Заключённый в России

Алексей Богданов, 2021

Книга содержит детальное описание колонии строгого режима. Время ‒ второе десятилетие XXI века. Чем живёт заключённый? Как он живёт? О чём думает? Как проводит свои дни, месяцы, годы? В чём находит силы? Какие у него радости, какие горести? Если вас волнуют, интересуют эти вопросы, тогда читайте книгу, в которой наглядно и просто, без прикрас и без «чернухи», показана современная российская колония. Показана так, как её увидел обычный человек, не имеющий отношения к криминалу. Короткие отрывки, из которых состоит книга, оформлены в эпистолярной форме − в виде писем, написанных заключённым и адресованных его сестре. В этих письмах бытописание тюремной жизни перемешивается с личными историями, переживаниями, отступлениями и фантазиями. В целом книга представляет собой сборник очень коротких рассказов, очерков, статей и эссе, которые так или иначе связаны между собой. Для широкого круга читателей.

029. Вопрос (ССЗ)

Будь у меня хоть малейшая возможность, я бы не продал тебя ни за какие деньги.

Гарриет Бичер-Стоу, «Хижина дяди Тома»

…Недавно посмотрел какой-то видеоролик…

Собственно, интервью заинтересовало меня с самого начала: ведущий задал своему собеседнику не совсем ясный вопрос: «Вы, Дмитрий, больше телезритель или больше бизнесмен?» А напротив сидел какой-то мужик а-ля восьмидесятые. Более тёмный костюм подошёл бы ему больше. Меня сразу привлекла его категорическая позиция насчёт термина «бизнесмен»: поддерживаю и разделяю его тезис о том, что бизнес и предпринимательство — разнородные категории. Постараюсь, если это возможно, дополнить этот тезис.

В качестве примера бизнесмена Дмитрий привёл Генерального прокурора Российской Федерации, ныне уволенного Чайку. Полагаю, Дмитрий согласился бы со мной, сведя иронию на нет, что пример не вполне корректный. Генеральный прокурор, несомненно, бизнесмен, но это не исключает, что он при этом может быть и предпринимателем.

Из истории вопроса известно, что английское выражение «business man» переводится как «деловой человек». Сильный образ такого человека был заложен давным-давно, в обществе с другими моральными ценностями. Несмотря на попытки опошлить этот образ, он сохраняет в узком кругу своё первоначальное значение, со всеми контрастами.

Предпринимательство же апеллирует к личностным характеристикам. Один из преподавателей экономического факультета ПетрГУ сказал нам на лекции, что предпринимательскими способностями обладает не более одной сотой процента от населения нашей планеты, страны, города и вообще любого социального кластера. Дмитрий верно подметил, что результаты предпринимательской деятельности достаются совсем другим трудом, нежели результаты бизнеса.

Генеральный прокурор — бизнесмен, однако чрезмерно явная связь с властными структурами сильно компрометирует его образ. Вспомните Фрэнсиса Алджернона Каупервуда, героя романа «Финансист»: здесь мы видим делового человека в образе решительной акулы. Или вспомните пожилого бизнесмена из фильма «В джазе только девушки», в карикатурном образе, или Пабло Эскобара: несомненно, он — деловой человек, однако криминальная сфера и вообще пальба вокруг него говорят не в его пользу. Каждая яркая личность добавляет свой оттенок к рассматриваемому понятию; что-то может нравиться, что-то — нет; но бизнесмен-чиновник — это всё-таки вульгарно. Настоящему бизнесмену не нужны погоны, чтобы добиваться своих целей; хотя, как частная мера, обращение к коррупции перманентно присутствует в деловых кругах: примерно так же, как обращение к соседям за солью.

Бизнесменом можно стать, унаследовав крупный портфель акций; далее достаточно руководствоваться рассудком и экспертными оценками, и вы автоматически становитесь бизнесменом средней руки.

