Время нашей беды

Александр Афанасьев, 2016

Эта книга – о нашем ближайшем будущем. О будущем, которое, хочется надеяться, никогда не наступит, но выглядит до ужаса реальным. О России, в которой случился свой Майдан и под аплодисменты «общечеловеков» к власти пришли настоящие демократы, для которых слово «патриотизм» – пустой звук. А против них поднялись те, для кого этот звук вовсе не пустой. Итак, Россия, год 2017…

Уральск — Москва, Россия

Июнь 2017 года

Политика…

Слово, которое у нас не произносится без матерного подтекста.

Политика — это мерзость. Политика — это грязь. Политика — это серийный кидняк народа. Политика — это взятки, все политики — это взяточники. Политика — это бессмысленная говорильня и кривляние в телевизоре. Политика — это реформы, которые задумываются к лучшему, а получаются как всегда. Реформы, которые никогда не заканчиваются, как плохо продуманный ремонт в квартире. Политика — это…

Ну что — закошмарил я вас?

И вы, наверное, даже со всем согласны, верно?

На самом деле политика — это мы. Мы имеем ровно тех политиков, которых заслужили и которых соглашаемся терпеть. И да, задам вам один вопрос: если все честные люди держатся от политики подальше, то откуда же тогда в политике возьмется честность?

Политика начинается с самого низа. Задам вам вопрос: вы ведь, наверное, в многоквартирном доме живете? Давно были на собрании жильцов? О чем там говорили? Что решили и как исполнили? И с каким чувством вы туда шли? Наверное, как на каторгу? И вообще, как у вас проходят собрания жильцов и многие ли на них ходят?

Ну а откуда же тогда у нас взяться нормальной политике? Ведь политика — оформление совместных действий в масштабах целой страны, она отражение общества, а мы не только в целом в обществе, мы в отдельно взятом подъезде договориться не можем. Или еще один эксперимент: поручите кому-то в подъезде собирать деньги на капитальный ремонт. И возьмите за обязанность эти деньги сдавать каждый месяц. И посмотрите — сколько человек не будет сдавать. Как вы будете выбивать с них эти деньги? И не украдет ли у вас их тот, кому вы поручите их хранить?

Вот вам и политика.

На Западе политика совсем другая. Налоги не работодатель за вас перечисляет, а вы сами в конце года должны их подсчитать, взять и ручками государству отнести. В американских городах шерифа избирают точно так же, как и мэра, он нанимает себе помощников за счет местного сбора, который вводит местное самоуправление, — иногда шерифа оплачивают богатые жители города, иногда все вместе. А если денег мало — то жители города могут помочь офису шерифа: во многих офисах шерифа часть должностей занимается бесплатно работающими помощниками, которые работают ради того, чтобы в городе был порядок. И вот тогда, заплатив реальные, живые деньги, американцы с полным правом требуют от шерифа порядка в своем городе или графстве.

Точно так же часть школ в США — муниципальные. То есть они содержатся за счет налогов, которые взимает муниципалитет, и от того, сколько ты платишь, зависит то, какие учителя и в каком здании будут учить твоего сына. Конечно, есть самые разные школы — есть, например, те, которые содержатся за счет духовных миссий, там образование бесплатное. Но большая часть — именно муниципальные школы.

Почитайте один из последних романов Ли Чайлда — «Джек Ричер, или 61 час». Там мимоходом рассказывается про то, что нам не понять: как муниципальный округ боролся за то, чтобы именно у них разместили тюрьму. Понимаете — не мэр боролся, а все они боролись, вся община, все люди. За свое будущее, за рабочие места, за поступления в бюджет.

В Европе примеры бывают разные, но есть пример… возьмем Норвегию. Там вся территория страны поделена между местными общинами. И каждая община распоряжается теми налогами, которые платит на ее территории бизнес. Даже нефтяные скважины — и те располагаются на территории общин, и нефтяные компании платят прежде всего общинам.

А мы? Мы вообще очень любим требовать, нам вечно кто-то должен. И особенно любим требовать от государства. А вопрос — когда мы платили налоги? И какие?

