Такие пироги

Александр Лазарев, 2023

Уникальность дарований Александра Лазарева в значительной мере определяется его человеческими достоинствами. Сочетание таких совершенно противоположных качеств, как доброта и нетерпимость, уравновешивается высокоразвитым чувством справедливости. Жизненный путь Александра Лазарева богат приключениями и множеством встреч с интересными людьми. Об этом и повествует его новая книга «Такие пироги». Память автора являет давние события так, как будто бы они происходили вчера. Увлекательное путешествие в страну, которой больше нет, без сомнения доставит истинное удовольствие читателям. Поэт, прозаик, эссеист, член Союза писателей России Александр Карпенко.

Сумы

Благодарен судьбе за то, что спорт не только развил и укрепил физически, но и крепко помог в формировании верных человеческих взаимоотношений, привил надёжность товарищества и научил взаимовыручке, что помогает выживать даже в сегодняшнем, зыбком во всех смыслах, мире!

Замечательная пора — ранний подростковый возраст.

Сколько ещё медового предстоит открыть.

Только предстоит… открыть, познать, изведать.

Столько подлого, жестокого ещё и не знаешь.

И как же было занятно осваивать этот этап жизни в родимом, надёжном и уютном СССР!

Интересно. Свободно. Без устали.

Э-эх, «было-было-было, бы-ло… но прошло, о-о-о, о-о-о».

Сегодня нынешнему жителю не понять и не поверить в то, что занятия спортом в Союзе были даровыми, а порой и поощрялись финансово.

Зачастую тренеры приходили в школы, отбирая крепких и ладных ребятишек в секции, и заботливо нянчились с ними, сопровождая до значимых спортивных высот.

И спортивные лагеря были бесплатными… хотя сегодня я не совсем уверен в этом, да если и доводилось платить, то символически — сущие пустяки!

А по достижении определённых результатов или перед ответственными соревнованиями практиковалось усиленное питание в ресторанах по спецталонам, каковые зачастую скапливались в немалом количестве и охотно обменивались работниками общепита на продукты или деньги на взаимовыгодной основе.

И вот был такой случай в конце одного из сборов: осталось на руках множество талонов, ибо проесть их все было просто неисполнимо, и разбитная официанточка ресторана «Волга» принесла нашей группе необычную бутылку заграничного коньяка (будто бы) и каждому по пятку больших плиток самого дорогого шоколада.

Красивую бутылку с загадочным названием «Каваллино россо» помню до сих пор, особенно, как мы мучились, откупоривая её.

Э-эх, и падки же на экзотику да на всё яркое новое незрелые души, — аки папуасы на цветные стёклышки!

Наконец справились со множеством ремешков, проволочек, каких-то пластинок и выпили из горла тот изысканный напиток в парке за кустиками.

Выпили под шоколад на четверых.

Остальные отказались, а для нас — пытливых и любознательных 12 — 13-летних, тот объём оказался неподъёмным.

Долго винтом болтался по морозным улицам: усердно выветривался, чтоб не огорчиться мне дома.

И удалось-таки прошмыгнуть неуличённым!

Ведь опыт употребления алкоголя у меня уже был с ребятами нашего большого и дружного двора, но лёгкого и не в таком убойном количестве.

Да… а позднее на шоколад я и смотреть-то не мог лет эдак до тридцати пяти.

Но история моя сегодня совсем о другом: о волшебном магическом путешествии в захадошный град Сумы, где проходил очередной в моей жизни спортивный лагерь.

О путешествии, которое помнится до сих пор…

* * *

Гимнастическая школа столичного «Спартака» отправилась на месяц в летний спортивный лагерь на любимом мною средстве передвижения — поезде.

С ночными рассказками и вряд ли доступной ныне теплотой дружественности в тесноте. Но не в обиде.

Всё-таки советский человек — особенная особь: упорная, искренняя, трудолюбивая и бескорыстная.

Э-эх, жаль, практически утраченная!

Итак: лето, Сумы. Городок на реке Псёл…

Поселили нашу группу отдельно ото всех в большом нежилом помещении стадиона где-то на верхотуре под крышей из пластика.

В комнате — только кровати с тумбочками и рахитичный шкафчик, но, да и ничего: чемоданы с сумками отправлены под кровати.

Из удобств: умывальник и санитарное «гнездо» — одно, — что нисколько нас не напрягало, хотя разместилось нас там не менее дюжины!

