Заражённые бессмертием

Александр Руднев

Продолжение романа «Кассандра». 3152 год, центр человеческой цивилизации уже более тысячи лет находится на планете Стекс. Главным открытием человечества стало извлечение ментальной сущности из тела и помещение ее в искусственный биокомплекс. «Новые люди» начинают доминировать. Директор Аналитического Центра Анвар Остин, имеющий серьезное политическое влияние, захвачен идеей тотального «извлечения» и сведения доли «рожденных» к жалким малочисленным группам, сосланным на безжизненные планеты.

Глава 4

Сегодня с утра на Остина свалились все мыслимые неприятности. Сначала вышла из строя автокухня, и он остался без завтрака. Потом он порвал брюки. А под конец сломался лифт, и начальник АЦ просидел в кабинке больше часа.

В самом гнусном расположении духа Анвар зашел в свой офис и рухнул в кресло, пытаясь отрешиться от неприятностей и настроиться на работу. Голос электронного референта заставил вздрогнуть.

— На линии генерал-шеф Фейн.

— Соедините! — приказал Остин и сделал глубокий вдох и выдох, стараясь настроиться на предстоящий разговор.

— Здравствуйте, дорогой Анвар! — мягко начал куратор, — Я прочел Ваш доклад. Все прекрасно. Однако есть одно обстоятельство.

Остин приготовился слушать, что же это за обстоятельство, которое одним только сказанным «однако» перечеркивает жирной чертой весь его недельный труд. Подготовленное им выступление, по его мнению, должно было быть чрезвычайно убедительным для Сената, и он никак не ожидал, что что-то могло не устроить шефа.

— Я слушаю Вас, генерал-шеф.

— Кое-что изменилось, Остин, — Фейн явно не спешил перейти сразу к делу, — мне, к сожалению, не удалось убедить сенатора Блэка.

Теперь Анвар начал понимать. Для отклонения законопроекта о разрешении частным компаниям заниматься «извлечением» не хватало одного голоса, которым должен был стать голос сенатора Блэка.

— Я понял, — сказал Остин, еще не совсем представляя себе план дальнейших действий, но то решение, которое оставалось единственно возможным в данной ситуации, ему не нравилось.

Алан Блэк в прошлом глава межпланетной корпорации, занимающейся исследованием проблем старения, стал членом Сената два цикла назад. Он перенес уже две процедуры «извлечения», и трижды был женат. С последней женой Блэк проживал в элитном районе Хемиссета на последнем этаже высотки, откуда открывался фантастический вид.

Выйдя из бизнеса, Алан старался быть в курсе последних исследований, которыми занималась его корпорация. Он понимал, что несмотря на рост популярности «извлечения» и продления жизни в искусственном теле, нельзя сбрасывать со счетов тех, кто не хочет становиться киборгом, а таких, по его подсчетам будет тоже немало.

Именно на них он и рассчитывал заработать. Ведь продление жизни возможно и в родном теле. Однако после последнего заседания Совета директоров стало ясно, что прогнозы не так благоприятны. Его институту так и не удалось серьезно продвинуться в научных изысканиях относительно эликсира молодости. Оставалось надеяться на «извлечение», которое было разрешено лишь лабораториям Правительства.

Сегодня был выходной, и Блэк наслаждался у себя в кабинете видом из окна, потягивая «Кайкотский Ром».

— Алан! — в дверь заглянула жена Кира, — Мы же решили после двенадцати выбрать подарок Тине.

Тине — дочери Киры от первого брака через три дня исполнялось восемь циклов, и они действительно планировали купить ей подарок.

— Прости, я совсем забыл! — смутился Алан, отставляя бокал с ромом.

Женщина хотела было обидеться, однако решила, что это подождет, вошла в комнату и обняла мужа сзади за шею.

Блэк провел над сканером запястьем, озвучив параметры запроса, и в воздухе возникли виртуальные списки всевозможных подарков для детей возраста Тины.

Они долго спорили, и Блэк сдался, остановившись на программе, создававшей эффект присутствия в тех местах, куда зритель намеревался отправиться в путешествие.

— Тина как раз хотела побывать на Земле в периоде динозавров, — настаивала Кира.

— Ладно, берем, — устало согласился Алан.

— А мне подарок, — капризно заклянчила женщина, — садясь к нему на колени.

— А что ты хочешь?

— Все! — жарко выдохнула она и поцеловала его в губы.

В центре комнаты возник голографический помощник.

— С Вами хочет поговорить генерал-шеф Фейн.

Блэк мягко опустил жену на ноги и встал. Когда Кира послушно вышла из кабинета, он приказал помощнику соединить.

— Здравствуйте, сенатор! — изображение Фейна добродушно улыбнулось.

— Приветствую Вас, генерал-шеф! Чем обязан?

— Я хотел бы, чтобы Вы изучили материал, который я выслал Вам на личный адрес, — мягко, но настойчиво предложил Фейн.

— Если это по вопросу о частных лабораториях, то мы уже с Вами это обсудили, — резко ответил Блэк, который ненавидел, когда на него пытались давить.

— Я Вас понял, сенатор! Но это другое. Посмотрите файл! Я свяжусь с Вами через полчаса.

Изображение растаяло, и над интерактивной пластиной появились строки текста. Блэк, нехотя прочел документ и откинулся в кресле. Речь шла о законопроекте, в котором предлагалось изолировать «рожденных» людей, представляющих опасность, поместив их на две планеты системы Альтаир-5.

