Вестник ужаса. Аксерион

Алексей Нечай

Фантастика космических просторов, импланты киберпанка, холодная сталь постапокалипсиса и мистика неведомых потусторонних сил. Мощь переполняет истину. Злость одолевает страх. Ярость захватывает разум. Яркая вспышка света озаряет огненные цвета пылающего неба. Потоки раскаленного воздуха обжигают кожу лица. Мальчик умрет. И родится демон.

Куз

Год назад.

Яркая туманность Двух Цепей освещала улицы модуля-12 «Акита», где была собрана двенадцатая часть «важного» населения стран Аксериона. Объединенное распределение народов породило сильное смешивание наций, и по старым меркам здесь можно было встретить от представителей женской расы накти, до чернокожих карийцев и низкорослых тиртов. Но с высоты фуникулерной линии все одинаково выглядели движущимися суетливыми точками, которые спешат по своим делам.

Один из пассажиров фуникулера — паренек семнадцати лет, был полный, ниже среднего роста и ничем не примечательный. Ехал он в «Академию медицинских технологий». Он был обладателем смешанной внешности: русым коротким кучерявым волосом и серыми глазами. Сложно было определить, к какому роду он принадлежит. В свои семнадцать лет парень должен был обзавестись кучей друзей, но он стоял отдельно от резво болтающих ровесников. Из этого можно было понять, что ему знаком только узкий круг людей. Кроме того, в эту академию поступали дети и близкие самых влиятельных лиц. Некоторые знали паренька, как племянника одного из ведущих биохимиков на Аките-12.

В академии воспитывали узконаправленных специалистов для поддержки жизнедеятельности системы по всем двенадцати станциям «Акиты», и поэтому дни юноши практически не отличались друг от друга. Для него это было убийственной повседневностью, не сменяющаяся ничем ярким или веселым. Праздников в этом месте было не так уж и много, а коль помножить это на его природную отчужденность к общению с ровесниками, то выходила совсем печальная картина. Она была переполнена серостью будней. Единственной для него отрадой являлись субботние занятия музыкой. На них юноша хоть как-то мог само-выразиться.

Паренек выглядел покинутым, он с грустью смотрел вниз на освещенные улицы города, между высотными сооружениями, которыми проходила фуникулёрная линия. Что-то его тревожило. Но вот фуникулёр подошел к остановке академии, и пассажир с опущенной головой вышел из вагона, вместе с другими студентами академии. Постояв немного на просторной площадке, огороженной двухметровым решетчатым забором, он посмотрел на звездные просторы космоса, затем подошёл к забору и глянул вниз.

С высоты платформы, проходящий внизу, транспорт выглядел совсем крошечным. Перед ним вздымались высокие, усыпанные плакатами и рекламами громады зданий и блоков рабочего класса, подобные колоннам, освещенные желто-зелеными огнями. Казалось, что они вот-вот дотянутся до этих ярких густых звезд. Парень посмотрел на часы — время уже поджимало.

«Нужно успеть на занятия».

Он развернулся в противоположную сторону и зашагал к пятнадцатиэтажной пристройке корпуса академии.

В размышлениях о серой жизни он наткнулся на мысль о том, что было бы неплохо заняться чем-то новым. Ведь сознание всегда требовало свежего, и насколько бы те или иные вещи ему нравились, проходило время, и они приедались, вызывая тем самым отвращение и ненависть к объекту обожания. Подобно застоявшемуся без полива цветку, он чувствовал себя вялым и высохшим, неспособным на смелые поступки и рвения. И так с ним происходило всю жизнь. Один за другим — менялись коллективы: одни приходили, другие уходили, никто не задерживался в его кругу. Не в силах найти общих тем с окружающими, юноша будто чувствовал себя загнанным в комнату с серыми стенами одиночества. Был только один объект обожания, к которому парнишку очень сильно тянуло, но преграда тех самых серых стен не давала добраться до него. Он слепо тыкался в углы этой комнаты, не в силах найти дверей выхода. И осознание того, что без помощи ему из этой комнаты не выйти, загоняло юношу в еще более глубокое отчаяние.

Он поймал себя на том, что совсем приуныл по пути к академии, и поднял нос, устремляя вдаль свой взор. Здание академии состояло из четырех корпусов, сочлененных между собой тоннельными переходами, через каждые два этажа. Они были высотой в десять метров, и каждый из корпусов был по пятнадцать этажей, на которых студентам преподавали разные науки. Под зданиями были рассажены разного габарита деревья. Одни были с желтыми листьями, другие — с зелеными, и даже багрово-красными. Парень уже подходил ко входу в здание, как чей-то молодой мужской голос позвал его:

— Эй Куз!

Он обернулся:

— Сюда подойди! — Дело было худо. Позвавшего звали Макору. Он был сыном батрийского консула на Аките-12. Его отец был богат, и имя его недавно стало известно на весь модуль.

