Черный Шаман

Александр Сивинских, 2012

Конец 22 века. Уже полторы сотни лет галактика густо пронизана сетью внепространственных А-каналов. Землеподобные планеты стремительно колонизируются. Однако выход в космос не меняет воинственной сущности человечества, и ООН по-прежнему вынуждена направлять в новые миры подразделения «голубых касок». Планету Новая Либерия, заселенную выходцами из Африки, лихорадит. Крупнейшее государство Дагон стоит на грани гражданской войны. Духовный и военный лидер народности таха Черный Шаман движет войска к столице. Руководство миротворческих сил принимает отчаянное решение тайно уничтожить мятежного вождя – в джунгли направляется боевая группа. За спиной у сержанта Косинцева диверсионная школа ГРУ, у рядового Хэмпстеда – школа подрывников ЦРУ, а у снайпера Люсьена – универсальное средство решения любых проблем, винтовка АР-48. Впереди у них джунгли, где когда-то потерпел крушение звездолет Чужих, ныне охраняемый сворой одичавших инопланетных киберов; где между деревнями бродит демон с лапами крокодила и стальной головой; где в реках обитает таинственная змея хухум, способная запросто общаться с кровожадным богом Номмо. Чем закончится операция по принуждению воинственных таха к миру?

ПРОЛОГ

От перемещения по А-каналу у Вадима остались самые неприятные воспоминания. Он бесконечно долго падал куда-то, кувыркаясь, будто варежка в аэродинамической трубе и оглушительно вопя — то ли от непереносимого ужаса, то ли от небывалого счастья. Видел зеленых ангелочков и белоснежных крокодильчиков. Слышал занудную «музыку сфер» и чей-то яростный мат. Скорей всего, собственный.

Очнулся в шлюзе орбитальной станции. Как положено, голышом, только за спиной — ранец десантника. Башка после А-перелета чесалась просто дико. Он кое-как обтер пот с морды и жадно выпил «финишный» коктейль из непрозрачного пакетика. Потом ополоснулся под хиленьким душем, достал из ранца форму, надел и совсем уж было собрался покинуть шлюз, как вдруг над финишной платформой задрожал воздух. Канал собирался выплюнуть кого-то еще. Вадим решил подождать «попутчика».

Сначала из марева сформировалось что-то вроде полупрозрачного двухметрового слизня. Потом у «слизня» появились конечности, голова, наконец, он отвердел и превратился в рослого негра. Негр был абсолютно голым, очень потным, через плечо у него висел туго набитый американский армейский мешок. От негра пованивало.

Вадим поморщился и отступил на пяток шагов в сторону. При перемещении по А-каналу человеческий организм обильно исторгает жидкости. Разнообразные. Задействованы при этом практически все отверстия. Первые испытатели А-канала прибывали в пункт назначения с полными штанами и насквозь мокрой от пота одеждой. И частенько теряли сознание от обезвоживания. Именно поэтому сейчас люди предпочитают перемещаться нагишом, а после прибытия пьют быстроусвояемые «финишные» коктейли и моются.

Страшно представить, что произойдет, если однажды А-каналы примутся вдруг исторгать нечистоты, скопившиеся в них за десятилетия эксплуатации.

Вадим подождал, пока негр вылезет из-под душа и оденется, и лишь после этого подошел с протянутой для пожатия рукой.

— Привет, рядовой! — сказал он по-английски. — Я Вадим Косинцев, русское подразделение KFOR.

— Привет, сержант. — Чернокожий солдат обнажил в улыбке крупные зубы. — Я Ирвин Хэмпстед, янки.

— Ваши еще будут? — спросил Вадим.

— Позже, дня через три. Пока я один. Остальные шестьдесят человек прививку переваривают. Слабаки, какой-то укольчик в нокаут отправил.

— С нашими такая же ерунда, — сказал сержант, почувствовавший что-то вроде уважения к американцу, сумевшему не свалиться от комплексной прививки. — Тогда на выход, что ли?

Ирвин кивнул.

Возле шлюза их встретил орбитальный офицер. Майор. Подполковник болтаться на орбитальной станции хрен согласится, а капитан чином не вышел для такой ответственной должности.

