Эффект красных глаз

Алексей Остудин

Алексей Остудин начал формироваться как поэт еще в конце 70-х – начале 80-х гг. прошлого столетия. Его стихи этого времени, собранные в «Весеннем счастье», первой книге поэта, представляют сейчас большей частью лишь историко-литературный интерес. Либеральный вариант советской поэзии улавливал души юных авторов в многочисленных ЛИТО. Завершение инициации происходило лишь с избранными – в Литинституте. К счастью, далеко не все литературные объединения того времени занимались только предписанной свыше «литературной учебой». Опыт иного, неразрешенного или не вполне разрешенного также передавался с их помощью: четко определенная линия фронта между подцензурной и неподцензурной частями русской поэзии существовала далеко не везде. Уже в «Весеннем счастье» есть тексты, не умещающиеся в прокрустово ложе высочайше одобренного, что и задержало выход книги почти на десятилетие.

Занимательная мифология

Нищий

всего лишь webа он просил

и взор являл живую муку,

но кто-то вирус положил

в его протянутую руку…

В эпоху, где не платят за простой,

где баннеры всплывают, как пельмени,

для жизни беззаботной и простой

Бог выберет тебя и не применит!

Удерживая ржанье под узцы,

рассмотришь, что завёрнуто в бумагу:

бесплатный сыр, кондомы и шприцы…

Какая низость — жить на дне оврага!

Отрадно, что на южной стороне…

Хотелось бы, пока не тесно скальпу,

не впасть в морозм в рождественской стране,

и чокнуться с ЖК, бухая в «Скайпе»,

ловить, ломая слово, языком

раздвоенным снежинки пресный крекер:

люля без баб, без точки в горле.com,

всё остальное тоже в человеке!

Юность Петра

По феншую включается солнечный фен,

в облаках Исаакий белёс….

Ты дабыла зобавить июнь перемен

красной лентой в проблему волос.

В буреломе твоих удивлённых ресниц

мне не долго ещё куковать.

Вместо корма лови смс-ки синиц

и обрывки зимы киловатт…

А когда провода поездов замело

закровила душа свысока —

так пульсирует, высвобождая крыло

под ладонью голубка лобка.

Город вновь по колена в воде обречён

мыкать корюшку с каменных плит,

потому что капричио или капчо

и отрава цветущих ланит!

Небо вокруг

Двигались по солнечному кругу:

разрывные цепи, хоровод…

Штандр-штандр, где моя подруга?

Гуси-гуси, лапчатый народ!

Помнишь в небесах разводы мела…

Каждый на рассвете — новосёл!

Целоваться в губы не хотела —

просто не умела, вот и всё!

Как же — заграбастал первый встречный!

Обещал — всё будет хорошо?

Помнишь, май просыпал нам на плечи

сумерки, как мятный порошок?

Покупали марочные вина,

клеили конверты языком!

Вечности замедленная мина

тикала у мыса Меганом —

мы, над ней ступая осторожно,

в этой бездне видели с моста:

Ференц Лист, срывая подорожник,

зачитался музыкой с листа!

Бабье лето

Августовское «гитлер капут» —

похотливые липы текут.

Кто отыщется в свежей капусте:

аистёнок, сопливый слизняк —

тяпка рубит наперекосяк

кочерыжку, запутавшись в хрусте.

Остывает утюг сентября,

на коротком шнуре серебра —

вороха перегладил иллюзий.

Там, где месяц цветёт, двоерог,

изо рта выпуская парок

расползаются тучи на пузе.

Эту схему собрал идиот,

втихаря, за диодом диод —

зарядил и замкнул без опаски…

Ты же, мама, меня не буди —

осторожней за плугом иди

гэдээровской детской коляски!

Квартирный вопрос

Жареный петух уже не в теме —

попадает в пятницу впросак…

Собирай потерянное время

и грибы в строительных лесах!

Если первый снег — кора берёзы,

прямо над горою Арарат

августа просроченные звёзды

сочные, как yandex-ы, горят.

Тут, куда ни плюнешь — даль больная

требует аренды за жильё…

Широка страна моя родная,

но инфаркт обширнее её!

Тишина

Море в берег торкалось всю ночь —

не пустили и послали прочь,

Только дым валил из саксофона

будто джаз, как опий подожжён.

Пролетела брошенным ножом

обоюдоострая ворона.

Я же погружался в тишину,

будто шёл по шёлковому дну,

до тех пор, пока раздался ветер.

Через вату памяти трубя

раковина слушала тебя —

или поворачивался вертел.

Не поверишь — будет всё ништяк!

Скрюченными пальцами дождя

схвачен под узцы лежачий камень…

Отвечай вопросом на вопрос:

медный всадник — бедный купорос,

твой костёр и тот развёл руками!

Спотыкаясь, чайка воду бьёт

точно в отражение своё!

Ты же вновь изрыщешься по следу…

Попадёшь из этого всего

прямо бесконечности в седло —

знак бессмертия велосипеда!

Раннее утро

А. Сахибзадинову

Опять фехтую спиннингом без толку…

Бензиновым передником шурша,

прижав к груди укачивает Волга

дежурный бакен, будто малыша.

Пока ещё ни холодно, ни жарко —

такую тишь на память засуши…

На тонких лапках бегает байдарка

и хитрой мордой лезет в камыши!

Простреленный утиным криком воздух

хватает ртом солёную росу.

Уже рассвет порезался о звёзды

и копит кровь в ладонях навесу!

«Омик»

Там, где не мычат стога двурогие,

на верёвках телится бельё —

соловей кошачьей лапой трогает

сердце непутёвое моё.

И, пугая рыб гудками долгими,

ищет пристань пьяный теплоход…

Запестрел фальшивыми наколками

знаков зодиака небосвод!

Ветра нет, он только приближается,

намотав усищи на кулак!

Мой костёр, как зуб больной шатается —

и во тьму не выпадет никак.

Околдован птичьими уловками,

на похмельном «Омике» опять

уплыву со всеми остановками

дорогих и близких догонять!

Сумерки

Кончается наркоз, и — музыка потом,

орудует скрипач нажопкой по металлу.

Май гонит самогон и варит суп c котом,

и липнет языком: алло, аллея, алла!

Конец ознакомительного фрагмента.