Разумеется, его сынишка-переросток пользовался этим авторитетом, жестко ставя себя как с другими учениками, так и с преподавателями. Но Макору понимал, что этим авторитетом не следовало злоупотреблять, и знал, в какой момент лучше остановиться. Наверное, это и являлось одной из причин того, что он еще не был отчислен из академии.

Он представлял собой старшекурсника, примерного на глазах преподавателей. Но при этом он не чурался легкой наживы, в виде «пожертвований», от младших курсантов, естественно. Он пребывал в компании своих корешей. Соответственно, одиночки вроде несчастного мальчика попадали под раздачу в первую очередь. Ему пришлось подойти:

— Привет, Макору. — Сказал названный Кузом молодой человек.

— Что у нас там сегодня с «пожертвованиями»? — С насмешливым видом перешёл сразу к делу Макору, не здороваясь. Он жевал жвачку, после чего сплюнул её Кузу под ноги.

— Прости, у меня есть деньги только на обед. — Отвечал Куз, пятясь назад.

— Давай сюда что есть! Посидишь на диете, душара! Тебе полезно будет, кусок ты жирного дерьма! — Схватив за воротник, процедил сквозь зубы Макору.

В этот момент позади высокой фигуры батрийца подлетел летательный аппарат на двухместном модуле фирмы «Зендер-икс», оранжево-черной расцветки.

У парня, названного Кузом, тут же перехватило дыхание. Но совсем не из-за страха побоев от узкоглазых «друзей». Он знал, что это за транспорт, кто из него выйдет, и не хотел опозориться. Подобно холодному потоку воздуха, его тело пронзил озноб, Куз покраснел молниеносно, как яркая утренняя звезда.

Из открывшейся двери спустились две резные, одетые в темно-серые сапожки ноги, принадлежащие Анни — девушке, которую Куз знал с малых лет. Он знал её, благодаря связям дяди с её родителями. Она являла собой именно того человека, к которому душа Куза так рьяно тянулась. Он был влюблен в нее, и её решения поступить в мед-академию хватило, чтобы туда решил поступить и он.

Анни закрыла за собой дверь и предстала во всей красе. Она была обладательницей редких для накти огненных светло-рыжих волос, слегка прикрывающих правый глаз, и ниспадающие прямыми прядями сзади до плеч, на которые была одета курточка цвета лазурного отлива звездной пыли. Она надела сумочку на плечо и зашагала кошачьими шагами ко входу в академию.

Куз за эти два месяца учебы все никак не набирался смелости и подойти к ней, чтобы заговорить. Куда там ему — даже самые смелые ребята не могли найти пути к её непростой личности. Да еще и эти задиры вечно его дергали, в такие неудобные моменты. Как же он, Куз, проклинал каждый день за то, что попадал в такую ситуацию. Каждое унижение на её глазах казалось все болезненней.

Она подошла к кампании, и все, как один, шарахнулись прочь. У девушки, не смотря на её безобидный и женственный вид, была неплохая репутация в вопросах самообороны, благодаря своей старшей сестре.

— Позже поболтаем, чума. — Сказал батриец Макору, уходя в противоположном направлении, и кивком указал своим друзьям идти за собой.

Когда он зашел за спину девушки, то стрельнул взглядом пониже спины и причмокнул. Последний коротышка, проходя мимо Куза, презрительно смерил парнишку взглядом.

— Привет. — Анни была спокойна, в отличии от юноши.

— Анни. При-ивет… — Утирая пот со лба, робко промолвил тот. Ему в тысячный раз было стыдно, что это происходило у нее на глазах. Он был настолько труслив, что боялся признать это даже самому себе.

Унижение. Куз за свои семнадцать лет существования все никак не мог привыкнуть к этому выжирающему изнутри чувству. Ему хотелось стать сильным, матёрым и опытным. Ведь именно эти, недостающие в его характере черты, были необходимы для того, чтобы хоть как-то произвести на нее впечатление. И как всегда, все выходило наоборот.

— Они опять тебя трогали? Ты как, Алан? — Подошел сзади другой молодой человек.

Джозу — недавний друг юноши, возник внезапно, несмотря на свой немалый рост. Алан с ним познакомился только поступив на первый курс, два месяца назад, по удачному истечению обстоятельств. Джозу не отличался способностями в учебе, и на вступительных экзаменах Алан оказался очень даже кстати, сидя с ним за одной партой. Черными прямыми короткими волосами и карими глазами, статный, пять лет занимающийся единоборствами и гардоголом, целеустремленный и способный на многое батриец, должен был собирать вокруг себя толпы девчонок, чего, к удивлению, не происходило. Он был именно тем, кто нуждался в подзащитном, а Алан — кому нужна была эта защита.

— Слушай, давай я с ними потолкую. — Сказал Джозу, разминая кулаки.

