Планета смертной тени

Алексей Калугин, 2010

Их лишили всего: памяти, имен, самой жизни – и заставили работать как каторжных на забытой богом планете. Колонисты, первопоселенцы – это только звучало красиво, а на деле, если бы они все сдохли здесь, в пустыне, никто бы особенно и жалеть не стал. Ведь для всего остального человечества они уже давно умерли… однажды. Тридцать три человека, тридцать три горьких судьбы. Однако их смерть не входила в планы тех, кто осуществил этот бесчеловечный проект, по крайней мере до того времени, как вновь колонизированные планеты Грешного треугольника в пику Галактической Федерации официально не войдут в состав Союза Шести Планет. Но жизнь вмешалась в этот страшный процесс и повернула события совсем в другую сторону. И живым пришлось отвечать за свои дела перед мертвецами…

Глава 5. День 154-й

Увидев, что за ним кто-то наблюдает, Дик-18 не испугался, а почувствовал странную всполошенность, вроде той, что чувствует утопающий, каким-то чудом вынырнув из воды. Он понимал, что нужно что-то сделать, но вот что именно, не знал. Поэтому, потрясая занесенным для удара ножом, он во всю глотку заорал:

— А ну, выходи! Выходи, кому говорю!

Раздвинув ветки, из кустов поднялся человек. Из одежды на нем была только пестрая юбка до колен, сплетенная из толстых разноцветных веревок, и что-то вроде широкого платка, накинутого на плечи, с концами, завязанными узлом на груди. Кожа незнакомца имела светло-палевый оттенок. Темные, почти черные, мелко вьющиеся волосы были собраны в узел на затылке. Несмотря на общее анатомическое сходство, достаточно было взглянуть на лицо аборигена, чтобы понять, что это не человек. Его маленькие круглые уши были подняты почти к самым вискам, вместо носа имелось лишь одно дыхательное отверстие, прикрытое плотной кожаной складкой. Губ у чужака не было, из-за чего рот его напоминал тонкий, длинный шрам. Разрез глаз, сильно вытянутых и смещенных к ушам, был настолько узким, что не позволял увидеть их цвет. Чужак держал в руке копье с длинным древком и широким листовидным наконечником из темного металла.

Лицо его было невозмутимо спокойно. Казалось, он не только не испугался, но даже не удивился, встретив троих странных, не похожих на него незнакомцев.

Дик-18 крест-накрест рассек ножом воздух перед собой.

— А ну, брось копье! Брось, кому говорю!

Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что стратегически положение чужака с копьем было куда более выигрышным. Но ему казалось, что, раз уж он начал отдавать приказы, то и продолжать следовало в том же духе.

— Бросай оружие, тебе говорю! — Дик-18 изобразил угрожающий выпад ножом. — Бросай, а не то порежу!

На лице чужака ни единый мускул не дрогнул. Он стоял, как стоял, опираясь на копье, и вроде как с интересом наблюдал за приплясывающим на полусогнутых ногах человеком.

— Ну!.. Давай!..

— Восемнадцатый! Кончай!

— Что?

Дик-18 быстро глянул через плечо на оставшихся у него за спиной Дика-7 и Дика-33. Оба стояли в несколько напряженных позах. А рядом с ними — еще четверо желтокожих с копьями наперевес.

— Во, попали! — оскалился Дик-18. — Сержант ничего не говорил про аборигенов.

— Опусти нож, — сделал плавный успокаивающий жест рукой Дик-33.

— Они нас прикончат!

— Если они захотят, то прикончат нас в любом случае. Один твой нож против пяти копий ничего не стоит. Давай попробуем договориться.

— Как?..

Дик-33 подошел к разделанной туше антилопы, поднял ногу, которую успел откромсать Дик-18, и протянул ее стоявшему перед ним аборигену в юбке.

— Это подарок… Еда… Хорошая еда.

Лицо воина осталось бесстрастным.

— Так он тебя и понял, — усмехнулся Дик-18.

— Я понимать, — раздался голос у них за спиной.

Слова, прозвучавшие будто щелчок бича, произнес невысокого роста, чуть полноватый абориген, стоявший, как и все, с копьем в руке рядом с Диком-7. Выдержав совершенно необходимую в данной ситуации драматическую паузу, желтокожий гордо вскинул подбородок и постучал себя кулаком в грудь.

