Скифы. Великая Скифия

Александр Майборода, 2020

Третье тысячелетие до нашей эры. Балканы. Царство Великих скифов – протославян. Идет междоусобная война между князьями Словеном и Болгаром за обладание царским троном, но война не в состоянии заставить людей забыть обо всем остальном. Селянин Данав любит соседскую девушку Денепру, а вдова царя скифов Богумира – волхвиня Вольга – влюбляется в северянина Тана, который прибыл во главе посольства. Увы, Тану понравилась Денепра, увиденная при случайной встрече, к Вольге он равнодушен, и это отразится на судьбах многих людей, потому что вдова царя не привыкла мириться с отказами и начинает плести интриги. Меж тем князь Словен, спасая народ от войны, уводит его на север. Пути Данава и Денепры расходятся, но им суждено встретиться вновь, как воды рек Дуная и Днепра встречаются в Черном море.

Глава 4

Пастбище находится недалеко: по хорошей дороге — чуть больше полудня неспешного хода. А напрямик — по горной тропе — так и за час успеешь. Но по горной тропе коров не провести, там и людям опасно.

Когда что-то повторяется из года в год, то люди из этого создают традицию. Вот и выгон скота на горные пастбища в Водине также превратился в торжественную церемонию.

Как только прокричали петухи, Данав вышел на темную деревенскую площадь.

На нем белые шаровары, чистая белая полотняная рубаха. На ногах кожаные сапоги. Рубаха подпоясана кожаным поясом, украшенным бронзовыми фигурками зверей. На поясе висит фляга с чистой водой.

Через плечо накинут овчинный полушубок — нужная вещь: в горах ночи холодные.

На другом плече висит холщовая котомка — в котомке огромный каравай хлеба, связка сушеной таранки, добрый кусок сала, десяток луковых головок, чеснок и несколько мешочков с крупой, в основном пшенной, чтобы варить кулеш, заправленный салом и луком. Больше ничего не надо: остальное — лишний вес.

Пастух голодным не останется. У пастуха целое стадо коров, коз, овец, которых предстоит доить дважды в день. Молока будет море разливанное. Из молока пастухи будут делать брынзу. А скиснет молоко в бузу — и это пойдет в пищу. Буза — любимая еда пастухов.

А когда устроятся на месте, Данав сходит на охоту.

В горах дичины изобилие, а у любого пастуха есть лук и копье. Мясо будет в изобилии. То, что сразу не съедят, засушат в бастурму.

В общем, пастухи в горах не умрут с голода.

У ног Данава легли лохматые собаки. Собаки лично обучены Данавом пастушьему делу.

Было так тихо, что Данаву показалось, что он один-единственный на свете, и даже по его спине пробежали холодные мурашки: человек — существо стадное, поэтому больше всего боится остаться в одиночестве.

Подтянув на спину полушубок, Данав окинул взглядом небо — восточная сторона чистого глубокого небосклона золотилась ровным сиянием. Дым из очагов лениво поднимался столбом прямо вверх. Отметив, что приметы обещают хорошую погоду, — впрочем, так уж ли хороша ясная погода, если обожженная солнцем земля идет трещинами, когда все живое только и мечтает, как о живительной влаге? — Данав негромко проговорил: «Пора!» — вынул из котомки рожок, обтер его рукавом и приложил к губам.

Тишину разорвал нежный звук.

Тут же тявкнула дворовая собака — пастушьи собаки в ответ грозно заворчали.

Замычала корова, другая. Послышались сонные женские голоса. В ночи они звучали оглушительно. Застучали открывающиеся деревянные запоры.

Данав любил эти минуты, потому что чувствовал себя в этот момент самим создателем мира.

Но вот площадь начала заполняться теплыми сопящими животными и людьми. Головы коров украшены разноцветными лентами.

Люди приветствовали старшего пастуха, как самого почетного члена своего племени. От старшего пастуха многое зависело — будет ли он приглядывать за животным. Да и если будет добр, то приласкает ли любимицу семьи? Коровка-то существо благодарное: за небольшую ласку отплатит сторицей — и молоком, и теленком.

Поэтому женщины, подводя любимиц к Данаву, совали в котомку пастуха добрый кусок пирога и, заискивающе заглядывая в глаза, просили:

— Данавушка, ты бы присмотрел за моей Буренкой.

Данав, понимая беспокойство хозяек, доброжелательно обещал:

— Присмотрю, Любушка, как же — присмотрю.

А как же не обещать?

Хоть и остался на душе Данава горький осадок от обиды, да все родного рода-племени. Община — семья. А чего не бывает в семье? И дети дерутся, и взрослые ссорятся. Потом все мирятся. Но когда одному плохо, всей общиной его защищают. Нет, без общины человеку не выжить…

К тому же пастухам полагается доля от молока и сыра — тоже хорошая причина заботиться о животных, как о своих.