Ах, от налогов мы уклонились. Или даже не знаем, когда их платили, — за нас работодатель их перечислил? Но от государства мы продолжаем требовать. И то и это, и можно без хлеба. И ничего не заплатив.

Супер!

И еще мы обожаем жаловаться. И просто на лавочке, и вообще. Я знаю человека — он открыл бизнес в селе, и селяне пожаловались на него за то, что он затапливает их огороды сточными водами. Причем их подбили пожаловаться конкуренты, заслав активиста, который кого уговорил, кому сунул тысячу. И то, что этот человек создал пятьдесят рабочих мест, — на это всем наплевать, потому что рабочие места — они с неба должны сыпаться, потому что у нас социальное государство, а тысяча — вот она. Зелененькая.

Нет, я не обеляю себя. Я тоже грешен. Хотя бы потому, что в политику идти не хочу, принципиально. Чтобы еще раз не обманываться в людях. Но я, по крайней мере, ничего не требую, если не заплатил за это.

Ладно, хорош уже нравоучений, верно?

Наверное, вы меня спросите, а в какую партию вступать? В какую партию вступил бы лично я? Отвечаю — ни в какую. В партию не надо вступать. Партию надо создавать. Или партийное отделение — так будет умнее…

На сей раз я летел в Москву прямо из Уральска, прямые рейсы есть, правда, с большими проблемами. Дело в том, что у нас и аэропорт и авиакомпания оказались в руках одного собственника — то есть государства. И аэропорт оказался закрыт для всех сторонних авиакомпаний, а авиапарк оказался самым старым среди всех российских авиакомпаний. И цена на билеты… сами понимаете. Можно летать из Перми, можно — из Бегишева, это в Татарии, и многие летают оттуда, потому что самолеты лучше, а билеты дешевле, иногда — в разы. Хотели купить новые самолеты в лизинг — но так и не купили. А мне — некогда было ехать до Бегишева и пришлось лететь на «Як-42». Впечатления от полета…

Сами понимаете…

Из аэропорта поехал аэроэкспрессом. В поезде говорили об Украине, о Беларуси, о Екатеринбурге, о…

Да о многом говорили, благо было о чем поговорить. Раньше — ехали молча или говорили о делах, о семье. Теперь — по-другому. Не знаю, хорошо ли это…

В офисе Национально-демократической партии России меня сначала принял один из региональных организаторов, потом отвел выше — до начальника управления по работе с регионами. Ющук Константин Борисович его звали.

Давайте по порядку.

Добрался до места я нормально — распечатал карту из «Гугла», да и заблудиться было непросто — нацдемы целое здание снимали, как я выяснил в Интернете, до них тут банк площади снимал, да обанкротился. Современное офисное здание, причем с охраной. Закрытая и хорошо охраняемая автомобильная стоянка, на ней — около пятидесяти автомобилей. Средняя ценовая категория — в среднем дешевле, чем у крупного банка, но откровенных тазиков^[7] — нет. В помещениях сделан евроремонт, я даже в туалет попросился, чтобы посмотреть, — туалет тоже отлично сделан, и чистый, никаких курилок. Понятно, что офис представительский, но все же…

Ющук принял меня радушно, вышел из-за стола. Приказал принести кофе, провел в уголок для неформальных встреч — кресла, журнальный столик…

— Вы бизнесмен? — спросил он первым делом.

— Начинающий.

— И как я понимаю, вы представляете группу лиц?

— Да.

— В основном из бизнес-среды?

— Да.

Красивая девушка в мини принесла нам кофе. Расставляя чашки, словно ненароком прижалась к моему плечу. Это, интересно, что? Приработок, или договоренность с руководством, или просто шэбэ, как сейчас говорят?

Ладно, проверим…

Потом.

— Это хорошо… — сказал Ющук.

Я молча ждал.

— В Уральске у нас отделения нет, то есть вы его и можете создать. Сами понимаете, регион у вас маленький, поэтому в федеральный список нашей партии вы не попадете… по крайней мере сразу, дальше — будем смотреть по результатам. Но региональный вы вполне можете сформировать и пройти в местный парламент… как он у вас называется?

— Госсовет.

— Интересно… как в Дагестане.

— У нас долгие демократические традиции.