— Я понимать твой слова. Другие тоже понимать, но говорить… не хорошо… Плохо!

— Ну, ничего себе, — шепотом произнес Дик-7.

— Ничего, ничего, — улыбнувшись, похлопал его по плечу разговорчивый абориген.

— Мы здесь не по своей воле. — Дик-33 держал в руках ногу антилопы, не знал, что с ней делать, и чувствовал себя при этом полным дураком. — Мы хотим дружить… Понимаешь?

— Дружить — понимать, — кивнул абориген. — Не понимать, почему этот, — он острием копья указал на Дика-18, — ножом махать.

— Это… Это такое традиционное приветствие, — брякнул первое, что пришло в голову, Дик-33.

— Да! — с готовностью согласился с ним Дик-18 и острием самодельного ножа нарисовал в воздухе бабочку. — Привет тебе, друг!

— И тебе тоже привет, — помахал рукой абориген. — Вот только не надо меня за дурака держать.

— Ну, ладно. — Дик-18 сунул нож в карман. — Я был не прав. Извиняюсь.

Разговорчивый абориген сказал что-то своим соплеменникам, и те разом загомонили, головами закивали.

— Вот это правильно, — сказал абориген, обращаясь к Дику-18. — Это — поступок, достойный мужчины! Хапах!

Он вскинул над головой руку с выставленным большим пальцем. Остальные аборигены повторили его жест.

— Хапах! — перехватив ногу под мышку, поднял свободную руку Дик-33.

— Хапах! — сделал то же самое Дик-18.

Абориген посмотрел на молчавшего Дика-7 и тихонько толкнул его локтем.

— Хапах, — тихо произнес парень и показал аборигену большой палец.

— Хорошо, — кивнул тот.

— Это вам. — Дик-33 снова попытался всучить аборигенам ногу антилопы. — В знак дружбы. Мы добыли антилопу…

— Видеть, — перебил его абориген.

Он поднял лук Дика-18, подергал тетиву, цокнул языком и головой покачал, не то одобрительно, не то с насмешкой.

— Ты хорошо стрелять, — сказал он человеку. — Только оружие у тебя плохой. Я научить тебя, как делать правильно.

— Спасибо, конечно, — немного растерялся от неожиданности Дик-18.

Видя, что мясо никого не интересует, но будучи при этом твердо уверенным в том, что совместная трапеза непременно должна сближать разумных существ, пусть даже они принадлежат к разным видам, Дик-33 решил иначе подойти к делу.

— Может быть, давайте разведем большой костер, нажарим мяса…

— Нет, — вновь перебил его абориген. То ли он сам по себе был нетерпелив, то ли подобная манера общения считалась у них в порядке вещей. — Брать свое мясо и идти с нами.

Это прозвучало не как предложение, а как приказ. Хотя, может быть, виной тому были необычные интонации, характерные для голоса аборигена.

Дик-33 и Дик-18 переглянулись.

— Ну, что, пойдем?

— Думаешь, стоит?

— Стоит, стоит, — вмешался в только что начавшееся обсуждение неуемный абориген. — У нас хорошо. И такой, как ты, — он ткнул пальцем в Дика-7, — у нас есть.

— С вами живут люди? — удивился Дик-33.

— Живут, — кивнул абориген. — Один только… Другие быть, но помирать. Болеть шибко.

— Как-то не очень обнадеживающе звучит, — процедил сквозь зубы Дик-18.

— А, собственно, что нам терять. — Дик-33 решительно закинул ногу антилопы на плечо. — Далеко идти?

— Недалеко — есть захотеть не успеть.

— Тогда нужно тушу разделать, а то так, целиком, мы ее не дотащим.

— Это — да… Правильно.

Толстенький абориген что-то сказал своим соплеменникам. Те побросали копья, выхватили ножи и набросились на тушу.

Через пятнадцать минут от антилопы остались только позвоночник и копыта. Голову местный полиглот тоже велел взять с собой — сказал, что из нее хороший суп получится.

Быстро собрав вещи, отряд двинулся в путь.

Маленький абориген уверенно вышагивал впереди. Следом за ним шли все три Дика. По краям от них — два воина с копьями на плечах. И еще трое замыкали шествие.

— Наша земля для тебя опасно, — объяснил такое построение проводник. — Ты — чужой, мало знать и ничего не понимать. И оружие у тебя плохой. Злой зверь — ам! — Для наглядности он дернул головой и щелкнул зубами. — Ам!.. Сразу съесть!