В нашей стране очень много бизнесменов возникло в результате приватизации в последнем десятилетии двадцатого века. Кто-то из них обладал предпринимательскими способностями, кто-то — нет. Кто-то был нацелен на развитие своих приватизированных предприятий, кто-то довольствовался сдачей металлолома…

Сразу после окончания университета, летом 2000-го года, я поступил на работу к одному петрозаводскому бизнесмену, которого звали Виталий Сергеевич. В девяностые это был типичный «новый русский»; по его словам, в то время доллары росли прямо на деревьях, и он срывал их сотнями тысяч, занимаясь куплей-продажей яхт, снегоходов, офисов и других деловых атрибутов. К моему приходу ему было чуть за сорок, и он уже избавился от малинового пиджака, золотой цепи и шестисотого Мерседеса. В его собственности находился бывший Дом культуры Онежского тракторного завода в самом центре Петрозаводска: солидное монументальное здание с колоннадой, окружённое сквером, с фонтаном на небольшой площади перед фасадом здания.

Верхний этаж занимал собственно офис Виталия Сергеевича и коллектива его подчинённых, одним из которых стал и я на целых полтора года. Остальные помещения сдавались в аренду, либо использовались для проведения выставок, конференций и прочих мероприятий. Отделка и меблировка во всём здании были роскошными: везде лежали ковры, стояли кадки с деревьями и цветами, диваны были только кожаные, почти все стены были обиты бархатом…

Виталий Сергеевич только что приобрёл контрольный пакет акций Судостроительного завода «Авангард» и нанял меня непосредственно по этой теме. Сам завод, как и множество промышленных предприятий того времени, находился в упадочном состоянии: зарплаты не платились месяцами, заказы на изготовление новых судов не поступали, оборудование постепенно расхищалось. В Петрозаводске бывшими сотрудниками завода были образованы три небольшие фирмы: две занимались изготовлением пластиковых лодок, а одна специализировалась на изготовлении деревянных судов небольшого водоизмещения. Весь более или менее толковый инженерный персонал «Авангарда» распределился по этим трём фирмочкам. Наиболее ценное технологическое оборудование — матрицы, оснастка — перекочевали из заводских цехов в собственность этих частных предприятий.

Виталий Сергеевич поставил передо мной задачу: привлечение на завод заказов на изготовление и ремонт кораблей. Для этой цели была учреждена специальная фирма-сателлит под оригинальным названием «Авангард-Групп», директором которой я и был назначен. В помощь мне было нанято ещё два человека: технолог-кораблестроитель и универсальная девушка на побегушках, которая числилась как маркетолог. Мы всей командой занимались изготовлением рекламных буклетов и каталогов продукции, навещали судовладельцев, ездили на выставки и всякие другие мероприятия, вроде дня ВМФ.

Знающим людям было известно, что завод не в состоянии выполнить и десятой доли тех изделий, которые были обозначены в каталогах. Причины я уже назвал: отсутствие инженеров, частичное отсутствие необходимого оборудования, долги. Однако, несмотря на это, Виталий Сергеевич щедро финансировал мою команду и, надо сказать, нам удалось подписать целый ворох протоколов о намерениях и даже принести на завод несколько реальных заказов: на изготовление МРТ, на ремонт минных тральщиков для Северного флота и ещё кое-что по мелочи.

Я почти сразу понял, что наша бурная деятельность — прикрытие для основного бизнеса. Дело в том, что на заводе имелась мощная мазутная котельная, которая отапливала большой жилой район Петрозаводска, включая социальные объекты: школы, детские сады и другие учреждения. Помимо котельной, завод располагал подъездными железнодорожными путями и тремя огромными мазутными ёмкостями. Вот ради этого и покупался контрольный пакет акций предприятия. Виталий Сергеевич крепко вцепился в мазутный трафик, а судостроение — постольку поскольку…

Довольно быстро оно умерло окончательно.