Герцогиня Чёрной Башни. Хроники Паэтты. Книга II

Александр Николаевич Федоров, 2017

Спустя пять лет после событий на Полумесяце государства Паэтты находятся в страшной опасности. С севера на Палатий наседают северяне, возглавляемые таинственной колдуньей – Герцогиней Чёрной Башни; с запада обрушились бесчисленные орды гомункулов Эллора, а на юго-востоке уже просыпается угроза в лице загадочной Симмерской ведьмы. На фоне всего этого Бин пытается восстановить в памяти утраченный год и вспомнить, что же сталось с Мэйлинн. «Герцогиня Чёрной Башни» – завершение дилогии о Мэйлинн Айрига; роман, который никого не оставит равнодушным благодаря богатству и живости языка, объёмности персонажей и увлекательному сюжету.

Глава 1. Синица

Жители деревни Синица, что стояла неподалёку от побережья Загадочного океана, всегда считали себя везунчиками. Драккаров северных варваров тут не видали отродясь — слишком уж далеко от Келлийских островов. Берсерки никогда не огибали западную оконечность Лионкая, так что здесь, в заливе Алиенти, их красно-зелёных парусов не могли припомнить даже старожилы. Синица была достаточно далека от всего — и от Кидуи, и от Латиона, и даже от Коррэя. Конечно, между этими государствами, наверное, уже тысячу лет не велось войн или даже сколько-нибудь серьёзных конфликтов, но и за эту удалённость жители Синицы благодарили Арионна.

Море давало суровым неприхотливым людям всё, что им было нужно. Дни текли ровно и безмятежно, плавно складываясь в года, десятилетия и столетия. Ничто не нарушало этого расслабляющего ритма. До недавнего времени…

Первый странный корабль — чёрный, с красным парусом, на котором почти во всю ширь полотнища раскинул антрацитовые крылья гротескный орёл, появился тут порядка трёх недель назад. Встал на якорь примерно в паре сотен ярдов от берега, спустил шлюпки. Местные мужики, которые отправились к берегу, чтобы поглядеть, чего там и как, через некоторое время бегом возвратились в деревню, разве что не с полными штанами дерьма. Сбивчиво и заикаясь рассказали они, что в шлюпках сидят какие-то чудища.

Тут же решили отправить нескольких гонцов — одного прямо в Шинтан, другого — в Шайтру, где могли находиться боевые корабли, а третьего — к ближайшему от Синицы городу Таирней, где должен был квартировать пехотный полк. Гонцам дали лучших из имеющихся лошадей, хотя, конечно, назвать их скаковыми язык ни у кого бы не повернулся. И тем не менее — лучше, чем ничего.

Поскольку ждать подмоги, скорее всего, приходилось не меньше недели, ибо до Таирнея было не меньше трёх дней пути, жители Синицы от греха подальше ушли из деревни, прихватив столько скарба, сколько могли унести. До соседней деревушки со странным названием Пошки было не больше лиги, так что она не могла служить защитой, но предупредить соседей было нужно. В конце концов решили, что надёжней всего будет переждать в лесу — благо тут, в отличие от северного Палатия, леса ещё сохранились, пусть и не такие густые как восточнее, ближе к Коррэю. Погода позволяла ночевать у костров. Уж лучше так, чем достаться этим странным чудищам.

Жители Синицы спешно покинули обжитые места, поэтому не видели, как некоторое время спустя к первому кораблю присоединился второй, а затем — и третий, и четвёртый…

***

Сержант второй роты Пятого стрелкового полка Тин Лэйто очень опасался, что за последние несколько дней его зубы сточились минимум на десятую долю дюйма⁴. Действительно, все эти дни он так часто и так сильно скрежетал ими, что, казалось, он и сейчас чувствует во рту скрипящую крошку перемолотой эмали. Хотя вполне вероятно, что это — всего лишь песок, который западный ветер несёт с пляжей.

Песок этот поднимался ввысь, тревожимый тысячами неказистых ног, обутых в какие-то обмотки. Владельцы этих ног ходили довольно неловко, заметно шаркая, что и вздымало вверх тучи мелкого песка. А вот то, что эти самые владельцы так спокойно и не таясь бродили по палатийскому берегу, и вызывало зубовный срежет у сержанта Лэйто.