Честно говоря, сенатор не совсем понимал, зачем его нужно было беспокоить по такому рядовому проекту в выходной день. Его размышления прервал электронный помощник, сообщивший, что на связи Фейн.

— Что здесь такого важного, генерал-шеф? — спросил Блэк, когда появилось изображение собеседника.

— Это закрытый проект, уважаемый Сенатор.

Только сейчас Блэк обратил внимание на гриф секретности в углу документа.

— Вы предлагаете разместить на этих планетах исправительные лагеря?

— Десять циклов назад там было построено семь комплексов для добычи герения. Три на одной планете, и четыре — на другой. Потом добывающие компании ушли оттуда. Комплексы остались. Примерно на сто двадцать тысяч человек.

— У нас что, тюрем не хватает? — спросил Блэк.

— Это полная изоляция, сенатор, — ответил Фейн, — я Вам выслал статистику.

— Что это? — сенатор просмотрел столбики цифр.

— Это статистика насильственных преступлений на Стексе. Везде одна и та же картина. Преступники — «рожденные», а жертвы, как Вы думаете кто?

— ИМСы?

— Вы правы, сенатор, — подтвердил генерал-шеф.

— И как это понимать?

— Идет война, господин Блэк! И ее надо остановить.

Сенатор задумался. Он не раз слышал подобные фразы, нередко означавшие попытки военных пролоббировать дополнительные финансовые вливания в вооружение и содержание личного состава.

— Вы уверены, что эти люди заслужили той участи, которую Вы предлагаете?

— Я тоже испытываю к ним сочувствие, но, как показывает история, угрозу нужно устранять в зародыше. На войне не бывает без жертв.

— Вы можете гарантировать, что Ваша статистика верна?

— Вполне.

— Простите, Генерал — шеф, но я должен все обдумать.

— Конечно, сенатор. Сколько Вам понадобится времени? — с едва заметным нажимом спросил Фейн.

— Я сам свяжусь с Вами, — ответил тот и прервал связь.

Только сейчас сенатор начал понимать суть предложенного проекта. Как он слышал, на этих планетах наблюдались одни из самых скверных климатических условий. Девять десятых цикла вращения вокруг звезды идут проливные дожди, температура не поднимается выше семи градусов по Цельсию. Нет условий для сельского хозяйства, почти вся территория — скалы, болота и подвижные пески. Это верная смерть, если не обеспечить комплексы продуктами, лекарствами и другими предметами первой необходимости. Как раз о снабжении в законопроекте ничего не говорилось.

И еще один момент смущал Блэка. Непонятно было, как именно будут формироваться списки, и кто будет решать, кого туда включать. Несмотря на то, что сам сенатор стал ИМСом, среди его знакомых оставалось достаточно тех, кто с осторожностью относился к «процедуре», если не сказать с неприятием. Он и сам не сразу решился на первое «извлечение», когда понял, что отмеренные ему Богом годы подошли к концу. Добившись многого, он испытал почти все, что может испытать человек в этой жизни. Жаль было оставлять компанию, которую Блэк создавал, развивал и сделал смыслом своего существования.

Став ИМСом, поначалу он почувствовал прилив сил и новых планов. Однако через некоторое время наступил спад активности и апатия. В какой-то момент Блэк подумывал закончить со всем этим экспериментом по продлению срока пребывания на этом свете. Потом женился, появились новые заботы, стал заниматься политикой. Вскоре новое «извлечение» и вот он уже в Сенате.

Он не прекращал общение с людьми, которые предпочли отказаться от «процедуры» и доживали свою единственную жизнь. Многие из них уже покинули этот мир, но Блэк хранил о них теплые воспоминания и уважал их мужество.

Все это как-то не вписывалось в то, что предлагал Фейн, выставляя «рожденных» врагами и преступниками. К тому же и сами ИМСы — далеко не идеальные, по крайней мере, он знаком и с другой статистикой.

Сенатор вызвал своего референта. Теро Коэн давно уже работал у него, и выполнял самые разные поручения, порой и деликатные. Раньше Коэн служил в Департаменте по делам колоний руководителем одного из управлений. Финансовая полиция вскрыла нарушения в Департаменте, за которые полагалось суровое наказание. «Козлом отпущения» хотели сделать Коэна, но Блэк вступился за него, разглядев в молодом энергичном человеке перспективного сотрудника. С тех пор тот был благодарен сенатору и не раз оправдывал его доверие.

Коэн подъехал через час. Блэк уже успел переодеться и выпить чашку леонского чаю.

— Здравствуйте, сенатор! — поприветствовал его референт, войдя в кабинет.

Тот кивнул на кресло, и Коэн сел, терпеливо ожидая того момента, когда его работодатель объявит вопрос, в связи с которым он оказался здесь.

— Взгляни вот это! — Блэк запустил файл.

После прочтения Коэн задумался, слегка наклонив голову.

— Что скажешь?

— Это очень серьезно, шеф. Надо все внимательно изучить. Мне понадобится пара дней.

— Хорошо, — согласился сенатор, — занимайся! Я жду доклада.

Референт попрощался и вышел, в дверях едва не столкнувшись с Кирой.

— Дорогой! Ты освободился?

— Конечно, милая! Я уже перевел сумму. Скоро пришлют наш заказ.

Кира улыбнулась и, заметив его озабоченный вид, спросила:

— Что-то случилось?

— Нет. Все в порядке.

****

Дмитрий почти бежал по коридору, теряясь в догадках. Пару раз его вызывали на службу, но это было как-то обыденно что ли. Тут же чувствовалось, что стряслось что-то из ряда вон.

