Психохирургия – 3 и лечение с ее помощью самых тяжелых и опасных болезней души и тела

Александр Михайлович Васютин, 2022

Книга рассчитана на психотерапевтов, психологов и всех тех, кто хочет приобщиться к психотерапии. Но будет интересна и для тех, кто ищет для себя ответы на то, как функционирует психика, почему у человека появляются психологические проблемы и образуются болезни.Это учебник по современной психотерапии и, особенно, по психосоматической медицине. В первой части я излагаю теорию образования психосоматозов в том виде, в котором это сложилось в моей голове в результате длительного изучения теории и применения этих теорий на практике. На основе этой теории можно разработать действенные схемы психотерапевтического лечения любого психосоматоза. Во второй части книги я даю развернутые схемы своих техник на примере лечения конкретных больных. Это поможет заглянуть на внутреннюю «кухню» моей психотерапии. Администрация сайта ЛитРес не несет ответственности за представленную информацию. Могут иметься медицинские противопоказания, необходима консультация специалиста.

Глава 4. Эклектическое резюме

Человек живет в реальном мире, в котором хочет не только выжить, но и занять достойное место (правда, по большому счету, это тоже делается в первую очередь ради выживания). И на его поведение влияют и социальное давление (как это доказывал Э. Фром) и архетипы (К. Юнг) и воля человека (О. Ранк) с его стремлением к власти (А. Адлер) и его потребность в безопасности (К. Хорни). И, конечно же, дедушка Фрейд тоже по-своему был прав, когда придавал такое значение сексуальности.

При ознакомлении с основными теоретическими постулатами, на которые опираются известные психотерапевтические школы, мы поняли, что разные исследователи предлагали в «режиссеры психики» разные инстинкты.

Например, экзистенциальная психология ввела понятие о свободе человека и его ответственности за формирование своего внутреннего мира. А психоаналитический метод смотрел на эту же проблему с противоположной стороны, уделяя внимание только истории индивидуального развития. С моей точки зрения оба эти направления правильно объясняют все со своей точки зрения и с той позиции, на которой стоят. Но при этом обе эти крайние точки зрения неверны. Истина, скорее всего, находится посредине.

И различия их подходов, скорее всего, связаны с тем, что они брали инстинкты разных уровней и считали их базовыми без всяких для этого оснований. Например, адлеровский инстинкт могущества на самом деле является следующим этажом проявления инстинкта самосохранения — ведь он обеспечивает выживание! Вот из этого не понимания разно-уровневости инстинктов и возникает путаница.

Видя какой-либо результат, который отличается от предполагаемого результата, который мы выводим на основе наблюдения простых (очевидных, то есть наблюдаемых своими собственными глазами) причинно-следственных связей, мы можем предположить, что наши действия являются проявлением каких-то более глубоких и фундаментальных мотивов, которые проявляются в нашем поведении вне зависимости от нашей воли. Фрейд считал, что этими мотивами являются либидо и инстинкт смерти.

Ну, относительно либидо была масса споров и, в конце концов, большая часть исследователей пришла к выводу, что это так. Но под либидо стали понимать не только половую энергию. А инстинкт смерти как мотив поведения человека, насколько я знаю, признают только фрейдисты, да и то с большими оговорками. Например, К. Лоренц, лауреат Нобелевской премии по этологии, категорически против того, чтобы вообще считать этот инстинкт существующим. Исследования Брауна (1953) среди американских фрейдистов выяснили, что 94 процента их тоже не признают наличие этого инстинкта. Может быть, на собраниях своих сообществ они и вынуждены следовать «генеральной линии». Но в практической деятельности они придерживаются других представлений.

«Основные мотивационные тенденции, постулируемые Фрейдом, мыслятся им гомеостатически, то есть любую деятельность Фрейд объясняет как средство восстановления нарушенного равновесия.

