Письма к дочери

Алексей Беляков (2020)

Алексей Беляков работал в Vogue, Tatler, Harper’s Bazaar, он автор нескольких книг, первая — «Алка, Аллочка, Алла Борисовна» — бестселлер в жанре нонфикшн в 90-е годы, блогер — яркий, острый, с неповторимым стилем и сугубо своими темами. Отец троих детей, который давно собирался сочинить для них сказочную повесть, а вместо этого написал письма к младшей дочери. И поверьте, это совсем не детское чтение…

Письмо 4

Почему важно скрываться, обманывать и лукавить

Сперва, милая Кира, небольшая история. Приключилась она со мной, еще когда учился в институте. Приехал к другу в гости, выпить пива. Друг жил на другом конце Москвы, от метро «Речной вокзал» еще на автобусе, по снегам, но в юности это пустяки, если хочется с другом выпить пива.

Приезжаю, а там уже целая компания. Друзья друга, друзья друзей друга, обычная шумная история, когда родители уехали. Играют Гребенщиков и Цой на невнятных кассетах. И среди тусовки — веселая девушка Ира, блондинка в облегающем свитере. Этот свитер ясно обозначал ее крепкую грудь безо всяких лишних материй (явление редкое и дерзкое по тем временам). Секс у меня в ту пору случался примерно раз в сезон, так что любая девушка на расстоянии моей горячей руки вызывала легкую дрожь.

Ира оказалась благосклонна ко мне. Даже слишком. Села рядом, с бутылкой, протянула мне другую: «Ну, давай!» Она вела себя как хиппушка на Вудстокском фестивале. Чем меня с ходу завоевала.

К концу вечера мы уже были почти как двое влюбленных. Разве что не целовались. И наше единение вызывало мрачные взгляды некоторых парней: облегающий свитер Иры многим покоя не давал. Наконец Ира шепнула: «А давай свалим!» И мы ушли. Я был счастлив: такая девчонка, со мной, увел от всех соперников, круто.

По дороге к автобусной остановке мы попали в облака белого пара. Было очень красиво, словно в итальянском старом кино. Всё объяснялось просто: где-то прорвало трубу. Ира вдруг остановилась: «Слушай, никто не видит! Можно целоваться!» И в этом теплом пару мы стали целоваться. Я расстегнул ее пальто и прорвался в глубь свитера.

Потом мы доехали на автобусе до метро. Ира говорила, что мечтает летом поехать в Крым автостопом, я тут же вызвался с ней. Я вообще был готов с ней куда угодно, даже на Шпицберген. Ира кивнула: «Отлично! Палатка есть?» Я соврал, что есть.

Так внезапно начинался прекрасный роман, и уже были ясны планы на лето, оставалось только…

У метро Ира сказала: «А дальше я одна, ладно? Мне так хочется сейчас». И быстро ушла. Я опешил, не бросился вдогонку, за стеклянные двери. Стоял и облизывал губы, которые только что были очень счастливы в клубах пара. И даже не взял ее телефон. Но это не было проблемой.

Конечно, я должен был встретиться с этой оторвой снова. Как можно скорей. Потому что я был уверен, что встретил любовь среди бутылок «Жигулевского». Потому что Ира была лихой и свободной. Позвонил другу и спросил номер ее телефона. Интеллигентный друг замялся: «Слушай, ну это наверно не очень тактично…» Короче, не дал.

Однако я хитроумный и упрямый. На вечеринке я слышал пару раз, как Иру называли по фамилии. Фамилия была редкой. И я позвонил в адресно-справочное бюро. Был такой сервис, где у невежливой тетеньки можно было узнать телефон по фамилии-имени.

И получил номер. Позвонил в нетерпении вечером. Трубку снял мужчина (наверно, папа, решил я). Пока Ира шла к телефону, я слушал звуки неведомой квартиры. Самым отчетливым был голос маленького ребенка (наверно, братик, решил я).

Ира взяла трубку. Я сказал:

— Привет, это Леша, который…

— Ага, я поняла, — торопливо ответила Ира. Судя по изменившемуся тембру голоса и вакуумному звучанию, она закрылась с телефоном в ванной. — Слушай, — произнесла Ира чуть ли не шепотом. — Не надо мне звонить. Понимаешь, я замужем, у меня ребенок. Ну просто с тобой был такой вечер, так случилось, мне захотелось. Извини, всё!

Я было собрался, как дурак, спросить насчет Крыма, но уже звучали короткие гудки, безжалостный пунктир отчуждения.

Тут мне и стало ясно, отчего мой друг не дал номера. Он знал правду об Ире, но просто не хотел мне говорить отчего-то. Может, она его попросила, желала остаться легендой, чудным мгновеньем.