— Проходи быстрее! — с едва скрываемым раздражением скомандовал Норманн, когда Максимов, виновато опустив голову, зашел в офис.

Весь отдел уже был здесь. Вид у всех был встревоженный и потерянный. Начальник, вероятно, уже ввел их в курс дела.

— Повторяю для вновь прибывших, — Норманн посмотрел на него, — три часа назад была потеряна связь с пассажирским звездолетом Веронийских космолиний. Борт 445, совершавший перелет с главного космопорта Вероны в Пояс Океании. Прибывшие на место спасательные корабли, обнаружили следы крушения. Сейчас идет сбор обломков и информации. Все это скоро доставят нам. Нашему отделу наряду с другими поручено разобраться в причинах случившегося. Всем все ясно?

— Сколько человек было на борту? — спросил кто-то.

— По предварительным данным — пятьсот двадцать три с экипажем, — ответил Норманн, — если это все — за работу! Первые данные уже поступают.

Потрудиться предстояло основательно. Нужно проанализировать данные обо всех пассажирах и членах экипажа, проверяя версию о теракте. Вторая группа занималась изучением технических параметров полета, пытаясь разобраться в причинах катастрофы. На место крушения отправили третью группу, которая должна была изучить обстоятельства обнаружения обломков и сами части корабля.

Дмитрию поручили изучение персональных данных пилотов, а также восстановление последних дней их жизни по минутам. Спустя пару часов, он уже имел все данные мониторинга с Вероны, а также подробные анкеты из филиала космолиний на Стексе.

Командиру корабля Глебу Макарову было тридцать восемь циклов. Женат, две дочери: пять и семь циклов. Летную школу окончил на Вероне, четыре тысячи летных часов. Пилот высшей категории.

Второй пилот Дамир Гомон, тридцать четыре цикла, летная школа Хемиссета, первая категория. Третий пилот Валто Кэрри, двадцать девять циклов, вторая категория.

Максимов еще раз перечитал анкеты. Ничего такого, что бы натолкнуло на размышления и дало возможность с чего-то начать. Он встал и вышел в коридор, где встретил соседа по рабочему столу Криса Келли.

— Как дела? — спросил тот, заметив его озабоченный вид.

— А! Привет! — словно очнулся от мыслей Дмитрий, — Ты что-то спросил?

— Что-то прояснилось? — поинтересовался Келли.

— Пока ничего, — он развел руками.

— Если хочешь, можем вечером в бар сходить.

— Я подумаю, спасибо.

С Крисом у него сложились доверительные отношения. Парень из простой семьи, также как и Дмитрий стремился сделать карьеру. Его отличала редкая рыжая бородка, которую он частенько поглаживал, особенно, когда трудился над сложной задачей.

По характеру Келли был открытый и добродушный, неисправимый оптимист. Не раз помогал Максимову по работе, особенно поначалу. Наверное, он не стал бы называть Келли другом, однако простота в общении и ненавязчивость последнего вызывали у Дмитрия симпатию.

Он вернулся к своим анкетам. Поступили дополнительные данные о родственниках и знакомых. И вновь ничего подозрительного. Обычные пилоты гражданского космофлота. Перед полетом многоуровневое тестирование, по всем параметрам норма.

Рабочий день затянулся допоздна. К пятнадцатому часу¹⁴ в офисе остались только они вдвоем с Келли.

— Предлагаю пойти домой, — устало сказал тот и начал выключать аппаратуру.

Максимов протер глаза и размял плечи.

— Ты что-то про бар говорил?

— Надумал?

— Пошли! — Дмитрий надел куртку и провел рукой по волосам.

В баре, расположенном на окраине города в трех посадках от территории АЦ, сегодня было малолюдно и тихо. Впрочем, раньше Максимов сюда не заходил, но Келли явно был частым посетителем заведения, и он это отметил. Они сели за столик у стены и заказали по бокалу пива.

— Как дома дела? — спросил Келли, заполняя неловкую паузу.

— Нормально, — Дмитрий не собирался выкладывать семейные проблемы, да и вряд ли его приятеля в данный момент они по-настоящему интересовали.

Кивнув, тот дал понять, что услышал примерно то, что ожидал.

— Я переехал от родителей, — с гордостью в голосе сообщил Крис.

— О! Рад за тебя. И где ты теперь обитаешь?

Подплыла тележка на магнитной платформе, на которой стояли два высоких бокала с темной жидкостью.

— На юго-западе, недалеко от парковой зоны.

— Хорошее место, — согласился Максимов.

Сделав глоток, он оглядел зал, казавшийся небольшим, но уютным с почти домашней обстановкой.

— Мы с товарищем вдвоем квартиру сняли, — продолжал Келли, теребя бороду, хотя Дмитрий уже рассчитывал поменять тему разговора, — он работает в лаборатории.

Максимов пропустил бы последнюю фразу мимо ушей, если бы не вспомнил о недавнем взрыве.

— Ты имеешь ввиду ту самую лабораторию, в которой бабахнуло?

— Ну, да, — кивнул тот, — в тот момент его там не было.

— Повезло, — сказал Дмитрий, — а тебе твой товарищ не рассказывал, что случилось?

— Хренью какой-то они там занимаются. Эксперименты со временем.

— Как это?

— Точно не знаю, — пожал плечами Келли, — циклов пять назад нашли на какой-то планете артефакт. Вот и глумятся теперь.

Максимов допил пиво и поглядывал в сторону стойки.

— Машину времени, значит, изобретают?

