Рижские цветы

Александр Брыксенков

По официальной версии республики, входившие в СССР, были братскими республиками. В действительности же всё обстояло гораздо сложнее. Автор, живший в сороковые года в Риге, в своих исторических новеллах касается атмосферы латышского общества, его отношения к советской власти и к русским. Несомненно, этот город вклинившийся между Даугавой и большими озёрами был красив, оригинален и многолюден.

ТАРАРАМ

Всё Задвинье было в сирени. Но не в той, вульгарной, в линялом фиолете, которую Лешка привык видеть в деревенских палисадниках. Нет! Здесь сиреневые кущи были роскошно убраны махровыми кистями, окрашенными в интенсивный фиолетовый цвет с оттенками от голубого до розового. Подчеркивали щедрость картины отдельные включения белой сирени. И аромат! Запах юного лета и чего-то доброго, многообещающего.

А еще тюльпаны! Красные и желтые. Яркие и веселые, как королевские солдаты. На всех клумбах! Лешка удивлялся: «И чего цветы никто не рвет? У нас их давно бы смели под корень».

Детприемник, куда доставил его милиционер, размещался в красивом двухэтажном доме, обнесенном остекленной верандой, некоторые окна в которой были выбиты. Лешка решил, что раньше в этом доме жил буржуй.

Размещался дом в уютном садике, конечно, с сиренью и тюльпанами. Лешка ходил по газону перед домом и собирал разбросанные там и сям простыни, одеяла, табуретки, подушки и т. п.

Когда он прибыл в дет. приёмник, то попал первым делом в санитарный блок, где всю его одежду сожгли в печке. После помывки под душем ему выдали чистую одежду. Она была необычной: оранжевые штаны, клетчатая рубашка и зеленая курточка. Объяснили, что все это американское.

Затем его накормили и сказали, чтобы он ждал дальнейших распоряжений. В ожидании оных он бродил по дому, изучая его планировку. В помещениях было пусто. Он был единственный воспитанник.

Прежние обитатели распределителя оперативно покинули его, а новые еще не прибыли. Вернее не покинули, а их покинули, т.е. экстренно растолкали по детдомам, спец. школам, ФЗО, спец. училищам. А приключилось это потому, что двадцать пять воспитанников, содержавшихся в распределителе подняли бунт, устроили тарарам. Что-то им не понравилось за завтраком.

Со свистом, криком, матом они переворачивали койки, крушили тумбочки, ломали столы. В распахнутые окна выбрасывали на улицу мебель, подушки, постельные принадлежности. Кто-то из пацанов писанул подушку и в воздухе замельтешили перья.

Воспитательница Глафира Федоровна вызвала подмогу. Прибывшая милиция быстро угомонила буянов, после чего началась их рассортировка.

Глафира Федоровна выглядела лет на пятьдесят. Это была сухощавая женщина с высоко поднятой головой, осененной копной густых седоватых волос. Под стеклами больших очков просматривались внимательные, строгие глаза. Брови имела слегка нахмуренными, губы — плотно сжатыми.

Родилась она в Риге в русской семье. Родители постарались в трудное послевоенное время дать ей хорошее образование. Во времена Ульманиса она преподавала в русской гимназии латышский язык.

В систему МВД она подалась чисто из меркантильных соображений: оклад хороший и продуктовые карточки повышенной категории. Как воспитатель специального детского учреждения выглядела она очень даже хорошо. Воспитанники её слушались и уважали. Это благодаря её влиянию недавний детский бунт не перерос в стадию физических расправ.

Глафира Федоровна отыскала Лешку и нарядила его на уборку хлама, набросанного бунтарями на газон. Вот он и стал ходить по газону подбирая одеяла, подушки, стулья, выкинутые из дома малолетними буянами. С работой он справился до обеда, а после обеда стали прибывать новоселы. Процесс заполнения распределителя протекал быстро. Уже через неделю за столами в столовой сидели двадцати пять мальчиков. Хотя и не мальчиков вовсе, а глядящих изподлобья самостоятельных существ.

Особняк на улице Баложу.

Все они были воришками. Без этого беспризорнику не выжить. Все они знали как достать пищу, как разжалобить тетеньку, как устроиться на ночлег. Они еще не ботали по фене, но пересыпали свою речь словечками, распространенными в преступной среде.. Они еще не стали урками, блатными, но к этому стремились. Во всяком случае старались подражать взрослому ворью.

Вот и этот рыжий пацан нагло заявлял себя как бы вожаком, бугром. Рассказывал о своих подвигах, показывал кольцо в которое был вмонтирован кусочек лезвия, мол, таким устройством очень удобно резать сумки, портфели, карманы. За него уже держали мазу три пацана типа шестерки.

И мальчишеское общество разбилось на две враждебных группы: у Рыжего появился соперник, и к нему примкнули те, кто был недоволен Рыжим. Начались конфликты.

Лешка как-то незаметно стал правой рукой Глафиры Федоровны.

Помогал ей во всем, выполнял её поручения. Рыжему это не нравилось и он однажды при всех нагло обратился к Лешке:

— Ты, что, козел, стучишь Глафире?

— Сам ты козел! Падла рыжая.

— За падлу ответишь! Перед ужином. За сараем.

Это был вызов. Увиливать от вызова нельзя. Иначе вечный позор.

Беспризорники военного времени

— Приходи, приходи. Только не обосрись, — Лешка внешне бравировал, а в душе трясся. Он знал. что ему достанется. У Рыжего же три подпевалы. Они не будут драться, но будут всячески мешать Лешке.

— Не бзди, Леха. Если что, то мы встрянем, — поддержали Лешку проти — вники Рыжего.

У Лешки было отработанное начало. Правой с разворотом — в челюсть, левой с разворотом — в поддых. Рыжий тоже имел опыт. Он резко бросил вверх сомкнутые руки, отбил Лешкин выпад и сам нанес ему удар головой в зубы и нос.. Чтобы прийти в себя Лешка ушел в глухую защиту, выставив вперед локти. Рыжий стал быстро молотить куда попало. Лешка отойдя от шока, тоже начал наносить удары, но положение его было хуже чем у Рыжего. «Свалит он меня», — пронеслось в Лешкиной голове.

Но тут в сопровождении дворника появилась Глафира Федоровна. Неожиданно громким голосом она закричала: «Разойдись!!! Всех запру в изолятор!!!». Народ мигом разбежался в разные стороны.

После кулачной стычки отношения между противниками могут быть двух видов: либо враги становятся корешами, либо одна из сторон начинает готовить расправу над соперником. Именно второй вариант и открылся пред Лёшкой. Кодла Рыжего собралась устроить Лёшке тёмную. Это очень паскудная штука. Могут и покалечить.

Обычно тёмную устраивают ночью, но могут навалиться и днём. Поэтому Лёшка весь день был начеку, демонстративно помахивая заточкой, а на ночь уходил на чердак, где у него был устроен тайник.

Такая напряженка очень угнетала пацана, но вскоре полегчало: Рыжего и его гопу отправили в спец. учреждение. Вновь прибывавшая беспризорь относилась к Лёшке с уважением. Ну как же! С Рыжим дрался. Оказалось. что Рыжий был заметной фигурой в беспризорном мире.