Дик-18 был не согласен с местным жителем, в том смысле, что он вовсе не считал себя беспомощной жертвой хищников. Но разумно смолчал. Хозяева, как водится, бахвалятся перед гостями. Ну и ладно, от нас не убудет. Гораздо интереснее было узнать про людей, которые, по словам аборигена, жили какое-то время вместе с ними.

— Что за люди жили вместе с вами? — спросил Дик-33. — Кто они?

Вместо ответа абориген представился:

— Меня Ут-Ташан называть.

— А меня Тридцать Третий. Его — Восемнадцатый. А его — Седьмой.

Ут-Ташан искоса посмотрел на Дика-33. С его расположением глаз сделать это было совсем не сложно. При этом на лице никакого выражения.

— У тебя нет имя? — И голос совершенно бесстрастный.

— Нет, — честно признался Дик-33. — Так уж случилось…

— Это хорошо, — не стал слушать его объяснений Ут-Ташан.

— Хорошо? — искренне удивился Дик-18. — Что же в этом хорошего?

— Хорошо, хорошо, — уверенно заявил Ут-Ташан. — Так шаман говорить. А он умный. Много, много, умный, чем я. Он говорить, имя — это то, что у человека внутри. Его прошлое и будущее. Если отнять у человек имя, он будет как… Как камень. Понимать? Совсем холодный и пустой… Не живой… Понимать?

— Мертвый.

— Так, да, мертвый. Человек без имя — мертвый. Шаман, если хотеть подчинять себе человек, сначала забирать его имя. Тогда он будет делать все, что шаман говорить. Такой человек называть у нас йяуанк. Он похож на человек, но внутри — пустой. Вот. Думать, как мое имя? Ут-Ташан? Нет! — Абориген хитро улыбнулся и погрозил Дику-33 пальцем. — Ут-Ташан — это шутка… Нет — обман… Хитрый обман. Мой настоящий имя знать только я и мой отец — он дал мне имя. Вот.

— Так почему же хорошо, что у нас имен нет?

— Люди, что у нас жить, брать себе новые имена. И — все! — Ут-Ташан рубанул ладонью воздух. — Забывать прошлое! Забывать, кто они есть! Так шаман говорить.

— У тебя тоже другое имя, — напомнил Дик-18.

— Э-э! — лукаво погрозил ему пальцем Ут-Ташан. — Я свой настоящий имя помнить! Если забыть — тогда плохо. Шибко, шибко плохо. Тогда — вспоминать надо. Иначе — все! Конец! Понимать?

— Да, вроде бы, — кивнул Дик-18. — Ты хорошо язык выучил.

— Я сын хозяин племени! — гордо выпятил живот Ут-Ташан. — Меня шаман учить. Много, много учить. Я все знать! Когда отец помирать — я хозяин племя становиться.

— А много людей в вашем племени? — поинтересовался Дик-33.

— Много. — Ут-Ташан показал растопыренную пятерню. — Десять раз столько. И еще чуть-чуть.

— И другие племена есть?

Вместо ответа Ут-Ташан вскинул над головой копье, потряс им и издал гортанный боевой клич. Сопровождавшие людей воины сделали то же самое.

— Враг помирать, если Ут-Ташан копье кидать! — сообщил абориген.

— Понятное дело, — не стал спорить с ним Дик-18. — Так что же получается, — обратился он к Дику-33. — Те, кто нас сюда забросил, не знали, что планета обитаема?

— Выходит, что так, — согласился тот. — И никакого спутникового наблюдения за поверхностью планеты не ведется.

— Как же так-то? — на ходу развел руками Дик-7. — Колонизация обитаемых планет запрещена конвенцией, которую и Союз Шести Планет подписал.

— Это Грешный Треугольник, братишка, — похлопал его по плечу Дик-18. — Знаешь, почему он так называется? Потому что здесь творится черт знает что!

— В каком смысле?

— Грешный Треугольник не контролирует ни одна из галактических держав. Добраться сюда непросто — далеко от пересадочных станций, да и корабли тут часто пропадали. Галактическая Федерация пыталась заложить три станции, как раз по углам этого самого треугольника. — Дик-18 пальцем нарисовал в воздухе названную фигуру. — Только их, еще недостроенные, пространственно-временная аномалия сожрала. Ходят слухи, будто на месте, где исчезла одна из строящихся станций, был обнаружен бумажный — прикинь только, бумажный! — еженедельник, помеченный аж две тысячи девятым годом. Тогда еще ни Галактической Федерации, ни Союза Шести Планет не было.