— Ты как всегда. Не надо, Джозу, это повлечет за собой еще большие проблемы. Ты же знаешь, кто его отец! — Произнес страдалец, наконец отдышавшись. Анни уже и след простыл. Поздоровавшись, она сделала вид, что не увидела издевательств над ним, и прошла дальше…

«А может, и взаправду не увидела»? С надеждой подумал Алан.

— Ты прав, но эти узкоглазые все равно вышли за рамки. Как же они бесят! — Цедит сквозь зубы Джозу.

— Идем на занятия. — Сказал Алан, успокаивая друга. После этого они вдвоем направились внутрь, в сторону необходимого направления.

— Сегодня на физ-ре у нас будет игра против психологов, давай с нами. Надерем им пятую точку! — Джозу характерно уверенным тоном предложил, когда двое друзей уже сидели на уроках.

— Клеменс, организуй тишину! — Возмутился преподаватель, называя Джозу по фамилии.

— Простите, больше не буду. — Извинился высокий друг. — Ну так как? — Продолжил он, обращаясь к Алану, в этот раз поубавив тон.

— Ну не знаю, гардогол как-то не по мне — я для него ростом не вышел, не то, что ты… К тому же, там Макору будет…

— Даже не хочу слышать! — Прошипел товарищ. — Дай ему понять, кто в тундре сибиряк, хотя бы в игре, и все образуется!

— В тундре… сиби-кто?

— Задняя парта! Встали и вышли! Оба! — Преподаватель не на шутку был рассержен, и поэтому друзьям пришлось повиноваться. Они помялись, встали и вышли.

— А знаешь, кто там еще будет? — В этот раз диалог велся в мужской уборной, при нормальном голосе. За окном монотонно текла река транспортной линии. Она создавала впечатление быстро движущихся светлых песчинок огня. Парень говорил со сложенными на груди руками, опершись на стену возле окна. Из него открывался неплохой вид на фуникулерную станцию, и в этот момент как раз подъезжал состав, набитый людьми.

— Кто?

— Та девочка. Перед которой ты вечно краснеешь.

— Да ну? — Куз взбодрился.

— Анни, да? Она биомеханик, да к тому же очень способный. На доске почета всегда в топе. У них там есть команда группы поддержки, и она в её составе.

— Я знаю. — С видом избитого сыщика ответил парнишка.

— Ну так как? Надумал? — От Джозу каждый день исходило все больше провокационной энергии.

Тут матовая дверь в туалет плавно отъехала в сторону, обнажая две размытые фигуры. Ими оказались Макору с его шестеркой, в виде вечно ухмыляющегося парня в наушниках, с растрепанными волосами. Это уже вошло в норму — у Макору чуть ли не каждый день появлялись новые «собратья по разуму».

— Малыш Джозу со своим подопечным, ох, какая встреча. — Равнодушно промямлил Макору, закатывая рукава.

— Хочешь проблем? — Джозу не ограничивался рукавами. Он скинул рывком профессионального реслера с себя пиджак.

Реакция была настолько спонтанной, что задира притормозил. Они молча смотрели друг на друга. Выпрямившись в полный рост, они стояли друг против друга, как две громадные башни, готовые вот-вот сцепиться.

— Эй принцесска, ну как там, твой нежный животик не хочет есть? — Ухмыляясь, злорадствовал его товарищ, выглядывая из-за спины Макору на Куза. У Алана в ответ лишь ком к горлу подкатил.

— Пф. Ладно. Выясним отношения в сегодняшней игре, на следующей паре. — Не выдержав решительного взгляда Джозу, Макору кивнул головой своему товарищу в сторону выхода, после чего они удалились в поисках более подходящего для курения места.

— Я..

— Ты будешь играть. — Джозу стал еще убедительней. — Теперь ты просто обязан. — Он надел пиджак и добавил: — А еще, знатно твоя подружка сегодня их отшила.

— Когда? Что? Она не моя под…

— Сегодня этот бугай лыжи к ней мостырил. То еще убогое зрелище было. Он тот еще профессиональный петикантроп со стажем.

— Кто?

— Забудь.

Алан то ли зло, то ли растерянно смотрел в пол. Потом поднял свой взгляд, и сквозь очки решительно посмотрел на друга. После чего повторил:

— Она мне не под…

— Не тупи, Алан. — Прервал его Джозу. — Я же все вижу. — Он ухмылялся. — Ты даже сейчас краснеешь.

И тут зазвонил сигнал, означающий конец занятий и начало перерыва.

В числе студентов из факультета биохимии, Джозу и Алан вышли на спортивное поле. Меньший из них — Алан, испуганно вертел головой по сторонам. Затем его взгляд остановился у кольца, и неспроста — в той стороне отсвечивало огнём светло-рыжих прядей.

Суть гардогола заключалась в направлении сгустка энергии по направлению команды противника. Если его удавалось удачно отбивать — игра продолжалась. Длилось это ровно до тех пор, пока одна из команд не теряла контроль над ним. Любой член, оказавшись слишком слабым, мог подвести команду. Счет устанавливался по договорённости.