— Ну, да. Наверное, — усмехнулся Крис, — с учеными вечная морока. Возятся с чем-нибудь годами, кучу денег тратят, а потом окажется пустышка.

— Это точно, — согласился он, — только судя по взрыву и количеству трупов, там была явно не пустышка.

Версия с машиной времени сразу показалась ему чепухой, хотя бы потому, что такого болтливого, как сосед Келли, вряд ли бы допустили к подобной информации. Да и вообще, Максимов не верил во все такое.

— Как твои пилоты? — спросил тот, сменив тему.

— Да все также, — вздохнул Дмитрий, — ничего необычного.

— У меня с остальными членами экипажа примерно то же самое, — посетовал тот, — одно только меня смущает.

— О чем ты? — спросил Максимов и потянулся за очередным бокалом.

— Говорят, все, кто был на борту — ИМСы.

— С чего взял? — нахмурился он.

— Говорю же, слышал в отделе разговоры.

— Сейчас их столько развелось этих разговоров?

— Точно, — согласился Келли, — но все-таки странно это. Это почти невозможно, чтобы на один рейс были куплены билеты исключительно ИМСами.

Дмитрий слегка «поплыл» от алкоголя, но старался не потерять нить разговора. Уж очень занимательная была история.

Утро выдалось тяжкое. Спал плохо, голова раскалывалась, лицо превратилось в пузырь, в общем, день обещал быть мучительным.

В офисе все были погружены в поиски причин катастрофы, и его опоздание на час сталось незамеченным. Отек немного спал, после пятиминутного массажа высокими частотами голова уже не болела, настроение улучшилось. Сев за терминал, Дмитрий натянул ШВР и стал листать данные, поступившие сегодня. Вспомнив о странном совпадении относительно принадлежности экипажа и пассажиров к «извлеченным», он вошел в сервисную систему гражданского космофлота.

На странице о продаже билетов, он вывел списки пассажиров на несколько рейсов до крушения и после. Среди заключивших проездные соглашения были и «рожденные», и ИМСы в разной пропорции. Ни одного рейса, который бы перевозил исключительно «извлеченных».

Тот злополучный рейс, конечно, мог быть совпадением, однако Максимов понимал, что это равносильно тому, чтобы выиграть в лотерею джек-пот, либо было специально организовано, и последнее предположение казалось правдоподобнее.

Чтобы войти в сервисную переписку компании с клиентами ему потребовалось несколько часов, поэтому, когда удалось обойти все ограничения и пароли, Дмитрий ощутил себя триумфатором. Однако эйфория оказалась недолгой, поскольку почти вся информация о запросах и ответах оказалась удалена.

Найдя в корневых файлах протоколы выполнения действий, он обнаружил, что удаление произошло сразу же после того, как поступила информация о катастрофе. Дмитрий почувствовал, как гулко застучало в висках. Похоже, он напал на след, вот только этот след печальным образом обрывался, и восстановить данные, скорее всего, невозможно.

Оставалось выяснить, кто удалил информацию, чем он занимался еще пару часов, большую часть из которых ждал рассекречивания сведений о сотрудниках, допущенных к администрированию.

— Вот! — Максимов открыл свои записи в терминале Норманна.

— И что ты выяснил? — спросил тот с усталостью в голосе.

Вероятно, начальник не спал еще с того момента, как получил задание по расследованию крушения.

— Во-первых, все, кто был на борту — ИМСы.

— Это мне известно, — с легким раздражением сказал Норманн, — что с того?

— Как Вы думаете, сколько рейсов за последние три цикла было выполнено, когда летели одни «извлеченные»?

После вопросительной паузы, Максимов продолжил.

— Ни одного.

— Дальше! — уже заинтересованно кивнул Норманн.

— Я попытался выяснить, совпадение ли это. Однако вся переписка удалена сразу же после катастрофы. И удалил ее вот этот человек…

Над панелью повисла объемная фотография и персональные данные начальника службы контроля Космолиний Вероны Камала Янга.

— Нужно срочно задержать его — скомандовал Норманн, вызывая на биофон Службу безопасности Центра.

Переслав им все данные на подозреваемого, он кратко их прокомментировал, назвав фамилию Дмитрия, с которым необходимо связываться, если есть вопросы.

— Это еще н-н-не все, — Максимов прямо светился изнутри.

— Не томи!

— Этот Янг не все данные стер. Мне удалось найти переписку с одним из клиентов. За двадцать дней перед стартом с сервисной службой связался некий Волков и хотел приобрести проездной билет на тот рейс. Ему отказали, заявив, что билеты закончились.

— Обычная переписка.

— Не вполне, — возразил Максимов, — на тот момент оставалась еще треть невыкупленных посадочных мест, и самое главное — Волков — «рожденный».

— То есть, ты хочешь сказать, они отказывали обычным людям, но продавали билеты ИМСам! — это был не вопрос, а скорее мысли вслух, — Хорошая работа! Дима! — похвалил его начальник.

— Остается узнать у Янга, кто за в-в-всем этим стоит, — Максимов чувствовал невероятное возбуждение и прилив сил.

Казалось, он готов сейчас горы свернуть, и приступить к этому немедленно.

— Иди, отдохни! — сказал Норманн, вероятно, и сам давно мечтающий о том, чтобы прилечь.

— Я бы х-х-хотел закончить…

— Сказал, отдыхай, значит, отдыхай! — настойчиво повторил тот, и было в его тоне что-то недружелюбное.