— Да-да… А как там вообще у вас с политикой, расскажите?

Я пожал плечами.

— Во многом выжженная земля. У нас больше двадцати лет был один и тот же глава республики. Сначала фрондировал, цеплялся с федеральным центром, даже Конституционный суд разбирался в соответствии наших законов федеральным. Потом — присмирел. Но сейчас… сами понимаете, разброс и шатание. У нас очень жесткое противостояние между столицей и всей остальной республикой. На всех выборах получалось так, что Зайцев проигрывал Уральск, но набирал под семьдесят процентов в провинции и за счет этого проходил. То есть — сами понимаете…

— Да, интересно. Какие партии еще существуют?

— Коммунисты — ничего особенного, они просто существуют и по инерции набирают сколько-то. Справедливороссы — то же самое. Довольно активны ЛДПР, но их активность — это местная заслуга, у нас активное местное отделение, тоже из бизнеса. В остальном…

— Интересно… — Ющук что-то пометил себе в блокноте, — а чем обусловлено такое жесткое противостояние столицы и остальной республики?

— Политикой в основном. Зайцев ничего не сделал для столицы как промышленного центра и все девяностые конфликтовал с ее мэром. В то же время он очень активно поддерживал сельское хозяйство, понимая, что именно там его будут поддерживать раз за разом на выборах. Строил больницы, детские сады, бассейны, школы. Была такая практика — проводились различные конкурсы в районах — по надоям, например. Победитель мог выбирать, какой объект ему построят в селе, что нужно — школа, детсад, еще что-то. У нас очень необычная республика. Положительный прирост населения с увеличением доли русских в общей численности населения. Республика национальная, но русских — больше половины. В общем, можно сказать, оплот русского влияния на Урале и в Поволжье — притом что республика, повторяю, национальная. И не забывайте — Уральск до сих пор был и остается мощнейшим промышленным центром Урала и Поволжья и, что еще важнее, крупнейший центр по производству стрелковки в России. Два завода по производству стрелкового оружия — первый и второй по мощности в России. Это если не считать частной сборки Китая — они тоже на неплохие объемы выходят. Получается, три. Мощное производство снаряжения всех типов. И уже два патронных завода…

Немного отходят от темы — это-то меня и беспокоило. В случае любой заварухи у соседей с сепаратизмом, или ваххабизмом, или еще чем — мы просто не сможем остаться в стороне, отсидеться. Такой кусок промышленности, как в Уральске, лакомый и вдобавок — такое мощное производство стрелкового оружия. Только тем, что есть на складах, можно сразу вооружить дивизию. И это если не считать, что в соседнем, тоже нашем городе — производство межконтинентальных баллистических ракет «Тополь» и «Ярс». А в другом соседнем и тоже нашем — производство ядерного топлива, топливных сборок. Единственное.

И при этом — сомнительная национальная ситуация — национальная республика, а русских полно, больше половины населения. Зачем тогда вообще говорить о национальной республике? По инерции?

Нет… мимо не пролетит. Жаль… но не пролетит.

— Понятно. А народ что думает?

— Народ что думает? Да про курс доллара и что пожрать. Задолбало, если честно уже. И народ, и лично меня.

— Вы нашу программу читали?

— Читал…

— Что вам больше всего понравилось? Почему вы выбрали нас?

Интересный вопрос.

— Делового много. Не дельного, а именно делового. Плюс патриотизм — хотя этим сейчас грешат почти все.

— Грешат?

— Говорить о патриотизме, но ничего не делать — это грешить.

Ющук задумался.

— Два момента. Первый — наш главный спонсор и, можно сказать, идеолог партии — Святослав Леонидович Баринов. Его состояние «Форбсом» оценивается в полтора миллиарда долларов, на самом деле оно намного больше, но дело не в этом. Я… скажем так, допущен во внутренний круг партии и говорить обо всем не могу, но кое-что вы знать и понимать должны. Идет грызня за власть. В зависимости от результатов этой грызни Баринов — и не только Баринов, но и мы все — либо не потеряем, либо потеряем. Заметьте, речь не идет о том, чтобы заработать или где-то отжать чужое. Речь идет о том, чтобы не потерять… Ни для кого не секрет, что в мире есть большое количество свободных денег. И гораздо меньше возможностей для их вложения. Возможности вложить их в реальный, действующий и приносящий доход бизнес. Вы знакомы с биржевой торговлей?