В этот раз игра шла в пользу команды биохимиков, несмотря на то, что в команде играл Алан. К сожалению, из-за избыточного веса парень быстро терял всю выносливость, и вторую половину игры ему приходилось отсиживать на скамье запасных.

Истекая потом и потирая запотевшие линзы очков, он посматривал в сторону трибун, где репетировали танец девушки. Они делали это довольно умело, особенно та, чьи глаза были голубого цвета, а волосы — светло-оранжевые, почти желтые. Несмотря на то, что все девушки устали, и она в том числе, улыбка раскосыми лисьими глазами и губами не покидала её лица. Она была вынослива, благодаря тренировкам боевых искусств со своей старшей сестрой, а также занятиям хореографией. Мощные ноги с высеченными мышцами девушки кидали цветастые одеяния в разные стороны. Алан не мог оторвать глаз от сильных, и в то же время наполненных грацией и гибкостью — движений Анни, пронизанных душой и нежностью молодой кошки.

Самого же Алана можно было сравнить с подрастающим кабанчиком, унаследовавшим овечьи кучерявые волосы и округлённые от испуга заячьи глаза.

Агрессивный рык Джозу, с головой ушедшего в игру и закладывающего шар энергии между двумя противниками, заставлял обратить внимание не только на него, но и всех, кто находился в зале. Финт получился не из слабых, и женская половина зааплодировала, в то время, как команда противника рвала на себе волосы.

Объявили о перерыве третьей четверти игры, и парни пошли по скамьям. Девушки тоже спешили устроить перерыв, и именно в этот момент Анни, будто почувствовав на себе посторонний взгляд, обернулась, и они с Аланом встретились глазами. Он, получив разряд электричества в районе груди слева, поспешил одёрнуть взгляд в сторону.

— Чего ухмыляешься? — Бухнувшись на лавочку, истекал потом Джозу.

— Да н-ничего… — Застенчиво отводил взгляд паренёк. Он вытирал футболкой пот со лба так, что Джозу заметил шрам на животе Алана.

— Откуда он? — Не побрезговал поинтересоваться батриец.

— Дядя делал операцию, когда я был совсем ребёнком.

— Ух ты, крутой мужик твой дядя.

— Д-да, наверно…

— Анни! — Раздался издали уже успевший порядком надоесть голос Макору. — Стой, Анни! — Он подбежал сзади к девушке, и та повернулась в его сторону.

Алан сидел, и оторопело наблюдал за происходящим непотребством. Он не слышал, о чем те двое говорили, но было видно, что лицо Макору растянула довольная ухмылка. Анни же говорила равнодушно, затем кивнула ему, бегло посмотрела в сторону Алана, после чего развернулась и ушла.

— Т-а-а-а-кс, дело набирает обороты. — Низким голосом пробормотал Джозу, исподлобья глядя на происходящее. Он хищно при этом улыбался.

Когда Алан и Джозу вышли из академии, было все так же светло, благодаря яркому свету звёзд и фонарей космического города. Модуль был запрограммирован на вращение, и сутки по традиции здесь длились ровно двадцать часов. Но даже тогда нельзя было отличить день от ночи. Понятие дня и ночи у нардов на модуле осталось со времён проживания на Аксерионе, а все необходимые витамины, которые давало Солнце-6, народы на модулях принимали внутрь, в виде пищи.

Молодые люди, пройдя немного, остановились на углу здания четвёртого корпуса. Джозу снова обратился к Алану:

— Наш упырь уговорил её сегодня прогуляться с ним. Уж не знаю, как, но это жестокая правда. Не спрашивай, откуда я информацию нарыл. Ты главное не унывай, дружище! — Сказал он, психованно ухватив Алана за рукав, и они пошли за угол так, чтобы просматривался выход из академии.

Парнишка был в растерянности. Он не знал, что делать. Несмотря на то, что знал он Анни с детства, общались они довольно мало.

Все случилось так быстро — он не понимал, что происходит. Сердце Алана бешено колотилось, к горлу подкатил ком, колени невероятно дрожали. И так был каждый раз, когда парнишка пересекался с ней.

Анни вышла в компании двух подруг, и они о чем-то весело беседовали. Джозу быстро окинул взглядом внешний двор, в поисках назойливого ухажёра. Пока что его не наблюдалось.

— Не теряем момент! — Пониженным до неузнаваемости голосом выдавил он, после чего вытянул Алана из-за угла, и они пошли в сторону девушек.

— Привет. — Парни встряли перед ними, как два столба.

Затянулось неловкое молчание.

— И ты тоже здравствуй. — Полилась мелодия голоса накти из уст Анни. — Алан? Что ты там делаешь? — Последний вопрос относился к Кузу, который краснея прятался за спиной Джозу.

