Падение Кремля. Воспоминания о будущем

Александр Черенов

Россия ближайшего будущего (?). У «левых» происходит раскол: молодёжь Компартии не устраивает коммунизм на словах и конформизм на деле. Глава Администрации Президента узнаёт о существовании у них мощной боевой организации, действующей под видом клубов патриотического воспитания. Он решает воспользоваться ситуацией и перевербовать вождей «красной» молодёжи для борьбы с преступностью и региональным сепаратизмом. Он и не подозревает о том, что сам выпустил «джинна из бутылки». «Красного джинна». Книга содержит нецензурную брань.

Глава тринадцатая

В самолёте, забитом «под завязку» представителями попсовой богемы, царило не просто оживление — неподдельный энтузиазм и даже восторг. «Звёзды» российской «попсы» были счастливы оказанным им доверием представлять интересы власти: доверие было платным. Цифры озвученных гонораров только добавляли энтузиазма.

Правда, не все обитатели эстрадных подмостков согласились принять участие в вояже. Нашлись и «отщепенцы», которые осмелились нагло заявить о том, что артист должен продаваться только на сцене. И продавать только свой труд — не душу. Но глас «моралистов от эстрады», как ему и положено, «вопиял в пустыне»: «агитбригадовцам» нечего было продавать. Свои души они давно уже заложили и перезаложили. Те, у кого они имелись.

Поэтому «оппортунистов» быстро «заклеймили» и «пригвоздили» — и теперь в огромном чреве роскошного «Боинга» находились только единомышленники. Только соратники по борьбе за доступ к кремлёвской кормушке и многообещающей благосклонности «обитателей поднебесья».

Рекой лилось французское шампанское и русская водка! Хватив стакан, над креслом двухметрово вырос один из «заслуженных голосуев», ветеран всех призывов «демократической» власти. Это был смазливый мужик с завитыми и напомаженными волосами, сделавший себе карьеру посредством женитьбы на бесформенной «суперстар», годящейся ему по возрасту в матери.

— Господа, поможем родной власти в очередной раз отвратить нашего хама от коммунистических погремушек — и она не останется неблагодарной!

«Господа» одобрительным рёвом дружно откликнулись на «патриотический» призыв «голосуя-запевалы».

Спиртное и дифирамбы друг другу и «родной» власти лились до тех пор, пока стюардесса, преодолевая смущёние и страх, не объявила, что самолёт не может совершить посадку «метеоусловиями аэропорта назначения».

— Ну, сядем в другом — не всё ли равно, откуда начинать «окормлять» «пипл»! — под бурные рукоплескания «собратьев-голосуев» объявил «Запевала». Застолье продолжилось.

Но и в другом аэропорту сесть также не удалось. Как и в третьем, и в четвёртом. И всё по той же причине: «метеоусловиями аэропорта назначения». Хотя за стеклом иллюминатора ясно виделось безоблачное небо, ярко сияло солнце и явно не предполагалось осадков.

Вот только тут «активисты» борьбы за избирателя поняли, что ввиду чистого неба дело нечисто. Но задание есть задание. Выполнение его стимулировали и коробки с гонорарами, которые путешествовали вместе со «звёздами». Большие были коробки. Тяжёлые. Отступать было некуда — позади Москва с её беспощадными чиновниками, безжалостными киллерами и страшным будущим без «бабла» и себя в телевизоре.

И тогда Руководитель Акции, игнорируя недовольные возгласы капризных «звёзд», решил воспользоваться услугами наземного транспорта. «Боинг» совершил посадку на полосу одного из чудом уцелевших аэродромов военно-транспортной авиации. Как в сказке — а точнее, по согласованию с военным командованием — в «чистое поле» подали автобусы. И заметно утратившие «боевой» пыл мастера вокально-телесного жанра продолжили свой путь уже в полном молчании.

Путь оказался недальним: на границе края автобусы остановили непонятно, чьи, кордоны.

— В чём дело?