Много чего запомнилось из той славной поездки…

Как я уже неоднократно признавал ранее, интерес к женскому племени у меня был пиковый, запредельный и редкостно ранний.

И в этом мы с моим другом Зайкой были похожи.

Крепко запомнился мне «скворечник» типа сортир на отшибе парка культуры рядом со стадионом.

Он был «удачно» спроектирован и воплощён: не боковая стенка отделяла «М» кабинетики от «Ж», а — задняя. Зад-ня-я! Косая дощатая перегородка со стороны тыла сидящих в позе орла М, за которой в подобной же позитуре — Ж.

А главное — в перегородках маленькие дырочки под разными углами во всех отсеках.

Кое-какие плотно забивались бумагой скромницами, а некоторые и не замечались вовсе, или же «не замечались по рассеянности».

Иногда кто-то из пацанов нарочито долго возился в кабинке с тем, чтобы поздней поделиться с товарищами, в красках описывая увиденное!

А видели мы ох и много чего интересного.

Удивительного и познавательного.

Зайка однажды не сдержался и ткнул в дырочку длинной соломинкой, а после визгливого начала истерических проклятий, быстренько смылся и хихикая, наблюдал из кустиков за разъярённой тёткой, нарезавшей круги вокруг скворешен!

Вообще, какая-то геопатогенная зона — сумской парк культуры!

Нередко наша группа совершала кроссы по парку и такой запредельной концентрации «трясунов» просто невозможно представить даже сегодня.

Во время пробежки то тут, то там, мы замечали «дымящиеся» одинокие застывшие фигуры: насупившиеся, молчащие, багроволицые — они укрощали свою плоть равномерными и неспешными возврато-поступательными мановениями…

Иногда, вбегая гуськом на пригорочек, мы чуть не наталкивались на эти корпящие скорбные изваяния. Какой-то сюр!

И как ни юны мы были, а уже знали о подобных чудиках, но создавалось впечатление, что здесь собраны экземпляры со всей волости!

Опять же делились друг с другом увиденным.

Кто-то рассказывал о неимоверных по толщине и длине дубинках, струящих перламутровый пламень.

Причём всё это вершилось бесстрастно, без аффектации, молча и неотвратимо. Жуть!

Какой-то нереальный сверхэротизьм витал в раскалённом воздухе Сум. Патологический.

У нас — понятно: начинающаяся гиперсексуальность, лютое пока любопытство, без рукоблудия, а вот шо с местными мужичками?!

Ну да ладно, рассказка совсем не о том…

Достаточно тяжёлые двухразовые тренировки никак не влияли на плотское любопытство, и я, справив мелкую нужду в кабинке, замешкался, заслышав за переборкой шорохи и шевеления очередной жертвы на естествоведческий досмотр.

В тот раз мне повезло чрезвычайно: зашла с той стороны не рыхлая поношенная тётка, а совсем юная, стройная и восхитительная девушка.

Джульетта!

Я даже растерялся, когда пред моим носом менее чем в полуметре от себя увидел свежий, нежный и плотный бутон розы в опушке из редких шелковистых волосиков, поющую песнь живительного родничка.

И всё было видно и было это… прекрасно!

Сердце клокотало где-то в горле, мешая выдоху.

Ошеломлённый я покинул укрытие и нетвёрдо ступая, поплёлся за девушкой, будто бы крыс за Гамельнским крысоловом.

Просто шёл, мелко и часто вибрируя, забывая дышать.

Шёл как в тумане, любуясь ею: гибкой, ладной, невесомой.

На «подойти и познакомиться» духу не хватило.

Да и не знал ещё, как это делается.

Опечалился тогда я надолго от своей неуверенности и копотливости, но… всему своё время.

* * *

Довольно скоро такой ракурс знакомства с прекрасным полом нам категорически наскучил, и у нас появилась иная забава: кто-то из ребят притащил потешного, но шпанистого вида котёнка.

Оставили его жить при нас, подкармливали, тискали.

Ну, а я знатный кошатник, с самого юного возраста тащил домой всех встреченных мною мурчалок, что в дальнейшем необъяснимым образом мне зачтётся.

В нашей группе был паренёк, старше нас на год, но мелкий, тщедушный и… сероватого цвета.

Похоже, из пьющей и расклеивающейся семьи.

Ведь дети — несчастные заложники своих родителей.

