Театральная повесть

Александр Мирошниченко, 2023

Кто-то включил фонарик мобильного телефона, потом ещё и ещё, и уже весь зал сиял маленькими яркими точками «светлячков».– Если вы на сцене – играйте, – обратился к тёмному залу довольный своими студентами Иван Иванович. – Даже когда пропал свет, даже, когда прохудилась крыша, и на сцене льёт, как на улице. Даже, когда у вас беда, несчастье, горе или болезнь – играйте. Иначе нет смысла называться актёром. Иначе нет смысла выходить на сцену.

II.

— Не слышно, — раздались голоса со сцены.

Костя Белов присел на зрительское место рядом со столиком и, стараясь не смотреть на кресло режиссёра, пододвинул к себе микрофон и начал говорить:

— Микрофон включи… — крикнул Орехов, но увидев, как на него посмотрели коллеги, добавил: — …те.

Коллеги оценили смену настроения, и молодой актёр, стараясь скрыть неловкость, продолжил:

— Могу показать, как.

— Без сопливых разберёмся, — тихо пробурчал Координатор, но микрофон уже был включён, и коллеги удовлетворённо заулыбались, осознавая неловкость конкурента.

А Костя, теперь Координатор, постучав пальцем по микрофону и дунув в него, начал читать заветный текст.

— «Как известно из поговорки, которую затем перефразировали чекисты и коммунисты, «одесситов бывших не бывает». Если ты уже был опалён этим городом, имя которого — как лёгкий шелест соприкосновения волны с песчаным берегом ранним летним утром, как удары шторма о холодный пирс в зимнюю непогоду, как неповторимое сочетание пряных запахов степи с солёной влагой моря, — то это навсегда. Если тебе довелось осознать себя частью этой нации, обитающей повсеместно, но грезящей только этим городом, то это не может стать прошлым. Где бы ты ни услышал мягкий, с лёгким нажимом на шипящие говор с интонациями, когда ударение ставится практически на каждом слоге, с непоколебимой уверенностью в своей правоте и неуёмным желанием общаться всегда и со всеми, вне зависимости от мнения и плангов того, с кем собираешься общаться, ты сразу же чувствуешь себя дома».

— Слушай, а это не Жванецкий? — шёпотом, даже не шевеля губами, спросил Борькин Гордеева.

— Мих Мих последние лет двадцать никому, кроме себя любимого, не писал, а чтобы ещё и пьесы… — ответил Гордеев таким же образом и уточнил: — А что, хорошо?

— Нет, просто про Одессу, — закончил диалог Борькин и, непринуждённо всем видом показывая, что написанное полностью подходит ему, спрыгнул со сцены и пошёл к Координатору.

— Тебе что? — оторвался от текста Координатор.

— Текст своей роли, — как само собой разумевшееся, ответил актёр.

— А, да, конечно… — поддался уверенности и настойчивости коллеги временный распределитель плюшек в виде ролей и протянул текст претенденту.

Но как только рука актёра Борькина коснулась заветных страниц, коллега одумался и резко спросил:

— А почему это твоя роль?

— А чья же? — уверенно и громко, так чтобы слышала и галёрка, спросил претендент.

— Ну, не знаю. Нужно обсудить, — с реальным, а не театральным сомнением в голосе ответил сбитый с толку Координатор.

— А здесь есть тема для обсуждения? — не сбавляя накала, продекламировал Борькин.

Тем временем коллеги — Миша Гордеев и Игорь Орехов — уже стояли рядом и внимательно наблюдали, как у них из-под носа уходит неплохая, судя по объёму текста, роль.

— Может, стоит обсудить, кто будет играть эту роль? — спросил Гордеев.

— А здесь есть ещё кандидаты? — уже без пафоса ответил вопросом на вопрос претендент на роль Бывшего одессита.

— Учи текст, пока я жив, — посоветовал Гордеев, став рядом с Борькиным. Сделал широкий жест рукой, указывающий на всех присутствующих, и хорошо поставленным голосом сказал: — Разве здесь кроме меня есть ещё хоть один артист? Вернее, не так. Хоть один гениальный артист? — закончив декларировать, Гордеев уже буднично добавил: — Запиши слова, а то забудешь.

— Но это моя роль! — повторил Борькин, не оценив эффектный посыл коллеги.

— Почему? — настала очередь вступить самому молодому Игорю Орехову.

— Ну, неужели непонятно? — интонациями учителя, объясняющего первоклашкам, сколько будет один плюс один, спросил претендент.

— Н-е-е-ет! — одновременно ответили все присутствующие.

Борькин развёл руками и обвёл взглядом коллег, которые его внимательно слушали.

— Даже не знаю, как объяснять очевидные вещи. Но вы хотя бы понимаете, какое здесь нужно обаяние?

Общий немой вопрос, заставил претендента продолжить толковать очевидные, с его точки зрения, вещи:

— Нужна внешняя привлекательность!

Заинтересованные взгляды, требующие дополнительных аргументов, по-прежнему были направлены на оратора.

— Ну, то, что одессит должен всем нравиться, вы понимаете? — спросил, как бросил на стол козырь, Борькин.

— А ты, значит, всем нравишься? — вздохнув, поинтересовался Гордеев.

— Это ему мама всё время так говорит, — подсказал ответ Орехов. — Ты думаешь, кто ему цветы дарит после каждого спектакля?

— Вот только не нужно этой мелкой зависти. Она унижает в первую очередь вас. Нужно уметь ценить талант. Чужой талант, поскольку своим не разжились, — продолжил Борькин с прежним пафосом.

Наконец Координатору, который по статусу должен всё решать, надоела эта перепалка.

— Ты знаешь, я с тобой согласен, — сказал он. — Обаяние, внешняя выразительность, энергия, напор…

— Ну, хоть один объективный человек в этом террариуме! — обрадовался неоценённый талант и потянул руку за текстом роли.

— Пожалуй, мне это подойдёт, — отрезал временно главный и, пресекая возможные дискуссии, продолжил читать: — «Примечание: роль Бывшего одессита не может быть предложена Координатору». Хм-м-м… Хм…

Белов-Координатор ещё раз внимательно прочёл письмо и, расстроившись, вручил Борькину текст роли Бывшего одессита:

— Ладно, бери.

Сев на своё место, расстроенный Координатор посмотрел на оставшиеся роли и продолжил:

— Следующая — роль Коренного москвича.