Рядом с Данавом встал помощник Троян. Он представил подпасков — кучку пятерых мальчишек.

Данав отправил Трояна собирать скот — собаки ушли с Трояном, — а сам Данав занялся подпасками.

Каждый, кто идет в горы пасти скот, должен быть ко всему готов. У него должно иметься оружие — чтобы защитить себя и стадо; у него должна быть соответствующая одежда — чтобы не околел от холода ночью; у него должна быть вода — чтобы не умер от жажды; в горах не так-то просто найти воду. И в конце концов, у него должен быть запас пищи.

Все это должно быть. В горах даже от мелочи зависит человеческая жизнь.

Поэтому, велев мальчишкам выстроиться в шеренгу, Данав занялся проверкой их экипировки. Он перед каждым останавливался и осматривал.

Первым делом: здоров ли? На пастбище у каждого есть работа, и если кто-то заболеет, то за него вынужден будет делать работу другой. Поэтому в горах некогда будет возиться с больным.

Второе: как одет? У подпаска должна быть исправная одежда и добротная обувка. Без хорошей обуви на камнях все ноги собьешь. И обязательно — легкий овчинный полушубок.

Затем Данав трогает флягу: полна ли воды?

Затем смотрит в котомку.

— Есть ли хлеб?

— Есть!

— Шмат сала?

— Есть. Имеется и кус колбасы!

— Молодец! А где пшено?

— Вот оно — хороший узел.

— Добре. Что ж — теперь показывай оружие.

— Вот — копье. Вот — топор. Вот — лук и стрелы. Вот — нож.

— А запасные наконечники?

— А как же.

Подпасок лезет в котомку и вынимает кожаный мешочек. В нем кремневые наконечники к стрелам и копью.

— Добре. Добре! — доволен Данав.

Он человек добродушный, но общество доверило ему свою жизнь, потому что стадо — единственная надежда на то, что зимой люди будут сыты и никто из них не умрет от голода. Поэтому Данав так придирчив и не дает спуску подпаскам. Не имеет он права быть добрым.

Пока Данав проверял подпасков, на площадь пришли Вадит и Рознег. Заметив их, все притихли.

— Все стадо собралось? — задал вопрос Вадит, подойдя к Данаву.

— Все, — сказал Данав.

— Вот и славно, — проговорил Вадит. Проведя ладонью по усам и бороде, он, понизив голос, сообщил: — Вчера приходил человек из Градо. Плохую весть принес. Из Струмницы жалуются, что загорцы начали притеснять наших из других сел. На их же пастбища не пускают их скот. Землю не дают обрабатывать.

Струмница находится неподалеку от границы Загорья, страны, где князем был Болгар. И кажется, загорцы вроде родня: их старшины участвуют в выборах общего царя, — да нет у них родственных чувств к соседям. Похоже, князья, потомки Зардана, умышленно восстанавливают свои племена против соседей. Поэтому стычки на границе идут постоянно, но в первый раз загорцы зашли так далеко. Впрочем — не в первый.

— В прошлом году они до нас добрели. Даже драка случилась с ними за пастбище. Слава богу, без крови обошлось, — напомнил Данав. И чего они к нам лезут? Что, им своей земли не хватает?

— Как видно — не хватает. Говорят, что у них засуха жестче, чем у нас. Поэтому они пытаются отобрать пастбища у соседей, где получше. Вот я и беспокоюсь, как бы они снова не пришли к нам. А они обязательно придут. Если их пастбища выгорели, то им надо спасать скот, — проговорил Вадит и, на секунду задумавшись, продолжил: — Но если мы им отдадим свои пастбища, то где пастись нашему скоту?

Данав оглянулся на подпасков.

— И при этом общество дало мне в подпаски ребят малых. Надо бы мне парней покрепче…

— Крепкие парни нужны и здесь, — сказал Вадит. — Князь Рус намекал, что будет звать брата Словена на помощь, чтобы он усмирил загорцев.

— Не усмирит, — без сомнения проговорил Данав.

— Усмирит! — возразил Вадит. — Когда Словен вернется, то старики тут же соберут большое вече, чтобы оно избрало его царем. А когда Словен станет царем, то никто не посмеет перечить его воле.

— Да когда он еще вернется, князь-то Словен? Говорят, он с ассирийцами завяз в войне накрепко, точно комар в смоле.

— Обязательно скоро вернется, — уверенно проговорил Вадит. — Разве он может бросить свой народ без защиты?

— А если загорцы все же нападут на нас? — задал вопрос Данав.

— Ничего — ты крепок. Силушки немерено, — бодро проговорил Вадит.

— Если их будет мало — справлюсь. Ну а если загорцы по-серьезному нападут? Как я с мальчишками отбиваться буду?

Вадит вздохнул.