Фамилия у офицера была Ярыгин. Как у конструктора лучшего десантного автомата, который не раз выручал Вадима на отвратительной гористой планетке Косово. Майор Ярыгин был коренаст, плотно-пузат, брит наголо, с усиками щеточкой. Облачение его состояло из «немнущейся» камуфляжной майки, таких же шортов и бело-красных кедов на босу ногу. С пояса у майора свисали штык-нож и фляга, а также пистолетная кобура. В кобуре было пусто. Стрельба на орбитальной базе сродни курению в пороховом складе, однако форма одежды есть форма одежды. Хотя веселенькой расцветки кеды были точно неуставными. Да и вместо боевого оружия вполне можно носить станнер. Правда, весит он килограмма два…

Зато во фляге явно что-то имелось, емкость заметно оттягивала ремень. На борцовском плече Ярыгина синела натуральная, а не голографическая наколка. Она изображала змею, выползающую из глазницы продолговатого черепа какого-то животного. Морда у змеи была выполнена кривовато, отчего казалось, что змея зловеще подмигивает.

«Череп, должно быть, лошадиный, — подумал Вадим и поскреб зудящую макушку. — Или верблюжий». Он попробовал вспомнить, в каких частях колют такие странные татуировки, но не сумел. Может быть, в кавалерии? Говорят, будто на Арабской Палестине кони да верблюды — основной транспорт.

Вадим поддернул ранец и принял стойку, которую можно было расценивать и как «смирно» и как «вольно». А также как «я настолько крутой боец, что уставные стойки не для меня». После чего он опять почесался и посмотрел на майора с ожиданием.

Ярыгин забавно подвигал кривоватым носом и сказал:

— Так это и есть все обещанное пополнение?

Могучий «выхлоп» чуть не снес Вадима с ног. После кувыркания в «кишке» А-канала способность организма сопротивляться кувалде крепких мужских запахов заметно снизилась.

— Так точно, — насколько мог молодцевато ответил он, переведя дух. — Сержант Косинцев.

— Рядовой Хэмпстед, сэр! — отрапортовал Ирвин на вполне сносном русском. Он держался заметно более скованно, чем Вадим. Известное дело, янки своих солдат муштруют о-го-го. Для них и сержант большая шишка, что уж говорить о целом майоре.

— Не густо, — выразил Ярыгин отношение к количеству пополнения. — Но вы, судя по всему, воины хоть куда. Каждый целого взвода стоит.

— Отделения, — скромно поправил Вадим, скребя пальцем затылок. Чесотка, вроде бы, постепенно сходила на нет.

— Yes, отделения, сэр, — сказал негр.

— Ну, это мы проверим, — грозно пообещал Ярыгин и непроизвольно побарабанил волосатыми пальцами по фляге. — А вообще, сержант Косинцев и рядовой Хэмпстед, где остальные-то?

— В карантине, товарищ майор. И наши и американцы. У них прививок от инопланетной заразы не было. Ну, вдули им, как полагается, весь комплекс, чтобы жизнь медом не казалась…

— А они с копыт, — коротко гоготнув, проявил осведомленность майор.

— Точно так. Лежат пластом, гадят под себя и видят небо в алмазах. Ирвин вот крепким засранцем оказался, укол на ногах перенес.

— Ну а ты, стало быть, уже привитый. Или тоже крепкий?

— Привитый, товарищ майор.

— Откуда в наши края, воин? Кстати, имя скажи.

— Зовут Вадимом. Перед этой командировкой был на Косово.

— Учил албанский? — заржал Ярыгин какой-то одному ему понятной шутке.

— Учил албанцев. Прародину любить.

— Удачно?

— С переменным успехом, — уклончиво сказал Вадим.

— А ты, рядовой, воевал?

Ирвин вытянулся, прижав ладони к бедрам и оттопырив локти.

— Пока нет, сэр. Но готов, сэр!

Ярыгин пожевал губами, погладил флягу и сказал:

— Вольно, Хэмпстед. — А потом вдруг плутовато улыбнулся: — Сынки, вы как насчет выпить с товарищем майором? За будущее успешное несение службы?

Вадим прислушался к собственному организму — на слово «выпить» тот реагировал адекватно.

— В высшей степени положительно, товарищ майор! У меня и форель а-ля натюрель в сухпайке имеется.