Однако опирающиеся на современную ему физику предположения Фрейда, что устранение напряжения есть первичная и единственная тенденция живого существа, просто не соответствует действительности. Рост и размножение представляют из себя процессы, не поддающиеся объяснению через призму принципа гомеостаза». (Psychologische Rundschau. Band VIII/1, 1956.)

Фон Берталанфи смог показать, что даже в биологии уже нельзя опираться на принцип гомеостаза. Гольдштейн, опираясь на материалы изучения мозговой патологии, представил подтверждения своего тезиса о том, что стремление к гомеостазу является не характеристикой нормального организма, а признаком патологии. В психологии против теории гомеостаза выступили Олпорт, Маслоу, Шарлотта Бюлер.

Таким образом, принцип гомеостаза, поборником которого в психологии был Фрейд, не может служить достаточным основанием для объяснения человеческого поведения. В частности этот подход оказывается слеп к таким феноменам человека, как творчество, устремленность к ценностям и смыслу.

Первый закон димензиальной онтологии, сформулированный В. Франклем, гласит:

«Один и тот же предмет, спроецированный из своего измерения в низшие по отношению к нему измерения, отражается в этих проекциях так, что различные проекции могут противоречить друг другу. Например, если стакан спроецировать на двухмерные плоскости, то получится прямоугольник и круг».

Второй закон гласит: «Уже не один, а различные предметы, спроецированные из их измерения в одно и то же низшее измерение, отображаются в своих проекциях многозначно. Если, например, я проецирую шар, конус и цилиндр, то во всех трех случаях получается круг. Эти тени многозначны, так как на основании тени я не могу заключить — какой из трех предметов отбросил эту тень.

Человек так — же, если у него редуцировать специфически человеческое измерение и спроецировать его на плоскости биологии и психологии, отображается на них так, что эти проекции противоречат друг другу. Ведь проекция в биологическое измерение обнаруживает соматические явления, тогда как проекция в психологическое измерение обнаруживает явления психические.

Бессмысленно искать разрешения антимонии души и тела в тех плоскостях, на которые мы проецируем человека. Обнаружить единство можно только в высшем измерении, в измерении специфически человеческих проявлений. Быть человеком — значит выходить за пределы себя, быть направленным на что-то или на кого-то, отдаваться делу, которому человек себя посвятил, человеку, которого он любит, богу, которому он служит.

Теперь нам ясно, что данные, полученные в плоскости низших измерений, сохраняют свою значимость в пределах этой плоскости. Это в равной степени относится к таким односторонним исследовательским подходам и направлениям, как рефлексология Павлова, бихевиоризм Уотсона, психоанализ Фрейда и индивидуальная психология Адлера.

Человек, став человеком, остается в чем-то животным и растением. Можно сравнить его с самолетом, который сохраняет способность передвигаться по земле, подобно автомобилю. Правда, доказать, что он самолет, он может только если оторвется от земли и поднимется в воздух.

Допустим, я проецирую не просто трехмерное изображение на двухмерную плоскость, а Федора Достоевского — в плоскость психиатрического рассмотрения. Тогда для меня Достоевский — не более, чем эпилептик. То, чем он является помимо этого, не отражается в психиатрической плоскости».

Франкл говорил также следующее: «Фрейдовский принцип удовольствия является ведущим принципом поведения маленького ребенка, адлеровский принцип могущества — подростка, а стремление к смыслу является ведущим принципом поведения зрелой личности взрослого человека.

Попытаемся с помощью сравнения пояснить, какую ошибку делает психодинамика в отношении энергии влечений, питающей — но не более, чем питающей — духовную жизнь. Каким видит город чистильщик стоков? Он не видит ничего, кроме водопроводных и газовых труб, а также электрических кабелей. Но культурная жизнь города не состоит из газа, воды и электричества.

Психодинамик тоже видит только чрево, только психический фундамент духовной жизни. Он видит только динамику аффекта (стремление к наслаждению!) и энергетику влечений (побудительную силу!)»

