Хозяйка мертвой избушки

Алексей Кудесин (2024)

Самая добрая девушка Аленка становится хозяйкой самой страшной избы. Она выживает. И даже справляется с новыми обязанностями. Более того, ей начинает нравиться… Одна беда, зловещая изба перемещается по Дремучему Лесу с единственной целью — поработить род человечий и отдать его во власть мертвым богам древности. Теперь у Аленки всего два пути: либо умереть, либо стать предателем людского племени…

Глава 4 — Явление Яги

Гул нарастал, за окнами плескались по ветру ветви деревьев. Босыми ногами Алёнка ощутила дрожь, которая передавалась костям и распространялась по телу. Девица переступила с ноги на ногу, показалось ещё чуть и кости начнут трескаться и распадаться.

Она повернулась к дверям. Коли это хозяйка, значит надобно встретить и проявить вежество. Постаралась пригладить растрепавшиеся волосы, оправила платье. То-то этот неведомый хозяин удивиться, когда увидит, какой порядок она навела. Вот сейчас дверь откроется…

— Кхе-кхе! Чевой это?

Алёнка так и подскочила. Скрипучий голос раздался из-за спины.

Девица хотела обернуться, но поняла, что тело обратилось в статую. Она не могла пошевелить и пальцем. Даже ребра поджала неведомая сила, отчего сразу стало не хватать воздуха.

Сердце испуганно метнулось в груди, глаза распахнулись, больше Алёнка ничего не могла поделать. Воздух вокруг будто загустел и держал её в плотных тенетах. На плечо легла рука.

— Кто тут у нас приблудился?

Её, как куклу, стали поворачивать. Алёнка увидела угол, стену с картиной, изображающую пустой зал, потом перед глазами встала огромная ступа с прислонённой метлой. Ждала через дверь, а хозяйка, видать, прямо через печь заскочила.

— Здравствуйте, бабушка, — придушенно пискнула девица. Воздуха не хватало даже на дыхание, но решила, что будет вежливо потратить его на приветствие.

Рядом со ступой и правда стояла бабка. Старенькая, согнутая, перекошенная на одно плечо. Одета в пёстрые лохмотья, на голове плат, завязанный не под подбородком, как у почтенных матрон их деревни, а на лбу, отчего завязки торчали, как рожки. Это придавало бабушке лихой вид. Лицо покрыто морщинами, словно засохшее яблоко, на подбородке толстенная бородавка. Нос длинный и крючковатый, губы тонкие изогнутые, словно бабушка ухмыляется.

— Ути-пути, — сюсюкнула старуха. За тонкими губами сверкнули белые зубы, что очень не шло дряхлой внешности. — Как звать? Кто такая будешь?

Она ловко прищёлкнула пальцами, невидимая сила отпустила Алёнку, та едва не упала. Не успев отдышаться, зачастила:

— Звать Алёнушка. Я из деревни Черёмушки. В лес пошла вот… — она смутилась, вспомнив, зачем её отправили в лес, и поспешно закончила. — Набрела на Чудышко…

Она замолчала под пристальным взглядом старухи.

— Черёмушки… Хм… — та потеребила бородавку длинными острыми ногтями, похожими на когти хищной птицы. — Это те, что недалече от Колокольцев?

На Алёнку повеяло стужей. Как тогда, когда первые жители деревни, не сговариваясь, решили её выгнать.

— Колокольцев, которые до сих пор звучат похоронным звоном по всей округе, — старуха захихикала, но глаза остались холодными и колючими.

Про эту деревню Алёнка слыхала с раннего детства. Колокольца были любимой страшилкой детворы Черёмушек. Шептались о ней темными зимними вечерами, прижимаясь к тёплому боку печки при свете лучины, да в горнице полной взрослых. Говорили, будто в той деревне все выглядит так, словнов ней сотню лет никто не живёт. Истлевшие срубы, осыпавшиеся печи, сгнившие колодцы с вонючей водой. При этом точно известно, что каких-нибудь пятнадцать лет назад Колокольца были обычной живой деревней, как Черёмушки.

Что с ними сталось? Тут ходило много версий, одна из которых была — не проявили вежество к страшной лесной колдунье, которую звали…

— Яга меня звать, — каркнула старуха. — Может, слыхала?

"В Дремучем Лесу живёт Баба Яга. Разве не она забрала твою мамочку?!" — прозвучали в ушах слова Петруся. Алёнка вскинула распахнутые глаза на бабку.

Та вдруг перестала хихикать и уставилась на что-то за спиной Алёнки. Потом взгляд её метнулся на стол, на окна. Изба шевельнула створкой, по горнице разлилась мелодия.

— Чево это?! — кустистые брови старухи собрались в большой мохнатый комок. Она ступила по комнате, простирая руки к чистому полу. — Гдей всё?! Кто?! Куда?!

Алёнка пересилила себя и выдавила улыбку.