Руководитель Акции попытался исполнить роль Конька-Горбунка. В части увеличения объёма грудной клетки и изрыгания пламени.

— Вы понимаете, чем вы рискуете?

— Понимаю: гораздо меньшим, чем Вы, — спокойно парировал его довод Один из Тех, Кто по ту сторону шлагбаума. — Потому что я рискую, в худшем случае, местом, а вы — жизнью.

В первое мгновение Руководитель просто смотрел на визави: ещё «не дошло». Но уже во второе мгновение он «работал» с широко распахнутыми глазами: пошла мысль. И совсем даже не радостная.

— Рад приветствовать начало процесса, — ухмыльнулся страж, и тут же постановил приговор. — По всему краю объявлен карантин в связи с угрозой масштабной эпидемии «скотского гриппа».

Мертвенная бледность саваном упала на лицо Руководителя. То же самое произошло и с некогда размалёванными физиономиями его подопечных.

— Впрочем, если Вы хотите продолжить свой путь…

Человек по ту сторону шлагбаума доброжелательно улыбнулся Руководителю.

…то я, конечно, не смею настаивать. Тем более что Вы вооружены таким грозным оружием: мандатом «из самих Администрации Президента»! Жаль, что не могу предложить гида: разбежались! Но Вы и так сориентируетесь — по тушам и телам. Не убирали пока: ждём сельхозавиацию с негашёной известью. Потому, что дезактиваторы отказались от наземного транспорта. Говорят: «Мы — не самоубийцы!»

Он выразительно покосился на автобус «голосуев», и, отступив в сторону, махнул рукой подчинённым. Те взялись за шлагбаум. Едва заскрипел механизм, Руководитель, глаза которого были уже настежь распахнуты «просветлением», схватил «пограничника» за рукав.

— Нет-нет, — затарахтел он срывающимся голосом, — постойте! Дайте подумать…

И он начал думать. Это выражалось в нечленораздельном бормотании, округлении глаз и взлохмачивании пятернёй давно уже не шевелюры.

— Вы правы: не стоит рисковать людьми… Если бы я был один… а так…

Это были речи не мальчика. И даже не мужа, но мужественного мужа. Мужа, и в тяжелую минуту думающего о себе лишь посредством мыслей о тех, от кого зависит перспектива и дальше оставаться мыслителем. По принципу «cogito ergo sum». «Я мыслю — значит, я существую».

Человек по ту сторону шлагбаума, к которому руководитель обращался за сочувствием и санкцией, неопределённо пожал плечами. Так сказать: «воля Ваша — а мы завсегда с нашим удовольствием!»

Дрожащей ладонью Руководитель утёр «полотняное» лицо. Он понимал, что ответ за срыв «операции» ему придётся держать перед самим Главой Администрации. Мысль об этом заставляла не торопиться с решением. Конечно, лучше бы не торопиться в спокойной обстановке, но приходилось «брать то, что дают». И забегали мысли в воспалённых мозгах Руководителя. Итог: купюры и доверие Кремля — за продолжение, жизнь — против.

После долгой и напряжённой паузы, «обозрев» незрячими глазами безбрежные просторы тундры, Руководитель мужественно дрогнул голосом:

— А что дальше по трассе?.. Ну, какова обстановка?

— Посты до самого Тихого океана, — бесстрастным голосом ответил Человек по ту сторону шлагбаума. — Сказано же: эпидемия…

По получению информации Руководитель даже как-то захотел умереть. Временно. И не от пандемии: от сердечного приступа. Или кровоизлияния в мозг. Так сказать, «пасть на посту» — и обеспечить себе не выговор, а местечко, если не на Новодевичьем, то хотя бы на Ваганьковском. Но, как назло, в мозги стучало одно и то же: «Моя Марусечка, а жить так хочется!»