Лэйто был одним из не так уж и многих палатийцев, которые попадают в армию добровольно, а не по рекрутскому набору. Вообще эта рекрутская система порядком бесила сержанта — едва ли один из двадцати пяти взрослых мужчин Палатия хотя бы когда-то держал в руках оружие. Остальные двадцать четыре, не попавшие в рекрутские списки, спокойно проживали свой век, даже не интересуясь, как там обстоят дела в «доблестной» армии королевства. Более того, в Палатие был абсолютно легален откуп от рекрутской повинности, так что парень, чьи родители имели в заначке двести тоинов⁵, вполне официально мог обратиться в магистрат с ходатайством о вынесении его из рекрутских списков.

Такие как Лэйто — люди, не верящие в силу одного лишь серебра — встречались в Палатие редко. Однако именно они составляли хрупкий костяк того, что принято было именовать палатийской армией. Везло, когда в роте была хотя бы парочка таких — тогда из вечно жалующихся на судьбу нытиков, которых силой загребли из родного дома, ещё мог бы выйти какой-то толк. Во второй роте го стрелкового таких было сразу трое, поэтому совершенно неслучайно её держали на хорошем счету. Этакая образцово-показательная рота, хотя ни одному мудрецу-счетоводу не сосчитать — скольких тумаков, подзатыльников и зуботычин стоила эта образцовая показательность!

Нельзя сказать, что сержант Лэйто очень уж рвался в бой. Когда их полк перевели подальше от побережья Серого моря со всеми его берсерками и отрядами Чёрной Герцогини, он радовался, как и все. Кому же неохота походить подольше под небом этого мира? Но спустя восемь месяцев он уже хотел волком выть от тоски, хотя подавляющее большинство ребят его роты блаженствовали, сполна наслаждаясь мелкими радостями, которые мог предоставить провинциальный Таирней, да ещё и за казённый счёт. Лишь привязанность к родному полку мешала написать рапорт о переводе назад, «на передовую». Всё ждал, что вот-вот придёт приказ, и их вновь отправят освобождать родные берега от распоясавшихся орд проклятущей колдуньи.

Однако Палатий продолжал жить своими законами, один из которых, весьма важный, хотя и негласный, утверждал, что гораздо лучше за победы платить серебром, а не кровью. Храбро бились с берсерками латионцы — с горькой завистью Лэйто слушал очередные полуправдивые байки о новых вылазках и победах легендарного Седьмого Коррэйского, да и Пятый, Второй и Четвёртый отставали от своих именитых земляков ненамного. Кидуанский флот долбил драккары северян и в хвост, и в гриву. Что уж говорить — даже пунтийцы не остались в стороне! Один из пунтских полков регулярно квартировал западнее Анурских гор, прикрывая пусть второстепенный, но всё же достаточно обширный участок побережья. А в это самое время один из наиболее боеспособных полков Палатия медленно разлагался в каком-то завшивленном Таирнее. «Зализывал раны», как регулярно рапортовало наверх полковое начальство.

И вот, казалось бы, шанс, посланный самим Ассом. Насмерть перепуганный и до смерти уставший селянин на до смерти уставшей кобыле принёс удивительную и страшную весть — на страну напал новый враг, невиданный и неслыханный ранее. Страшные монстры, похожие на ожившие вдруг ночные кошмары, посреди белого дня высаживаются на берегу с уродливых чёрных кораблей, пришедших с запада. Тревожный шепоток в мгновение разносит окрест страшные слова «Гурр» и «Тондрон». Неужели такое могло случиться?

Переполох в Таирнее стоял страшный. Всё штабное начальство сбилось с ног, пытаясь принять решение. Кое-кто предлагал ждать подмоги, но, хвала богам, на этот раз храбрость восторжествовала. Все нужные голуби были пущены, но сам полк незамедлительно встал на марш. Сердце Лэйто пело от счастья, предвкушая сражения, что принесут почёт и славу. Его даже не слишком заботил жуткий и таинственный враг. Не родилось ещё под этим небом ничего, что нельзя было бы порубить, исколоть или, на худой конец, раздавить. Сложно представить живое существо, которое устоит на ногах после попадания в грудь тяжёлого болта с пятидесяти шагов.

