Происхождение языка. Каким образом предки людей назвали всё сущее именем своего первого божества – Дерева: идея моногенеза языков

Александр Янчук, 2019

Авторы, используя выражение де Вааля «я хочу встряхнуть гуманитарные науки» – в свою очередь, хотели бы своей книгой «встряхнуть» науки о человеческих языках, которые в настоящее время зашли в «беспросветный» ненаучный тупик в своих тщетных и безуспешных попытках поиска разгадки наибольшей тайны и величайшего нашего изобретения – человеческого языка.

К читателю

Как-то несмышленный трёхлетний малыш обратился к своей матери со следующим вопросом: «Мама, я уже такой взрослый и столько всего знаю! Вот только не знаю — как я появился?».

Вы только не спешите «мудро» ухмыляться. Современное человечество во многих вопросах познания как самого себя, так и окружающего его мира всё еще подобно этому трёхлетнему малышу.

Оно, к примеру, до сих пор ни малейшего понятия не имеет о том, как, где и когда возникла, как устроена, и как функционирует человеческая речь?

Каждый из нас является носителем и активным пользователем того или иного языка, а многие — и нескольких сразу.

А спросите у самих себя: как возник мой язык? Как он устроен и как «работает»? И вы тотчас же окажетесь в положении вышеупомянутого нами трёхлетнего малыша.

Разумеется, жить, конечно, можно и не зная ответа на поставленный выше вопрос.

Как говорится, живут же люди и не заморачиваются подобными «детскими» вопросами…

Однажды наш четырёхлетний внук взобрался на самую верхушку игрушечной горки, расположенной на детской площадке во дворе возле дома, и замер на ней на какое-то время. Присматривавшая за внуком бабушка заволновалась: «Вова, чем ты там так долго занят? Спускайся ко мне!»

На что внук, несколько отрешенно и не по-детски — по-взрослому — ответил: «Погоди, бабушка… Я пытаюсь понять, что такое «даль».

Согласитесь, что и нам с вами, как и тому трёхлетнему малышу и нашему четырёхлетнему внуку, очень уж хотелось бы понять, «что такое наш язык»? Как и когда он возник, как устроен и как «работает»?

Узнать, наконец, разгадку этой одной из наибольших тайн человечества: тайну возникновения нашего с вами языка и пути его дальнейшего эволционного развития.

Не пытайтесь отыскать ответ на поставленный вопрос ни в толстых энциклопедиях, ни в модном нынче интернете, ни даже у… экстрасенсов.

Ответа попросту ещё не существует, как не существует, пока что, ответов в головах наших малышей на их «насущные вопросы».

Пока что не существует…

Мы, люди, лишь только-только пытаемся понять, «что такое наш язык»?

Если изложить суть затронутого нами вопроса очень кратко и лаконично, то по поводу возникновения и дальнейшей эволюции человеческого языка в специальной литературе можно прочесть следующее:

«…Наука (здесь, авт.) пока не может похвастаться судьбоносными прорывами».

Предлагаемая вниманию читателя книга и есть одной из тех «чрезвычайно смелых попыток» приоткрыть завесу над тайной возникновения и дальнейшего развития человеческого языка.

Поскольку все мы, люди, являемся носителями того или иного языка и активными его пользователями, то и книга наша рассчитана на нас всех.

Авторы не собираются «грузить» читателя склонениями и спряжениями, многостраничными грамматическими таблицами с префиксами, суффиксами и прочими филологическими премудростями, от которых «рябит в глазах», дабы не «отбить» у читателя само желание попытаться понять: что такое есть наш человеческий язык?

Иными словами: попытаться прочесть эту книгу от первой и до последней страницы.

Согласитесь, многие из нас очень любят поразговаривать. Так сказать, поболтать или попросту «почесать» язык», порою совершенно «ни о чём».

Особенно за этим занятием не единожды «засвидетельствована» была прекрасная половина человечества.

У прекрасной половины для этой цели имеются даже соответствующие, отличительные от мужских, анатомо-физиологические особенности строения её головного мозга.

Нам нравится разговаривать. Мы любим это занятие. Оно приносит нам ни с чем не сравнимое удовольствие.