И тогда он передумал умирать. Даже на посту. Вместо этого он захотел попросить у Человека-шлагбаума справку о том, что артисты не смогли добраться до места назначения в силу форс-мажорных обстоятельств — в скобках: эпидемия «скотского гриппа». Но потом трезво рассудил, что даже если такая справка и будет выдана, то только с этого КПП. А с остальных ему предложат истребовать лично. Во всяком случае, сам бы он, будь на месте этого «шлагбаума», так бы и поступил.

В конце концов, так и не избавившись от камня на душе, он посчитал истребование такой бумажки нецелесообразным. Надеясь больше на заступничество Всевышнего, чем на милосердие Главы Администрации, Руководитель дал команду «голосуям» загружаться обратно в автобусы…

…Через три дня невыносимых кочевых страданий, намотав сотни километров по тундре и тайге, преодолев многочисленные естественные — и неестественные — преграды, несостоявшиеся «голосуи» добрались до какого-то заброшенного полустанка. Здесь им удалось, наконец, сесть в один из поездов, идущих в западном направлении. Правда, не до самой Москвы: предстояло ещё несколько мучительных пересадок. Но измождённые «звёзды», похудевшие, почерневшие, растерявшие весь наличный гламур, были рады и такой возможности спастись «из варварства» той самой России, имя которой так приятно скандировать, расположившись в уютных креслах заграничных дворцов спорта…

…Недоумевая, Глава Администрации вертел в руках бланк срочной телеграммы, отправленной с какого-то Богом забытого полустанка.

— Что за чёрт? «Миссия невыполнима зпт эпидемией скотского гриппа самого океана тчк».

Как и положено, не поняв, он ещё раз вернулся к тексту.

— «Миссия невыполнима…» Что, дядя: американских боевиков насмотрелся? «Эпидемией скотского гриппа…» «Скотского гриппа»… Что ещё за зверь, такой?

Рука сама потянулась к трубке одного из аппаратов правительственной связи.

— Герр лейб-медик? Здоро́во. У меня к тебе вопрос как к министру здравоохранения: что это за «скотский грипп», такой?

— Какой?! — всей гаммой интонаций, выражающих недоумение, отозвалась трубка.

— Да не «какой», а «такой»! — раздражённо повысил голос Администратор. Как специалист по части ответов, он считал неприемлемой для себя роль «почемучки» — а тут, ещё, такой вопрос! — «Скотский»!

В разговоре наступила пауза: на том конце трубки, видимо, напряжённо искали ответ. Или, что вероятней, сочиняли его. Наконец, послышался голос абонента.

— Чёрт его знает… — честно признался Министр. — Может, какая-то неизвестная мутация вируса. Этот проклятый вирус изменяется каждый день — и не уследишь! Вчера — «птичий», сегодня — «скотский», а завтра ещё какой-нибудь… вот…

К чести Министра, он не стал продвигать версию. И, будь Глава рядовым обывателем, этот ответ его наверняка бы удовлетворил. Но он не был рядовым обывателем. И поэтому ему требовались более веские доказательства, чем предположения — пусть даже и самого министра — об очередной мутации коварного вируса.

Раздражённо бросив трубку на рычаг, Глава задумался. Выходить на Президента с такой информацией было неразумно: разорётся и, как всегда, ударится в панику. И хорошо ещё, если только собой. Глава уже соображал, что к чему, но ему требовалось ещё одно, последнее доказательство. Железное доказательство своей правоты.

Он тут же поднял трубку аппарата, на котором поблёскивала золотом табличка «Председатель Государственной Думы». Не успел он ещё и рта открыть, как с того конца провода его уже приветствовали и даже интересовались здоровьем.

Глава иронически усмехнулся: Председатель Госдумы и одновременно глава Центрального совета ВЕПРя, в своём «партийном товариществе» систематически переходил грань разумного. Но сейчас это могло пригодится.

— Слушай, Председатель…

Он и не собирался церемониться с «обслуживающим персоналом», пусть тот и номинально — «человек номер четыре» в государстве. Да и подобный стиль обращения всегда дисциплинировал «товарища». А тому сейчас требовалось проникнуться ответственностью момента.