Черт знает, по чьей прихоти этот деликатес входил в паек ООНовского наемника от России. Никто этого точно сказать не мог, предположений высказывалась масса.

Ирвин молча кивнул. Глаза у него, тем не менее, заблестели.

— На что я и рассчитывал, — осклабившись, сказал Ярыгин. — Задолбали консервы. Пошли ко мне, бойцы. Там и проинструктирую.

* * *

Но прежде они зашли в казарму, где Вадим и Ирвин бросили ранцы на понравившиеся койки и переоделись-переобулись. На орбитальной станции было жарко и влажно, расхаживать в десантном комбинезоне представлялось верхом глупости. А сейчас они выглядели так же, как Ярыгин — учитывая, понятно знаки различия и расцветку кедов. У солдат были обычные, песочного колера.

— Автоматический челнок на поверхность пойдет только послезавтра, — пояснил майор. — Сейчас его грузят э-э-э… остатками гуманитарной помощи, завалявшимися на складах.

«Контрабандой пробавляется майор», — догадался Вадим. Дело это было обычное. «Орбитальные офицеры» частенько запускали руку в грузопоток, снабжающий колониальные планеты гуманитарной помощью.

Ярыгин подмигнул:

— Во-от, а пока погрузочные роботы с челноком разберутся, я как раз успею ввести вас в курс дела. А вы, если захотите, успеете соблазнить ляльку из техподдержки. Зовут Лолита, обитает на третьем ярусе, как раз над нами. Очень, между прочим, символично. Для тех, кто знает ее повадки, х-хэ!..

— Она-то захочет, чтоб ее соблазняли?

— Она всегда хочет. Думаете, почему я так много бухаю?

Логика Ярыгина сначала показалась Вадиму странной, но потом он вспомнил старинный анекдот про «мне столько не выпить» и поинтересовался:

— Что, такая страшная?

— Сами увидите, — зловещим голосом пообещал Ярыгин. — Все равно она скоро прибежит знакомиться. Так что лучше бы нам начать без промедления. Вот, кстати, моя каюта. Милости прошу.

Каюта была стандартная, четыре на пять, со встроенной мебелью, псевдотрехмерным визором и сантехузлом за узкой дверцей. Только стол и два стула посреди каюты были настоящими — массивными, из дерева. Дорогущая штука. Видимо, с поверхности прислали, в обмен на «остатки гуманитарной помощи». На планете древесины должно быть достаточно.

— У тебя подружка есть, Косинцев?

— Конечно, товарищ майор. Эльза.

— Блондинка небось?

— Натуральная.

— Карточку покажешь?

Сержант с гордостью продемонстрировал динамический снимок Эльзы. Девушка на нем собирала кувшинки, стоя по бедра в воде. Тонкое платьице облепляло мокрое тело. Майор и Ирвин одобрительно зацокали языками. Косинцев украдкой вздохнул.

«Никак тебе дома не сидится! — заявила ему девушка, когда Вадим сообщил ей, что согласился с предложением бывшего командира и подписал полугодовой контракт. — А как же я?» — «Ну, Эльза, надо же на дом заработать… А там неплохие деньги обещают». — «Вот и будешь их потом десять лет ждать! — В уголках ее глаз появились блестящие капельки влаги. — Или инопланетяне убьют».

«Меня не убьют, — уверенно ответил Вадим и привлек ее к себе, ероша пальцами светлые волосы. И вдруг неожиданно для себя продолжил: — Я вернусь, и поженимся, ладно? Ну, когда деньги получу».

Это был единственный на его памяти раз, когда она показала, что действительно дорожит приятелем. Вадим познакомился с ней через неделю после того, как вернулся из «горячей точки» на планете Косово. Но за те несколько месяцев, что они встречались, так и не смог понять — то ли Эльза держит его за обычного самца с деньгами, с которым можно провести вечер в компании, не особенно боясь за свою шкурку, то ли просто не может найти никого посолиднее. А тут — ишь, эмоции прорезались! Побогаче, кстати, чем в постели. Там она позволяла себе в лучшем случае мимолетную улыбку после вялого оргазма…

— А у тебя, Ирвин? — продолжал расспросы любознательный Ярыгин.