Фон Берталанфи (1973) для описания активного организма предложил концепцию иерархических порядков, в которой более простые системы (например, клетки) интегрированы в более сложные системы (например, органы) в качестве элементов или подсистем.

Органы же, в свою очередь входят в качестве элементов или подсистем в более сложные системы (например, в организмы), которые на следующем иерархическом уровне снова взаимодействуют с окружающим миром и образуют социальные системы. Эта точка зрения выводит на первый уровень сформулированный уже в конце позапрошлого века В. Эренфельтом (1890) тезис о том, что целое (система) есть большее, чем сумма его частей (подсистем).

С повышением сложности систем появляются новые качества, которых на уровне подсистем еще не было. Поэтому в каждом случае шанс решения проблемы уменьшается, если пытаются вновь возникшие комплексные феномены (например, психосоматические заболевания) редуцировать до уровня их биофизических связей, так как феномен теряет свои специфические качества при низведении на иерархически более низкий уровень.

В терапевтической области вовлечение системно-теоретических концепций привело к развитию различных школ семейной терапии, которые в своей практической работе наблюдают и описывают в первую очередь не индивидуума, а обращают свое внимание на взаимодействие двух и более лиц.

Тем самым значительно расширяется ракурс видения причин проблемы. В качестве источника нарушения понимается уже не структура личности отдельного человека с его психодинамикой в отношении переживаний, чувств и прошлых травм, но его поведение в ходе взаимодействия со многими лицами со своими открытыми или скрытыми правилами становится исходным моментом понимания нарушения. Не кто-то один является виновным или больным, а правила, по которым семья функционирует как система и удерживает свое равновесие, являются причиной нарушения.

Однако Фрейд был достаточно гениален для того, чтобы осознать эту привязанность своей теории к определенному измерению. Он писал Людвигу Бинсвангеру: «Я остановился лишь на первом этаже и подвале всего здания». (цит. по Франкл)

И когда мы задумываемся — почему тот или иной исследователь пришел к данному видению проблемы, то вынуждены будем констатировать, что это связано, скорее всего, с историей его жизни, которая обусловила эти предпочтения. На основе этого можно утверждать, что те приоритеты, которые автор высвечивает в своей теории, зависят в первую очередь не от объективных условий, а от субъективных установок личности исследователя.

С точки зрения Адлера цель жизни — прийти от низкой жизненной позиции к преобладающей. И в этом выражении четко проявляется его жизненное кредо — Адлер был выходцем из бедной семьи! И та идеология, которая окружала его в детстве — любой ценой выйти в люди, отразилась на его теоретических построениях.

Известно также, что Адлер в 4 года чуть не погиб под повозкой. И потом неоднократно утверждал, что хотел бы быть сильнее смерти. И создал, в конце концов, теорию обретения этой силы.

Юнг пережил психоз после разрыва с Фрейдом и, сумев его преодолеть через само-исцеление, стал лучшим знатоком шизофрении. Вся аналитическая психология базируется на парадигме шизофрении — лечение психического раскола, объединение разрозненных частей, синтез.

Выдвижение и отбор гипотез происходит также и исходя из смутных ощущений внутреннего предрасположения к принятию той или иной теории, вероятно зависящей от ценностной ориентации ученого. Не случайно лидер бихевиоризма Ф. Скиннер в ранней юности увлекался конструированием механических устройств, а Роджерс восхищался живой природой, интересовался религией.

Теория Фрейда была верна ДЛЯ ТЕХ УСЛОВИЙ, в которых жили его пациенты. В Вене времен Фрейда все живые проявления человеческого естества были практически подавлены ханжеской моралью. И поэтому сексуальные желания людей проявлялись почти только в виде символических сновидений. Основанная на религиозных запретах мораль загоняла эти силы настолько глубоко, что только под психоанализом люди осознавали их наличие.

