Дядя самых честных правил. Книга 3

Александр «Котобус» Горбов (2024)

Мир, где дворяне гордятся магическим Талантом, князьям служат отряды опричников, а крепостные орки послушно отрабатывают барщину. Мир, где кареты тащат магомеханические лошади, пушки делают колдуны, а масоны занимаются генетикой. Мир, где подходит к концу XVIII век, вместо Берингова пролива — Берингов перешеек, а на Российском престоле сидит матушка-императрица Елизавета Петровна. Константин Урусов продолжает обживаться в своём поместье, заводит новых друзей, врагов и женщин.

Глава 7

Полынь

Мне захотелось дать Сумарокову подзатыльник и заорать в ухо: какая чума, дядя, какое откровение? Ты что городишь, Василий?! Какой, в болото, апокалипсис? Не может этого быть!

— Да, я первый всадник — Чума.

Софья развела руки в стороны, запрокинула голову и закричала:

— Этот мир погряз во грехе! Нет больше чистых душ, нет праведников, нет любви!

Её голос грохотал над площадью перед собором, давя на плечи ладонью великана. Я смотрел, морщился и не верил во всю эту мистику, хотя и выглядела она до ужаса правдоподобно. Вот бледная девица, опутанная жуткими потоками эфира, вот вороньё кружит над ней, небо затягивают зловещие чёрные тучи. Страшно, а червячок сомнений всё равно грызёт изнутри.

— Все виновны! Уничтожить мир! Бросить его в огонь! На суд Божий всех искусителей! Разрушить! До основания! В труху!

Сумароков сжался, закрыв лицо руками. Седой майор, с расширенными от ужаса глазами, крестился не переставая. Часть солдат бросилась наутёк, а оставшиеся упали на колени и что-то бормотали, зажмурив глаза. Только я не успел поддаться панике и всеобщему страху. Не верю!

— Все лягут, как колосья под серпом гнева!

Я поморщился и потянулся рукой к шее. Когда требуется перекричать кого-то, нет ничего лучше Знаков воздуха и силы в связке «южный мост». Рисуют её прямо на горле, пальцем. Завтра я буду расплачиваться — хрипеть и разговаривать только шёпотом, но сегодня смогу переорать свихнувшуюся одержимую.

— Сударыня! — Мой голос звучал громче её завываний, и Софье пришлось замолчать. — Сударыня, у меня есть вопросы! Соблаговолите ответить, будьте так любезны!

Софья уставилась на меня выпученными глазами. Теперь главное — перебить её давление и взять ситуацию под контроль.

— Сударыня, если вы первый всадник, то где остальные?

Опешив, она несколько раз моргнула. Перевела взгляд с меня на Сумарокова, на майора, на солдат, затем снова на меня.

— Ну? Где другие всадники? Не самозванка ли вы, Софья?

От моего издевательского тона девушка вспыхнула. Даже румянец на бледных щеках появился.

— Здесь! Здесь остальные!

Она мазнула взглядом по моим спутникам, остановилась на майоре и ткнула в него пальцем.

— Ты второй! Имя тебе — Война. И вышел другой конь, рыжий; и сидящему на нём дано взять мир с земли, и чтобы убивали друг друга; и дан ему большой меч.

Майор отшатнулся и схватился за сердце.

— Я не…

— Ты убивал. Много убивал! Мужчин, женщин, детей!

— Я не хотел…

— Хотел! Ты Война, и ты знаешь это. Третий! — палец Софьи указал на Сумарокова. — Ты третий всадник. Голод!

— Позвольте, — Сумароков встрепенулся, выйдя из оцепенения, — при чём здесь я? И почему Голод?

— Ты знаешь почему. Это ведь ты уморил их до смерти. Я знаю, что это ты сделал!

Археолог спал с лица.

— Неправда, — забормотал он, — это была случайность. Трагическое стечение обстоятельств. Если бы…

— Голод, — ухмыльнулась Софья, — я всё знаю, ты сделал это специально.

Старик обмяк и начал валиться навзничь. Я успел подхватить его под руку и усадил на снег. Дьявольская девка! Всю команду вывела из игры одними разговорами. Надо немедленно разбираться с ней, или она действительно соберёт себе «всадников».

Я выпрямился, вздрючивая Анубиса. Давай, дружок, мне нужна вся твоя мощь.

— Смерть, — улыбнулась Софья, глядя мне в глаза, — ты последний всадник. И вот, конь бледный, и на нём всадник, которому имя «смерть»; и ад следовал за ним.

— Сударыня, не советую шутить со смертью, она этого не любит.

— Ты — Смерть!

