже через пять-семь минут Платон исчез из вида, выбравшись из каменного потока «сухого водопада». Промедол (антишоковый обезболивающий препарат наркотического действия) сделал своё дело: голова, нога и рёбра практически не болели, а только напоминали, что они ещё есть. Досадно, конечно, что так всё получилось. Понятно, что жаль было не сломанных рёбер, хотя вроде не чужие, жаль было, что не дошёл и сам не увидел. Разумеется, Платону я доверял и мнение его ценил, но командир — я. Мне принимать решение, от которого, прежде всего, зависят жизни моих пацанов и выполнение поставленной задачи. А о чём это говорит? А это, товарищ майор, говорит о том, что на обувке не экономят! И покупать нужно не «московский» «Адидас», а фирменный.

Яркое послеобеденное горное солнце мягко грело, промедол расслаблял мышцы и сознание. Метрах в трёх от меня на земле сидел, вытянув ноги и уронив свою лысую бородатую голову на грудь, Мехмет. Спит? Платон так и оставил связанными ему руки. Недалеко «цокнул» петушок кеклика — горной куропатки. Через несколько секунд пискнула самочка. «Ревнивый. Далеко не отпускает», — мелькнуло в мыслях. Медленно тянулось время. Веки тяжелели и не было сил этому противится. Наркотик в крови мешал сосредоточиться. Казалось, солнце стоит на месте, воздух превратился в кисель, а звуки…

И тут… Резкая боль, преодолевая действие обезболивающего укола, пронзила мой левый бок. Инстинктивно руки «отработали от себя», мозг включился, глаза распахнулись. На меня навалился всей своей массой Мехмет. В моём левом боку торчала рукоятка ножа. «Нож не мой», — почему-то я подумал с облегчением. Его обе руки вцепились и тянули на себя мой АКС, а сам он, выпучив налитые кровью глаза, орал, брызгая слюной:

— Это я ишак? Бешеные русские собаки! Я университет в Ашхабаде закончил! Археологический…

— Так ты — интеллигент! Акцент где? Сука! — скрипнул зубами я, пытаясь вырвать свой автомат.

Уперев здоровое колено ему в живот, и чуть отодвинув от себя его корпус, я ударом локтя в голову сбил его с себя. Дух оказался ловким и подготовленным, слетая с меня, он успел вытащить из меня свой нож и сделал молниеносный выпад. Я успел среагировать, но не очень удачно. Голова дёрнулась назад, боднув затылком круглый валун. Клинок, острым, как бритва лезвием, полоснул по моему лбу, чуть выше бровей. Моментально открылась рана во весь лоб. Ещё секунда и от, заливающей глаза крови, я ничего не увижу. Пока могу различить его силуэт, передёргиваю затвор АКС. Вдруг слышу, разрезающий воздух шипящий звук и, через красный фильтр, заливающей глаза крови, вижу, как Мехмет дёргает головой и падает мордой на камни. В горячке вытираю рукавом, залитые кровью, глаза. Платон. Подошёл ко мне, отвёл мои руки с автоматом в сторону и осторожно посадил, прислонив к валуну.

— Я сейчас командир, я сейчас, — горячо шептал он, — дело у меня одно осталось.

Он подошел к лежащему Мехмету и накинул ему на шею удавку…

— Не попадёшь, тварь, в свой душманский рай… ступай к своим… в гиену огненную!

Спускались мы быстрей, чем поднимались. Во всяком случае, так мне казалось после второго укола промедола. Конечно, я немного висел на мокром от пота плече Платона, и он отобрал у меня АКС и запасные магазины. Шли без остановок и перекуров. Нет, мы не опаздывали. Просто у нас закончились бинты и тампоны. Кровушка хлестала из трёх моих дырок, а остановить её было нечем, и надо было успеть… Хоть пару литров в организме оставить!

— Командир, все подробно внизу расскажу, но, похоже, духов там сотни полторы. И это то, что я разглядел. Не суетятся, видно думают, что бояться им некого.

— Добро. Доползти бы. Слышь, Лёх, — начал рассуждать я, — а ведь наш Мехметка-то не простой был басмач. На русском шпарил, как на своём. Говорил, что не ишак, мол. И меня убивать не собирался.

— Как это? — удивился Платон.

— А так! Он мог мне свободно горло перерезать или в сердце, пока я в отключке был, а не стал. Сунул нож в бочину, в мышцы. Думал от шока я замешкаюсь, контроль потеряю… А я-то под промедолом! Лишней дыркой не испугаешь. Всё равно ни хрена не чувствую… Ну, почти ни хрена. В меня можно было ещё парочку… Слушай, а правильно идём?

— Правильно, командир. А нож у него откуда? — удивился Платон.

— А вот хрен его… Ты же видишь, не мой! Это нужно спросить у тех, кто его вязал, Платон. Хреново обыскивали. Он же хотел меня в плен взять. Меня! Лёха… Представляешь, сколько бы бабулек ему за целого майора спецназа отвалили?

— Уже не отвалят. Им сейчас Шайтан занимается, — мрачно попробовал пошутить Платон. — Сколько духа не корми…

— Слушай, Платон, ты же Мехмету камнем в голову зарядил? — почему-то решил выяснить я, остановившись из-за съехавшего с носка кроссовка. Из-под повязки на колене тонкой струйкой текла кровушка, пропитывая шерстяной носок. В кроссовке хлюпало, а через носки красными «первомайскими» пузырями выходил воздух.

— Ну да. Стрелять-то нельзя было, вот я и… — затягивая посильнее шнурок на моём «Адидасе», что-то такое бубнил старшина.

— Не понял. А ножом почему не..? Расстояние-то всего ничего. Я же видел, как ты нож в мишень бросал, — не унимался я с расспросами. Я отчётливо понимал, что этот взрослый мальчик спас мне жизнь. И мне просто хотелось прояснить — почему, чёрт возьми, именно таким способом?

— А если бы ножом промахнулся? Потом ищи его. Где его найдёшь в этих каменюках? — пытался объясниться Платон, отворачивая хитрющие глаза в сторону.

— А если бы камнем промахнулся? — заорал я, окончательно охренев от простоты ответа.

— Другой бы взял…

Оказывается, это он шутил так! Вот урода мама родила! Другой бы он взял… А этот интеллигент бородатый ждал бы его… Археолог, бл… Короче, мы смеялись, подкалывая друг друга, пока не спустились. Я чего-то совсем ослабел… Где наш Яша — санитар?