Можно предположить, что Фрейду, когда он был ребенком, родители внедрили такой сильный запрет на проявлении его сексуальности, что он связался с жизнью или смертью (не дай Бог ты нас опозоришь проявлением Этого! Это такой большой грех, что за него мы даже можем тебя убить!) Поэтому он запрятал свои сексуальные побуждения очень глубоко от себя. Но эта потребность все равно проявлялась в его символических снах. И он решил, что это общее правило для всех людей.

Например, я могу совершенно точно сказать про себя, что у меня нет никаких сексуальных запретов, которые мне нужно было бы скрывать от самого себя. Если у меня есть какие-то ограничители, которые регулируют эту функцию моего организма, то они поставлены мною самим и признаются мною как необходимые. И мне совершенно не стыдно за те формы проявления сексуальности, которые у меня есть. Поэтому я уверен, что фрейдовские мотивы поведения ни в коей мере не определяют моего поведения.

И если в процессе воспитания человек ничего не будет слышать о половых запретах, если его психо-сексуальное воспитание будет идти в соответствии с природной программой, то у него не будет конфликта между Ид и Суперэго из-за проявлений его сексуальности. Но даже у взрослого человека можно добиться этого. Суперэго формируется воспитанием. И никакой сверхъестественной силой не обладает, кроме статуса материнской управляющей программы. И при помощи 6-ти шагового рефрейминга с ним вполне можно договориться. И таким образом менять структуру личности человека.

В этом плане мне нравится выражение Я. Конна из статьи в журнале Американской медицинской ассоциации (1974). Он писал: «Фрейдовское представление о том, что за привязанностью ребенка к матери скрыто инцестуальное (кровосмесительное) влечение, следует рассматривать как проекцию на психику ребенка лишь переживаний взрослых психопатов».

Юнг говорил: «Старший брат, идущий по стопам отца и приближающийся к социальной власти, будет томиться от неудовлетворенной потребности получать удовольствие, а младший брат, угнетаемый и обижаемый старшим братом и отцом, будет дразним честолюбием и потребностью в самоутверждении. Он подчинит этому все другие страсти, а потому они не будут представлять для него большой проблемы, по крайней мере — проблемы жизненно важной».

Таким образом, это подтверждает мысль о том, что болезни — суть проявления диспропорций, которые могут возникать в разное время и в зависимости от условий индивидуальной истории жизни.

Поэтому все психотерапевтические теории, которые объясняют появление и развитие болезней со своей точки зрения, несомненно правы. Но они описывают таким образом один из ТЫСЯЧ (!) возможных сценариев развития психики. То есть проблема в том, что все известные психологические теории однобоки, объясняя причины появления болезней наличием только одной или нескольких причин.

И вся история борьбы между разными противоположными концепциями учит нас, что в конце концов равновесие устанавливалось на неком среднем варианте, одинаково удаленном от крайних точек зрения.

Как показывает мировой опыт развития психотерапии, успехи той или иной методики оздоровления напрямую зависели от 2 факторов: веры масс в эту методику и адекватного отражения теоретической частью этой методики генеза тех заболеваний, которые при помощи этой методики пытались излечивать. И если от веры и эффекта взаимного внушения людей в эффективность данной методики зависела высота, на которую взлетала методика в общей иерархии психотерапевтических методик, то от второго фактора напрямую зависело — закрепится ли она там и надолго ли ее хватит. Положительным примером закрепления на психотерапевтическом Олимпе является психоанализ, а отрицательным — аутогенная тренировка.

Я, не кривя душой, могу сказать, что являюсь последователем З. Фрейда, К. Юнга, К. Хорни и иже с ними. Ибо НИКТО из них не ошибался в своих попытках объяснить движущие силы человеческого разума. С моей точки зрения они ошибались только в одном: Они считали СВОЮ точку зрения единственно верной! А верными, скорее всего, были все точки зрения всех классиков — только каждая по-своему, освещая одну часть бурного моря человеческих влечений.

