Заложники Апокалипсиса

Александр Немальцев (2024)

Четверо людей пробуждаются от криогенного сна в постапокалипсическом будущем Земли. Долгое пребывание в стасисе привело к нарушениям деятельности мозга и амнезии, но они полны решимости разобраться в происходящем и вернуть себе память, а тут еще выясняется, что на них объявлена охота новым правителем Земли. Так что вопросов много, ответов нет, и чтобы раскрыть старые тайны, им предстоит пройти тяжелый и кровавый путь.

Глава II.

В этом мире жить невозможно, но больше негде.

Дж. Керуак

2012 год, Вашингтон, США, Арлингтонское кладбище.

Серый рассвет неторопливо вставал над кладбищем, готовый в любой момент перейти в сумерки, которые пережившим первую волну Апокалипсиса заменяли день. Холодный воздух впивался в легкие, буквально раздирая глотку и норовя уместиться во внутренностях людей, словно хищный паразит. Проклятый снег перестал сыпать, но все равно земля обледенела и промерзла насквозь, а легкий туман, вначале робко стлавшийся под ноги, теперь стремился подняться как можно выше. Чтобы закутать в белый саван всех тех, кто рискнет войти в его владения. А таких было и вправду немного, да и кто в здравом уме и трезвой памяти отправился бы в этот ад, ставший вполне себе реальным и близким землянам.

— Нас прижимают, мы окружены! Требую срочно подкрепление! Воздушная поддержка и обещанная магическая — где она?! — молодой лейтенантик, одетый в форму войск Российской Федерации, надрывно кричал в коммуникатор, но пока все было тщетно.

Его взвод, прибывший на американский континент вместе с остальным контингентом войск Союза Человечества, был выставлен вместе с несколькими другими в боевое охранение, пока проводилась операция по эвакуации людей из зараженного Вашингтона. План командования был прост: высадить десант в ключевых точках, которые бойцы должны были удерживать до того момент, как эвакуация будет завершена. На практике же получилась полная ерунда: вирус «рапчурит», созданный вампирами, уже поразил большую часть населения, и к рассвету они должны были либо влиться в стройную армию кровососов, либо просто умереть. Вакцина, конечно же, существовала, но ее производство было слишком дорогостоящим и долговременным, поэтому на зараженном населении можно было спокойно ставить крест. Группки же выживших были опасны как раз тем, что могли распространить инфекцию, а полевые лаборатории не могли обработать огромный поток беженцев. Поэтому операция, которая должна была быть молниеносной, безбожно затянулась, а Ночные, ставшие одними из многих врагов Человечества, не преминули послать в бой свою армию. Конечно, в первой волне атаки шли гхолы — верные слуги упырей, почти люди, такие же теплокровные, но их сознание изменялось вампирами так сильно, что они воспринимали реальность лишь со слов своих повелителей, а потому спокойно бросались в самоубийственные атаки, зачастую демонстрируя чудеса преданности. Их армия уверенно взяла город в кольцо, по канализации шли штурмовые отряды из гхолов и «рапчуров», и постепенно зона влияния Союза Человечества сокращалась. Вначале пал пригород, потом окраины, а теперь живые мертвецы неумолимо приближались к центру, оттесняя редеющие отряды солдат.

Лейтенант Фролов прекрасно понимал, что никакого подкрепления он не дождется — хотя бы потому, что ресурсы у них были крайне ограничены, в отличие от противника. Понятие «стандартное вооружение» в войсках Союза перестало существовать как факт. Бойцы экипировались тем оружием, которое удавалось найти специальным поисковым командам во время их операций и захваченными у врагов образцами. Поэтому в его взводе были три «АК-74», два «М-16с», тяжелый трофейный «М-60» и один «ФН ФАЛ». Плюс снайперская винтовка «ПСГ 2», полученная в результате налета на полицейский участок. Двое американцев, Джош и Сэм, не имели штурмового оружия и поочередно выполняли функции разведки, связистов, медиков и вообще были кем-то вроде мальчиков на побегушках. Дмитрий прекрасно понимал, что если они переживут этот бой, то парней уже никто не будет называть салагами, подвергать «дисциплинарным воздействиям» (в простонародье известные как дедовщина), да и вообще они станут полноправными членами отряда, но пока парни носились, пригнувшись, между могильными плитами то подавая патроны угрюмому Олафу Ханссену, то работая наводчиками снайпера Гуся (свое имя светловолосый крепыш скрывал, но, судя по акценту и иногда вырывающимся фразам, был поляком), а то и просто поддерживая стрельбой из пистолетов остальных ребят.

