Место для битвы

Александр Мазин, 2001

" Место для битвы " – вторая книга древнерусского цикла Александра Мазина. Последний год княжения великого князя Игоря. Сергей Духарев – командир летучего отряда варягов-разведчиков в Диком Поле. Хозары, печенеги, ромеи – все хотят сделать эти ковыльные степи своими. Одни – чтобы разбойничать, другие – чтобы торговать, третьи… Третьим, ромеям, все равно, кто будет владеть Степью. Лишь бы этот «кто-то» не угрожал Византии. Поэтому ромеи платят золотом, чтобы стравить русов и печенегов, венгров и хозар. Это выгодно кесарям, ведь это золото все равно вернется в Византию… если не потеряется по дороге. Воин не выбирает: сражаться ему или нет. Он будет биться, потому что война – это его жизнь, его предназначение. Но место для битвы настоящий воин выбирает сам.

Глава восьмая

Ночь у неведомой реки. Совет

На песчаном берегу горел маленький костерок. Вокруг, кружком, сидели варяги. Лениво отмахивались от комаров, ждали, что скажут старшие.

На перевернутом щите стояла деревянная братина с ручками в форме лосиных голов. В братине темнел хмельной мед, хранимый именно на такой случай.

Духарев палкой поворошил костерок, проводил взглядом взлетевший сноп искр.

— Что ж, братья, — произнес он неторопливо. — Давайте думу думать, что делать будем. Есть кому что сказать?

Все тут же поглядели на Понятку. По традиции первое слово после старшего принадлежало младшему. Понятко же — самый молодой. Да и за словом за пазуху обычно не лазил. Но сейчас с речью не торопился.

Неподалеку коротко взлаяла собачонка. На зверя, не на человека.

Понятко взял братину обеими руками, отпил.

— Что делать… — медленно, с достоинством произнес он. — Мало нас. Не убережем добытого. Еще одна такая схватка — и мы биты. Все врагу достанется.

— Ну, значит, и достанется, — флегматично отозвался Рагух. — Мертвым злато без надобности.

Устах и варяги постарше поглядели на хузарина неодобрительно: обычай нарушает.

— Дай! — Древлянин Шуйка почти выхватил чашу из рук Понятки.

— Точно хузарин сказал! — выкрикнул он. — Коли степняки наедут — и так и так погибель. А пронесет лихо — будем все на угрских иноходцах красоваться! В лучшую зброю облачимся! Хоромы построим княжьи! По пять жен заведем! Пировать станем денно и нощно! Мое слово: поделить все, а там — будь что будет! Лично я слово даю Перуну ноги кровью омыть, а рот набить золотом!

И Волоху — золотом! Пусть даст удачу! — Шуйка вскочил в азарте, расплескав мед. — Слышите меня, боги? Мое слово — крепкое!

— Сядь! Чего разорался? — сердито бросил древлянину Гололоб. — По воде звук далеко идет. Хочешь, чтоб тебя, окромя Перуна, еще и степняк услышал?

Шуйка сел, и Гололоб отобрал у него братину.

— Я против, чтоб злато с собой везти! — заявил он. — Степняк злато чует. Без злата безопасней.

— Ты что ж, братишка, выбросить его предлагаешь? — въедливо осведомился Рагух.

— Почему выбросить? Зароем в приметном месте. Вон хотя бы под взгорком, где истукан каменный. Как, братья?

И поглядел на своего десятника.

Духарев молчал. Ждал, как остальные отреагируют.

— Я свою долю зарывать не стану! — отрезал Щербина. — Может, тебе, Гололоб, деньги и не нужны, а у меня жена да сын с дочерью. Это что ж, я им даже гостинца не привезу?

— Щербина дело говорит! — поддержал Рагух.

— Надо же, — вполголоса сказал Устах Сергею. — Шуйка мой да Щербина, главные хузаровы нелюбезники, с твоим Рахугом одним голосом поют. А еще говорят, что злато людей рознит!

— Доли ваши! — сердито сказал Гололоб. — Хотите — забирайте. Только ежели отымут, так это уж ваша, а не моя забота. Я за вашу жадность биться не стану!