У меня в голове вспыхнуло прозрение. Я вспомнил, что она такое! Вспомнил! И знаю, как надо действовать, — сбить её уверенность. Чтобы она засомневалась, отпустила потоки эфира, и тогда…

— Ошибаетесь, милочка. Я всего лишь скромный некромант. А вы, кстати, поторопились. Рано для всадников, моя дорогая, не пришёл срок для них.

— Ты лжёшь! Смерть всегда лжёт!

— Смерть говорит только правду. Слышала, что мёртвые никогда не лгут?

Она отступила на шаг.

— Я не верю тебе.

— Не пришёл еще срок для всадников. Ибо, — я усилил голос, — не упала ещё звезда Полынь, и не стали воды горьки!

— А…

— Полынь звезда же падёт на землю у реки Борисфен через двести двадцать шесть лет, четыре месяца и одиннадцать дней. Я был там, и видел, как она пала. Ты пришла слишком рано, Чума!

Лицо Софьи исказилось. Вокруг её фигуры ломались эфирные потоки, рвались и закручивались.

— Ты… Ты врёшь! Ты Смерть, ты должен помогать мне!

Она сжала руки в кулаки, бессильно молотя им воздух.

— Он обманул меня! И ты обманул меня! Он бросил меня! Ненавижу! Я не хочу, чтобы он был! Пусть умрёт! Пусть все умрут! Ненавижу!

По её щекам текли слёзы. Эфир, ещё недавно защищавший её плотным коконом, распадался, отваливался кусками. Синяя аура съёжилась, стала не больше, чем у обычного ходячего, но не исчезла совсем. Я не мог подойти к ней, не рискуя заразиться оспой.

— Всё равно, — она всхлипнула, — всё равно я всадник.

Внезапно её глаза полыхнули дикой злобой.

— Я должна уничтожить этот гадкий мир. И ты, Смерть, мне не помешаешь!

Эфирный кокон перестал разрушаться. Да ёшки-матрёшки, ну почти же получилось! Я перевёл взгляд на девушку и увидел неожиданное спасение.

— Ты ошибаешься, Софья. Смерть не я — она за твоим левым плечом, как ей и положено.

— Что?!

— Проверь, она ждёт тебя.

Софья резко обернулась и вскрикнула. Перед ней стоял Киж, бледный и безразличный, как и положено мертвецу.

— Здравствуй, — сказал он с грустью, — твоё время пришло.

Поручик шагнул вперёд и порывисто обнял девушку левой рукой. А правой резко вонзил узкий кинжал. В грудь, точно туда, где едва билось истерзанное девичье сердце.

* * *

Синяя аура съёживалась, утекая водой. Всасывалась в тело Софьи, пока не исчезла вовсе. Киж стоял рядом с девушкой на коленях и гладил её по волосам.

Я подошёл к ним и с удивлением обнаружил, что Софья всё ещё жива. Дыхание мелкое, отрывистое, кровь из раны на груди вытекает с неохотой, густая и практически чёрная. Ёшки-матрёшки, во что она превратилась?

— Простите, — голос девушки прозвучал почти неслышно, — я не хотела никого убивать. Там были бутылочки, с черепом на бумажках. Думала яд, выпила…

Она часто-часто задышала. Закатила глаза и дёрнулась в судорогах.

— Костя, — тихо произнёс Киж, — синяя дрянь не даёт ей умереть.

И без его замечания мы с Анубисом это почувствовали. Зараза хоть и уменьшилась до размера детского кулачка, но не желала умирать. Синяя оспа, полуживой-полумагический паразит, пыталась оживить носителя: латала рану в груди; требовала встать, дёргая за нервы; впрыскивала в кровь ядовитую отраву. Пожалуй, не будь нас рядом, через несколько часов девушка поднялась бы и принялась за старое.

Анубис оскалился и резко выбросил из моей груди протуберанец силы. На лету превращаясь в шакалью пасть, он ударил Софью в грудь и вырвал синюю пакость. Не успел я даже выдохнуть, как он сожрал добычу, глухо рыча и разрывая магию зубами. Да не отниму, не бойся! Пережёвывай хорошо, раз уж взялся жрать такую дрянь.

Я обессиленно опустился на ступеньку собора. Анубису хорошо — наелся всякой гадости и пошёл спать. Это мне теперь разбираться с остатками эпидемии, что-то делать с телом девушки, добивать ходячих и выслушивать бухтение Сумарокова. А в душе у меня стояли в обнимку пустота с тоской и завывали на два голоса. Ну, Рокк, скотина, счёт к тебе вырос в два раза, и я его обязательно предъявлю.

Киж не торопился вставать. Закрыл Софье глаза, наклонился и шептал что-то, похожее на молитву.

— Дмитрий Иванович, — отвлёк я поручика, — а что с ходячими?