Дмитрий более-менее управлялся бельгийской «ФН ФАЛ», хотя временами жалел, что отдал Копыту свой «калаш». «Повелся» на заграничную штучку, про которую только слышал, а теперь страдал. В режиме автоматического огня оружие безбожно мазало даже в ближайшие цели, не говоря уж о дальних, зато в одиночном било точно, и это была единственная причина, по которой лейтенант ее еще не отдал кому-нибудь еще. Новичкам, например. Однако в ситуации, подобное той, в которую их угораздило вляпаться, вести огонь одиночными было не то что глупо, а самоубийственно. Со всех сторон лезли «рапчуры» и гхолы, некоторые были вооружены и вели огонь на поражение. Да, стреляли враги неумело, зато их пальба вынуждала солдат пригибаться, что позволяло остальным противникам подойти на ближнюю дистанцию и атаковать. Вот в рукопашном бою этим ИМ равных не было: быстрые, живучие, они наваливались на жертву, убивали, и переключались на следующую цель. Умирали тяжело, только от выстрела в голову, да и то не всегда. Как-то раз ребята эксперимента ради оттяпали гхоле руки-ноги и продырявили башку, а тот продолжал извиваться, алча убийств во имя своих новых хозяев.

Негромко выругался Ханссен, затем затих стрекот его «М-60», и Дмитрий увидел, как светловолосый гигант сползает вниз, в услужливо разрытую кем-то могилу, неуклюже зажимая горло, из которого течет кровь. Захлебнулся «калашников» Сегиро, а его хозяин огласил воздух криком боли и отчаяния. Остатки взвода отползали к командиру, на корточках, уже не экономя малочисленные боеприпасы и разгоняя яростным огнем наседавшим монстров. Дмитрий вскинул винтовку, перевел режим огня в автоматический и открыл пальбу по бегущим к ним фигурам врагов. Двое запнулись и упали, кого-то задела шальная пуля, но на наплыв монстров это не повлияло. Джош, заверещав от ужаса (парень был обычным гражданским, просто в войска Союза брали всех, кто желал служить), бросился прочь, к выходу с кладбища, а вот Сэм наоборот показал выдержку. Подхватив брошенный пистолет дезертира, он с двух рук начал отстреливаться по «рапчурам», решившим, что пришло время полакомиться свежатинкой. Гхолы никогда не занимались каннибализмом, зато жертвы вируса — вполне, и более того, находили в этом изысканно-утонченный смысл бытия. Но мечтам двух отдельно взятых мутантов не суждено было сбыться, и они оказались на земле, поверженные отчаянным молодым стрелком.

— Отступаем на резервную позицию! — прокричал Фролов, меняя обойму в винтовке.

— Это куда же, командир? — ехидно уточнил Гусь, перебрасывая «ПСГ 2» через плечо.

— Я имел в виду те беседки, в которых можно укрепиться! — прорычал лейтенант, поливая наступавших врагов огнем.

К несчастью, гхолы добрались-таки до бедолаги Сэма, спокойненько оторвали ему голову и со злорадным смехом швырнули ее людям. Горман, которому, собственно, и прилетел «сувенир», разъярился не на шутку: загрузив в подствольник последнюю гранату, он выпустил снаряд в сторону глумящихся мерзавцев. Те поняли, чем им это грозит, но убегать было поздно. Громко «бумкнул» взрыв, разметавший в клочья гхол и «рапчуритов», а у отступающих появилось небольшое преимущество во времени.

— Заградительный огонь — Крот, Сейлло, давайте, парни! — Дмитрий с удивлением обнаружил, что только что израсходовал последний магазин патронов, а потому для «близких встреч» с противником у него оставался лишь пистолет.

Застрекотали автоматы, бойцы честно пытались создать хоть какую-нибудь плотность огня, но все было тщетно — слишком велико было численное превосходство кровососовских прихвостней. Гормана повалили «рапчуры», начав поглощать плоть еще живого и сопротивляющегося человека, Крот покатился в разрытую могилу в обнимку с гхолом, которого он яростно пырял десантным ножом, а у Сейлло просто сдали нервы, и он начал швырять вперед, в лицо надвигающемуся врагу, одну за другой гранаты.