— Это я прибралась. У вас такой удобный вихрь на стене. Весь мусор туда…

— Что-о-о?! — рот Яги округлился, глаза едва не выпали из орбит. — Ты кидала мои вещи во Врата Мудрости?!

— Врата Мудрости? — пискнула Алёнка и сжалась. — А я думала… Меня саму туда едва не утянуло…

— Конечно бы тебя утянуло. Врата проверяют потусторонний вес того, кто в них смотрит. Коли ты, хе-хе, недостаточно весом — тебя просто втянет и пережуёт. Чем дольше глядишь, тем сильнее тянет. Помню, как то мы с Кощейкой поспорили. Час стояли. Ихихи. С тех пор не любют он меня…

— Ой, как неловко вышло! — Алёнка протянула к раме с вихрем руки. — Простите меня Вратушки! Не ведала я…

Она так рьяно придвинулась к раме, что её потащило внутрь. Бабушка цапнула девицу за плечо и дёрнула в сторону.

— Стой, болезная. Сбежать удумала? Ну нет.

Она кинула Алёнку на пол и встала перед ней, подбоченясь.

— А ну ответствуй? Зачем все чугуны мои трогала, зачем все с пола убрала? А стены то, стены. Глаза б мои не видели эти стены!

— Помочь хотела, — пискнула Алёнка. — Думала, кто-то жутко занятой здесь живёт.

— Жутко?! Это верно. Жуткая я, — Яга заулыбалась, сверкнув зубами. Выглядело это и правда весьма устрашающе.

— Старенький. Немощный. Не справляется, — лепетала Алëнка.

— Старенький?! — бабка задохнулась, словно ей двинули под ложечку. — Не справляется?!

Девица продолжала, не замечая.

— Помочь хотела. Я всем помогаю…

— Что-о-о?! — рот Яги округлился, глаза второй раз за день подвергли сомнению крепость сидения в глазницах.

— Помочь……те-ла, — пролепетала Алёнка, глотая слоги и слова.

— Стало быть, ты, болезная, считаешь, что мне помощь потребна? — голос бабушки обрёл стальные нотки.

— Сочувствие да ласка никому не мешают, — оживилась Алёнка.

— Сочувствие?! Ласка?! — бабушку затрясло. — Да ты никак издеваться надо мной удумала?!

Алёнка пикнуть не успела, как старушка выставила перед собой руку со скрюченными пальцами ладонью кверху. Пальцы дрогнули и шевельнулись. Девица ощутила, как её подхватила и вздёрнула над полом невидимая сила. Хотела что-то сказать, но пальцы Яги растопырились.

Руки Алёнки выкрутило так, что захрустели кости. Девица вскрикнула несколько раз и сжала зубы. Негоже хозяйку своими малодушными воплями обижать.

— Ну как? — вскричала бабка. — Чуешь разницу весомости? Ты предо мной, что былинка перед скалой. Как захочу, так тебя и перекручу!

Девицу резко дёрнуло в сторону и потащило прямо по воздуху к печи. За неплотно придвинутой заслонкой гудело пламя.

— Вот это тебе уже не шуточки, — захихикала Яга. — Нуть ка. Открой мне печь.

Она сказало это громко и повелительно. Рука Алёнки дрогнула и двинулась вперёд. Но за несколько мгновений до того в голове возникла мысль:"Бабушка просит о помощи".

Яга глядела на то с ухмылкой.

— Помоги, помоги, девица…

Маленькая Алёнкина ладошка легла на ручку задвижки. Та была чугунная, массивная. Пш-ш! Боль хлестнула такая, что слезы брызнули из глаз, Алёнка закричала во все лёгкие, удержаться не было никаких сил.

С грохотом заслонка упала на дубовый пол, девица баюкала обожжённую руку, невнятно скуля сквозь слезы. В печи весело потрескивало пламя.

— Хи-хи, — тонкие губы бабки растянулись во всю ширь лица. — Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?!

Она свистяще рассмеялась.

— Прос… ти… Баб… шк… — пробились сквозь плач слова. — Я такая… неуклюжая.

— Чегой эта? — Яга так удивилась, что Алёнку выпустила невидимая сила, ноги коснулись пола.

— Сейчас! Погодите. Я все исправлю…

Девица заметалась по избе, ухватила рукавишки, что лежали на приступке, и через них ухватила заслонку. Та оказалась тяжеленной, девица крякнула от натуги и привалила чугуняку к светлому боку печи.

— Вот. Так-то лучше будет… — проговорила Алёнка и глянула на бабушку чистыми глазами. Ту аж затрясло.

— Ты что — дурёха?! Ты не понимаешь?!

— Прости меня, бабушка, — лепетала в ответ девица, утирая слезы обожжённой рукой. — Я такая неуклюжая…

— Хорошо же… — лицо бабки успокоилось. Обвислые щеки приподнялись в улыбке, от которой мороз продирал по спине.