Потом я где-то столкнулся с Ирой и ее семьей, в кино, что ли. Но виду не подал, затаился. Только наблюдал издалека. Муж Иры нес на руках сына, Ира была совсем другой. Такая скромная дамочка в кофточке.

«Вот это игра!» — подумал я с тоской и восхищением.

Да, этой девушке захотелось на вечер стать другой, придумать себя заново, изобразить хиппушку, свести с ума тощего парня. Утонуть в клубах белого пара. И весь план удался. Сейчас я не буду про измену мужу, об этом потом. Сейчас я лишь о том, как важно женщине обманывать, как необходимо изобретать себя заново, пусть на один вечер. Зачем? Ну просто надо. Для развлечения, для прикола, для минутного кайфа, в конце концов.

Всякая женщина — актриса, но не всякая умело пользуется этим.

Если бы Ира рассказала мне правду: о сыне, о муже… Короче, вряд ли покорила бы меня таким рассказом. «Спасибо, — ответил бы я. — Очень интересно, ну я пойду». А так — водила меня за нос, наслаждалась, потом грациозно исчезла, оставив в томлении и недоумении. Ошеломительный женский эффект.

Но это случай отдельного лицедейства. Сиюминутного. Скажу, Кира, больше. Я совершенно уверен, что женщина всегда должна скрываться за маской, никогда не говорить о себе всей правды. Никому. Она должна сочинять себе биографию, пускать в глаза клубы белого дыма. Во-первых, ей это самой интересно. Женщина любит себя выдумывать и сочинять. Ведь что такое мейкап? Конечно, обман, мистификация, уловка. Вранье о себе — тот же мейкап, только словесный. Женщина прячется за маской. Во-вторых, это отличный способ дурачить и добиваться своего. В одной ситуации ты бедная крошка, тебя все жалеют, в другой — Мелания Трамп, все боятся и восхищаются.

И главное, Кира! Это защита от жестокого мира. Когда мы рассказываем о себе правду, мы становимся беззащитными, мы же не знаем, как собеседник потом использует эту информацию, пусть даже сейчас он сидит весь такой милый и обаятельный, сочувственно кивает.

Здесь ты скажешь: ой да ладно, есть соцсети, есть интернет, откуда можно выудить любую информацию. Мир стал прозрачным. Ха! Тем интересней становится игра. Совершенно необязательно писать в соцсетях — что ты закончила, где работала и за кем замужем. Нельзя раскрываться полностью. Да, есть однокурсники, близкие подруги — они много про тебя знают, это понятно. Но, во-первых, надо дурить их тоже, а во-вторых, для всего остального мира пусть будут легенды и сказки. Кстати, с датой рождения можно не обманывать, пусть это будет единственный достоверный факт.

Хотя знаешь что. Даже близким подругам нельзя рассказывать всё. Вы, девчонки, любите такое. Сесть вдвоем на кухоньке, глотнуть кьянти, и начинается: «Ой, у меня такая проблема…» Пусть будет проблема, без проблемы никак. Ногти слоятся или — что там? — кожа шелушится. Или хочется скорее на море. Или начальница достала. Это обсудить важно. Но самые главные проблемы нельзя выдавать, душу нельзя раскрывать. Женщина в первую очередь должна скрываться от других женщин. Потому что не бывает врагов коварней и мстительней, чем подруги.

Ты спросишь: о чем же тогда говорить? Особенно с новыми людьми. Всем интересно узнать о твоем «туманном прошлом». Так и плети, сочиняй, обманывай. Главное — старайся запоминать, что и кому рассказывала. И легенда должна выглядеть правдоподобно. Содержать элементы истины. Ну например, не стоит коллегам говорить, что закончила консерваторию по классу виолончели, потому что это легко проверить. А сказать, что три года жила в Новой Зеландии или в школе дружила с модной поэтессой, — кто проверит? Хороший, ароматный обман еще и должен вызывать у других головокружение от легкой зависти.

Кира, ты хорошо придумываешь сказки. Когда мы только начинали бесконечный эпос про двух толстых собачек, ты лишь слушала меня. Потом стала предлагать сюжеты: «А расскажи, как они пошли в балет!» Потом уже начала меня перебивать: ты знала лучше, как там что было, и что эти озорные собачки затеяли. Выдумывала изобретательно и смешно. Так и в жизни: плети ажурные сюжеты о себе, пусть самые невероятные.

С мужчинами это вообще работает безотказно. Мужчины, открою тебе секрет, простодушны и доверчивы. В ситуациях, когда рядом красивая женщина, они натурально тупеют. И можно плести что угодно — поверят.

Была у меня такая знакомая, кстати. Рассказывала, что у нее роман с очень известным актером, причем выдавала занятные подробности. А я и слушал, я верил, я восхищался. Когда мы с ней наконец оказались в постели, моей первой мыслью было: «Вот кому я наставил рога!» (Мужчины еще сексуально честолюбивы, до смешного честолюбивы.) А много позже выяснилось: она всё придумала. Не было никакого актера. Я спросил:

— И зачем ты меня дурачила?