— Люди тогда еще дальше Солнечной системы не летали, — вставил Дик-33.

— А что с кораблями?

— На самом деле корабли не пропадали, а были уничтожены.

— Вот как?

— Да, вот так. Про трангов слышал, наверное?

Дик-33 усмехнулся и головой покачал.

— Я скорее в пространственно-временную аномалию поверю, чем в каких-то там трангов.

— А это уж как тебе будет угодно. Веришь ты в них или нет — трангам все равно.

— Кто такие транги? — спросил Ут-Ташан.

— Транги — негуманоидные разумные существа… Они на людей не похожи.

— Это я понимать, — с умным видом кивнул Ут-Ташан.

— Транги похожи на большие железные ящики, — Дик-18 пошире раскинул руки в стороны. — Передвигаются они на гусеничной или колесной тяге. Как машины.

— Машин не знать, — покачал головой Ут-Ташан. — А про движущийся железный ящик слышать.

— Не слушай его, Ут-Ташан, — махнул рукой Дик-33. — Нет никаких трангов.

— Почему нет? — пожал плечами Ут-Ташан. — Есть. Они к нам приходить. Ползать туда, сюда, из сторона в сторона. Чего искать — не знать. Мы их уймарах называть. Уймарах ползать, ползать, туда, сюда. Из сторона в сторону. Потом снова уходить. Зачем приходить? — Ут-Ташан пожал плечами. — Не знать.

— Ты сам их видел?

— Видел, — уверенно кивнул Ут-Ташан. — Много-много раз видел. Уймарах Ут-Ташана с собой брать.

— Куда брать?

— Туда, — махнул рукой куда-то в сторону Ут-Ташан. — Брать, потом назад привозить. Плохо не делать. А зачем — не понимать.

— Это несерьезно, — не то усмехнулся, не то поморщился Дик-33. — Верить местным сказкам…

— Разве не странно то, что в разных концах галактики рассказывают одни и те же истории про самодвижущиеся металлические ящики, появляющиеся невесть откуда, неизвестно куда исчезающие и уничтожающие на своем пути все живое?

— Стереотипность мышления, — отмахнулся Дик-33.

— А я слышал, что транги — это космические странники, использующие для перемещения принцип червоточин, — сказал Дик-7.

— А кровь младенцев они, часом, не пьют? — ехидно поинтересовался Дик-33. — Да и вообще, с чего мы вдруг про трангов заговорили?

— Никто не знать будущее, — не оборачиваясь, покачал головой Ут-Ташан. — Может, уймарах завтра снова приходить. А? Что тогда делать?

— Вот когда придут, тогда и решим, что с ними делать, — буркнул в ответ Дик-33.

Ему надоел этот разговор, в котором ни одна из сторон не имела шанса привести решающий аргумент, ставящий все на свои места. В конце концов, какая разница…

— Почему мы все трое сразу вспомнили о трангах? — озадаченно хмыкнул Дик-7.

— Потому что всякая чушь легче всего всплывает из глубин памяти, — не задумываясь, ответил Дик-33.

— Правильно говорить, — одобрительно кивнул Ут-Ташан. — Для того чтобы знать, надо не думать.

— Это как же так? — удивился Дик-18.

Ут-Ташан сосредоточенно наморщил лоб, пожевал узкие губы и, с досадой махнув копьем, срубил острием наконечника большое белое соцветие с росшего неподалеку куста.

— Не могу сказать. Приходить домой — шамана спросить. Он лучше меня говорить.

— Ты так и не рассказал, как в вашем селении появились люди, — напомнил Дик-33.

— Как, как… — дернул плечом Ут-Ташан. — Охотник находить. Охотник лес шел, шел, видит — люди. Шибко плохие все. Позвать других охотник, привели их домой. Шаман их лечить. Но все равно помирать много. Один оставаться.

— Сколько их было?

— Столько. — Ут-Ташан показал сначала растопыренную пятерню, затем отставленный в сторону большой палец.

— Давно это случилось?