Дмитрий хотел было что-то сказать, но, так и не решившись на возмутительные реляции, провел рукой по волосам и поплелся к своему терминалу.

****

Шеф отдела Службы Безопасности при АЦ Ринат Гамов второй раз перечитал донесение, поступившее на его адрес утром, размышляя скорее не над содержанием документа, а над тем, кому доложить о нем.

Официально его отдел входил в штат СБ Правительства СНЗС и он напрямую подчинялся Директору. Однако зачастую вопросы безопасности Центра он обсуждал с Остином, который гораздо быстрее и грамотней реагировал на его доклады, да и почти всегда прислушивался к мнению Гамова. Кроме того, он был обязан начальнику АЦ не только своим местом, которое получил благодаря его протекции, но и тем, что пользовался значительными привилегиями и относительной самостоятельностью в действиях.

Остин в свое время нашел Гамова на далекой планете в сотнях световых лет от центра обитаемой вселенной, где тот ловил беглых преступников, будучи в должности старшего инспектора Управления Колоний, перетащил на Стекс и «продавил» его кандидатуру на эту должность.

В принципе регламент не запрещал ему координировать свои действия с начальником АЦ, и Гамов, свернув данные, взял интерактивный кристалл¹⁵ и сообщил о своем визите в секретариат Остина. Офис его находился в трех минутах скольжения на скоростном лифте, и вскоре начальник отдела СБ заходил в приемную начальника Центра.

Тот пребывал в хорошем настроении, о чем свидетельствовала непритворная улыбка и открытые жесты.

— Рад приветствовать, Ринат! Давно не заходил, — он сел напротив и сложил на столе руки.

— Спасибо, господин Остин! — поблагодарил Гамов, протягивая руку к миниатюрной голографической системе и устанавливая кристалл.

— Что-то случилось? — спросил Остин.

— Пока ничего, но я бы хотел Вам это показать.

Над панелью появилось трехмерное изображение молодого человека.

— Это Дмитрий Максимов, работает в седьмом отделе аналитиком третьей категории.

— Таааак! Это уже интересно, — проговорил Остин, рассматривая лицо, парившее над панелью.

— Неплохой специалист, заключил «предварительный контракт». Три дня назад он изучал вот этот сектор города.

Над панелью возникла объемная карта со стрелкой, указывающей на одно из уродливых строений северной части города.

— Это заброшенное здание завода, который перестал существовать около десяти циклов назад, — продолжал Гамов, — мы понаблюдали за этим сектором.

— Продолжайте! — сказал Остин.

— Оказалось, что здание посещают одни и те же люди, и некоторые из визитеров нам хорошо известны.

— И кто они?

— Отто Фостер, например, — Гамов заметил скользнувшую на секунду гримасу неприязни на лице собеседника, — мы задержали двоих.

— За что? — спросил Остин.

— Они участвовали в уличных беспорядках на площади Возрождения сорок дней назад.

Эта парочка негодяев была застигнута за тем, что выносила из торговых терминалов, разбитых протестующими, дорогостоящую технику. Офицеры из службы охраны порядка их немного помяли, однако те не имели никаких претензий к властям и были готовы к сотрудничеству, особенно после того, как им пригрозили выдвинуть обвинение в мародерстве.

— Какое отношение к этому всему имеет Максимов? — поинтересовался глава АЦ, явно расстроившись по поводу возможного предательства в рядах сотрудников Центра.

— Видимо, он пытается узнать, с кем встречается его отец, недавно уволенный из Департамента Транспорта, — пояснил Гамов, — старший Максимов, судя по всему, стал активным участником этой толпы, — в его интонации отчетливо прозвучало пренебрежение.

Остин покачал головой.

— Я бы не стал называть их толпой. У них вполне достойная организация, а главное — есть цель и мотивация, — возразил он.

— Вы правы, — согласился тот, — и все же мне проще, когда я называю их толпой.

Гамов в целом уважительно и даже настороженно относился к протестующим. Некоторые их акции были проведены безупречно, и он даже не раз использовал их тактику. Более того, изучая личности лидеров и их помощников, он нередко убеждался, что это вполне адекватные люди, с которыми поступили в каком-то смысле несправедливо. Однако с таким отношением недолго и до братания с врагом, поэтому начальник безопасности АЦ предпочитал использовать такие слова, как «толпа» и «отморозки», чтобы подпитывать собственное презрение и враждебность.

— Понятно, Ринат! Зачем мне все это знать? Это ведь Ваша забота, — спросил Остин.

— Я подумал.., — Гамов подбирал слова, — …возможно, Вы захотите использовать эти сведения в… интересах безопасности.

Тот внимательно посмотрел на него, словно, решаясь на что-то, а потом сказал.

— Подержите тех двоих пока у себя, я с Вами свяжусь через пару дней!

— Что с Максимовым?

— Пока наблюдайте!

После того, как начальник отдела ушел, Остин еще некоторое время сидел неподвижно, размышляя о только что услышанном. Он должен был попросить Гамова пока не докладывать в центральный аппарат, однако был почти уверен, что тот и без просьбы поступит именно так.

— Запишите меня на прием генерал-шефа, — громко произнес он, вызвав помощника.

****

Приближаясь к дому, Максимов ни на минуту не прекращал думать о том, что «раскопал» за последние несколько часов. То, что крушение не было случайностью, он был уверен, как и в том, что произошедшее было тщательно спланировано и реализовано на самом профессиональном уровне. Все ниточки вели к тому сотруднику Космических линий, которого поехали задерживать «безопасники». И, похоже, это единственный след, который надо было бы закрепить, хотя бы тем, что навести о нем детальную справку, и отработать круг его общения.