Она сказала:

— Это было забавно. Ты сразу поверил. И я уже не могла остановиться.

Умница. Так и надо.

У меня есть любимая героиня, Алла Пугачева, я написал о ней целых две книги. (Тебе их можно не читать, я не настаиваю.) Сама Пугачева всю жизнь обещала написать свою книгу. Но однажды произнесла: «Даже если я сама напишу о себе, всей правды я не скажу никогда». Разумеется. Уж она точно знает, что рассказывать надо только легенды. Кстати, Пугачева с детства была первостатейная врушка. И ей верили.

Уникальной врушкой была Коко Шанель. Уж сколько о ней биографий, сколько книг — все равно ускользает, чертовка.

Обман делает женщину сильнее.

Придумай, Кира, свою легенду для всех. Обманывай, лукавь, сочиняй. Ты должна быть неуловима.

Однако теперь, наконец, ты скажешь: «Но так нельзя! Кто-то должен быть очень близким, кому излить душу, с кем посоветоваться».

Конечно. Лучше всего, если это будет мама. Но такое редко случается. Девчонкам-подросткам сложно быть откровенными с мамой, там чаще противостояние и конфликты. Когда девчонки вырастают — они уже просто не хотят маму волновать. Тогда кто? Например, женщина, которой ты очень доверяешь. Но изрядно старше тебя. Например, твоя сестра. Или учительница, допустим, рисования, с которой ты подружилась.

(Жаль, что я не могу быть таким старшим другом. Папа — как его ни любить — он мужчина, всего не расскажешь, да и совсем иначе устроен мозг.)

Нет, должна быть и подружка. Надежная ровесница. Совершенно родная, проверенная. Таких больше одной не бывает. И они возникают, как правило, в юности, лет в 17-18, потом на всю жизнь.

У мамы, твоей бабушки, была такая. Тетя Галя. Они подружились еще в педучилище. Две Гали. Тетю Галю я сам очень любил. Красотка, болтушка, насмешница. Уверенная в себе, реактивная, остроумная. Маме, которая вечно сомневалась во всем и была меланхоликом, такая была необходима. Тетя Галя могла нагрянуть с визитом, когда мама была в очередной хандре, лежала на диване: «Так, Белякова, ну-ка хватит валяться, подъем!» И доставала бутылку вина. Они уходили на кухню и целый вечер курили, болтали, смеялись. Когда тетя Галя собиралась домой, мама была уже другой. Тетя Галя была идеальным психотерапевтом. И очень надежным, очень порядочным человеком. Мама рассказывала ей о себе все, и дальше прокуренной кухни это не выходило никогда. Не знаю, как бы мама жила без тети Гали.

Помню, как-то маму пригласили на свадьбу. Жили мы, Кира, очень бедно. Мама не знала, что дарить. Свадьба же, надо что-то красивое и дорогое. Мама бросилась к тете Гале, мы жили не очень далеко. (Тетя Галя работала в каком-то задрипанном НИИ, но у нее всегда был достаток: мужья и ухажеры не скупились.) И вот тетя Галя достает из серванта красивую вазу, протягивает маме:

— Держи, это хрусталь, нормальный подарок.

Мама испугалась:

— Ты что, как это?! (Да, Кирочка, в наше унылое время это было лакшери.)

Тетя Галя нахмурилась:

— Бери, я тебе сказала! И всё.

Потом тетя Галя вышла замуж в третий, кажется, раз и с сыновьями уехала к мужу в Ростов-на-Дону. Мы с мамой к ней приезжали. Мама дико скучала без нее. Ей очень не хватало рядом этой лихой женщины, которая решала проблемы одной сигаретной затяжкой.

Тетя Галя не смогла быть на похоронах мамы: у нее тогда на руках оказалась крохотная внучка, от которой отказалась безумная мать, жена ее сына, и эту рыжую девчонку тетя Галя вырастит как дочь. Но спустя пять лет я сам оказался в Ростове: там еще почти никому не известный Кирилл Серебренников делал сериал «Ростов-папа», я был одним из сценаристов.

Первым делом я бросился к тете Гале. Мы сели на кухне. Курили и выпивали. Хотя тетя Галя перенесла два обширных инфаркта. А потом обнялись и рыдали. «Знаешь, Лёха, — сказала тетя Галя. — Никого ближе твоей матери у меня не было. Никого. Ни одной подруги. Это теперь как дыра в сердце».

Вот это, Кира, настоящая дружба. На всю жизнь. Двух очень разных женщин.

Найти бы тебе подругу, как тетя Галя.

А от всех остальных — скрывайся и ускользай.