— Анни! — Догнал Макору. — Что? Вы двое! вы что тут забыли??? — Последнее адресовалось двум друзьям.

— Цветы тебе вот подарить хотели! Да вот купить забыли. — Способствовал разжиганию конфликта Джозу.

— За языком следи, ага, молодчик? — Макору задрал свой подбородок.

Алан только и мог, что стоять и безысходно наблюдать за разгаром сражения двух спортсменов, которые в некотором смысле уже делили его любимую…

Девушка резко крутнула головой:

— Прекратите!

— Я всего-то спросил их, что они тут забыли… — Построил невинные глазки Макору, как он это умел отлично делать. — Мы ведь договорились, а ты привела их!.. — Ткнул пальцем в сторону двоих.

— Я их не приводила. Алан — Мой давний знакомый, вот и решил подойти и поздороваться. — Указала она взглядом на робкого юношу.

«Неплохо парировала».

Её руки держали сумочку за спиной. Она немного наклонилась в сторону, и посмотрела на Алана, который застенчиво стоял позади.

Её большие, голубые, и в то же время раскосые глаза выдавали исключительно женскую расу, имеющую необычайно красивые очерки лица и фигуры. И без того бледный парень побледнел ещё сильнее, услышав её мелодичный и спокойный голос. Ему непросто было переиграть своё поведение в её присутствии.

— Этого я вижу впервые. И чего тебе понадобилось? — Она нехорошо смерила взглядом Джозу. Даже нотки раздражения в её голосе показались Алану восхитительными. Она была сильна, и в то же время очень добра по отношению ко всем, и к Алану — в том числе.

В этот момент подошел вагон нужного ей номера. Анни попрощалась со своими молчаливыми подругами, и вместе с Макору зашла в вагон поезда.

Парни кисло посмотрели вслед уезжающей кабины. Постояв немного, они зашагали по улице, вдоль монорельса, в сторону дома Алана, и мрачно молчали. Джозу по пути захотел зайти в магазин за продуктами и кое какой электроникой. Ещё несколько минут они шли молча, но потом Алан нарушил тишину:

— Ты конечно как всегда, бравый парень. — Алан подначивал Джозу за неудачу, в которой оный особо выделился, заложив подавляющее большинство неловких моментов. И как результат, приведя их двоих к адской неловкости.

— Что мне было делать, когда творился такой беспредел? — Голосом несостоявшегося героя пробурчал в ответ друг. В его глазах, отсутствие женского внимания, в кои то веки, выглядело беспределом.

— Ну да… Беспредел… — Своим обыденным унылым тоном донёс Алан свои чувства.

— И кто теперь знает, что этот упырь будет ей рассказывать? Что он будет с ней делать? А вдруг он её обидит?

Алан с то ли с ужасом, то ли с нелёгкой тревогой осознал, что Джозу сейчас озвучил его тяжкие мысли.

«И чего это так его волнует»?

Несмотря на незаурядную физическую форму, Алан был весьма сообразителен.

— Ладно, ничего страшного, только в следующий раз ты меньше за спиной прячься! А сейчас помоги выбрать мне новый коммуникатор, ты у нас спец в этом. — Энергия у парня просто не иссякала.

— Я тоже хочу зайти, посмотреть новые часы дяде.

«Хорошо, что не отдал деньги этому уроду Макору, и соврал что у меня только на еду».

Пройдя и болтая в таком темпе часа с пол, они свернули в магазин, над которым горело голографическое табло с рекламой «Прогрессивная техника». Магазин был крупным агентом Акиты-6, которая специализировалась на высоких технологиях.

Изнутри заведение представляло собой огромную квадратную трёхэтажную комнату, каскадом сходящуюся к верху. В центре висела огромная модель головы нового андроида-помощника от фирмы «Зендер-икс». У дяди Алана — Марка, в лаборатории, тоже был андроид этой фирмы, но более старой модели. Он служил ему задолго до рождения парня. Также, кампания занималась разработкой энергетического и контактного оружия, но на их приобретение нужны были особые полномочия.

Пройдя пару витрин, Джозу свернул в другом направлении, на этаж, где продавались коммуникаторы. Вообще коммуникатором это называлось сугубо по старой традиции, потому что гаджет представлял собой браслет с голографическим лазером. Он реагировал на голосовые команды, но тем не менее сохранял традиционно выезжающую на ладонь клавиатуру.

Практичный ход для бесшумного ввода команд».

Пока Джозу искал нужную модель, внимание Куза привлек один из домашних кинотеатров. Это была мощная вещь, инсценирующая события в кино так, что зритель чувствовал себя его участником.

— Хороший проектор. — Вырос сзади здоровый верзила, и громогласным голосом изниоткуда сказал. Он был налысо обрит и невероятно огромен.

— Д-да неплох-хой… — робко промямлил паренек, глядя на амбала снизу-вверх.