Совсем иное дело — «зубрить» многостраничные занудные грамматические таблицы! Это уже «удовольствие» из разряда «для избранных».

Для того, чтобы понять изложенные в предлагаемой нами книге идеи, достаточно быть просто образованными, любознательными и незакостенелыми людьми, каковыми абсолютное большинство из нас и являются.

А ещё понимать, что если в этом мире что-либо существует, то это значит, что это «что-либо» для «чего-то» нужно.

Мир един и неделим, и все явления и объекты в нем тесно взаимосвязаны, порою невидимыми для нас связями.

Деление на физику и квантовую физику, астрофизику, геометрию и алгебру, информатику, химию (органическую и неорганическую, коллоидную и т. п.), биологию и генетику, историю и археологию, лингвистику, религию и атеизм, философию, прозу и поэзию, песню и инструментальную музыку и тому подобные «вещи» и «понятия» существует исключительно в головах людей. А также в тех научных и не совсем научных учреждениях, которые люди специально создали для изучения и занятия вышеперечисленными явлениями, но не более того.

Если уж мы решились разгадать тайну из тайн, то и мыслить должны смело, без оглядки на авторитеты с магической приставкой «академик» (при всём уважении к этим образованным и почтенным людям).

Тем из уважаемых учёных мужей, которые с неким раздражением могут воспринять вышесказанное, позволим себе небольшой экскурс в нашу общую недавнюю историю.

В своё время, в студенческие годы автора, я с трепетом, благоговением и чрезвычайным уважением брал в руки толстые книги-монографии, на титульных страницах которых первым словом неизменно значилось «авторитетное существительное» — академик.

В этих своих толстых книгах, профессора и академики искренне убеждали нас, студентов, и, разумеется, самих себя, что, к примеру, язвенная болезнь желудка — это, вне всякого сомнения, «болезнь от нервов» и «от нерегулярного питания».

Дабы не быть голословными, процитируем, как пример, следующие слова из тех не столь уж и отдалённых дней:

«Резкий рост заболеваемости язвенной болезнью в настоящее время связывают с урбанизацией, чрезмерным эмоциональным напряжением, изменением ритма жизни, вредным воздействием шума, загрязнением воздуха и развитием тканевой гипоксии, изменением характера питания и нерегулярным приемом пищи» (Г. Бурчинский, 1979 г.).

И мы, их студенты, в это их авторитетное утверждение искренне верили!

И, в полном соответствии с этой общепринятой академической «точкой зрения», получив диплом врача, врачевали своих пациентов.

Годы спустя, работая уже практическим врачом, автор обратил внимание на то обстоятельство, что те больные язвенной болезнью желудка, которым он назначал антибиотики (при сопутствующих заболеваниях), излечивались от язвенной болезни гораздо быстрее и эффективнее.

Однако в то время авторитет академиков в моём врачебном сознании все ещё продолжал доминировать над «очевидным и невероятным».

Приблизительно в то же самое время на противоположной стороне Земли, в Австралии, работал, как и я, в небольшом провинциальном городке другой доктор.

Он также обратил свое внимание ровно на то же, на что — и я.

Однако мыслил он, если судить по результатам его размышлений, уже без оглядки на «авторитетное» мнение уважаемых мужей от медицинской науки.

Ведь это оказалось так просто!

Как: «2 + 2 = 4».

Где эффективен антибиотик — там ищи бактерию!

Спустя некоторое время все толстые вышеупомянутые нами книги-монографии уважаемых учёных медицинских мужей в одночасье во всём мире перекочевали в научные архивы, а человечество изменило свой взгляд на этиологию и патогенез одного из распространённейших заболеваний — язвенной болезни желудка и 12-типерстной кишки, и научилось эффективно от него излечиваться.

«Истина есть дочь времени, а не авторитета», — подытожил как-то Френс Бэкон.

К сожалению, подобный пример далеко не единичен. Вся история человеческой научной мысли переполнена подобными историями.

К примеру, вышецитируемый нами академик А. Зализняк в одной из своих лекций, рассказывая студентам о слове «трест» (название рыбы), обращает их внимание на то, что когда-то в древнерусском языке существовало схожее слово «триска», употреблявшееся для обозначения части дерева — щепки, и которое давно уже вышло из употребления.

