Ключи к Акаше

Алексей Родогор (2024)

Встреча Савелия Гордина с, казалось, обычной девушкой, а на самом деле археоликвидатором, полностью изменяет его жизнь. Теперь он должен постоянно скрываться и прятаться от Ключников — людей, которые уподобились полубогам. Благо в трудную минуту явились те, кто оказал ему помощь. Но даже они не в состоянии помогать вечно. И если он не поймёт, что было написано в электронном письме, пересланном ему девушкой перед смертью, то пострадает всё человечество, а возможно, что и Вселенная будет изменена до неузнаваемости.

Глава 6

СОН ПРОРОКА

Приснилась какая-то дрянь. Он стоит на выжженной равнине, раскинувшейся от края до края. Булыжники оплавлены как после ядерного взрыва и словно вдавлены в грунт катком. Небо багровое, на плечах словно ощущается его давление. Ни души. В воздухе, горячем как в пустыне, ощущается предчувствие чего-то грозного. Горизонт впереди потемнел, появилось пыльное облако, будто табун лошадей мчится. Оно быстро расползлось в стороны. Земля под ногами задрожала, по поверхности побежали небольшие трещины, расширяющиеся с каждой минутой. Оплывшие камни покинули «гнезда», запрыгали как живые. Облако стремительно приблизилось, но что в нём рассмотреть не удалось. Пыльная буря ударила в лицо множеством песчинок. Показалось, что по коже провели наждачной бумагой. Песок забился под одежду, тело зачесалось нещадно. Но больше всего пострадали глаза. Не спасли даже опущенные веки. Чудовищная боль, будто глаза выжгли, вгрызлась глубоко в мозг, раскалённым потоком растеклась по телу. Савелий закричал. Боль отступила, он смог проморгаться. Буря двумя ревущими потоками обошла стороной, он стоит на небольшом пятачке безмятежности, словно в оке урагана, даже волос не шелохнётся. Но перевести дух не дали. Их ревущего, беснующегося словно от невозможности дотянуться до человека, потока вышли два рыцаря. Доспехи одного, хищно-щипастые, сверкают от мечущихся по поверхности огненных всполохов. Забрало опущено, в темноте щелей видны ослепительные разряды. Второй покрыт пушистым инеем, от него веет нечеловеческим холодом. Мгновение и кристаллы растаяли. Металл доспехов словно потёк, сделался прозрачным. Вопреки ожиданиям Савелий их обладателя не увидел, тело человека словно соткано из водных струй. Слева от них с неба упал ещё один, скрытый плащом, на голову надвинут капюшон. Ветер закручивает вокруг него одеяние, словно старается сорвать и видно насколько рыцарь худ. Капюшон дёрнулся, черный провал повернулся к Савелию, тот отшатнулся. В капюшоне видна лишь постоянно меняющая очертания тьма. Раздался издевательский смешок. Земля содрогнулась в очередной раз, во все стороны полетели булыжники и из трещины появился четвертый рыцарь. Огромный как титан, на две головы выше других. Доспехи бордовые, в наплывах и словно из камня, даже кристаллы породы видны. Он единственный поднял забрало. Савелий увидел лицо мёртвой статуи. Рот рыцаря раскрылся, над равниной разнёсся грозный воинственный клич, и четверка набросилась на Савелия.

Он проснулся мокрый, будто прямо в одежде принял душ. Даже плед промок. Сердце бухает как отбойный молоток, причем пульсирует во всем теле. Особенно болезненно в голове. Глотка горит, во рту пересохло. Савелий сел, тапок пришлось искать долго. Не нашёл.

— Ну и хрен с вами.

Поднялся и отправился на кухню. Но почему-то вместо входа наткнулся на глухую стену. Руки заелозили по обоям в попытках найти лазейку. Ни щели. В душе проснулась паника. Только после того, как по стене дошёл до шкафа, дошло, что он не в своей квартире и спать завалился мало того, что в одежде, так ещё и обутым. Савелий сплюнул от досады. Под ноги, словно усугубляя ситуацию, попался стул. Если бы не выставил ладони шишки на всё лицо не миновать. От грохота проснулись соседи.

— Етит твою мать, — раздалось снизу, — Архип, ты чё там дрова рубишь? Понаедут всякие уроды из деревни, и спать не дают. Хватит шарахаться по квартире. Ложись давай.