Как показывает опыт, все основные психотерапевтические направления эффективны при определенном круге нозологий. Но не при всех болезнях! Это позволяет утверждать, что они эффективны при том круге нозологий, который наилучшим образом описывает теория. Если все эти подходы существуют и позволяют достичь успеха в работе с пациентами, то это говорит, что коррекцию нарушений можно проводить на многих уровнях за счет адаптационных возможностей разных структур психики.

Психоанализ, наркоанализ, кататимно-имагинативная психотерапия, трансперсональная психотерапия работают на очень глубоком уровне и могут (в потенциале) откорректировать перинатальные патологии. Другие методики работают с более поверхностными структурами и, соответственно, могут корректировать только их или же более поверхностные нарушения. Но не более глубокие! И тот уровень, который описывает теория методики, она и корректирует.

То есть получается, что нельзя сказать — эта методика лучше, а эта теория данного конкретного направления лучше, чем другая. Все они прекрасно работают, но только в своем круге нозологий. И врач должен или специализироваться на определенном типе больных или же прекрасно знать все методы (а это невозможно!)

Основные конструкты различных психотерапевтических школ в едином блоке выглядят примерно так:

Психоаналитики говорят:

«Человечество управляется бессознательными силами из прошлого. Важное значение имеет биологическая подоплека половых, агрессивных потребностей и потребностей выживания. Развитие человека зависит от удачного разрешения критических ситуаций на ранних стадиях жизни. Проблемы на более поздних стадиях — это отголоски переживаний раннего детства. Личность — это совокупность опыта прошлого, проявляющегося в Ид, Эго и Суперэго».

Гештальт-терапевты добавляют к общей картине следующее:

«Личность человека в результате его индивидуального развития может быть расколота или разделена на части. Это расщепление ведет к тревоге, беспокойству и, в конечном счете, к патологии».

Бихевиористы вдобавок к этому утверждают:

«Развитие человека определяется окружающей средой, формирующей личность, но реакции личности в свою очередь формируют и окружающую среду. Поведение имеет свои законы и поддается объяснению и систематическому изучению».

Логотерапия говорит:

«Мир существует в таком виде, в каком человек определяет его смысл».

Когнитивно-бихевиоральная терапия вторит ей:

«Нас тревожит не мир, а наши представления о нем. Люди действуют на основе своих знаний. А иррациональное мышление может привести к неэффективному поведению. Люди способны думать более рационально и вследствие этого меньше страдать».

Экзистенциальная (гуманистическая) теория добавляет к общей картине:

«Задача человека — найти смысл и направление движения в мире, который часто кажется абсурдным и бессмысленным. Каждый человек уникален и каждый по-своему понимает и анализирует мир».

Личностно-центрированная терапия Роджерса в этом плане считает:

«Каждый человек обладает потенциалом двигаться в естественном положительном направлении. Каждому человеку присуще чувство собственной ценности и достоинства и способность направлять собственную жизнь и двигаться в направлении само-актуализации, личностного роста и здоровья.

Мнение, которое человек имеет о себе (самооценка), определяет его способ видения мира. И степень конгруэнтности реального Я с идеальным Я определяет степень здоровья человека».

Терапия реальности завершает:

«Люди сами могут развить свою индивидуальность и решать сами за себя. Однако решения принимаются в контексте реальности существования в сложном мире».

И я постараюсь на этих страницах доказать, что верны не отдельные теории, а общая эклектическая картина, которая образуется при их соединении.

И если нам надо вылечить человека, то в первую очередь надо помочь ему понять корни своих проблем, которые возникли в его детстве (это психоаналитический подход). А затем помочь перестроить свой образ Я, который образовался на этом негодном фундаменте, и помочь ему найти смысл жизни, изменить представление о себе (это уже экзистенциально — гуманистический подход). И на третьем этапе на основе представления, что личность является контролирующим центром, надо помочь ему построить более адекватное поведение, научить его жить в этом мире по-новому, пользоваться тем, что он приобрел на первых двух этапах (это когнитивно-бихевиоральный подход). И при лечении пациентов должны быть задействованы ВСЕ три этапа. Правда, у разных пациентов эти этапы должны быть разными по продолжительности.