По правде сказать, подобное «авторитетное» высказывание учёного мужа также явилось одной из причин и стимулов для авторов, побудивших их приступить к написанию книги, которую вы, уважаемый читатель, держите сейчас в своих руках.

Давно ушла в мир иной воспитавшая меня моя бабуся Ярына, вечная ей память и Царствие Небесное.

Но до сих пор слышатся мне из моего далёкого прекрасного детства её ласковые, мелодичные и переполненные любовью и заботой обо мне и родные мне украинские слова:

«Сыну, вызбырай трискы у двори».

И сегодня, в первом попавшемся дворе на украинском Полесье (рукой подать до Киева!), первый встречный объяснит вам и что такое есть рыба «треска», и что такое есть «триска-щепка».

Да, собственно, и по людским дворам то ходить особой надобности нет. Достаточно всего лишь протянуть руку к книжной полке и посмотреть в словарь.

Например, «Русско-украинский словарь», на странице 787 (ОГИЗ Государственное издательство иностранных и национальных словарей, Москва — 1948).

И вот опять мы слышим из тех же «авторитетных» уст подобное «триске», высказывание о возрасте языка:

«Это было во времена возникновения кроманьонцев, приблизительно 60–70 тысяч лет назад».

Позвольте тогда спросить: «А до этого наши с вашими предки как между собой общались? С помощью чего? Может быть, они общались между собой исключительно языком жестов?».

Так ведь и ребёнку понятно, что в лесу — особенно ночью да за кустами и деревьями — собеседника не видать!

Получается, что только тем и занимайся, что смотри на жесты соплеменников сквозь листья, кусты и деревья, да ещё и в кромешной тьме?! Ко всему, ещё — и на все четыре стороны одновременно! А еду добывать когда? А от хищников стеречься когда? В результате: или голодная смерть, или хищники всех «смотрящих» и «ротозейничающих» по сторонам поодиночке и сожрут.

И как следствие, нас с вами, уважаемый читатель, включая и уважаемого академика, сегодня попросту не существовало бы. И книгу эту не было бы кому написать. Как, разумеется, некому было бы её и читать.

А как быть, к примеру, с результатами молекулярных исследований генетиков, которые установили, что мы с вами (линия гоминид) отделились от наших предков приматов шесть миллионов лет тому назад?

Как говорится, почувствуйте разницу: 6 миллионов лет и 60 тысяч лет.

А каким образом мы общались во временном промежутке длиною в 5 миллионов 940 тысяч лет?

Что-то здесь явно «не то»…

Очень уж это «не то» да напоминает автору «то», что имело место когда-то в его жизни в случае с антибиотиками и их эффективностью при лечении сопутствующей патологии при заболевании язвенной болезнью желудка.

Как-то учёные провели следующий эксперимент.

Они давали добровольцам слушать музыку в исполнении, как мировых светил, так и людей, которые ещё только учились хорошо играть, — студентов.

При этом слушатели не видели исполнителей музыкальных произведений, а только слышали объявления конферансье о том, что произведение исполняет та или иная мировая знаменитость.

О результатах проведенного эксперимента учёные сообщают следующее:

«Хотя эксперимент ставили с музыкой, то же самое, скорее всего, происходит и тогда, когда мы смотрим кино, читаем книгу, и когда мы выбираем, какой компьютер купить и каким новостям верить.

Действительно, довериться «авторитетному мнению» проще простого, и некоторым достаточно показать табличку с надписью «эксперт», как они будут готовы поверить хоть в единорогов, хоть в вечный двигатель — и все из-за"авторитетного мнения"».

Спустившись с дерева на землю и выйдя на открытые пространства доисторической саванны, архаичный предок человека встретился с массой новых вызовов и новых хищников. Возможность и впредь оставаться на страже, и действовать совместно, слаженно и более согласованно, должна была стать насущной и жизненно важной его необходимостью. А как «застолбить» за своим родом-племенем территорию проживания и пропитания, которая внезапно многократно расширилась?

Эта тенденция ещё более усилилась, когда доисторическим людям потребовалось передавать друг другу новоприобретенные знания и новый опыт выживания в изменившихся условиях обитания, налаживать новые социальные связи, чего без помощи языка общения сделать было невозможно в принципе.