Савелий не нашёлся что ответить. Чайник оказался пуст, а пить воду из крана, избалованный небедной житухой, не привык. Зато в полупустом холодильнике, оказался початый пакет с соком, непонятно какого года выпуска и надорванный пакет с кефиром неизвестного срока давности. Напитки Савелий едва не вылил на себя, пытаясь найти дату изготовления. Не нашёл. Попробовал сок. Вроде ничего. Он осушил литровый пакет полностью. Чувство тяжести в животе ударило по голове и в сон потянуло так, будто не спал неделю. Савелий поставил пакет на стол, только почему-то мимо и на подгибающихся ногах добрёл до дивана. Сон словно того и ждал, вынырнул из темноты сознания, как только упал на ложе.

Пригрезились какие-то древние развалины, одно как древняя обсерватория, видел подобную на фотографиях из Южной Америки, удивительно красивое озеро, разместившееся в котловине между невысокими полуразрушенными горами. К озеру от каменных гигантов тянутся мощные осыпи. На одной из скал виден огромный мокрый отпечаток оставленный прислонившимся минуту назад спиной к скале человеком. Берега частично поросли хвойным лесом, но большей частью покрыты лишь мхом и лишайником. В три стороны от озера тундра простирается до самого горизонта. И лишь с одной к озеру подходит широкая тёмно-зелёная полоска леса. Зеркальная гладь несколько сместилась в сторону, приблизился берег и в глаза бросился небольшой лаз. Чернота провала не понравилась, но Савелий был не властен над несущими его силами. Лаз приблизился. Из черноты повеяло таким ужасом, что Савелий отпрянул. Но как не старался, так в снах бывает, даже на дюйм отодвинуться не мог. Страх всё сильнее запускал в тело клыки, чернота входа засасывала, подтаскивала невидимыми липкими лапами. Сердце забилось отчаянно быстро. Показалось, ещё немного и разорвётся.

Проснулся резко. Темно. С улицы доносятся омерзительные кошачьи вопли, то ли кот кошку зазывает, то ли с другим котом что-то не поделили. Спать хочется смертельно, но Савелий как не крутился, заснуть смог лишь часов к семи утра. На этот раз провалялся в приятной темноте. Проснулся от голода. Сразу посмотрел на часы. Полдень. В холодильнике отыскался кусок докторской колбасы, в тумбочке над столом горбушка чёрного. Бутерброды по привычке запились чаем, пить молоко желания не возникло. Утоление голода вызвало сонливость. Савелий промаялся с час от безделья и не заметил, как прилёг и заснул. Очнулся от неприятного ощущения, будто кто-то стоит рядом.

— Не прикидывайся, — сказал знакомый голос. — Вставай.

Савелий открыл глаза. Над ним стоит парень лет двадцати трёх. Телосложенья хрупкого, но в скупых движениях и наглости в голубых глазах чувствуется опыт бывалого задиры. Одет в чёрный джинсовый костюм. На ногах белые с синим кроссовки. Волосы рыжие, зачёсаны назад, лоб высокий, подбородок острый, таким только воздушные шары протыкать, уши как у боксёра прижаты к голове. Уголки губ приподняты в ехидно-издевательской улыбке. Чем-то парень похож на молодого Чубайса, кинувшего через ваучер всё население страны, и несказанно этим довольного.

— Вставайте, князь, Вас ждут великие дела.

Савелий попытался подняться, голову пронзила страшная боль.

— Ох как ты тяжко, русское похмелье, — сочувственно сказал парень.

Савелий попробовал растереть виски.

— Время сколько?

— Уж вечер близится, — сказал Болтун — а Вермута всё нет.

— Германа, — раздалось из прихожей.

— Минотавр, я полагал, что ты дальше букварь в школе не прошёл, — поддел товарища парень.

— А я думал, что тебя из яслей выгнали за неуспеваемость.

— О как, ты ещё и думать умеешь?! Тогда реши задачку. Петух снёс десять яиц, три утащила лиса. Скольких детей недосчитается село Кукуево?

— Не понял, — сказа Минотавр.

Раздались шаги, из прихожей показался «трёхстворчатый шкаф». «Антресоль» такая, что лыжи можно запихнуть. Причём стоймя. Лоб слегка скошен, надбровные дуги как у неандертальца. Тело выдаёт недюжинную силу, а глаза некоторую несообразительность. Он еще и одет как браток: в чёрный спортивный костюм и кожаную куртку. Обут также как и разбудивший Савелия парень в кроссовки, но чёрные.