— Давно, недавно, — желтокожий пожал плечами. — Спроси у шаман, он, может, знать.

— Вы не считаете время? — удивился Дик-33.

— Шаман, может, и считать, — беззаботно махнул копьем Ут-Ташан. — А мне зачем?

— Мне такой подход нравится, — улыбнулся Дик-18. — Живешь и не знаешь, сколько тебе лет, когда пора жениться, когда — помирать. Время течет, как река, а ты плывешь по ней, в свое удовольствие.

— Нет, — покачал головой Ут-Ташан. — Ты сидеть на берег и смотреть на река, что течь мимо.

Дик-18 хотел было что-то сказать, но вдруг схватился обеими руками за живот и согнулся пополам. Его повело в сторону, ноги заплелись, и он непременно бы упал, если бы шедший слева воин не подхватил его под локоть. Дик-18 сделал аборигену знак рукой — нормально! Со мной все в порядке! — и, едва тот отпустил его локоть, рухнул на колени.

— Что с тобой? — Дик-33 был не на шутку встревожен.

Вид у его спутника был такой, будто он дух собирается испустить. Тело Дика-18 сотрясла судорога, после чего его вырвало.

Рвало его мучительно и долго. Он едва успевал сделать вздох, как его вновь скручивал приступ рвоты.

Ут-Ташан что-то крикнул одному из своих людей. Тот воткнул копье в землю и подбежал к корчащемуся Дику-18. На бегу он вытащил из-за пояса кожаный кошель. Ут-Ташан выхватил кошель у воина из руки и достал из него два небольших, продолговатых листа, еще зеленых, недавно сорванных с дерева или куста. Опустившись на одно колено рядом с Диком-18, абориген схватил его за плечо.

— Есть! — протянул он ему листья, что держал в руке. — Надо есть!

Дик-18 с отвращением помотал головой.

Ут-Ташан, долго не церемонясь, схватил Дика-18 за волосы и силой заставил запрокинуть голову. После чего затолкнул ему в рот смятые листья.

— Есть! — приказал он, придерживая нижнюю челюсть Дика-18, чтобы тот не смог выплюнуть листья. — Есть, я говорить!

Морщась, корчась и давясь, Дик-18 принялся жевать листья.

Лишь убедившись в том, что он не собирается их выплевывать, Ут-Ташан отпустил Дика-18.

— Плохо, — сказал он голосом опытного врача, поставившего диагноз пациенту. — Много мяса кушать. Теперь живот болеть.

Тело человека еще раз содрогнулось от приступа тошноты. Но теперь Дику-18 удалось подавить рвотный спазм. Или, может быть, у него уже просто ничего не осталось в желудке. Тяжко охнув, Дик-18 повалился на бок.

Ут-Ташан вытер руки о траву, достал из кошелька еще два листика и протянул их Дику-33.

— Ты тоже есть. Чтобы живот не болеть.

Дик-33 положил листья в рот и стал жевать. Он ожидал, что вкус у листьев будет отвратительный. Но все оказалось совсем не так — терпкий, чуть кисловатый сок даже неприятным трудно было назвать.

— Шаман эти листья тем, что с нами жить, давал. У них тоже живот шибко болеть, — сказал Ут-Ташан. И, видно, имея какое-то свое, весьма специфическое понятия о деликатности, добавил: — Только они все равно помирать.

Абориген протянул два листика Дику-7.

— Нет, я мяса не ел, — испуганно затряс головой парнишка.

— Все равно, есть. — Ут-Ташан, как маленькому, сунул ему листья в рот. — Потом хорошо быть. Мясо будешь кушать. Потом.

Дик-33 присел на корточки рядом с Диком-18 и положил руку ему на плечо.

— Ну, как ты?

— Нормально, — сделав над собой усилие, Дик-18 сел. Обхватил голову руками. — Видно, не врал сержант, когда говорил, что кроме пищевой смеси нам больше ничего жрать нельзя.

— Ну, во-первых, со мной, как видишь, пока все в порядке.

— Пока! — поднял палец Дик-18.

Дик-33 сделал вид, что не услышал его.

— Во-вторых, мы уже полгода на пищевой смеси сидим. После такого к нормальной пище заново привыкать приходится. И у всех этот процесс протекает по-разному. Ну, а в-третьих, ежели все же окажется, что без пищевой смеси нам никак, я уверен, ее легко можно изготовить из самых простых, находящихся под рукой продуктов.