А потом произошло то, что навсегда изменило жизнь лейтенанта войск Союза Человечества Дмитрия Фролова. Пришел один из, кого они почтительно называли Охотниками. Одетый в старый латаный-перелатаный плащ светло-коричневого цвета, высокие ботфорты, желтые кожаные штаны, спутанные космы бесцветных волос — он словно следовал некоему дресс-коду, принятому (возможно негласно) среди Охотников. Вскинув высоко руку с зажатым в ней распятием, он начал четко и внятно напевать некую молитву (или церковный гимн, Дмитрий слабо в этом разбирался), от чего крест засветился таким нежно-синим огнем. Гхолы, видя этого человека, заверещали от ужаса, начав отползать назад, «рапчуры» же просто отползали назад, шипя и скалясь. А Охотник шел вперед, его пение усиливалось, голос буквально гремел, и нечисть в ужасе отступала, визжа и явно проклиная оппонента. А потом что-то сверкнуло, и во все стороны от их спасителя ударил нестерпимо-яркий белый свет, который вынудил Дмитрия прикрыть глаза и крепко-накрепко зажмуриться. Когда он открыл глаза, то все было кончено: вместо гхолов и «рапчуров» на снегу лежали полуистлевшие косточки, а само кладбище как будто бы коснулась божественная длань. Вспомнилась весна, та самая, последняя, когда он еще был молод, когда не было Апокалипсиса, а мир был таким привычным, надежным, и этих ужасов просто не могло быть.

— За мной, солдаты — мы должны найти их лидера, — голос Охотника был хриплый, надломленный, а его глубоко запавшие глаза буравили взглядом, словно прожигая насквозь.

— Да, Охотник, — Фролов кивнул, поднимаясь с земли, на которой он невесть как оказался, — взвод, доложите о своем состоянии!

— Сейлло, я в порядке, — протрещал голос того самого солдата, чьи гранаты создали в рядах поверженного врага серьезную панику.

— Гусь, готов, — лаконично сообщил снайпер.

— Крот, я ранен — эта сволочь, кажется, мне все ребра переломала.

— Горман…много ран, обильное кровотечение, возможность инфицирования крайне высока, — даже в такой обстановке Горман оставался спокоен, словно бы его и не ели минуту назад заживо чудовища.

— Топор, я в порядке, — поднял вверх большой палец его капрал, широко улыбаясь.

— Григ, в порядке, — боец устало отсалютовал лейтенанту, подняв голову от затвора «АК-74», с которым у него постоянно были проблемы.

— Сейлло, Григ — возьмите Крота и эвакуируйте его в безопасное место, остальные — со мной! — решение далось тяжело, очень тяжело, ведь своим приказом он, фактически, обрекал Гормана на медленную смерть.

— Спасибо, лейтенант, — неожиданно ожил наушник, в котором звенел неожиданно счастливый голос Гормана, — для меня было честью служить рядом с вами. Простите, что подвел…

Дмитрий не раз это видел, но каждый раз все его естество противилось подобному поступку. И так же, как и всегда, он не оторвал взгляда от солдата, чья сила воли подняла пистолет и приставила его к виску, а затем заставила умирающего надавить на курок. Выстрел, тело содрогнулось в конвульсии и опало, застыв на снегу. Охотник молча опустился на колено и начал читать заупокойную молитву. Лейтенант присел на корточки возле тела боевого товарища, в чьих широко раскрытых глазах отражалось угрюмо-темное небо с Алой Звездой, и осторожно опустил усопшему веки.

— Извини, лейтенант, я не мог прийти раньше. Возле «Карандаша» нас плотно прижали, и мне пришлось подчищать там, — голос Охотника был мягким, обволакивающим, но в нем был слышен легкий надрыв, и Дмитрий совершенно не удивлялся этому. Пройди он через то, через что прошел этот человек, он бы тоже стал другим, совсем другим. Поэтому он лишь кивнул.

— Командование готовится к отступлению, мы уходим на «Филадельфию», это единственный вариант, а оттуда уже атакуем следующий сектор, — Охотник спокойно рассказывал планы командования, как будто бы ему было важно мнение обычного летехи-неудачника, который еще и умудрился положить почти весь отряд.