— Но ты это… — пробормотал он. — Князья обо всем этом знают. Надеюсь, они договорятся между собой. Поэтому, если столкнешься с загорцами, постарайся обойтись без кровопролития. Сдержи силу. Не нужна сейчас нам война.

— Постараюсь, — сказал Данав. В эти слова не поверили ни он сам, ни Вадит.

— Уж постарайся, — сказал Вадит и, понизив голос, заговорил: — Племяш, ты уж не обижайся из-за Денепры. Видишь же, как вышло. Ну что я мог возразить этой одуревшей тетке. Прости. На большом вече я поговорю с ихними старшинами и договорюсь, чтобы они отдали ее тебе. Тем более что она уже вошла в брачный возраст. Обещаю — я с ними договорюсь.

Вадит задел больную рану, и Данав помрачнел.

— Дядя, если она вошла в брачный возраст, то ее уже точно за кого-либо просватали. Девушка-то она красивая, крепкая.

Вадит поморщился.

— Это уж точно. Денепра — девка видная. Желающих взять ее в жены немало найдется.

— А то, — уныло промолвил Данав.

Глаза Вадита хитро заискрились:

— Может, и много найдется желающих жениться на ней. Да вот думаю, не каждый справится с такой девкой.

Данав махнул рукой.

— Да кто же будет спрашивать девку, за кого она хочет идти замуж?

Вадит покачал головой.

— Э-э-э! Молод ты еще. Не знаешь жизни. Девка не захочет — никто ее не заставит выходить замуж за нелюбимого. — Вадит с сарказмом хмыкнул. — Сучка не захочет — кобель на нее не вскочит. Силой в этих делах не прикажешь.

Данав слегка покраснел.

— Ну ладно. Об этом потом. Сейчас стадо собралось. Пора выводить.

— Ага, — сказал Вадит и, подав знак Рознегу, чтобы тот приступал к делу, громко объявил людям, прощавшимся со своими коровами: — Стадо собрано и готово в путь! Время просить у богов благословения!

Волхв Рознег вышел на середину площади и, ударяя ладонью в бубен, стал ходить по кругу.

Сделав с десяток кругов, Рознег объявил, что нужно принести богам жертву, и ему подали черного петуха. Ловким движением ножа волхв отсек голову петуху и бросил тушку на землю. Безголовое тело несколько раз трепыхнулось и затихло — жизненная сила мгновенно покинула его.

По толпе волной пробежал ужас: всем известно, что хороший знак, когда петух умирает не сразу.

Волхв тронул пальцем мертвое тело птицы. Затем рассек грудь петуху и стал трогать пальцем вывалившиеся куриные потроха и задумчиво рассматривать их, что-то бормоча под нос.

Народ, затаив дыхание, наблюдал за действиями волхва. К богам может каждый обратиться — и обращались, поэтому процедура волхвования не представляла особой тайны ни для кого. Однако разговор с богами дело интимное — каждому бог говорит на ухо свое.

Сейчас люди не слышали, что бормотал волхв, но чуяли что-то недоброе.

Рознег же наконец оглянулся на людей, встал и, подняв руки к небу, провозгласил:

— Боги благословляют стадо.

Над площадью пронесся облегченный выдох.

Рознег сложил останки петуха в котомку и, подойдя к старосте, тихо проговорил:

— Плохое дело, Вадит. Я дал надежду людям, сказав, что боги благословляют стадо. Но боги гневаются отчего-то на наше племя.

Вадит переполошился:

— Так, может, стадо не стоит отправлять на пастбище?

Рознег ткнул побуревшим от крови пальцем в животных:

— Стадо останется целым. Я сказал правду — боги любят животных. Смерть придет к людям.

Вадит охнул:

— Этого еще нам не хватало!

— Такова воля богов, — сказал Рознег.

— Но что же делать? — спросил Вадит.

— Предупреждал я, что не стоит наказывать богов, — сказал Рознег.

— Они были наказаны за дело, — твердо проговорил Вадит. — И если они не хотят исправляться — то мы их выбросим, а заведем себе новых богов. Богов много.

— Что ж, можно и новых богов завести, — сказал Рознег. — Но пока не в силах человеческих переменить волю богов. Все должно быть, как и должно быть — стадо должно идти на пастбище.

— Точно — мы выкинем негодных богов и заведем себе новых. Сегодня же сделаем это, — проговорил Вадит и обратился к Данаву: — Данав, если что случится плохое — тут же шли гонца.

— Ладно. Все равно кто-либо из баб через пару дней не вытерпит и прибежит на пастбище, — отозвался Данав, поднял руку и подал сигнал: — Ну, пошли!

Троян пробежал вперед, и стадо тронулось в путь. Щелкнул бичом. Яростно залаяли собаки и побежали по кругу, сгоняя стадо в компактную кучу.

Женщины провожали стадо до околицы деревни, затем отстали.