— Не на этой планете!

— Не на этой, — согласился Дик-33. — Но мы ведь все равно собираемся отсюда убраться, — он, прищурившись, посмотрел на Дика-18 так, будто тот только что отказался ему долг возвращать. — Или — уже нет?

— Собираемся, — как-то совсем уж невесело кивнул Дик-18.

— Так в чем проблема?

— Проблема в том, — бесцеремонно встрял в разговор, который он внимательно, с интересом слушал, Ут-Ташан. — Что нам идти надо. Понимать?

— Понимать, — опершись на руку, вовремя подставленную Диком-33, Дик-18 поднялся на ноги. — А что, мы куда-то опаздываем?

— Опаздываем, — подтвердил Ут-Ташан. — Шибко опаздываем.

— Куда?

— Нам лес ходить, — острием копья Ут-Ташан указал на зеленую полоску, прикрывающую горизонт. — После того, как Шуфа-Джа, — острие копья обратилось к небу, — второй солнце, подниматься, лес ходить нельзя.

— Почему?

— Синий жук шибко злой станет.

— Жук? — решив, что ослышался, переспросил Дик-33.

— Жук, — подтвердил Ут-Ташан. — Синий жук. Очень плохо.

Дик-33 погладил затылок. С одной стороны, казалось странным, что какой-то там шибко злой жук, появляющийся в строго определенное время, мог помешать им войти в лес. С другой стороны, развивать сейчас эту тему не имело смысла. Нужно было делать то, что говорил абориген. Ему-то, в конце концов, виднее, каких жуков следует опасаться.

Ут-Ташан снова порылся в кожаном кошельке, достал из него зеленый листок, свернутый в несколько раз и перетянутый сверху травинкой.

— Идти сюда, — махнул он рукой Дику-18. — Рот открывать.

— Зачем?

— Трава есть. — Ут-Ташан аккуратно развернул сверточек, сложил листок вдвое и тихонько постучал пальцами по краям. — Потом ходить хорошо. Быстро. Понимать?

— Ну, вроде бы. — Дик-18 протянул руку, чтобы забрать у аборигена снадобье.

— Нет, — погрозил ему пальцем Ут-Ташан. — Не давать. Рот открывать.

Всем своим видом старательно изображая недовольство, Дик-18 чуть приоткрыл рот. Ут-Ташан двумя пальцами крепко ухватил его за нижнюю губу, оттянул ее так, что, казалось, губа вот-вот оторвется, и всыпал за губу щепоть серого порошка.

— Не глотать! — не отпуская губу, велел он. — Понимать? Не глотать!

Дик-18 что-то промычал в ответ и попытался изобразить кивок. Ут-Ташан довольно улыбнулся и отпустил губу. Дик-18 тут же прихлопнул рот ладонью, будто боялся, что его снова начнут пичкать неизвестными снадобьями.

— Не глотать! — еще раз погрозил ему пальцем абориген.

— Понял, — не открывая рта, промычал Дик-18.

— Идти, — кивнул Ут-Ташан и, положив копье на плечо, первым зашагал в сторону леса.

— Ну, как ты? — спросил Дик-33.

— Нормально, — старательно прижимая нижнюю губу к зубам, ответил Дик-18. — Сначала, после того, как проблевался, слабость жуткая накатила. Казалось, вот прямо сейчас завалюсь на бок и издохну, как пес шелудивый. А сейчас вроде ничего, полегчало, — он посмотрел на темно-синее, будто краской, широкими, грубыми мазками нарисованное небо и громко хохотнул. — Вот это да!.. Облака плывут себе и плывут. И на меня не смотрят.

— Облака?

— Ну, да.

— А раньше они на тебя смотрели?

Дик-18 наклонил голову и сосредоточенно потер пальцами брови.

— Не помню… — Он с надеждой посмотрел на Дика-33. — А должны были?

Дик-18 явно заговаривался. Но при этом бодро шагал вперед. Должно быть, странное плывущее состояние сознания было побочным действием порошка, что дал ему Ут-Ташан.