Психотерапия как идея появилась только тогда, когда общество созрело для этого. И вначале она была такой же бестолковой и императивной, каким было само общество (Месмер). Но когда общество стало более гуманным, то появилось гуманистическое направление в психотерапии (Роджерс). И когда общество начало отказываться от противостояния на идеологической основе и начало постепенно интегрироваться во что-то единое, в психотерапии начали развиваться тенденции к эклек-тизации психологических методик.

Кстати, в медицине такое понятие, как «психическое заболевание» появилось где-то в 17-18 веках. И вполне возможно, что до этого его как массового явления в обществе не существовало вообще. И мне представляется, что это связано с уменьшением давления внешней среды, из-за чего люди могут себе ПОЗВОЛИТЬ психические заболевания. А раньше люди говорили себе примерно так: «Тоже мне проблема — мама в детстве не любила. А кого любила? Надо прекратить эту ерунду пороть — ведь надо выживать!»

В настоящее время инстинкт самосохранения не действует на поведение человека так сильно, как во время войн. Ведь психосоматоз, хоть и несет опасность для жизни, чаще всего не включает инстинкта самосохранения на полную мощность. Ведь опасность как бы растянута по времени, размазана на долгие годы. И это является наиболее коварной ловушкой, которая ставится нашей ленью и которая подсекает наше здоровье.

Даже если у человека в результате накопившихся психологических проблем образуется психоз, инстинкт самосохранения не вмешивается: ведь непосредственной угрозы жизни нет! Как бы ни складывались обстоятельства — родители или государство не бросят на произвол судьбы.

Хорошо известен факт относительно психосоматозов — во время Второй Мировой войны многие психосоматозы практически исчезли! Например, крайне редко встречались бронхиальная астма и язвенная болезнь. Видимо, дело было в том, что экстремальная обстановка не давала никому поблажек. И если ты болеешь каким-либо психосоматозом, то это не давало никакой выгоды — наоборот, увеличивало угрозу смерти. И инстинкт самосохранения говорил: «Сейчас не до этих «игрушечек»! Надо выживать!» А вот после войны, когда угроза смерти резко уменьшилась, хирурги замучились вырезать язвы желудка. К сожалению, я нигде не смог найти данных о том, как вел себя сахарный диабет во время войны. Но я практически уверен в том, что количество больных резко снизилось!

Как утверждает Коэн, неврозы в узком смысле этого слова в концлагерях не наблюдались; невротики там становились здоровыми. Краль (1951) также подчеркивает как особо заслуживающее внимание то обстоятельство, что в условиях лагеря наступало улучшение тяжелых навязчивых неврозов. В условиях жесточайшего давления окружающей среды, когда любой дополнительный неблагоприятный фактор может запросто склонить чашу равновесия в сторону смерти, организм мобилизуется и не обращает внимания на мелочи. И человек забывает о детских обидах и страхах. Да и вопрос о смысле жизни отпадает в этом случае сам по себе.

Вся история борьбы между разными противоположными концепциями учит нас тому, что, в конце концов, равновесие устанавливалось на неком среднем варианте, одинаково удаленном от крайних точек зрения. Весь опыт развития цивилизации убеждает нас в том, что природа не любит крайние варианты. И безжалостно отсекает их!

Видимо, это в ней «генетическое» — как встроенный механизм противодействия накоплению вредных мутаций. Если бы этого механизма не было, то Человечество давно бы превратилось в конгломерат совершенно разных по фено — и генотипу существ.