— Вижу я, ты меня разжалобить хочешь. Порядок навела, к избе моей подмазалась. Уй, окаянная, — бабка топнула. Пол качнулся и задрожал.

— Не обижайте Чудышко! — вскричала Алёнка, вскинув обожжённые ладошки. Под кожей уже вздулись пузыри. — Она… Она… — девица тут же стушевалась и закончила совсем тихо. — Хорошая…

— Хорошая? — Яга глянула в угол, где виднелась дверь, перетянутая стальными полосами, в массивных петлях висел огромный замок, и хихикнула по-старушечьи. — Ну-ну.

Яга призадумалась, шаркая по горнице туда-сюда. Алёнка не решалась ей мешать.

— Ага! — Яга вскинула палец с острым когтем. — Поняла я. Ты из тех редких людей, что всех кругом за добреньких держит. А ну, ответствуй.

— А разве не так? — проговорила девица, все ещё баюкая обозлённые руки. Кожу пекло так, будто она все ещё держалась за раскалённый чугун. — Я к вам с добром, глядишь и вы мне расскажите, что знаете о маме моей…

Слова вырвались совершенно неожиданно, но попали прямо в цель. Ведь именно за этим она и рвалась в Дремучую Чащу. Поэтому не сбежала вместе с Петрусем.

Глаза старухи прищурились, разглядывая её, потом расширились, словно она поняла что-то важное. Губы изуродовала усмешка.

— Ихи-хи! Ясно теперича с кем дело имеем. Сейчас мы покажем тебе… какая я добренькая.

Она вскинула одну ладонь в сторону Алёнки. Та ощутила, как платье обтягивает тело, словно сзади её ухватил и потянул кто-то сильный. Хотела оглянуться, но тут старое залатанное платье не выдержало и с треском разлетелось на лоскуты. Девица ощутила голой кожей прохладу, потом она вскрикнула и сжалась, пытаясь спрятать руками сокровенное.

— Это большая ошибка, — мерзко хихикнула старушка, — за добренькую меня считать.

Из-за печи с грохотом и звоном цепей выехал огромный чугунный котёл, в котором Алёнка собиралась варить вола. Если небольшая заслонка была тяжеленной, то этот котёл мог поднять лишь богатырь. Яга же управлялась с ним, даже не касаясь.

— Ну-ка покажись… — старуха перебрала в воздухе крючковатыми пальцами, руки и ноги девицы развело в стороны. К щекам прилилась кровь, из глаз брызнули слезы.

— Не надо, бабушка… — пикнула Алёнка. — Я же..

— Вижу я, чистенькая ты, — хекнула бабка. — Но надобно ещё почистить…

Она подошла к девице и ткнула пальцем в бок."Ай! — вскричала та и тут же запричитала. — Прости, бабушка. Не хотела тебя обидеть…"

— Кожа да кости, — бросила Яга, не слушая её. — Зато молоденькая. Мяско должно быть сочным…

Она мечтательно поглядела в угол избы, где на полке стоял человечий череп. Руки старухи перекрестились, пальцы сжались в кулачки.

Котёл подскочил к огню, выплеснув немного воды. Алёнка не успела удивиться, откуда взялась вода, как подлетела и бултыхнулась внутрь.

И задохнулась. Алёнке показалось, что с неё живой сдирают шкуру. Если от заслонки жгло лишь ладошку, теперь полыхало все тело. Не в силах прекратить, она начала кричать и биться.

— Ихи-хи, — обрадовалась старушка. — Теперь поняла, болезная…

Усилием воли Алёнка заставила себя прекратить. Тело жгло, но теперь боль ощущалась как сквозь вату. Девица видела свою ладошку, красную и разбухшую. Совсем близко полыхало пламя в печи, как ни горяча была вода, стенки котла становились ещё горячее. Ноги жарило совсем нестерпимо.

Надо спешить, — подумала Алёнка. Иначе не успею… Не смогу… Спросить. Узнать про маму. Доискаться…

Она раскрыла рот и сказала совсем не о том:

— Прости меня, бабушка. Как жаль, что не сумела я вам помочь…

Правду старики сказывают, перед смертью из человека лезет истинная его сущность. Бабка перестала хихикать, замерла, лупая глазами, как филин.

— Чевой та? За что простить?

— Хоть так услужу… — вскричала Алёнка. — Только дождитесь, когда мяско отойдёт от косточек. Вы старенькая, хоть зубов много, но ведь жевать устанете…

Девица говорила из последних сил, сама уже не понимала, что несёт, но частила. Почему-то казалось очень важным досказать до конца. Со дна котла начали подниматься пузыри. Ног уже не чуяла, там все превратилось в один комок страшной боли.

— Приятного аппетита, бабуш… ка… — Алёнка как стояла начала опускаться в кипящую воду. Даже не вдохнула воздуха, когда рот и нос погрузились, бабка увидала пузыри. Девица вдохнула в себя воду.

Тело медленно опускалось на дно котла.