— Я свободная птица, сэр! Мой прадед, военный моряк, учил: солдату девка не подспорье, а одна головная боль. Пока парень служит, она там неизвестно чем занимается. Или наоборот — известно. Ха-ха! Простите, сэр. Зато когда вернусь с деньгами и медалями, все мои будут!

— Правильный мужик твой прадед. Возьми на заметку, Косинцев.

Вадим без воодушевления сказал «угу».

Минуты три ушло на подготовку таинства. Фляжку Ярыгин передвинул на ремне за спину, сказав «от греха подальше, ибо НЗ!». Пока Вадим пластал форель, а Ирвин рассказывал о своем героическом прадеде, майор занялся сервировкой стола. Расставил четыре миски и три кружки с эмблемой космических сил KFOR, бросил ложки. Высыпал на салфетку галеты. В одну миску опорожнил банку консервированных патиссонов с морковью. Овощи были подозрительного цвета.

«Наверное, местные», — подумал Вадим.

Из убогого холодильника Ярыгин вытащил пластиковую бутыль, на две трети наполненную зеленовато-коричневой жидкостью. Когда майор открутил крышку, запахло сложным букетом, в котором присутствовали ароматы спирта, карамели, чая, корицы и почему-то копченого мяса.

— «Зайчик»! — сказал Ярыгин с любовью. — Сам готовлю. Из гуманитарной помощи.

— Ингредиенты? — профессионально навострил уши Вадим.

— Военная тайна! — заулыбался Ярыгин и наполнил душистым и маслянисто-тяжелым пойлом кружки. Плеснул щедро, больше половины. — Но вы не робейте, сынки, рецепт верный. За знакомство?

— Соответственно! — значительно сказал Вадим, чокнулся со всеми и решительно отхлебнул «зайчика».

Вкус оказался неожиданным — сладко-солоновато-жгучим, примерно как у медовой перцовки, вдобавок с «дымком». Крепость градусов тридцать. Под форель «зайчик» шел просто великолепно. Вадим опустошил первую порцию за два раза, но все последующие проглатывал уже без малодушного гражданского уполовинивания. Ирвин демонстрировал, что крепок не только против прививок. Он ничуть не отставал от русских товарищей.

После второго тоста «За далекую Родину!» Ярыгин повел то, что назвал вводным инструктажем.

— Если сейчас не отрапортую эту бодягу, — сказал он со знанием дела, — потом точно не захочется. Да и времени не будет.

Планета, над которой вращалась орбитальная станция ограниченного контингента вооруженных сил ООН, называлась Новой Либерией. Она в свою очередь бежала вокруг слабенькой местной звезды по орбите, едва превосходящей орбиту Меркурия. Вследствие этого новолиберийский год составлял около пяти земных месяцев, а климат даже в приполярных и полярных областях был по-африкански жарким. Более низкие широты были вообще непригодны для обитания человека из-за ужасающих температур. Возле экватора столбик термометра упирался в отметку 70 градусов.

Без малого полтораста лет назад, когда финны Янне Мегалла и Аарне Тоот открыли А-принцип, позволявший тянуть дармовые в энергетическом смысле внепространственные тоннели к землеподобным планетам, сюда устремились миллионы африканцев. В основном из беднейших стран. На родине им жилось несладко, а тут такие перспективы! Свою роль сыграла и красочная пропаганда. Страны «золотого миллиарда» не жалели денег на рекламу Новой Либерии. Чернокожая беднота, как и любая другая, для скудеющей Земли была лишь обузой. Неудивительно, что переселенцы в очередь выстраивались, чтобы отбыть в инопланетный рай. Уходили сами, везли с собой животных, растения, обычаи и веру в то, что уж там-то построят такие государства, что белые через сотню лет от зависти умрут! Или даже раньше.