И вот — пришли… Что самое обидное — ведь действительно спешили, в кровь стирая солдатские пятки, глотая душную дорожную пыль, ночуя в чистом поле… Но дойдя до места встали как вкопанные. Полковник Жокко, которого солдаты за глаза называли не иначе как «полковник Свинья» (наверное, самое популярное прозвище для высшего командования в славной армии Палатия), объявил, что из-под Скабея уже должен был выступить Четвёртый легион палатийцев, а из Шинтана обещали прислать целых два свежих, полнокровных полка, спешно сформированных из дополнительного набора рекрутов. А это значит… Правильно — снова ждём…

Вот что заставляло сержанта Тина Лэйто скрипеть своими многострадальными зубами. Враг чуть ли не ежедневно множился в числе — почти каждый день с запада подходили два, три, а иногда и до пяти чёрных как смоль кораблей, выгружающих на берег очередную порцию нежити. Когда полк Лэйто только прибыл, на побережье было, по его подсчётам, порядка полутора-двух тысяч зомбаков. Теперь же их число по самым скромным подсчётам приближалось к пяти тысячам. И очевидно, что это был не предел. Конечно удивительно, что Тондрон подготовился к вторжению спустя рукава, не озаботившись тем, чтобы создать мощный флот, способный за раз пригнать сюда десять тысяч бойцов, но кто же поймёт этого Гурра? А вот о судьбе эллорских колонистов думать не хотелось — вряд ли она была завидной…

А ещё очень раздражало слово «вторжение», которое употребило штабное начальство, а затем разнесли все остальные, до последнего полкового повара. Сам Лэйто не стал бы использовать столь многозначительный термин. «Вторжение» — звучит пугающе, панически. Почему бы не назвать это просто нападением? Очередной враг напал на нашу родину — такой посыл вызывает скорее ярость, чем страх. А вот вторжение… Это слово парализует слабые души, деморализует тех, кому не повезло родиться отважными.

Да и что это за вторжение? За несколько недель присутствия враг из тысяч и тысяч квадратных лиг Паэтты оккупировал едва ли четверть. Четверть квадратной лиги, конечно, а не четверть Паэтты. Но вот это дрянное слово убеждает малодушных именно во втором. А малодушных у нас искать не надо. В отличие от храбрецов.

Хотя сейчас рядом с Лэйто малодушных нет. Как и каждый день, в дозор с ним отправлялась всё та же неразлучная троица — Пэрри, Парк и Вилли. Пэрри, как и Лэйто, был добровольцем, ищущим славы и драки. Парк и Вилли, даром что рекруты, по бесшабашности и отваге ни в чём не отставали от приятелей. Именно эта троица чаще всего сопровождала Лэйто во всех его приключениях. Из восьмидесяти воинов роты четверо — это уже неплохое ядро, которое в случае заварушки соберёт вокруг себя необходимую критическую массу.

А ведь был ещё и второй сержант, Пэйл, который хотя и был королём всех засранцев, но храбрости и ума ему было не занимать. И у него тоже была своя свита — четверо сорвиголов, которые, увы, часто пускали свои таланты не в то русло. Но вот эти девять бойцов, да плюс сам командир роты лейтенант Брайк, в итоге образовывали крайне боеспособную десятку, способную тащить за собой всю роту.

— Сегодня опять новеньких подвезли… — прошептал мелкий чернявый Парк всем очевидную вещь.

Из их секрета всё побережье было как на ладони. Поросший кустарником холм — один из множества других, подходящих почти к самому побережью — понравился Лэйто с первого же дня. Удобно подойти, удобно отойти. Да и для наблюдения подходит как нельзя лучше. Сержанта и его подчинённых сейчас отделяло от врага не более трёх сотен шагов. Они копошились там, внизу у побережья, словно мерзкие чёрные муравьи.

Чем они занимались там ежедневно — Лэйто до сих пор не мог взять в толк. Это была не обычная солдатская лагерная жизнь — никто не готовил пищу, не валил деревья, не ставил палатки, не рыл отхожих ям. В большинстве своём зомбаки просто сидели неподвижно на берегу, иной раз, кажется, не меняя позы в течение всего дня. Однако некоторые почему-то, напротив, находились в постоянном движении, однако, с точки зрения сержанта — совершенно бессмысленном.

Силы вторжения (как их называл полковник Свинья) вели себя непонятным для бывалого вояки образом. Они больше походили на стадо баранов, которых вывалили на берег, и которые теперь совершенно не знают, что им делать дальше. Они словно были лишены какой-то важной составляющей, которая превращала их в полноценных солдат.