А для «изучения» языка, как известно, нужно время.

Вполне возможно, что исходя именно из вышесказанного мы, люди, спим сегодня по 6–7 часов, в то время, как обезьяны спят от 9 до 15 часов в сутки. И спят то они, преимущественно на деревьях, то есть в укромном и относительно безопасном месте!

Читателям, вне всякого сомнения, хорошо известно, что в те доисторические времена ни письменности, ни каких-либо звукозаписывающих устройств у предков человека априори не могло быть по вполне понятным причинам.

Но, оказывается, что у науки уже имеются кое-какие косвенные свидетельства на этот счёт.

Вот, например, «ученым из Института эволюционной антропологии общества Макса Планка удалось обнаружить в 2009 году в окрестностях кенийской деревни Илерет 97 следов, предварительно принадлежащих представителям Homo erectus, человека прямоходящего. Возраст следов составляет около 1,5 млн. лет — человека разумного тогда не было и в помине.

Ученые сравнили обнаруженные следы с 490 следами, оставленными на песке современными людьми.

Оказалось, что некоторые отпечатки ног Homo erectus невозможно отличить от тех, что можно увидеть на сегодняшних пляжах.

Это значит, что их тело при ходьбе принимало точно такое же положение, как и наше.

Судя по глубине следов, средний вес оставивших их особей составлял 49 килограммов. Отпечатки были оставлены как минимум 20 различными особями.

Интересно, что среди них было много мужчин, которые передвигались совместно. Это значит, что у человека прямоходящего уже тогда была хорошо развита кооперация между представителями сильного пола. Это одна из важнейших особенностей, отличающих род Homo от приматов, у которых взрослые самцы редко взаимодействуют в конструктивном ключе».

Скажите честно, уважаемый читатель, вам это ничего не напоминает из нашей современной жизни?

Ну, разумеется, — идет по берегу вдоль реки группа людей, преимущественно мужского пола и живо обсуждает предстоящую рыбалку или охоту! Вполне возможно, что подобная тема волновала и этих наших далёких уже предков.

А о какой «хорошо отработанной кооперации» на охоте или рыбалке может идти речь без коммуникативной системы, без человеческого языка, — нашего с вами средства коммуникации?

Вот и получается, что хочешь, — не хочешь, а в очередной раз приходится сильно сомневаться в «авторитетности» и «истинности» вышеуслышанного высказывания о возрасте человеческого языка. И, следовательно, задаться вопросом себе самим: «А было ли «это» на самом деле «во времена кроманьонцев?».

Ведь 1,5 млн. лет и 60–70 тыс. лет — цифры всё еще никак не сопоставимые…

Науке приматологии известен следующий эксперимент.

Как-то, в начале прошлого столетия, одна западноевропейская семья, состоявшая из двух молодых учёных и их совместного ребёнка, взяла на воспитание, в качестве эксперимента, новорождённого детёныша шимпанзе, ровесника их сына.

Эксперимент показал, что до двухлетнего возраста оба детёныша развивались одинаково. Однако после двух лет исследований эксперимент пришлось прекратить, поскольку детёныш шимпанзе начал отставать в своём развитии от человеческого ребёнка, а человеческий ребёнок начал подражать детёнышу шимпанзе и быстро отставать в своем развитии.

Из чего мы можем сделать интересный вывод-предположение о приблизительном возрасте нашего человеческого языка.

Поскольку в возрасте года-полтора человеческий ребёнок начинает овладевать языком, а к трём-четырём годам уже достаточно хорошо усваивает язык, и на это у него уходит в среднем два с половиной-три года, то у предков человека, приматов-гоминид, этот период должен был бы растянуться не менее чем на два-три миллиона лет соответственно.

Быстрее никак не могло быть. Поскольку для этого естественным эволюционным путём должны были бы развиться соответствующие структуры коры головного мозга человека, между которыми, разумеется, должны были бы возникнуть и достаточно развитые анатомо-физиологические связи.

Хотя утверждать, что интеллектуальное и ментальное развитие у шимпанзе остановилось на уровне развития двухлетнего человеческого ребёнка, мы не имеем никаких оснований.