— Во-о-от, — заключил Болтун, — а ты говоришь, что думать умеешь.

Едва слышно скрипнула половица в прихожей. Третьим гостем оказался мужчина, похожий на бойца из «Боев без правил», крепкий, «сбитый». Острижен по военному, до ёжика. Лицо хищное, скулы выпирают как у монголоида, глаза, серые как предгрозовое небо, смотрят остро, изучающе, движения отточено чёткие, скупые. На нём джинсовка, только синяя и туфли, чёрные, полуспортивные.

— В чём задержка, Болтун? — По голосу Савелий узнал Центуриона.

— Задачку пытаемся решить, Ваше благородие, — ответил первый боец.

— Нашли время. Савелий Иванович, приводите себя в порядок. Нас ждут. Болтун — вниз, Германа встречать. Минотавр — за дверь, там в одиночестве детей посчитаешь.

Оба парня вышли в прихожую.

— Пошляк, — донёсся оттуда голос Минотавра.

Болтун заржал, как конь после косяка. Дверь скрыла все звуки.

— Как Вы услышали о чём они тут болтали? — спросил Савелий.

Центурион отогнул ворот. С внутренней стороны на ткани прикреплён крохотный, не больше мухи, микрофон. Затем палец ткнулся в ухо. Савелий заметил крохотный наушник.

— Поторопитесь, время поджимает, — сказал Центурион.

Савелий по быстрому перекусил тем, что холодильник послал, умылся и вышел к Центуриону. Тот оглядел его критически. Результат осмотра остался Савелию неизвестным, потому как ни в глазах, ни на лице не отразилось никаких изменений.

— Мы выходим, — сказал Центурион в микрофон.

Центурион вышел из квартиры первым. Быстрый взгляд вниз и вверх.

— Чисто. Идём.

Минотавр привидением появился сзади. Савелий осмотрелся. По подъезду словно пронёсся ураган сначала из полоумных графитчиков, а затем пьяных минёров: стены, ступени, потолок когда-то были расписаны под хохлому с примесью сатанизма и футбольного фанатизма. Затем кто-то решил избавиться от рисунков, но выбрал кардинальный способ — взорвать дом. Здание устояло. Штукатурка во многих местах обвалилась, обнажив кирпичи, и графитчики попытались снова овладеть утраченными рубежами. Пока не очень успешно.

Ступеням тоже досталось, и Савелий несколько раз едва не упал. Благо Минотавр вовремя успевал то хватать за руку, то цапать за ворот рубашки. Браться же за перила охота отпала после первого раза. Нечто густое, то ли глина, то ли что-то менее приятное, покрыло поверхность. Савелий попытался поднёсти руку к носу. Нога попала в выбоину, и он и едва не загремел вниз по лестнице. После этого внимание перекинулось на ступени. Дверь в подъезд распахнулась с чудовищным скрипом. Савелий быстро огляделся. Дома подступают так близко друг к другу, что образовался колодец, прекрасно описанный русскими классиками. Стены давно не чувствовали рабочей руки представителей ЖЭКа. Отвалившаяся штукатурка образовала у цоколя небольшой вал. Подоконники и рамы перекошены словно от боли, отчего, кажется, ещё немного и услышишь плачь. Шифер словно решил покончить жизнь самоубийством, опасно свесился над краем крыши. Антенны торчат так, будто нахлебались самогона. Двор выглядит не лучше. Судя по количеству мусора, дворник если и появляется, то по праздникам, а квартиросъёмщики не отличаются любовью к порядку и чистоте. Помимо битого стекла, бумаги, каких-то тряпок, и перевернутых мусорных бачков прямо посреди дороги уютно разместились коричневые кучки известной дурно пахнущей консистенции. Причём несколько из них словно со стыда прикрыты кускам газет. То ли справляющему нужду стало немного стыдно, за то, что делает это не дома, то ли решил «подложить кому-нибудь свинью»: под бумажкой не очень видно, что находится, поэтому тот, кто наступит или отфутболит, обязательно уделается по щиколотку. Брызги могут подняться и повыше. Савелий вспомнил про испачканную руку и с содроганием понюхал. Нет не оно. Скорее всего солидол.

Конец ознакомительного фрагмента.