Белые щедро подкинули африканцам устаревшей техники и оборудования, пожелали им удачи, дождались, пока чернокожая братия переберется туда почти вся… и заблокировали выходящие на поверхность планеты А-каналы. Оставили всего два, оба вели на искусственные спутники планеты. Жерло первого заканчивалось в шлюзовой камере орбитальной станции KFOR. Туда прибывали наемники военного контингента, врачи, миссионеры и гуманитарная помощь. Второй тоннель был торгово-транспортным. По нему на гигантский орбитальный склад, а затем на Новую Либерию переправлялась отслужившая земной срок техника: минимальный срок «новизны» составлял 50 лет, максимальный уходил далеко за сотню. Современное оборудование не поставлялось вообще. Эмбарго соблюдалось крайне строго. К сожалению, ограничение это отчасти распространялось и на контингент ООН. Оружие, автомобили, средства наблюдения — все было с явственной, хоть и незримой пометкой «допотопный хлам». Хорошо хоть лекарства завозили нормальные, а не просроченные.

Разумеется, никакого рая построить африканцы не сумели. Лет через пять нарезали территорию на мелкие государства, еще с годик поупирались в сооружении общества мечты, а потом плюнули и зажили по-прежнему. Конфликтуя, голодая и плодясь бешеными темпами. Пришлось Земле скрепя сердце перебросить на Новую Либерию миротворческие войска. А в прошлом году в Дагоне начали бесчинствовать восточные племена, и ООН решила усилить свое присутствие в столице этой страны.

Вадим перед отправкой сюда уже выслушал эту историю. Но не станешь ведь перебивать собутыльника! Тем более, старшего по званию. Тем более, выполняющего этим рассказом священный долг «орбитального офицера».

— За верность воинскому долгу! — провозгласил сержант, когда они наполнили кружки в пятый раз. Слушать сведения о Новой Либерии насухо было решительно невозможно. Тем более, излагать их. Поэтому Ярыгину пришлось дважды прервать рассказ для того, чтобы «промочить горлышко».

Едва они выпили за верность долгу и заели тост последними кусочками форели, как в каюту вошла женщина. Она была поразительно красива. Прямые черные волосы завешивали половину безукоризненного лица, аппетитно пухленькое тело слегка прикрывала бледно-голубая футболка и синие обтягивающие шортики из латекса. В женщине явно присутствовала европейская кровь, но не более четверти. Остальные части были родом с земного Востока. Китайские, скорей всего.

Вадим подавился галетой и вскочил, опрокинув стул.

— А это наша Лолита, бойцы. Я ж говорил, вы испугаетесь, — сказал Ярыгин и утробно загоготал. — Лола, познакомься с Вадимом и Ирвином.

Женщина отбросила с лица волосы и протянула сержанту руку. Тот едва не подавился вторично: прежде скрытая под волосами щека Лолиты была залита гигантским родимым пятном винного цвета.

— Счастлив р’зделить! — заплетающимся языком пробормотал он, абсолютно не соображая, что же именно желает разделить, и резко бросил подбородок на грудь. Зубы клацнули.

— Гусар! — оценил его порыв майор. — Кавале… гале… леград!

— Разделим, — загадочно пообещала Лола Вадиму. Повернулась к Ирвину.

— Привет, здоровячок.

— Хелло, мэм, — улыбаясь, проговорил тот и сделал попытку поцеловать женщине руку. Промазал и чуть не нырнул мордой в пол.

Лолита со смехом придержала его за плечи и сказала Ярыгину:

— Вики, плесни-ка мне из своей фляжки.

— Энзе! — покачал пальцем тот. — Непр… прикосновенный припас! Не имею права!

— Вики, не выводи меня из терпения. Иначе я решу, что в твоей каюте чересчур холодно и добавлю тепла. Градусов на двадцать. Или решу, что гравитация слишком велика и выключу ее вообще. Ты меня знаешь.

Похоже, майор знал Лолиту очень хорошо. Он немедленно отстегнул фляжку и налил всем. Во фляжке оказался вполне пристойный бренди.

К моменту, когда фляжка опустела, майор под страшным секретом поведал Вадиму о том, что на Новой Либерии обнаружены следы инопланетной цивилизации. И о том, что вероломные негры тщательно скрывают их от Земли, но от Ярыгина не скроется ничто! Особенно артефакты, которые стоят бешеных денег. Ревел он при этом так, словно хотел, чтоб секрет стал достоянием всей Галактики.