— Отстань от молодого человека, Чедгелл. — Прозвучал высокий голос второго, не менее феерично возникшего рядом мужика лет тридцати. В отличии от лысой головы бугая, у этого были зачёсанные назад черные, а иногда и с проседью, волосы.

— Да, Олден. — Похоже, здоровяк не отличался высоким интеллектом, и находился в подчинении у «вежливого».

— Прошу нас простить. — Учтиво произнёс мужчина, названный Олденом, и они со здоровяком удалились. Алан, переводя от испуга дух, пошёл дальше.

Несколько погодя вернулся Джозу, с довольной ухмылкой на лице. Он показал товарищу свой выбор, и тот, в свою очередь, одобрил его. После этого, они свернули в отдел классической цифровой электроники.

Дядя Алана — Марк, не признавал часы в новеньких устройствах, и не считал их чем-то более ценным, нежели функциональное дополнение. Паренек практически сразу присмотрел подходящую модель. Но, к сожалению, у него не хватало на нее денег.

«Ну, не беда», подумал он, «можно успеть поднакопить денег, с пособий, до дня рождения Марка».

Когда друзья вышли из магазина, было довольно поздно. Джозу почти сразу успел сесть на нужный ему вагон.

Алану оставалось не столь далеко до дома, и он пошёл пешком, по паутинам мостовых тротуаров, большей частью которых являлись прямые платформы. Вокруг сновали дроиды-уборщики. Иногда встречались представители охраны и военной полиции модуля. Один раз прошли даже с роботом-охранником, окрашенным в красно-черные тона. Все также горели рекламы на бесконечно высоких сооружениях, а летающий транспорт сновал во всех направлениях.

Этот город никогда не спал.

Парнишка поднял свой взор на гигантский конический купол Акиты-12, всматриваясь в разношерстный каскад светил туманности Двух Цепей. Он воображал, как отправляется в незабываемое путешествие среди них. Так продолжалось недолго — мысли о насущному вновь тянули своим бременем повседневности, и юноше охота было сбежать от этого чувства хоть куда-то.

Назойливый ухлестывальщик Макору уводил Анни из-под носа, и похоже, что у него уже появился еще один соперник. Видимо Анни и взаправду не знала, как этот Макору себя вел с ним, с Аланом.

«А может и знает, и что с того? Кому есть до меня дело? Да ей пофигу на меня! Пусть меня хоть весь модуль загнобит, она и бровью не поведет! Я ей безразличен».

Куз опустил взгляд в подсвеченный мост тротуара, и краем глаза уловил чудовищную пропасть, которая простиралась под его ногами. Все помосты были надежно огорожены заборами, но тем не менее назойливая мысль помалу начинала скользить по сознанию парнишки…

Пройдя мимо храма «Звездных Богов», он свернул и прошел еще несколько кварталов, после чего оказался у входа в свой дом.

Сами Боги Звезд представали перед Аланом никак иначе, как выдумка для слабоумных. Этот культ набрал обороты еще на Аксерионе, но каким образом он попал на один из торговых медицинских модулей, для него и сейчас оставалось загадкой.

Противоборствующие силы были представлены в этом культе самым широким образом, сама же мифология полнилась множеством существ, таких как боги, нежить, силы добра и нечисти, абсолюты, посредники и прочая мифическая ерунда, в которую юноша мало верил, но находил весьма занимательной.

Домофоны в этом районе открывались при помощи отпечатков пальцев, но на всякий случай был и код от замка. Подъезд состоял из широкого коридора, в конце которого по середине располагался лифт со стеклянной дверью, а по бокам — две лестницы, вздымающиеся спиралью наверх.

В лифте Куз обдумывал случившиеся за сегодня события. Он немного переживал по поводу Анни и Макору, и даже не знал, что ему делать.

«Джозу высокий, такой красавец, к тому же смелый». Ясное дело, я на его фоне — просто серая невзрачная мышь, причем не уступающая в массе, а даже наоборот».

Вообще давно пора было начать воспитывать в себе характер. Он часто думал об этом, но его робость и пассивность постоянно все портила. С детства, как только начиналась какая-нибудь потасовка, парнишка сразу уходил в себя, намеренно игнорируя всех вокруг. Из-за этого он часто был предметом насмешек и издевок. К тому же, из-за того, что у него практически отсутствовали друзья, он был довольно замкнут. Алан много раз мечтал о том, как он станет сильным и большим, мечтал о том, как закрывает собой других, но реальность всегда оказывалась куда более жестока. За два месяца учебы в академии он уже успел зарекомендовать себя как душара, подстилка и тряпка.

В общежитии, пристроенном к академии, Алан не ужился бы даже в самых ярких мечтах. Тамошняя аудитория складывалась обычно из заезжих студентов соседних модулей. И даже несмотря на то, что коллектив по спальне ему попался весьма сносный и адекватный, парень через неделю умудрился зачмошиться и в нем. Поэтому у него не осталось иного выхода, кроме как переехать обратно к дяде.