Когда читаешь сочинения ученых прошлых веков, то явно видишь, что их построения парциальны из-за того, что они строили свои концепции на основе той информации, которой в то время владело общество. Например, апокалиптический прогноз Мальтуса говорил, что приблизительно к концу 20-го столетия на Земле негде будет стоять — так разрастется население при том темпе прироста, который наблюдался в его время. Но в настоящее время включились такие механизмы ограничения рождаемости, о которых Мальтус и подумать не мог. И его прогноз оказался фикцией. Ведь он не учитывал вследствие примитивной линейности расчета того, что чем больше будет людей на планете, тем меньше станет ресурсов, тем меньше будет рождаться (и, самое главное) выживать детей. А деградация внешней среды остановит рост популяции задолго до этого.

То же самое относится даже к великим психологам начала века. Они на основе той информации, которой владели в то время, построили вполне добротные теории. И эти теории здорово послужили Человечеству. Но в настоящее время наука дала нам такой поток фактов, что мы можем построить намного более адекватную картину внутреннего мира человека.

Достаточно хорошей метафорой, иллюстрирующей положение дел в психологии и психотерапии, является следующая. Представьте себе темную комнату, в которой изредка и в разных местах горят лампочки. И они освещают какое-то небольшое пространство вокруг себя. Поблизости от лампочки можно легко найти любой предмет. Но по мере отдаления от нее, делать это станет все труднее и труднее. Общей картины увидеть при таком освещении невозможно. Надо включать центральный свет.

И в этой работе я постараюсь подвесить как можно более сильную общую лампочку в «комнате психологии». Пусть она не высветит детали той или иной проблемы и не ответит на вопрос о том, как лечить ту или иную конкретную болезнь. Но мне хотелось бы прояснить для вас общие принципы формирования психики и образования болезней так, как я стал видеть это в результате ознакомления с самыми современными психологическими теориями. То есть провести процесс, который А. Айви назвал «систематическим эклектизмом».

На основе разбора наследия психотерапевтических корифеев мне пришлось убедиться, что ни одна их теория не годится для работы с современными пациентами (во всяком случае с российскими). Это связано, наряду с ранее высказанными соображениями, также и с тем, что психотерапия в последнее время в значительной степени стала совершено не той, какой она была в их времена.

Во-вторых, во всем мире сейчас наблюдается явное стремление от отказа от противоположных концепций. В результате вырабатываются новые подходы к решению проблем, которые чаще всего являются синтезом противоположных взглядов. И нам с вами без этого не обойтись.

И на этих страницах я постараюсь сначала ответить на основополагающий вопрос о движущих силах человека. После того, как мы придем в этом вопросе к чему-то, что более менее будет внушать доверие, мы уже сможем создать общую теорию формирования психики человека с нуля и до взрослого состояния. И на ее основе нам будет уже достаточно легко понять — как у человека формируются болезни и проблемы. А понимание этого позволит создавать работающие схемы лечения этих болезней и проблем.

Если теория адекватно отражает реальность, то на ее основе можно легко построить инструменты изменения этой реальности в нужную сторону. И в других частях этой книги я приведу вам чрезвычайно эффективные техники, которые построены на реализации изложенных здесь теоретических построений.

Личностьчеловекаявляетсяконгломератомдостаточноустойчивыхнаследственныхпризнаков — темперамента, чувствительности, способностей, а также сформированных на их основе характера, мотиваций, установок, нравственности и т.п.

А человеческий мозг, на основе работы которого и возникает личность — необозримо более сложное функциональное образование. И мы знаем о его работе крайне мало. И есть вполне обоснованные подозрения, что никогда не сможем узнать это в полном объеме (так как изучаем изучаемое изучаемым). Мы в этом случае начинаем напоминать топор, который вознамерился изучить свое строение при помощи имеющихся у него инструментов познания. А ими является он сам!

Но, естественно, все не так мрачно, как я только что изложил. Даже если мы будем знать только 50 процентов информации о функционировании мозга, этого вполне достаточно для построения надежных теоретических моделей. А на их основе — работающих техник.