— Выходит, Штаты мы потеряли? — это было скорее утверждение, а не вопрос, но Фролов не мог это не сказать. Слова повисли в морозном воздухе, словно мириады маленьких колючих шипов, которых так опасно касаться, но коснуться надо.

— Да, Штаты признаны зараженной территорией, наравне с Австралией, Японией и югом Китая. Наши вожди готовят Очищение — а ты знаешь, что будет в этом случае.

— Знаю! — неожиданно озлобился Дмитрий, — я был в Осло, когда мы заставили Крылатых опуститься на землю, и Командование обрушило на них кинетический удар вкупе с ионным оружием! Черт, я сам не знаю, как мне выжить-то удалось! Неужели снова этот ужас?!

— Это будет не ионная бомбардировка, — с неожиданной печалью в голосе сказал Охотник, еще ниже опуская голову, — это будет полное Очищение.

— Неужели это будет…, — страшная догадка посетила лейтенанта, но Охотник властным движением руки приказал ему умолкнуть, продолжив говорить:

— Да, именно это и будет. Весь континент инфицирован, каждый второй как минимум, и зараза распространяется. Сейчас мы смогли зачистить Европу, потихоньку выдавливаем врага из России, но с США это не получится — мы просто не успеваем. И учти, что здесь самые сильные Повелители Ночи, а значит, их гибель ослабит противника. Я не одобряю методов Командования, но и не отказываюсь им подчиняться — потому что они правы. Да, они погубят как минимум сто миллионов людей, но на эти сто миллионов приходится около трехсот нечисти. Поверь мне, это трудное решение для всех нас, но речь идет о выживании Человека как вида. То, что ты раньше считал бабушкиными сказками, неожиданно стало реальностью: вампиры, оборотни, демоны, колдуны, призраки, маги, все! Они жили в нашем мире испокон веков, правили им тайно или явно, но пришел Апокалипсис и кто-то решил, что может судить нас всех скопом. Еретики и атеисты утверждают, что это Бог, но я не согласен — во мне тлеет частичка его Пламени, а значит, это не он. Возможно, это очередной план всех этих существ, но факт остается фактом — мы оказались между молотом и наковальней. Точнее, под ударами множества молотов по наковальне. Ты видел, что творилось в Африке?! Видел, я тебя спрашиваю?!

— Н-нет, — Дмитрий был удивлен столь яростным напором Охотника, его горячностью и страстью, а потому и ответа подходящего найти не мог.

— А я видел! Массовые жертвоприношения, все кишмя кишит Крылатыми, неподалеку бьются Ликантропы с колдунами — весь континент мигом скатился в безумие. И к концу пятой недели в живых осталось чуть больше тысячи двухсот человек, в основном — груднички и молодые женщины, которых пропаганда Крылатых не зацепила. А эта бойня в Новой Зеландии — кто им дал право распоряжаться нашими жизнями? Почему мы должны проливать кровь в ИХ войнах? Мы — Люди, и это наш мир, а все эти твари пускай убираются прочь.

— Вообще-то вы говорите об ангелах, мастер Охотник, — это был Григ, который стоял неподалеку и явно все слышал.

— Да, но это Падшие Ангелы, и потому Церковь предала анафеме всех, кто отправился служить в их нечестивые легионы! Назовем вещи своими именами — это Демоны, и у них своя война. Позже мы разберемся и с ними, но пока у нас есть более важные дела.

— Например? — ехидно поинтересовался подошедший Гусь.

— Например покончить с кровососами! — отрезал Охотник, — и именно этим мы сейчас и займемся. Идите за мной, я чувствую вожака этой Стаи упырей.

Легко поднявшись, Охотник повел плечами, с хрустом размял затекшие руки, прошептал молитву и пружинистой походкой двинулся вперед. Переглянувшись, Фролов, Топор и Гусь последовали за ним. Путь заняла не больше пяти минут, причем все время им на глаза попадались истлевшие останки прислужников вампиров. У мемориала Жаклин Кеннеди и ее детей Охотник замер, опустился на корточки, словно прислушиваясь к чему-то — и тут же из–за памятника вылетела визжащая и буквально источающая ненависть фигура вампира. Точнее, вампирши. Совсем молоденькая на вид, не старше семнадцати лет, в ее руках сверкали короткие, но очень острые и смертоносные кинжалы, и орудовала она ими с невероятной скоростью. Чего уж говорить, обычный человек против кровососа не имел никаких шансов: они были быстрыми, выносливыми, почти бессмертными, а возможность восстанавливать силы прямо на поле боя, из трупов многочисленных врагов, делала их самыми опасными врагами. Даже оборотня убить было легче, чем вампира.