Он поймал себя на том, что несколько секунд стоял с этими мыслями перед открытой дверью лифта. Выпрыгнув в последний момент, он оказался в коридоре этажа. Одна его сторона полностью состояла из стекла, с видом на космо-порт, с другой же стороны в ряд были расположены двери квартир.

Дядя Алана — Марк, был человеком среднего роста и лет сорока пяти. Его голову покрывали седые, зачесанные по бокам, с пробором, волосы. Одет он был, по привычке, в лабораторный халат. Соответственно, имелась у него и домашняя мини-лаборатория, в которой он всегда сидел и что-то усердно писал. Когда парень зашел в квартиру, Марк буркнул через плечо, не отрываясь от работы:

— Что-то ты сегодня поздно. Иди есть, потом в душ и спать. Алан, завтра выходной, и мы с тобой пойдем на благотворительный вечер.

Он был из тех людей, которые мало говорили и много делали. По словам дяди — он отличался от отца Алана, который много болтал, мало делал, и обладал целым букетом отрицательных качеств, таких как трусость, безответственность и рассеяность.

Именно рассеяность и привела его к смерти: когда отец парня работал врачом, из-за этого порока погибло много людей. Самому Алану тогда был год от роду. За это отца приговорили к ссылке на Аксерион, ну а там исход был понятен без слов. Ходили слухи, что это хуже смертного приговора. И в таком случае чмошные качества парня вполне оправдывались. После смерти отца на опеку мальчика остался дядя, и Алан был ему благодарен за это.

Но вот, нужно было оправдывать статус лучшего биохимика, и отправляться на очередное мероприятие «для крутых» Сам Алан, разумеется, «крутым» себя не считал и подавно.

«Еще один благотворительный вечер? Как же тошнит от них!»

Уж признаться самому себе в том, что скучней благотворительных вечеров в его, Алана, жизни ничего нет, у него сил еще хватало. Он принял душ и плотно поел, он сразу же уткнулся носом в подушку, и через несколько секунд провалился в забытие.

«Отвратительный опыт» подумала Анни по пути домой. Вновь разочаровавшись в очередном неудачливом ухажоре, её душу уже практически не заполняли такие отвратительные эмоции, как было в первый или второй раз. «Все они какие-то одинаковые. И зачем я только согласилась…», в тысячу первый раз твердила она себе уже устаканившуюся истину.

Цепочку неудач глупого здоровяка ознаменовал неухоженный кабак, куда тот её пригласил. Но далеко не это оказалось самой неприятной вещью. Идиотский флирт выглядел слишком уж натянуто и наигранно. Ни капли души, только инстинкты. Было бы гораздо приятней, если бы тот вел себя по-честному, как бы отвратительно это не выглядело.

«Еще и этот его идиотизм. Это какая-то массовая эпидемия? Почему они все ведут себя так натянуто? Их желаниями, которые в районе ниже пояса, тянет за километр».

На опыте Анни не встретилось еще ни одного молодого человека, который бы вел себя при ней также, как и в повседневной жизни. С подругами ей тоже не фартило. Даже те, с кем Анни общалась, особого её интереса не вызывали, и будучи в их компании, внимание девушки было зачастую рассеяно. В основном, ей не были интересны их темы. Она почти всегда смотрела по сторонам, теряя нить общения. Хотя, бывали и моменты, когда девушка брала на себя ведущую роль в разговорах. Она отличалась притягательностью не только по внешним признакам, она обладала позитивным характером.

— Подвезти? — Втихую, почти бесшумно, подкрался до слез знакомый транспорт, водитель которого являл собой её старшую сестру.

В пункте с позитивным характером Анни стоило благодарить Наоли. Она обучила младшую Анни всем тонкостям того, что суровым человеком порой лучше не быть. И обучила не словом, но делом.

Свой железный характер Наоли унаследовала от отца, и порой она поражала своей невозмутимостью, насколько бы напряжена не была ситуация. Впрочем, за свою крепкую мускулатуру и привычку не давать себя в обиду Анни тоже была обязана как ей, так и отцу. Порой даже случались ситуации, когда их мать — Лиза, называла Наоли челкатым мужиком. Но та, по привычке, не воспринимала это всерьез. Закалка в боевых отрядах военной полиции сделала её характер мужеподобным. Чего нельзя было сказать о внешности.

Свои врожденно-алые пряди волос Наоли ровно остригала чуть ниже своей челюсти, убрав челку на один бок и открыв при этом свои зелёные глаза, привычного для накти яркого отблеска.

По её привычному боевому прикиду можно было понять, что ехала она с работы. Агрессивная черно-красная расцветка комбинезона будто дополняла причёску и расцветку транспорта. Несмотря на возраст в двадцать два года, в отношениях с мужчинами у Наоли тоже имелись некоторые проблемы, по вполне простой причине.