— Эх, пердяжья кость, чего мы цацкаемся-то с ними! — яростно прошипел конопатый Вилли. — Они вон вошкаются, как сонные солохи — приходи да бери голыми руками!

— Много ты брал голыми руками зомбаков? — резонно заметил Пэрри, наиболее рассудительный и осторожный из трёх, больше похожий на аптекаря, чем на солдата. — Его, поди, так просто-то не рубанёшь.

— Да мы их с этих холмов расстреляем, они и подойти не успеют! — продолжал гнуть своё Вилли. — Ты погляди, как они ходят! Моя бабка до ночного горшка и то быстрее доходила!

— И что им твои болты? — едко усмехнулся Парк. — Они ведь и так уже дохлые! Как сделать дохлого ещё дохлее?

— Хорош языки чесать, — Лэйто оторвался наконец от своих мыслей и сплюнул сквозь зубы. — Пока один из вас, обалдуев, не станет командиром нашего полка, будем делать то, что велит начальство. Начальство велит наблюдать и ждать. Какое именно из этих двух слов вам кажется непонятным?

— У начальства срань вместо мозгов, — Вилли, кажется, сегодня никак не хотел угомониться. — Почти неделю сидим тут и любуемся, как чёрные подвозят всё новых и новых зомбаков. Чего будем ждать? Когда придут латионцы и всё разрулят, как обычно?

Лэйто вновь сплюнул — на это возразить было нечего. Он и сам с горечью думал о том, как в глазах соседей выглядит армия Палатия. Словно сборище барышень, что визжат, завидев паука. И тут же зовут на помощь суровых и мужественных латионцев.

— Делать нечего, — наконец процедил он. — Сказано — ждать, значит будем ждать.

— Мне вот интересно, почему они так странно себя ведут, — почесав плохо выбритый подбородок, глубокомысленно спросил Пэрри. — Почему не рассредоточиваются по местности, почему не строят фортификаций? Толкутся на берегу, как стадо овец…

— Да а на кой хрен им фортификации! — моментально возразил Вилли. — Зомбакам жрать не надо, спать не надо, срать — и то не надо! Сиди себе на песочке, да и горя не знай!

— Да нет, — задумчиво протянул Лэйто. — Мне кажется, тут дело другое… Им словно не хватает чего-то, чтобы начать действовать. Может быть, пастух ещё не прибыл.

— Давить их надо, пока время есть ещё! — завёл старую песню Вилли.

— Заткнись! — беззлобно посоветовал Лэйто, чтобы не пришлось признать, что рыжий прав.

На какое-то время воцарилась тишина. Четверо мужчин, лёжа на порядком вытоптанном за последние дни пятачке травы посреди кустов, пялились на муравейник внизу, варясь каждый в собственных мыслях. В паре кабельтовых⁶ от берега очередной чёрный корабль спускал на воду шлюпки, сгружая на берег ещё полторы, а то и две сотни новых уродцев. В общем, очередной дерьмовый день. О том, сколько таких дней будет ещё впереди, пока не объявятся спасители-легионеры, Лэйто старался не думать. В отличие от этих троих он — сержант, а это значит, что ему нужно думать не только за себя, но и за всех своих подчинённых. И не пороть горячку.

***

— Ну что, как там сегодня вели себя зомбаки? Не слишком вас пугали? — осклабил гнилые зубы сержант Пэйл, встречая возвращающуюся с дежурства четвёрку Лэйто.

— Смирненько вели, — заверил Вилли. — Я им прямо на головы поссал, так они даже не утёрлись!

— Шутник… — криво усмехнулся Пэйл. — Ты уж прямо говори — поссал, или всё-таки обоссался…

— А чего ему ссаться? — невозмутимо пожал плечами Парк. — Вилли у нас не из трусливых. У него, вообще-то, и при Каледе коленки не дрожали. А вот для ваших парней, сержант, мы там ямку вырыли, покуда заняться было нечем. Авось в этот раз портки не измарают!

Вилли довольно хохотнул, ободрённый поддержкой товарища, а Пэйл, напротив, резко потемнел лицом. Конечно же, Парк был совершенно не прав — под Каледом и сам Пэйл, и его «свора» показали себя не хуже, чем люди Лэйто. Все там стояли, не дрогнув, хотя в какой-то момент казалось, что живым из боя не выйти никому. Более того, там, как и в любом другом бою, все тёрки между двумя сержантами и их людьми уходили на самый задний план. В сражении Лэйто, не колеблясь, отдал бы жизнь за Пэйла, а Пэйл прикрыл бы того же Вилли или Парка, не щадя своей. Но то в бою.