— Ты мне покажи того, кто у меня отымет! — тут же ощерился Рахуг. — Я его прям в брюхо стрелой попотчую!

«Дотрепались! — подумал Духарев. — Мое, ваше… Братчина, блин!»

Да уж, привалила удача!

Вспомнился Духареву Рёрех, учитель. Как ходил тот с дружиной в дальние земли, и удачно ходил: везли из набега столько, что аж из корабельных ларей сыпалось. А чем кончилось? Из всей дружины уцелели четверо. Да сам вождь, покалеченный пытками. И добыча, в землю зарытая.

Если кому и повезло от этого исхода, так это Сереге. Меч у него за спиной — из того клада. А главное: не обезножел бы после нурманских пыток Рёрех, не стал бы из военного вождя лесным ведуном. И не встретил бы его Серега Духарев, беглец бестолковый. И не стал бы Серега тем, кем стал. И все, что есть у него ценного: меч, доспех, уважение, жена, дом в граде Полоцке, конь ратный, — все силой да доблестью добыто, а не на рынке куплено. Конь, правда, сначала был именно куплен. На смоленской ярмарке. Но это сначала, а потом…

— Я своего не отдам! — ярился Рагух. — Мое — это мое! Все уразумели?

Машег похлопал его по спине, сказал что-то по-своему.

Понятко, способный к языкам, знавший и по-хузарски, и по-печенежски, оскорбительно засмеялся.

Рагух глянул на него злобно, сжал кулаки, приподнялся.

— А ну сядь, — негромко произнес Духарев, глядя на него в упор.

Хузарин тут же опустился на землю. Будто под коленки толкнули.

Духарев взял братину.

— Нечего попусту языками молоть, — веско сказал он. — Одной стрелой десятерых не побьешь, а сто гривен в пояс не спрячешь. Даже если в степи нас не перехватят, куда мы с таким богатством пойдем?

— Да хоть куда! — выкрикнул Шуйка.

И схлопотал по затылку.

— Цыть! — грозно сказал Устах. — Ты свое сказал.

— Ладно, деньги, — продолжал Духарев. — А утварь? Куда ты ее денешь? На киевский торг выставишь — так ее любой зоркий глаз опознает. И нас же в лихоимстве обвинит.

— А если к нам? — предложил Машег. — В Итиль. А еще лучше — в Саркел. Наши купцы такой товар с руками оторвут! Довезти бы только.

— Вот именно. — Сергей поставил братину на колено. — Далеко до вас. И степью.

— Да я один от Волги до Днепра ходил! — запальчиво воскликнул Рахуг. — Не верите, да?

— Верим, — сказал Устах. — Только ты как ходил: с добычей или пустой?

Рагух промолчал.

— Вот-вот, — продолжал синеусый варяг. — Злато притягивает. Это верно Гололоб сказал. Когда у тебя сумы пусты, а всего имения, что конь да колчан со стрелами, кому ты нужен? Так, Рахуг?

Хузарин опять промолчал.

Зато подал голос Шуйка:

— Слушай, Серегей, что-то я не понял про лихоимство! Это что ж, если воин добычу на базар выносит, а ему говорят, что он ее добыл не честью, а подло, так это ж — судное дело!

— Умник! — Понятко хлопнул древлянина по спине. — А судит кто? Игорь-князь!

— А мы — Свенельдовы люди! — сердито возразил Шуйка. — Воевода вступится — князь уступит.

— Может, и уступит, — кивнул Сергей. — За исключением одного случая…

— Какого? — тупо спросил Шуйка.

— Если этот товар не Игорю предназначен, дурная голова! — гаркнул Понятко.

Над костром повисло молчание. Ссориться с великим князем киевским никому не хотелось. Но и отдавать добычу тоже совсем не хотелось. Тем более такую. С этаким богатством каждый из варягов мог получить практически все, чего захотел. Кроме разве что княжьего стола. Но набрать свою дружину и сесть княжьим посадником в каком-нибудь городке — вполне. Или купить боевой корабль и двинуть навстречу приключениям, если на месте сидеть не захочется. Зарыть в землю такое будущее?..