Они её просто боялись.

— Чего так поздно? — Решила развеять тишину Наоли, когда они уже ехали.

— Да так, прошвырнулась по некоторым местам. — Не поворачиваясь, ответила Анни. — Еще один скучный день. — Нотки в голосе накти выдавали расстройство.

— Ну, бывает. Ты главное не переживай. — Весьма многозначительно добавила Наоли.

Чуткостью она тоже не отличалась.

Последняя реплика заставила Анни вопросительно посмотреть на сестру, но та, в свою очередь, лишь посмотрела сквозь лобовое стекло, не сменяя своего каменного выражения лица. В последний момент она нахмурилась, и Анни решила переспросить:

— Сама чего такая хмурая? Если отбросить твою привычку таковой быть по умолчанию.

Наоли сперва удивленно взглянула на свою младшую, затем снова в окно, и через секунду решила ответить.

— От начальства сверху до нас доходят недобрые подозрения.

— В каком смысле? Снова самоубийцы, не выдержавшие долгого заточения на модуле? Или очередные попытки побега? С последним, я думаю, охранная система и без вас справляется, но всякое бывает.

— Не первое, и не второе. Если-бы все было так просто. Но только не в этот раз. — Наоли подняла взгляд и на секунду закрыла глаза. Затем продолжила. — Похоже, изоляцию Акиты нарушили. Просочился шпион, и сливает информацию на сторону. Не знаю каким образом, не спрашивай. Я и сама считаю это бредовым угаром. Ну как можно попасть сюда и незамеченным? В стекле, что-ли, дырку сделать? — Указала старшая сестра пальцем вверх, на купол модуля. — Они мне уже весь мозг вынесли. Неделю не могу добиться никаких результатов.

— О-ох, как тебя занесло. — Сожалеющим тоном попыталась подбодрить Анни свою старшую. — Говнюки, могли-бы и кого другого назначить на такое задание…

— Спасибо хоть тебе на добром слове, Аю. — Наоли улыбнулась уголком рта, приободрившись. — Вот же спасибо им блин, добилась повышения… Только ради того, чтобы меня к таким ответственным заданиям пристраивали.

— Таким уж ответственным? — Удивленно приподняла Анни одну бровь.

— Да. Согласно новостям, на самой Эребре уже зачастили теракты… А если здесь и правда завелся крот, то это значит…

— Теракты? — Перебивает Анни.

— В лучшем случае. — Парировала Наоли.

— А в худшем? — Голос Анни слегка дрожал.

Старшая сестра сперва недолго промолчала, затем прикрыв глаза, вновь подняла голову наверх. За то, что в этот момент она управляла транспортом, Анни не переживала — уж Наоли в аварию точно не попадет. Немного подумав, красноволосая опустила голову и открыла глаза, затем констатировала:

— Вторжение.

Затянулось притупленное молчание. Чуть погодя, Наоли его снова нарушила:

— Я уже сказала матери, чтобы она собрала все самые нужные вещи. Это так, из разряда перестраховки. Все-же, надеюсь, что ничего плохого не случится. Ну хоть с напарником мне повезло. — Подмигнула она младшей сестре.

— Так-таааак, а вот тут подробней! — Последняя фраза приободрила и заинтриговала Анни.

— Ха-ах-ха! — Раздался смех Наоли. — Как всегда. Да ничего особенного — послушный, вот и все. Не пытается мне перечить из гендерных признаков, и уже это приятно. А в остальном, ничего особенного. — В конце она показала язык Анни. — Расслабься, Аю.

— Да что же это… — Нахмурилась Анни и сложила руки на груди.

— Приехали. — Остановила транспорт Наоли. — Я загоню железяку, а ты иди. Мама уже заждалась небойсь.

— Ты тоже не задерживайся, Наол. — В ответ она тоже показала старшей сестре свой язык, и выскочила из машины.

— Уфь. — Наоли почти сразу тронулась.

— Опять замок на двери заедает. — Сама себе под нос пробурчала Наоли, захлопывая злосчастную дверь. После, она активировала ручную сигнализацию на своем коммуникаторе.

«Благо, хоть гараж у меня личный — не на стоянку паркую», посетила её мысль. Метнув взгляд в угол экрана, она заметила, что задерживается — оно было уже совсем позднее.

Девушка погремела своими пистолетами, поправляя их в кобурах на бедрах, и вышла из гаража, после чего закрыла навесные ворота. Когда те коснулись пола, её в очередной раз проняло чувство слежки. Наоли резко обернулась, бороздя взглядом угол гаражного блока.

«Вот уж еще одна зараза! С этой работой нервишки уже не в ду-ду, между прочим».

Девушка приняла решение раствориться во тьме переулка, ведущего по направлению к святой обители. И только через полминуты на месте, где она стояла ранее, появился другой силуэт. Большой и мужской, сверкающий своей отполированной лысиной.