На настоящий момент основные моменты функционирования мозга, основные законы его работы, современная психология в какой-то степени расшифровала. Я постараюсь максимально связанно и образно, «на пальцах», эти положения вам на этих страницах осветить. И мне представляется, что в результате мы увидим достаточно близкую к реальности картину того, что же все-таки происходит под костями черепа.

Почему нужны теоретики?

Естественным и очевидным является положение, что любые новые успехи возможны только на основе творческого переосмысления и обобщения на качественно новом уровне огромного фактологического материала и научного опыта, который наработан к сегодняшнему дню в современной психологии и психотерапии.

Академик И.В. Давыдовский как-то сказал: «История учит тому, что упадок или отсутствие принципиальных, то есть естественнонаучных обоснований и теоретических обобщений в науке, неизменно порождает кризис, застой практики». А Лоренц говорил об этом следующее: «Всякий раз, когда человек обретал способность преднамеренно изменять какое-либо явление природы в нужном ему направлении, он был обязан этому своим пониманием причинно-следственных связей, определяющих это явление». (К. Лоренц. Агрессия. М. «Универс», с. 36, 1994.)

То есть теоретические основы методики являются чрезвычайно важным фактором для ее успешного применения на практике. И чем более адекватна теория реальности, тем методика, основывающаяся на этой теории, эффективнее.

Любой современный психотерапевт должен иметь возможность выбора инструментария для своей работы с пациентами в очень широком диапазоне методик и техник. А это возможно только в том случае, если он будет эклектиком и придерживаться эклектических воззрений на механизмы работы психики.

Поэтому в настоящее время в современной психотерапии явно прослеживается тенденция к эклектизации. Врач может очень уважительно относиться к отцу-основателю того психотерапевтического направления, которого он придерживается. Но при этом уже не боится использовать в своей практике приемы, взятые из других разделов психотерапии.

И то, что практикующие психотерапевты это поняли, я наблюдаю уже в течении многих лет на различных конференциях и курсах. Тот поток новых технологий, который хлынул в нашу страну в последние два десятилетия, не привел к разделению нашего психотерапевтического «поголовья» на отдельные психологические «квартиры», как это происходило и происходит на Западе.

Наши психотерапевты пошли по пути эклектики и, как акулы, хватают все, что попадется — авось пригодится. А затем уже создают новые эклектичные методики, которые приспосабливают под свои психологические особенности.

И эта книга, которую вы сейчас держите в руках, тоже является результатом этого процесса эклектизации. Я в свое время тоже собирал все, что попадется под руки, пытаясь применять все найденное без изменения, в том виде, которого придерживались отцы-основатели метода.

Но потом понял, что все эти методики надо приспособить, во-первых, к менталитету нашего народа. Во-вторых, их надо приспособить к себе. В-третьих — приспособить к КАЖДОМУ конкретному пациенту. И, в-четвертых, я понял, что, если я хочу стать классным специалистом, то я должен стать мастером на все руки. А это сделать невозможно, если одну патологию я буду лечить бихевиористскими методами, опираясь на ее теорию, а другую (возможно у того же человека) — методами гештальт-терапии. И я понял, что без попытки интеграции всех известных подходов в единую, общую теорию, мне не обойтись.

Мне нужна была адекватная теория, на основе которой я мог бы СОЗДАВАТЬ для каждого моего пациента адекватные техники. И мне представляется, что это вполне удалось. Конечно же, эта «теория» сплошь эклектична и в какой-то мере отражает мое мировоззрение и мой стиль мышления.

Она является попыткой произвести эту интеграцию таким образом, чтобы все подходы, которые демонстрируются известными психотерапевтическими направлениями, нашли в ней свое отражение и непротиворечиво вписались в эту интегративную картину.

Конечно же, пока эта теория еще «сырая», так как невозможно сразу объять и объяснить все. Но я все равно предлагаю всем желающим ознакомиться с тем, что уже есть, надеясь на то, что они мне отплатят доброжелательной критикой. И с этой помощью мне удастся «шлифовать» теорию дальше и таким образом делать ее все более совершенной.