–… мне нужно, чтобы ты сегодня же отправил за Урал группу своих депутатов.

— Своих? — «понимающе» уточнил абонент. — То есть, «наших»?

— Ну, зачем так прямолинейно…

Глава Администрации поморщился: уж слишком наглядно Председатель Госдумы демонстрировал свою «непредвзятость». Это нехорошо смотрелось — и столь же нехорошо слушалось — даже при общении наедине.

— Я имел в виду: депутатов Госдумы. Поэтому можешь включить в состав группы… ну, хотя бы парочку-другую представителей МЗР.

«Главный иезуит российской политики» не зря «торговал» «пополнение». Главный фигляр страны, Сын Своего Отца и его «партия» «Мы — за русских», сокращённо — МЗР, активно и небесполезно подъедалась у кремлёвского корыта. За «неумный» язык ССО партию неоднократно предполагалось «сократить». Но у неё был один немаловажный плюс: на этих «народных избранников» Кремль всегда мог положиться. И «ложился».

— Не возражаю и против ПУКа: народ там, в большинстве своём — здравомыслящий. «Политику партии и правительства понимает правильно».

— Будет исполнено! — с энтузиазмом отозвалась трубка. — Сегодня же засылаю!..

…Весь вечер этого дня и весь день следующий Глава, занимаясь бесконечной «текучкой», нет-нет, да и поглядывал в сторону ряда с телефонными аппаратами. Сам же звонить Председателю Госдумы он и не думал: «каждый сверчок знай свой шесток».

Долгожданный звонок раздался только на третий день.

— Они застряли, — после необычайно сухого приветствия коротко доложил Председатель. Голос его был исполнен почти «некрологовой» скорби.

— Что так? — с неподражаемым «сочувствием» поинтересовался Главный Администратор. Поинтересовался лишь для того, чтобы отвести душу: он уже «как-то» догадался о причине.

— Нелётная погода по всему маршруту.

— Надо же! — немножко перебирая «со специями», удивился Глава. — «По всему маршруту»?!

Председатель изо всех сил старался принимать Главу за «друга и товарища».

— Поездом также не получается: забастовка железнодорожников.

— А за эпидемию речи не было?

— За эпидемию?

Слышно было, как спикер напряжённо сопит, пытаясь разгадать один из бесчисленных ребусов Главного Администратора. Наитием профессионального «царедворца» он уже чувствовал в его словах неясный пока ещё подвох.

— Какую?

Глава Администрации хмыкнул в трубку.

— Ну, например — гриппа. «Скотского».

— «Скотского»?! Да-да, что-то такое, действительно, было!

«Законодатель» решил, что политическому деятелю, в принадлежности к которым его каждый день убеждало телевидение, не к лицу демонстрировать неосведомлённость. Однако на всякий случай он «умерился» и поспешно добавил:

— Но об эпидемии речи не было… Так — единичные случаи…

Администратор перестал веселиться: в каждой шутке — лишь доля шутки.

— Ладно, и на том спасибо… Как вернутся твои «герои», всех приставь… Тьфу ты…

Он чуть было не сказал: «к корыту!»

–… представь к поощрению в размере оклада. И дай им недельку отдыха — именно столько они и будут добираться до Москвы… если повезёт!

Глава неспроста озадачил Спикера. Не далее, как сегодня утром, не сразу опознанным Руководителем акции он уже был осведомлён обо всех приключениях «голосуев». Вряд ли приключения депутатов по части драматизма должны были уступать тем, что выпали на долю мастеров «торговали телом и голосом».

Положив трубку, Администратор отступил от сценария: не стал вздыхать и задумываться. Вместо этого он тут же снял другую трубку — с аппарата с золотым двуглавым гербом на корпусе.

— Здравия желаю. Прошу немедленной аудиенции.

Через пять минут он уже входил в кабинет Президента…