Лейле и Ирвину было не до инопланетян. Женщина уже сидела у Ирвина на коленях и трепала ему волосы, называя шалунишкой. Американец тыкался губами в мягкую грудь, крайне удачно выскользнувшую из-под растянутого ворота майки, и рассказывал, как здорово ему не хватало вот этой вот груди, именно этой, в школе диверсантов ЦРУ. Особенно перед тем, как произвести отбой после напряженного дня. Вадим был уверен, что негр бессовестно врет, но разоблачать его не хотел. Женщины любят шпионов.

Сержант снова и снова подливал себе «зайчика».

«Надерусь до беспамятства», — думал он. Боялся, как бы прекрасная китаянка не показалась чересчур соблазнительной. Настолько, что захочется забыть об Эльзе и броситься в драку с Хэмпстедом.

— Так ты разведчик, здоровячок! — хохотала Лола. — То-то я чувствую, как чья-то рука скрытно перемещается по моей попе.

— В район секретной дислокации склада с боеприпасами! — орал Ярыгин.

— Пещеры с’взрывчаткой, — тряс отяжелевшей головой Вадим.

— Я неважно учился, — рассказывал тем временем Ирвин второй груди. Майка Лолиты успела куда-то исчезнуть. — Я плохой разведчик. Но классный минер-подрывник! Знаешь, как я ловко умею ставить трехразовую мину-огурец?

— Пока нет. Однако надеюсь узнать.

— Но ведь здесь нет таких мин! — горестно восклицал негр. — Проклятое эмбарго!

— А мы поищем, — успокаивала его Лола. — Пойдем в мою комнату. Если на этой чертовой посудине и можно обнаружить мины-огурцы, то только там.

— Тогда вперед! — объявил Ирвин и немедленно вскочил. — Up your fucking ass!

Лола сейчас же грохнулась на пол, майор зашелся в хохоте. Вадим подал женщине руку, та поднялась и сказала американцу:

— Ну, мой милый здоровячок, теперь ты тремя фугасами не отделаешься.

— Оставь его в живых, девочка! — икал Ярыгин и грозил Лолите пальцем. — Растяни удовольствие, а то погубишь солдата.

— Удовольствие имеет свойство растягиваться. Конечно, если это понадобится, — двусмысленно хихикала женщина.

Когда Лола и Ирвин ушли, на столе возникла вторая или уже третья бутыль с «зайчиком». Ее нужно было опустошить, желательно в течение часа. Так заявил майор, спорить с ним не было ни сил, ни желания. Да и субординация не позволяла. Кажется, они управились быстрее. Майор вновь и вновь возвращался к теме инопланетных следов на Новой Либерии. Выяснилось, что наличие упавшего звездолета подтверждается не только болтовней новолиберийцев, но и неумолимыми фактами. Именно через Ярыгина на Землю уходят артефакты, с великим риском добытые на корабле Чужих.

— Выж-живает один из десяти добытчиков! Остальные дохнут как мухи. Даж-же после смерти Чужие умеют защищать свои богатства. Да и хрен с ними! С добытчиками тоже! Баб у негров много, новых нарожают! Главное, что все эти штуковины попадают к моим людям. Те переправляют сюда, а я через А-канал — кому следует. Однако тс-с-с!

— Тс-с-с! — соглашался Вадим. — Шпионы п’всюду. И главный американск’й лазутчик Ирвин. Хор’шо, что его увела эта нимф’манка.

— Да! Поэтому я тебе покаж-жу кое-что. Ведь ты мой земляк, значит не трепло! Мы, русские, не метём языком попусту.

Поковырявшись с застежкой, майор выудил из кобуры небольшой обрывок матовой полупрозрачной пленки. На взгляд Вадима, ничего инопланетного в ней не было. С виду она напоминала кусок упаковочного пластика.

— Говорят, эта хреновина лечит любые раны, — сообщил Ярыгин. — Махом. Я сам не проверял, но вялого побеждает только так. Я бы без этой пленки от Лолки еще год назад на Землю сбеж-жал. Вот смотри. Щас оберну своего голубчика, и он ка-ак вскочит!

— Не надо, т’рищ майор. Я верю!

— Добро, не буду. Все равно ширинка не расстегивается, зар-раза!

Потом перед Вадимом качался коридор, лифт, снова коридор, стены казармы. Потом он рухнул на койку, которая тоже раскачивались, раскачивались, раскачивались…