Только сейчас он поймал себя на мысли, что, по сути, отстранение его от дела под предлогом отдыха выглядело странно, и могло быть вызвано либо недоверием, либо… О втором варианте, Дмитрий даже боялся думать. Однако теперь эта навязчивая идея не оставляла его. Так или иначе, он решил хотя бы на время «отпустить» ситуацию и взглянуть на нее потом, как говорится на «свежую голову».

Войдя в квартиру, Максимов услышал приглушенный разговор в столовой. Но голоса внезапно стихли, как только он захлопнул дверь.

Мать что-то складывала в отсек автокухни, очевидно собираясь приготовить ужин, отец с отрешенным видом сидел за столом.

— Что-то случилось? — задал вопрос Дмитрий, сдерживая волнение.

Оба молчали, видимо, решаясь, кто первый заговорит.

— Артема уволили, — вдруг выпалил отец с таким видом, словно, он задолго до этого знал, что так и будет.

— Почему?

— Можешь у него сам спросить, — тихо сказала мать, — он на крыше.

Дмитрий покачал головой, и устало побрел в свою комнату, решив поговорить с братом позже. Слишком много событий произошло за последний день. Слава Богу, все живы.

Позже Артем рассказал ему, что на работе его и других пилотов протестировали по новой системе, после чего раздали всем «рожденным» выходное пособие вместе с уведомлением о досрочном расторжении контрактов. Причем работавшие с ними ИМСы прошли тесты примерно с теми же результатами, однако их оставили на службе.

Брат поначалу был вне себя от праведного гнева, который позже превратился в ненависть, а затем в депрессию.

— Они еще меня вспомнят! — заявил как-то Артем с таким видом, что Дмитрий не на шутку за него испугался.

— Только не натвори глупостей!

После того дня брат исчез, отвечая на звонки лишь изредка, ссылаясь на занятость. О его делах он мог только догадываться, и эти догадки Дмитрию не нравились.

На службе у него все пошло как-то наперекосяк. Его не допускали до расследования, ссылаясь на повышение уровня секретности. Однако Максимов кое-что разузнал. Например, то, что Янг покончил с собой за пару часов до приезда к нему оперативной группы. Может, конечно, удалось раздобыть еще какие-нибудь улики, но с этим парнем обрывалась последняя ниточка. Оставалось теперь гадать, зачем сотруднику космолиний с нехилым стажем работы в двадцать циклов, отцу семейства понадобилось удалять данные, которым положено храниться несколько циклов.

****

— Дорогая! Ты скоро? — взмолился Блэк.

Жена уже час прихорашивалась и подбирала себе наряд, чтобы пойти на вечерний сеанс постановки «Дом у океана» в Главный театральный комплекс. Он успел уже все, что может сделать мужчина в ожидании женщины: посмотрел новостные каналы, послушал пару музыкальных голоклипов, позвонил помощнику, вызвал аэробот и даже выпил рома. Теперь же смотрел на монотонно меняющиеся цифры секунд электронных часов и боролся с желанием переодеться в домашнее и развалиться в любимом кресле.

Да и сам поход в театр — идея Киры, которая несколько дней готовилась к этому, и даже оставила Тину в детском отеле до утра, поскольку после постановки планировался ресторан на берегу моря в экзотическом местечке «Омулиньо», а потом выход на яхте друзей в море.

Когда он уже совсем смирился, супруга, наконец, вышла, блистая нарядом и украшениями на шее и руках. Наверное, чтобы увидеть такую роскошную женщину, стоило потерпеть, с удовлетворением отметил про себя Блэк.

— Ну, что, идем, милый? — мурлыкнула Кира, одарив мужа обворожительной улыбкой.

Поддерживая ее за руку, пока она надевала туфли, он провел ладонью вдоль сканера, дверь плавно отошла в сторону. Прямо перед ними стояли двое мужчин, лица которых были скрыты масками. Поняв, что ничего хорошего от них ждать не стоит, Блэк попытался закрыть входную дверь, однако один из непрошенных гостей оттолкнул его и ударом ноги разбил панель сканера.

Кира закричала и попятилась назад, злоумышленники ворвались в коридор и набросились на Блэка, ударив его несколько раз, после чего тот потерял сознание.

Очнувшись, он увидел перед собой одного из бандитов, который своими непропорционально длинными руками наотмашь бил его по щекам, приводя в чувство. Сенатор был привязан к стулу, стоявшему в центре гостиной. Он почувствовал железный вкус крови, левый глаз заплыл, с каждым ударом сердца, в голове отзывалась ноющая боль.

— Что вам надо? — еле двигая распухшими губами, спросил он.

— Оклемался? — рявкнул «длиннорукий», — Слушай внимательно, сенатор! Скажи своим искусственным уродам, чтобы валили из города к себе в инкубатор! Здесь будут жить нормальные ЛЮДИ! Кивни, если понял!

— Где Кира? — спросил Блэк, оглядывая комнату, — Кира! — крикнул он.

Из другой комнаты послышалось всхлипывание. Слава Богу, здесь нет Тины, с облегчением подумал он.

— Вы что — идиоты? Вас же найдут и упрячут навсегда! — он сплюнул кровь, — Кто вас подослал?

— Заткнись!

Сенатор получил еще один удар по лицу.

— Чтобы ты хорошенько все запомнил, мы развлечемся с твоей женушкой.