— Мы дорогу телегами перегородили, Константин Платонович, — он печально улыбнулся. — Светлячок с солдатами сама справится. А я чувствовал, что вам помощь понадобится, сюда побежал.

— Выговор тебе, — я поморщился, — за невыполнение приказа, с занесением в личное дело.

Он безразлично пожал плечами.

— Я ваш телохранитель, Константин Платонович, в первую очередь. А остальное — по возможности.

К нам подошли Сумароков и старый майор. Археолог хромал и опирался на руку офицера.

— Надо же, — бубнил он, — подвернул лодыжку. Как теперь прикажете наводить порядок в городе? Столько дел, а я ходить не могу.

— Константин Платонович, — Киж посмотрел на меня, — надо похоронить Софью как положено.

— Что?! — взвился Сумароков. — Эту богохульную девку?! Да её сжечь надо, а пепел развеять! А здесь всё полить святой во…

— Василий Петрович, — перебил я его, — вы что, поверили в тот бред, что она несла?

— А…

— Это же классический случай delirium magicis. Магическая одержимость, когда эфирные фантомы поражают головной мозг.

— Как вы сказали? Делириум магицис? Подождите, я что-то такое читал… Точно-точно! Эфирные сгустки в мозгу, магия входит в резонанс с памятью человека и пытается преобразовать внешний мир по этим лекалам.

— Именно, Василий Петрович, именно. Девушка если и виновата, то исключительно в плохом знании Откровения от Иоанна и крайней впечатлительности.

Археолог потёр пальцами переносицу.

— Да, наверное. Я слабо разбираюсь в таких болезнях.

— Константин Платонович, — Киж снова напомнил мне, — её надо похоронить.

— Я займусь, — вместо Сумарокова ответил майор, — слышите, там в соборе священник читает литургию. Сейчас я всё организую.

* * *

Через двадцать минут на площадь въехала моя карета, а следом появилась Светлячок с солдатами. Пострелять им почти не удалось — все ходячие рухнули как подкошенные и превратились в обычные трупы. Майор привёл несколько человек с дьячком, и они унесли Софью.

Я плюнул на всё, пошёл в карету, бухнулся на диванчик и решил больше никуда не ходить. Эпидемия закончена? Источник устранён? Вот пусть Сумароков дальше сам разбирается. А я своё дело сделал.

Хромающий археолог заглянул ко мне через час.

— Напоите чаем, Константин Платонович?

Он тяжело сел рядом со мной и вздохнул.

— Я не смею вас больше задерживать, вы помогли мне больше, чем я рассчитывал. Архив у вас, и я могу добавить только слова благодарности.

— Чем смог, Василий Петрович.

— Если бы все так могли, — он горько усмехнулся, — мы бы жили богаче авалонцев. Я доложу в столицу о вашей помощи, Константин Платонович, и буду просить о награде.

Я только махнул рукой. Ага, дадут мне орден. Догонят и ещё раз дадут. Что я, не знаю, как награждают непричастных, но нужных людей? А я вообще здесь на волонтёрских началах, так что меня как бы и не было.

— Кстати, я хотел сказать, — Сумароков посмотрел на меня с прищуром, — вы ошиблись. Звезда Полынь падает не до всадников, а после.

— Да, я знаю. Мне нужно было сбить, — я запнулся, — Софью с толку. Чтобы она задумалась и delirium magicis дал трещину.

— А-а-а, вот оно что! Вы так убедительно говорили, даты называли. Я уж подумал, это правда.

— Глупости, Василий Петрович, — я беспечно улыбнулся, — как я мог видеть звезду Полынь, да ещё и в будущем?

— Действительно, — археолог рассмеялся, — но так убедительно! Я даже вспомнил, что Борисфен это Днепр, и там есть городок, Чорнобиль кажется. Полынь, если по-русски. Какое забавное совпадение!

— В самом деле, интересная случайность.

Мы встретились с Сумароковым взглядом и задержались на секунду.

— А если бы и правда, — он вздохнул, — я в любом случае не доживу. Так что, пойду приводить в чувство городские власти. Если найду хоть кого-то выжившего. Спасибо ещё раз, Константин Платонович. Надеюсь, мой архив вам пригодится.

Он раскланялся и, кряхтя, стал выбираться из кареты. Уже спустившись на землю, он обернулся и добавил:

— Представляете, а Макар Петрович, наш бравый майор, получил благословение принять постриг. Как девицу похоронили, так он сразу к батюшке за разрешением. Эх, а такой вояка был! Не представляю его в рясе, не представляю.

Сумароков заковылял прочь, а я подозвал Кижа и приказал отправляться домой. Хватит с меня этой церковной мистики, девиц и хитроумного археолога.