По прежнему опыту совместного проживания мы знали, что Серёга П. ночами нередко плавает.

Раньше дразнили его: у Серёжи на постели грибы-ягоды поспели, отчего они поспели?.. Ха!

Но постепенно наша детская язвительность выветрилась в совместных трудах и преодолениях.

И вдруг при уборке комнаты дежурный поведал, что у Попика под кроватью лужа!

Ну, бывает, решили замолчать это и не клевать парня.

А вскорости ещё. И ещё…

Сделали замечание: хоре ссаться!

На что Серёнька божился, что ни в одном глазу.

Мы, естественно, не верили — факты налицо, но… в ближайшие дни ещё несколько кроватей были отмечены немалыми протекающими лужами.

Ну-у, не может же в одночасье половина ребят стать зассыхами?! Предположение — котёнок, — было отвергнуто сразу, ибо, никак не должно столь мелкое существо так обильно прудонить.

За неделю кровати всей нашей группы были омочены дважды. Все, но не моя!

Это ли не великая благодарность моей безмерной, застарелой любви к кисанькам?

Правда, в конце концов, стервец изобличил себя в нашем присутствии, преданно глядя нам в глаза, за что решительно и безжалостно был лишён приятности совместного проживания с нами.

И мой единственный, пусть и авторитетный голос, ничего изменить не смог. В кулаке все пальцы равны!

* * *

В каждом лагере тренерский состав мастерил для наших занятий акробатическую дорожку под руководством тренера по акробатике.

Вблизи базы находили подходящее местечко в окружении кустов и деревьев; выбиралась почва на площади в длину метров двадцать пять и шириной около трёх, глубиной до полуметра, дно застилалось охапками елового лапника, поверх которого щедро сыпалась стружка и опилки.

Всё это поливалось водой и утрамбовывалось.

Нам чрезвычайно нравилось заниматься на дорожке: она ощутимо пружинила и помогала выполнять самые сложные акробатические элементы, внушая уверенность и заглушая опаску.

Да и падать было со-о-всем не больно.

А какие замечательные тренеры-акробаты обучали и уберегали нас от травм?!

Запомнился бывший цирковой с его байками, увлекательными былями и короткими фильмами, снятыми в его длительных гастролях за рубежом на диво того времени, — портативную камеру.

Тогда мы впервые увидели кэтч (сегодня — рестлинг), увидели, как эти монстрообразные мощные пузачи тузили и давили друг друга, прыгая и топчась на уже якобы поверженных и распластанных… но мы-то воспринимали всё это всерьёз, верили действу и отчаянно гордились потомком русских эмигрантов, уработавшим всех!

Тогда я впервые услышал волнующее слово «Гиндза», услышал нежные девичьи голоса выпевающие:

«Гиндза, Гиндза-Гиндза-а», — у тренера была замечательная коллекция японской эстрады; воображал пульсирующий ярким рекламным светом сказочный район Токио и представлял, представлял…

А это волшебное и завораживающее слово «карате», пленявшее всех мальчишек, видевших ранее захватывающий фильм «Гений дзюдо»?!

Мне повезло: старший брат провёл-таки меня на просмотр этого чуда заморского до 16-ти лет.

Алексей-тренер рассказывал, что побывал на чемпионате мира по карате, наблюдал схватки, видел этих всесильных воинов вблизи…

Двигаясь по коридору мимо маленького японца, увесисто колотившего голыми кулаками гранитную глыбу, вздрогнул и отшатнулся, когда тот неожиданно резко повернулся к нему — проходящему бледнолицему, — и в полупоклоне, прижав руки к груди, выдохнул — «осс»!

Алексею понравился эпизод и он специально несколько раз ходил по коридорчику туда-сюда с небольшими паузами под это экзотическое «осс».

Ведь все русские для азиатов на одно лицо…

* * *

С целью скрасить насыщенный и напряжённый, но монотонный досуг, решили устроить… маленький праздник. А какой же праздник без вина?

Карманных денег у нас, естественно, не было, да и по возрасту нам, огольцам, не продали бы вина, решено было сделать солнечный напиток самим!

Я выступил заводилой и генератором идей, ибо фантазии уже тогда мне было не занимать, и организатором я был азартным и волевым.

Сообща нашли несколько пустых бутылок из-под шампанского, отмыли их, выложили в них разных толчёных ягод, залили водой и добавили сахара.

Конец ознакомительного фрагмента.