В этот момент Кира вскрикнула, послышались звуки борьбы, потом ударов по телу. Блэк попытался вскочить, но упал вместе со стулом и заревел, как зверь.

— Отпустите ее, твари!

В комнату вошел тот, что был повыше.

— Что там? — спросил «длиннорукий».

— Я не знаю. Она, похоже, того…

— Ты что, придурок, натворил!?

Тот, что был ниже ростом, сходил в другую комнату и вскоре вышел.

— Надо валить!

— А этот? — высокий кивнул на лежавшего на полу сенатора.

— Пусть живет… пока.

Они выбежали из квартиры, оставив яростно вырывавшегося из пут Блэка.

****

Улицы города к этому времени не просто оживлялись, а превращались в освещенный муравейник. Все разноуровневые магистрали заполнялись аэроботами, аэросанями и прочей летающей техникой самых различных модификаций и габаритов. Прозрачные лифты на огромной скорости скользили по таким же прозрачным туннелям, пронизавшим все пространство на несколько сотен метров ввысь.

Транспортная система Хемиссета казалась такой хрупкой, что при более или менее серьезных порывах ветра должна была бы рухнуть, однако конструкторские решения с антигравитационными балансирами позволили создать одну из самых безопасных сетей, используемую для передвижения миллионов людей на протяжении вот уже более семидесяти циклов.

Лифт остановился на окраине западного округа в местечке под названием «Давао». Циклов двадцать назад здесь поселились несколько семей бывших шахтеров одной разорившейся добывающей компании. Не найдя применения своим профессиональным навыкам поселенцы жили на социальные пособия, и большую часть своего времени проводили в барах и пабах, которые, пользуясь популярностью, разрастались на глазах.

Повзрослевшие дети из шахтерских семей, видя образ жизни родителей, как это обычно случается, не особенно стремились получить образование и нормальную работу. Чаще они «сидели на шее» у отцов и матерей, приобщаясь к разгульной жизни, периодически подворовывая все, что плохо лежит.

Гуго Лески и Йенс Брыз двадцати пяти циклов от роду тоже не были исключением, и целыми днями кружили по городу в поисках легкой наживы. К одной из групп «рожденных» они примкнули скорее не по идейным соображениям, а из любопытства, которое появляется, когда нечем заняться. Поначалу им казалось, что приобщились к чему-то стоящему, ходили на собрания и слушали лидеров, говоривших о диктате и привилегиях «извлеченных».

Однако вскоре им все это надоело, да и поживиться тут особо было нечем, и Лески с Брызом стали подначивать самых недовольных из ходивших на собрания, устраивать нападения на общественные здания и вещевые склады, убеждая их, что только силовыми акциями можно что-то изменить или хотя бы просто отомстить за несправедливость и обиды.

Так они сколотили собственную банду отморозков и стали крушить все, что попадало под руку, жечь транспорт, грабить и увечить людей. Сами же при этом занимались мародерством, вынося продукты, одежду и другие ценности из центров торговли и хранения.

Во время одного из таких набегов их поймали и поместили в изолятор до решения судьи. Однако через пару дней их увезли в неизвестном направлении люди в черных костюмах, а записи об аресте вдруг таинственным образом исчезли из базы Департамента обеспечения порядка.

— Что будем делать? — спросил Брыз, не выдержав получасового молчания, когда они остановились возле входа в парк.

Он заметно нервничал, понимая, что все произошло не совсем так, как планировали. Лески время от времени сплевывал и выдавал смачные ругательства, стараясь даже не смотреть на приятеля и отстраняясь от него, словно, тот был заразно болен. Только теперь он позволил себе заговорить.

— Ты зачем ее придушил, урод? — схватил он за грудки Брыза и прижал к шершавому стволу ближайшего дерева, — Совсем с ума сошел?

— Я же не знал, что она такая…

— Какая такая? — заорал Лески, — Идиот!

Отпустив приятеля, он пнул по дереву и пошел в сторону ближайшей забегаловки.

В баре почти никого не было, и Лески сходу крикнул бармену, чтобы тот налил три порции глена¹⁶, после чего плюхнулся в кресло в дальнем углу. Через полчаса, когда Лески уже находился в приличном подпитии, в дверь зашел неприметный человек. Оглядев зал, мужчина направился в его сторону и присел за столик.

— Не возражаешь? — поинтересовался он, скорее для соблюдения этикета, нежели действительно нуждался в разрешении сесть.

— Ты кто? — спросил Лески, подняв на гостя мутный взгляд.

— Меня просили передать, что вас вместе с другом ждут на пересечении Третьей Лазурной и Веерной, — понизив голос, ответил мужчина, — по поводу непредвиденных последствий вашего визита сегодня вечером.

Лески сразу же протрезвел и едва не вскочил, но заметив жест собеседника, влип в кресло и уставился на дверь, словно, в нее сейчас должны были войти люди из ДОП, а может, кто и пострашнее по его душу.

— Если бы я хотел тебя сдать, ты уже давно бы сидел в камере, парень. И я бы на твоем месте поторопился. Те, кого я представляю, не любят ждать.

Мужчина поднялся и, тронув его за плечо, направился к двери, пока Лески разрывали страх и одновременно желание пойти по указанному адресу. Последнее оказалось сильнее, и он чертыхнулся, вспомнив, что должен разыскать Брыза.

— Ты куда, парень? — крикнул ему вслед бармен, — А кто будет платить?

— Я скоро вернусь, — заверил Лески, и тот, видимо, поверил, хотя возможно, просто не хотел связываться.