Вскоре они вошли под полог леса. И сразу будто в сырой полумрак провалились. В борьбе за свет деревья старались поднять свои кроны как можно выше. Густая плотная листва полностью закрывала небо. Внизу же голые стволы, облепленные огромными, уродливыми, похожими на гигантские разноцветные бородавки, растениями-паразитами, оплетали лианы. Земля, покрытая лишь слоем гниющей листвы, была настолько пропитана водой, что нога проваливалась в нее едва не по щиколотку. С разных сторон доносились влажные, будто растекающиеся в воздухе, шлепки падающих капель. Струйки воды стекали по стволам деревьев, по-змеиному извиваясь меж неровностей коры. Вода сочилась из трещин на глянцевой, зеленовато-коричневой кожице лиан. Вода была повсюду. Сам воздух был напоен влагой.

Глянув в сторону, Дик-33 обратил внимание на то, что плотный покров гниющей листвы на земле местами то приподнимается, то вновь опадает. Казалось, земля дышит.

— Что это? — указав на одно из таких мест, спросил Дик-33 у следовавшего рядом с ним аборигена.

Тот страшно вытаращил глаза, сказал несколько слов на своем языке и, будто плетью, взмахнул рукой.

— Там плохой место, — обернувшись, сказал Ут-Ташан. — Зверь жить. Большой… Длинный. Кусаться больно.

— Змея?

— Не знать, — пожал плечами Ут-Ташан. — Мы его кохей-капша называть… Кохей-капша хорошо, однако.

— Почему это? — удивился Дик-33.

— Не кусаться, если на него не наступать. Синий жук — плохо. Синий жук маленький. Такой. — Ут-Ташан показал первый сустав мизинца. — Но его много. Так много, что деревья не видеть.

— А откуда появляются синие жуки?

— Там сидеть. — Ут-Ташан копьем указал на один из уродливых наростов. — Сидеть, ждать, пока много-много не стать. Выходить, когда второй солнце подниматься.

— Каждый день? — удивился Дик-7.

— Нет, — мотнул головой Ут-Ташан. — Но я день не знать, когда жук выходить. Поэтому надо быстро-быстро лес ходить.

Дик-33 то и дело посматривал на шедшего рядом с ним Дика-18. Тот шагал уверенно, легко и вроде бы чувствовал себя отлично. Вот только глупая улыбка, не сходившая с его губ, вызывала некоторую тревогу. Он смотрел по сторонам широко распахнутыми глазами и, казалось, пожирал восторженным взглядом все, что видел.

— Ты знаешь, куда мы идем? — спросил его Дик-33.

Просто так. На всякий случай. Чтобы быть уверенным, что Дик-18 еще не окончательно выпал из реальности.

Не глядя на задавшего вопрос спутника, Дик-18 молча кивнул.

И — все.

— Может быть, повернем назад? — задал провокационный вопрос Дик-33.

Дик-18 вновь даже не покосился в его сторону.

— Не стоит, — сказал он.

И вдруг медленно, плавно вознес руки над головой. Будто очертил вокруг себя невидимый круг.

Абориген, шедший по левую руку от Дика-18, что-то сказал, обращаясь к Ут-Ташану.

— Оставь, оставь, — обернувшись, рукой замахал на Дика-33 сын вождя. — Ходить — хорошо, думать — плохо.

— И долго он будет так плохо думать? — насторожился Дик-33.

— Нет, — ответил Ут-Ташан.

И — все. Что должно было означать это «нет» — поди угадай.

Дик-33 отметил, что уже не в первый раз он пытается и не может получить от сына вождя более или менее вразумительный ответ о том или ином отрезке времени. Видимо, аборигены не имели даже самой примитивной системы измерения времени. Наверное, им это было не нужно. А, может быть, они просто не видели в этом смысла. В самом деле, зачем считать дни в мире, где на землю никогда не спускается ночь? И, кто знает, может быть, они были гораздо счастливее тех, кто считал секунды, постоянно куда-то спешил и непременно опаздывал.

Присмотревшись повнимательнее, Дик-33 начал примечать и других обитателей влажного, тропического леса. Высоко наверху, в кронах деревьев сипло кричали и перелетали с ветки на ветку большие птицы с ярким оперением. Ниже, по лианам, бегали хвостатые зверьки, быстрые и верткие. Похожие не то на лемуров, не то на ящериц. Рассмотреть их как следует не удавалось. Зверьки будто чувствовали устремленный на них взгляд, тут же соскальзывали по лиане на дерево и прятались среди уродливых наростов.