Охотник, как выяснилось, именно этого и ждал — рука с распятием взметнулась вверх, прямо на встречу летящей смерти, и полыхнуло очищающим светло-синим пламенем. На ледяную землю упало окровавленное и порядком поджаренное тело, а Охотник, хмуро улыбнувшись, отступил, чтобы не испачкаться о воющую и корчащуюся в грязи вампиршу.

— Мне жаль их как никого на свете, — сообщил церковник, подходя к ослабленной и обездвиженной противнице, — они не понимают, что их существование ошибка, тупиковая ветвь эволюции человечества, но упорно цепляются за свои заблуждения. Ничего, скоро это изменится. Спокойно, дочка, спокойно — папа уже пришел и скоро все закончится. Дыши спокойно, расслабься, не умирай, БУДЬ СО МНОЙ!

Дмитрий едва не подскочил — столько воли и мощи было в этом властном голосе, остальные бойцы попятились назад, инстинктивно чуя опасность и готовясь к бою.

— Брат Иезекия, запрашиваю «Крыло Дракона», — Охотник коснулся ворота пальто, и Фролов совершенно не удивился тому, что там, под всей этой рванью, у человека была рация, броня и много всего, что могло пригодится на поле боя, — задание выполнено, она со мной. Да, не узнает, конечно, ведь столько лет прошло. Брат Ахав и его лаборатория готовы? Прекрасно, просто прекрасно! Со мной еще трое десантников — заберем их с собой! Да, с собой, и нечего со мной пререкаться. Угу, доложишь ты начальству, как же — тебе со мной еще работать и работать. Да шучу я, шучу, расслабься. Где «Крыло»? А, ну понятно. Конец связи.

Охотник щелчком отключил рацию, извлек из внутренностей пальто шприц, взломал какую-то ампулку, наполнил шприц и ввел его содержимое в вену вампирше. Та уже не подавала признаков жизни, лежала, свернувшись калачиком, на укол почти не прореагировала, лишь зашипела и вяло пыталась отмахнуться. Закончив делать инъекцию, брат Иезекия отбросил шприц подальше, поднялся с земли и объявил солдатам:

— Сейчас за нами прибывает транспорт, он доставит вас до КП, а я полечу дальше. В докладе я обязательно отмечу проявленные вами самые лучшие качества, лейтенант. Спасибо.

— Да за что же? — почему-то именно благодарность Охотника вывела его из себя, — мы же ничего не сделали, просто отбивались и готовились умереть, а все сделали вы! Пришли, разбросали этих чудовищ, взяли в плен вампиршу, а теперь еще за что-то благодарите нас! За что? За то, что мы не умерли?!

— И за это тоже, — серьезно кивнул охотник, шаря по карманам пальто, — вы смогли выдержать это испытание, пойти со мной и вашу волю не сломила Дочь Ночи, а она далеко не самая слабая представительница их племени. Другое дело, что потенциально слабые звенья цепи я удалил, услав ваших бойцов с раненым, но все же риск был. Да и вообще, лейтенант Фролов, вы молодец! Как и ваши парни. Не задумывались о переводе к нам?

— К вам — это к кому? К Церкви? Я не священник, да и вера моя, признаться, порядком ослаблена, — горько усмехнулся солдат, вытаскивая из кармана смятую пачку сигарет и делясь ей с охотником, который, судя по всему, именно сигареты и искал у себя.

— Это вы зря, лейтенант, — поучительным тоном промычал Охотник сквозь сигаретный фильтр, щелкая зажигалкой и затягиваясь едким дымом дешевого табака, — именно вера должна быть сейчас сильной, без нее мы легко падем жертвами всех тех многочисленных бедствий, что обрушились на человечество.

— Да какая уж тут вера, сэр, — вклинился в разговор непоседа Гусь, — посмотрите, что творится вокруг. Безумие и хаос, матка Боска! Мир в руинах, непонятно кто бьется непонятно с кем, а мы просто пытаемся выжить.