Но, с другой стороны, ни один из варягов не был лишен здравого смысла. И понимал, насколько мал шанс довезти этакую кучу драгметаллов до безопасного места.

В общем, все молчали. Ждали, что скажет тот, кого они полагали самым удачливым в ватажке. Серегей…

— Значит, так, — заявил Духарев. — Все, кто хотел, свое слово сказали. А сделаем мы так. Золото и утварь с собой не повезем. Сомневаюсь я, что сумеем довезти. До Киева или до Саркела — все едино. Так что злато и утварь зароем здесь и место приметим. Серебро поделим, и каждый из своей доли переметную суму наполнит. Сколько это выйдет, Устах?

— Да гривен по сто, не меньше, — ответил синеусый.

— Тоже ведь деньги немалые, — заметил Духарев. — На вено^[7] тебе, Шуйка, хватит. И на доспех тоже. И Щербине на пряники-мониста. Что же до злата… Будем живы да в силе — вернемся и заберем. А умрем, так мертвым оно без надобности. Так, Рахуг?

— У меня тоже родичи есть! — буркнул хузарин.

— Знаю, — кивнул Сергей. — Думаешь, что твоим родичам больше по вкусу придется: ты со ста гривнами или твое сушеное ухо у печенега на сбруе?

Кое-кто из варягов засмеялся, хотя ничего смешного в сказанном не было.

— Твоя правда, — кивнул Рахуг. — Быть посему.

— Все согласны? — Сергей оглядел товарищей.

Если у кого-то и были возражения, то он оставил их при себе. Духарев неплохо знал своих людей, но и они за это время успели узнать своего командира достаточно хорошо, чтобы не обманываться насчет «согласны — не согласны». Когда десятник Серегей этаким образом выдвигает челюсть да глядит исподлобья, лучше ему не перечить. Поскольку десятник кулачищем своим с удара волколюду-берсерку шею сломать может. Прецеденты были. Так что лучше язык за зубами держать. Глядишь, и зубы целее будут.

Собственно, Духарев именно такой реакции и ожидал.

Если чье мнение и интересовало Серегу, так только мнение Устаха. Но Духарев знал, что синеусый варяг с ним полностью согласен.

Серега поднял братину и через огонь протянул другу.

Устах принял, отпил:

— Быть посему, — повторил он слова Рахуга. И добавил: — Зароем — и Перунову клятву принесем! Чтоб языками не трепать.

Синеусый варяг осушил чашу, выплеснул в костер последние капли.

— Шуйка, — велел, — поди дозорного позови. И Чирка. Он с павшими сидит. Пусть подойдут ненадолго.

Через несколько минут тринадцать варягов собрались в шатре, где от такого количества народу сразу стало тесно. Устах торжественно сообщил раненым, что решил круг. Зажгли малый огонь, выложили круг обнаженными мечами, встали меж клинков (раненых поддерживали товарищи), соединили руки и произнесли слова клятвы. Все: и христианин Духарев, и иудеи хузары. Вера верой, а братство — братством.

Приметой выбрали каменного истукана. Отсчитали сто двойных шагов вниз по склону. Наметили место, подняли дерн, вырыли яму, закидали мешки. Лишнюю землю увезли и выбросили в реку. Дерн с травой положили аккуратно, речной водичкой полили, чтоб трава не подсохла.

«Интересно, — сумрачно размышлял Духарев, когда, закончив дело, они возвращались в лагерь, — придет ли кто из нас за этим кладом? Или отроет его какой-нибудь археолог лет через тысячу?»

На какой-то совсем коротенький миг ему даже захотелось вернуться обратно, в свой век. И стать таким археологом. Там, в мире самолетов и кругосветных круизов, он нашел бы, как с кайфом истратить подобное богатство. А здесь? Это просто засада какая-то, когда у тебя есть все, что можно купить. А то, чего нет, — и купить невозможно.

Примечания

7

Вено — «подарок» жениха родителям невесты.