Около часа Ут-Ташан вел отряд через джунгли. Временами он начинал напевать какую-то песню, а воины, следовавшие позади него, в нужных местах подпевали и прихлопывали ладонями по голым бедрам. Простая и однообразная, непривычная для слуха человека мелодия на удивление органично вписывалась в картину окружающего мира. Казалось, плыла, петляя, между стволами, цеплялась за лианы, иногда подпрыгивала вверх, словно хотела дотянуться до зеленых ветвей, и тут же падала вниз, терялась среди палой листвы.

В какой-то момент Дик-33 ощутил, как к наполнявшим джунгли запахам гнили и прелой листвы начал примешиваться неприятный серный привкус. Ут-Ташан, видимо, тоже почувствовавший новый запах, а, может, по какой другой причине, резко свернул в сторону.

— Что там? — спросил Дик-33, указав в сторону, куда они шли прежде.

— Плохая дорога, — ответил абориген. — Нельзя ходить.

— Почему?

— Вода… — Ут-Ташан пошевелил пальцами, будто что-то помял. — Грязь… — он явно не находил нужного слова.

— Болото, — подсказал Дик-33.

— Понимать, — кивнул Ут-Ташан. — Болото. Много воды и грязи.

Вскоре в просвете между стволами показалось небо. Отряд вышел из джунглей и оказался в саванне, заросшей высокой сухой травой, поднимающейся местами выше пояса и колышущейся, будто волны желтого океана. То там, то здесь однообразие заросшей травой равнины нарушали невысокие деревья с широкими развесистыми кронами, над которыми непрестанно кружили стайки очень мелких птиц.

Ступив в высокую траву, аборигены затянули совсем другую песню, с резкой, агрессивной мелодией. Воины не выпевали даже, а громко, отрывисто выкрикивали слова. И в такт рваному ритму то и дело широко взмахивали копьями, проводя ими по траве.

— Что они делают? — спросил Дик-33.

— Петь, — ответил Ут-Ташан.

— Песня теперь другая.

— Так, — одобрительно кивнул абориген — ему понравилось, что человек заметил разницу. — Они теперь зверя пугать.

— Зверя? — Дик-7 встревоженно посмотрел по сторонам. — Какого еще зверя?

— Опехашуан.

— Опасный зверь? — тоже насторожился Дик-33.

— Не опасный, — пренебрежительно ухмыльнулся Ут-Ташан. — Но плохой.

— Почему плохой?

— Может прятаться в трава и со спина кусать. — Для наглядности Ут-Ташан похлопал себя по лопатке. — Сильно кусать.

— Так, может, лучше не шуметь? — сказал Дик-18. — Чтобы зверь не знал, где мы?

Дик-33 посмотрел на спутника. Взгляд у того был вполне осмысленный. Да и вещи он говорил здравые.

Однако у Ут-Ташана на сей счет имелось свое мнение. Глянув через плечо на Дика-18, он звонко хлопнул себя ладонью по лбу.

— Плохо думать! Совсем плохо думать! Смотреть! — повел он рукой вокруг. — Трава вокруг много! Опехашуан в трава тоже много прятаться. Как ты узнать, где он? А он сидеть тихо-тихо, ждать, когда ты мимо проходить. Вот тогда он тебя за спину кусать! — резко сжав в кулак растопыренные пальцы, Ут-Ташан изобразил укус. — Сильно кусать! Иногда тот, кого кусать, помирать. Так. Шуметь надо, чтобы опехашуан слышать, бояться и дальше убегать.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Дик-33 у приятеля.

— В порядке, — кивнул тот. — Вроде как ничего и не было.

— Но мясо больше есть не станешь? — улыбнулся Дик-33.

— Чего это вдруг? — упрямо выставил нижнюю челюсть Дик-18. — Непременно стану!.. Да какого греха!.. Не буду же я всю оставшуюся жизнь детским киселем питаться!

— А не боишься?..

— Нет!

— Шаман помогать, — по своей обычной привычке бесцеремонно встрял в разговор Ут-Ташан. — Шаман много всего знать. Хорошо лечить.

— Ну, вот! — радостно улыбнулся Дик-18. — Еще и шаман поможет!

Оптимизма ему не занимать, подумал Дик-33. Или это только показуха? Игра на публику?.. А зачем?

Вскоре впереди показалось что-то, похожее на большие стога сена.

— Приходить! — улыбнулся Ут-Ташан.