— Вы правы, рядовой, мы действительно в осаде, но дело не в том, что идет война, а в том, что мы не понимаем ее истинных причин, — церковник говорил спокойно, уверенно, словно учитель, в сотый раз объясняющий неразумным детям прописные истины, — человек жил и правил Землей тысячелетия, но что это такое по сравнению с рекой времени? Так, пыль да песок. И когда выяснилось, что мы не то что не хозяева этого мира, а что-то вроде паразитов, то тут мы и сломались. Поверьте, все эти древние существа враждуют между собой несметное число веков, но что-то заставило их перейти к открытым действиям, и мы пытаемся понять причину. А параллельно мы спасаем генофонд человечества, огрызаемся и воюем со всеми, кто посягает на нас и нашу свободу, пусть даже это и иллюзия. Да, Писание говорит о конце времен, но это меньше всего на него похоже, а значит, у нас есть будущее, но для того, чтобы оно пришло, нужно бороться. И бороться с верой в сердце — иначе грош цена тем победам. Церковь же не зря вывело из тени нас, Наблюдателей и Паладинов, чтобы поддержать простых людей в войне. Мы могли бы спокойно укрыться в убежищах, дождаться конца этой бойни, а потом начать жизнь заново, но мы здесь, с вами, потому что мы такие же люди, пусть и коснулась нас длань Господня. Только вместе мы победим…или же вместе падем в хаос и бездну.

Закончив этот пространный монолог, он затушил сигарету о промерзшую землю, потянулся и обезоруживающе улыбнулся удивленным бойцам. Они переглянулись, каждый думая о чем-то своем, но почему-то Дмитрию казалось, что за всей этой откровенностью церковника стоим что-то еще, что он не мог понять или уловить, а должен был. Но речь произвела впечатление, заставив погрузиться в размышления о судьбе их мира, о прошлом, настоящем и неопределенном будущем. Судя по выражениям лиц остальных бойцов его отряда, они думали о том же. Но мрачные мысли ушли сами по себе, когда тишину неба разорвал рев моторов, и с неба, надсадно подвывая двигателями, спикировал тяжелый десантный транспорт «Ястреб», одна из последних разработок военно-промышленного комплекса ныне канувшего в лету Евросоюза. Обтекаемая форма, дельтовидные крылья, двигатели вертикального взлета и солидный запас оружия делали эту птицу поистине смертоносной, что, вкупе с ее скоростью и маневренностью, предполагало ее использование для молниеносных налетов, а также быстрой переброски войск с одного участка фронта на другой. И тем более странно смотрелось распятие на борту самолета, да и вообще церковные регалии выглядели не очень к месту. И, конечно же, Дмитрий совершенно не был удивлен, когда из недр транспорта появилась процессия: несколько Охотников, солдаты-коммандос, ученые и просто священники. Ритуал приветствия оказался по-военному краток, старший Охотник похлопал их спасителя по плечу, его спутники подхватили тело вампирши, поместили в медицинскую капсулу и споро утащили внутрь. Потом эти двое отошли, о чем-то переговорили, причем явно соприли, если судить по жестикуляции и обрывкам фраз, затем командир прибывших поднял руки ладонями вверх, словно капитулируя, резко развернулся и едва ли не побежал внутрь «Ястреба». Иезекия же вернулся к Фролову, довольно улыбаясь, и объявил, что они должны немедленно грузиться на транспорт, который доставит их на «Филадельфию», а уж оттуда они на морском патруле доберутся до своей части…или же останутся среди них, Охотников. А лукавая улыбка на лице церковника говорила только об одном: он знал, что спасенные им солдаты вряд ли откажутся от столь заманчивого предложения. И, в общем-то, он оказался прав.

И глядя сквозь запотевшее от холода бронестекло иллюминатора, Дмитрий с непонятной тоской вспоминал прошлое, понимая, что теперь его жизнь уже не будет такой, какой была раньше. А еще ему казалось, что где-то там, внизу, в этой снежной пелене, осталась частичка его души, ушедшая вместе со смертью ребят из его взвода. И что заполнить пустоту можно лишь уничтоженными врагами, что сейчас лишь война имеет смысл, а все остальное — подождет. Та легкость, с которой он перешел в какое-то новое состояние сознания, немного пугала, но зато теперь он видел свою цель и смысл более четко: как будто бы Охотник со смешным именем Иезекия придал этой войне какой-то новый смысл, доселе неведомый. И ужас от осознания грядущего развернулся перед ним во всем своем смертоносном величии…