Раздрай между Пэйлом и Лэйто был неизбежен. Оба — сильные, привыкшие доминировать лидеры. Оба — чертовски хорошие вояки, ловкие и смелые, словно дьяволы. Оба знают, как нужно говорить с подчинёнными. Только вот характеры чересчур разные. Уравновешенный, не чуждый понятий долга и чести Лэйто относился к ушлому и взрывному Пэйлу с явной неприязнью. Они не могли стать друзьями, а потому были вынуждены стать врагами. Однако оба были профессионалами, так что их вражда нисколько не снижала боеготовность вверенной им роты. Они любили втыкать шпильки друг другу в задницы, но всегда знали, когда нужно остановиться. Вот и сейчас Лэйто, усмехнувшись незамысловатой шутке приятеля, тем не менее, тут же осадил его:

— Заткнись, Парк!

— Вот именно, — хмуро бросил Пэйл. — Завали, мелкий! А ты, Лэйто, придерживай своих шавок, а то больно брехливы они стали.

— Это нервное, — с самым серьёзным лицом кивнул Парк. — У меня просто мозги от страха размякли, сержант.

— Пошёл ты, — махнув рукой, Пэйл двинулся к костру, у которого сидели бойцы, готовящиеся сменить Лэйто на наблюдательном посту. Среди них как раз были его подручные.

Вилли и Парк тихонько прыснули от смеха. Будучи такими разными внешне, они, на самом деле, были во многом схожи. И излишняя смешливость была одной из их общих черт.

— Сколько раз говорил — не задирайте Пэйла! — несколько раздражённо прикрикнул Лэйто. Хотелось на ком-то выместить злость — хотя бы даже на этих двоих.

— Да он сам нарывается… — попытался оправдаться Вилли.

— Он — сержант! — рявкнул Лэйто, так что даже Пэрри на мгновение втянул голову в плечи. — Если он прикажет тебе лизать собственные сапоги языком, или ковырять стрелой в заднице — ты будешь это делать! И своё мнение при этом засунешь ещё глубже, чтобы случайно не выковырнуть наружу!

— Да, сержант, — понурил голову Вилли.

Конопатый по личному опыту знал, что сейчас лучше всего согласиться со всем, что говорит Лэйто и молча принять этот выговор. Даром, что они с Лэйто были друзьями. Даром, что почти каждый вечер в Таирнее они хлебали одно и то же вино за одним столом. Когда Лэйто включал сержанта, для него больше не существовало ни друга Вилли, ни друга Парка, ни кого-то другого. И затрещину он мог влепить знатную. Причём потом даже не извинившись во время следующей попойки. Потому что Лэйто свято верил, что так надо и только так — правильно.

— Айда к кашеварам! — чтобы сгладить момент, предложил Пэрри. — А то у Парка последний час так в пузе урчало, что до сих пор удивляюсь, как это нас зомбаки не вычислили!

— Вот это — хорошая идея! — кивнул Лэйто, своим тоном как бы продолжая воспитывать Парка и Вилли: мол, вот — отличная идея, в отличие от вашей глупой затеи дразнить Пэйла. — Пойдёмте-ка, отведаем гуляша.

Настроение у всех чуть улучшилось, и все четверо направились туда, где дымила белым дымком походная кухня. И они уже почти добрались до места, когда к Лэйто подскочил молоденький рядовой:

— Сержант Лэйто, вас вызывает лейтенант Брайк.

К чести Лэйто, у него даже не возникло мысли недовольно проворчать что-то вроде «На кой дьявол я ему сдался?», или «Неужели это не подождёт, пока я пообедаю?». Лэйто был солдатом до мозга костей; больше того — он был сержантом. Поэтому, проглотив недовольство, он молча кивнул и тут же направился к палатке лейтенанта. Оставшаяся троица, переглянувшись, двинулась дальше в сторону полковой кухни.

Примечания

4

Дюйм — мера длины, приблизительно равная 2,5 см.

5

Тоин — основная денежная единица Палатия. Один тоин содержит порядка двух унций серебра, что делает его весьма дорогой монетой. По среднему курсу один палатийский тоин меняют на тридцать пять — сорок латионских доров.

6

Кабельтов — морская мера длины, равная примерно 185 метрам.