В статье профессора Б. Шалютина «Еще не человек…» читаем:

«В эксперименте Франса де Вааля перед шимпанзе Лизой установлена узкая вертикальная труба, частично наполненная водой. На поверхности — арахис, который она не может достать. Убедившись в этом, Лиза бежит в соседнюю комнату, набирает в поилке в рот воды и, вернувшись, выливает в трубу. Несколько повторов — и арахис у нее.

Из восьмилетних детей эту задачу решили только 58 %».

Или вот другой пример из той же статьи:

«Шимпанзе Аюму, питомец Тецуро Мацудзавы, касается экрана. Перед ним вспыхивают хаотично расположенные цифры от одного до девяти, на которые он, выполняя задание, быстро и точно нажимает в порядке возрастания. В следующий раз после нескольких прикосновений цифры закрываются белыми квадратиками, однако Аюму безошибочно доводит дело до конца. Раз от раза время предъявления цифр сокращается, вплоть до 0,21 секунды.

Просматривая видеозапись эксперимента, я едва успеваю разобрать, что на экране цифры. Но Аюму опять блестяще справляется с заданием. Этого не смог сделать ни один человек.

В декабре 2013 года некоммерческая организация Non Human Right Project подала в суд Нью-Йорка иск от имени шимпанзе Томми в защиту его права на телесную свободу. В этом иске, который данными под присягой письменными показаниями поддержали звезды приматологии Джейн Гудолл, Сью Сэведж-Рамбо, Тецуро Мацудзава и многие другие, утверждается, что шимпанзе обладают автобиографическим «я», способностью к ментальному перемещению во времени, самосознанием и самопознанием, пониманием причинно-следственных связей и т. д.

Понятно, что когнитивные способности нужны обезьянам не для защиты диссертаций, а для построения поведения».

Мы прекрасно осознаём, что путь к истине, к поиску ответа на вечный вопрос: откуда всё взялось, как всё развивалось, и как всё устроено, и как это всё «работает?», — очень нелёгок. Путь этот всегда был полон ошибок и падений.

Но время от времени на этом пути встречались и находки.

А ещё путь этот мог осилить не только идущий, но и, что особенно важно, идущий по уже проложенному до него пути другими исследователями, даже если время от времени этот путь и не туда сворачивал.

Ведь, как известно, в науке негативный результат — это тоже результат, и часто бывает, что он не менее важен, чем результат положительный.

Все наши знания и все наши цивилизационные приобретения — это есть не что иное, как результат труда многих поколений, мучительного поиска, многочисленных проб и ошибок. И длительных мучительных размышлений всех наших предшественников.

Нашей священной обязанностью является, с одной стороны, как благодарная память о людях, живших до нас, и их деяниях, так и, с другой стороны, стремление, в меру своих сил и возможностей, и самим попытаться

приумножить сделанное до нас. Таков путь прогресса.

В своих поисках и размышлениях над решением поставленной задачи авторы будут опираться на законы природы, законы логики и здравого смысла.

Использовать данные самых разных отраслей науки, ничего не игнорируя и ничего не отбрасывая, в том числе и религию, и древнюю мифологию, и поэзию, и музыку, и песню, и даже… мистику.

Мы должны изучать явление во всей его полноте, многогранности и сложности, поскольку все в этом мире взаимосвязанно невидимыми для нас до поры до времени причинно-следственными связями, и все эти связи и явления вобрал в себя наш человеческий язык.

Только в таком случае мы сможем дать чёткие ответы на поставленные нами вопросы.

По вполне обоснованному мнению авторов, ответ на вопрос о приблизительном возрасте нашего человеческого языка, читатель сможет увидеть на обложках предлагаемой его вниманию книги.

Возраст нашего человеческого языка соизмерим с длиною многомиллионолетнего временного промежутка, который распростерся между двумя снимками (разумеется, в переносном значении, изображёнными на обложках этой книги.

Первый снимок сделан немецкими исследователями из Института эволюционной антропологии общества Макса Планка в девственном лесу Западной Африки.

Второй — авторами, в одном из мировых центров современной цивилизации: в Германии, в пойме реки Одер, у Седого Ильма.