— Да.

— Тогда вам должно быть известно, что соотношение Р/Е^[8] в России лучшее среди всех стран БРИКС, а со странами Западной Европы и США — оно часто отличается на порядки. В США считается нормальным вкладывать деньги в компанию с Р/Е, равным двадцати-тридцати, а в случае с интернет-бизнесом это число доходит до ста. В то же время у нас гранды рынка, ликвидные фишки порой торгуются с коэффициентом 2–3. Но еще важнее то, что в России есть огромное количество прибыльных, приносящих доход бизнесов, которые не имеют публичной оценки и не выставлены на биржу. Это Эльдорадо двадцать первого века. Дестабилизировать ситуацию в стране, поставить прозападное и готовое открыть страну для ее скупки иностранными инвесторами, потом прийти с долларами и евро, напечатанными вчера на Монетном дворе, и скупить все реально приносящие прибыль активы. Кто не будет продавать — у тех отобрать. Такое уже было однажды — в начале девяностых, но тогда был детский сад по сравнению с тем, что будет теперь. Тогда не было Интернета и ушедшей в Интернет биржевой торговли, не было перевода денег за доли секунды в любую страну мира, наконец, не было таких активов, какие есть сейчас в России. Мы не так мало сделали за последние четверть века, мы немало вложили в себя, и сейчас у нас есть активы как на сырьевке, так и в потребе, за которые любой иностранный инвестор продаст родную мать. Есть развитая банковская система, которая кредитует реальный сектор, а не спекуляции, и у которой уровень просрочки все еще много ниже, чем на Западе. Отобрать это все — мечта как минимум последних десяти лет. У кого отберут подобру, кто не будет отдавать — отберут по закону. Вам известно, что произошло в Польше?

— Нет.

— После того как они вступили в ЕС, у них оказался десяток долларовых миллиардеров, которые могли не только закрыть польскую экономику, но и посостязаться за активы в более развитых странах. С каждым из них поговорили. Пан такой-то, вот распечатки с суммами денег, которые вы год от года выводили за рубеж, вот номера счетов, вот списки вашей недвижимости. Одно из двух — либо вы отдаете свои активы и большую часть денег, соглашаетесь на реприватизацию. Тогда мы вам оставим сколько-то, чтобы и вы, и ваши дети, и ваши внуки не испытывали нужды. Либо пойдете под суд, и тогда мы отберем все и вас посадят в тюрьму. Кстати, а вы в курсе, что по такого рода делам презумпции невиновности не существует? Как? Ну, у нас такие правила в ЕС. Вот то же самое будет у нас. Если мы это не остановим и не позволим разграбить страну. Перефразируя одного известного политика, суверенная демократия — это не самая лучшая система власти, но это лучшее, что у нас есть.

Небольшой вам совет. Не стройте далеко идущих планов. Сначала попробуйте пройти в районные советы в каких-нибудь районах — это нужно сделать всем, хоть какая-то депутатская корочка должна быть у каждого из вас. Лишней не будет, да и посмотрите, как делаются дела. Дальше выставьте кого-то из вас, кто пофотогеничнее и язык хорошо подвешен, в этот ваш Госсовет — тоже в сельской местности. Потом организуйте своих — друзья, друзья друзей, работники — все берут открепы^[9]

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

7

Сленговое название автомобилей отечественного производства.

8

Price/Earnings, важнейший показатель успешности бизнеса и важнейший показатель для биржевых игроков, показывающий соотношение цены 100% акций компании к генерируемой ей прибыли, то есть он, грубо говоря, показывает, за сколько лет компания может вернуть акционерам их деньги, потраченные на покупку акций этих компаний за счет ее прибыли. Соотношение Р/Е в России необычайно низкое, оно ниже, чем у любой другой страны БРИКС, и показывает целый комплекс проблем, начиная от демонизации России в глазах инвесторов и заканчивая неразвитостью нормального корпоративного управления в России.

9

Открепительные удостоверения.