На улице похолодало, фонари остались гореть лишь на главной улице, до которой было метров двести. Кое-как освещалась площадка перед заведением, и Лески, поежившись, двинулся к парку, где надеялся встретить приятеля, который наверняка сшибает какую-нибудь «химию», а может быть, уже «под кайфом».

Возникло неприятное ощущение, словно кто-то шел следом, однако, остановившись, он ничего не услышал. Вокруг стояла тишина, а тьма, казалось, стала еще гуще. Снова это жуткое чувство, будто за спиной кто-то есть. Лески не выдержал и побежал в сторону освещенной улицы. Не добежав метров тридцать, он рухнул на землю, не понимая, что происходит. Через минуту он был полностью парализован, а еще через две — умер, так и не узнав, как яд попал в его кровь.

****

Процессия проходила в главном похоронном центре города и собрала немало народу. Хотя, вероятно, многие пришли, потому что стояла на редкость солнечная погода в это время цикла. В середине площадки на постаменте стоял металлопластиковый гроб, оформленный кружевами и парчой. Лицо Киры выглядело почти живым, и ее мать, уже выплакав все слезы, с растерянно-блуждающим взором время от времени поправляла белое покрывало, которым было накрыто тело. Сенатор стоял неподалеку с серым лицом и пустыми глазами.

Фейн осторожно пробрался сквозь скопление родственников, знакомых и коллег, и притронулся к плечу Блэка.

— Алан! — тихо произнес он, — Примите мои соболезнования!

Голос генерал-шефа ДБ выражал непритворную печаль и одновременно озабоченность.

— Спасибо.

— Я хочу, чтобы Вы знали, мы найдем этих подонков!

Сенатор лишь кивнул и взглядом еще раз поблагодарил Фейна. Ему больше всего сейчас хотелось остаться в одиночестве и не видеть никого.

Еще утром Блэк одобрил проект по изоляции «опасных рожденных», поскольку рассмотрение вопроса в Сенате назначено на следующий день, и Фейн, извинившись за беспокойство в такой момент, все же напомнил о решении, которое Блэк, по сути, уже принял.

Выразив соболезнования, генерал-шеф направился прямиком в офис и тут же вызвал Остина. Начальник АЦ прибыл через двадцать минут.

— Сенат одобрит законопроект по Альтаиру-5, — объявил Фейн, когда Остин сел в предложенное кресло.

— Хорошо, — улыбнулся тот.

— Что, черт возьми, происходит? — вдруг воскликнул генерал-шеф, расстегивая пуговицу на воротнике, — Почему в том гробу сейчас лежит жена сенатора?

От неожиданности Остин вскочил, но потом снова опустился на кресло.

— Ситуация вышла из-под контроля, господин генерал! Я же докладывал!

— Твою мать! Докладывал он! Какой идиот…! Кто занимался подготовкой?

— Гамов.

— Придурки!

— Их уже нет!

— Кого?

— Исполнителей, — пояснил Остин.

Фейн налил воды и сделал два больших глотка, после чего включил монитор, на котором возникли кадры с одной из планет системы Альтаир-5. Это были железобетонные бараки с подключенным к электричеству ограждением.

Остин не переставал удивляться начальнику, обладавшему способностью не просто контролировать эмоции, а использовать их дозировано, точно в нужный момент. Руководитель АЦ часто не мог понять, где Фейн действительно психует, а где просто играет.

— Вы должны обеспечить отправку первой группы! — невозмутимо произнес генерал, в интонации которого не осталось ничего, что бы говорило о его недавнем гневе, — Надеюсь, у Вас есть списки, Остин?

Начальник АЦ вздохнул про себя, понимая, что Фейн переключился на другие проблемы. Он и сам был не рад, что доверился отморозкам, которые должны были лишь разозлить сенатора. Между тем, Остин не сомневался в благородстве своей миссии, ведь на кону стояло выживание человечества, пусть даже не совсем в естественном понимании этого слова.

ИМСы были более способными, талантливыми, предсказуемыми и, главное — управляемыми, а значит, можно контролировать популяцию, которая нередко занималась самоуничтожением из-за незначительных поводов. Все уже устали от боестолкновений различных вооруженных групп, от недовольства бедных и обделенных, от беспорядков и политических баталий. Каждая более или менее самобытная нация норовила отделиться от Содружества и диктовать свои условия межпланетному сообществу.

С доминированием «извлеченных» обеспечивалась стабильность и монолитность общества, управляемого из одного центра. По крайней мере, Остин искренне верил в это, и все, что могло угрожать его модели должно быть если не уничтожено, то купировано.

Изоляция людей на планетах система Альтаир-5 казалась ему весьма гуманным способом решения вопросов стабильности, и начальник АЦ всячески отгонял мысли о том, что выживаемость в условиях, в которые они хотели поместить самых активных протестующих, была не более десяти процентов.

Первые списки тех, кто должен будет отправиться в места изоляции, он получил еще два дня назад. Оставалось лишь дождаться рассмотрения вопроса в Сенате и выделения специального звездолета для перевозки заключенных.

— Я полагаю, мы можем уже начать операцию по задержанию? — спросил Остин.

— Сколько человек?

— Пятьсот восемьдесят. Это только в Хемиссете, — сообщил он.

Фейн прищурился, словно пытаясь представить упомянутое число людей.

— Хорошо, — наконец, произнес генерал-шеф, — начинайте!

Примечания

14

На Стексе сутки состоят из 20 часов.

15

интерактивный кристалл — накопитель электронных данных

16

Глен — крепкий алкогольный напиток