Рубеж апокалипсиса. Часть 2. Жатва

Алексей Яшин

Все новые методы уничтожения человечества извлекает из своих запасов разбушевавшаяся планета. Беспомощным людям практически нечего противопоставить этой безжалостной мясорубке, но зачастую человеческий фактор оказывается не менее разрушительным и фатальным. Экстремальные ситуации заставят в полной мере проявиться светлым и темным сторонам каждого, однако лишь самые достойные выйдут победителями из этого непростого испытания.

* * *

Фелипе поднял бутылку к переливающемуся небу и на глазок оценил оставшуюся там жидкость минут в двадцать, максимум в тридцать, до того момента, как он окончательно отключится. Кашаса в его бутылке была немного мутноватой и слегка желтоватой, что в совокупности с бирюзово-зелено-фиолетовым свечением неба давало весьма интересные и даже забавные переливы. Сделав еще один глоток, мужчина вновь поднял сосуд вверх: светопредставление через призму дешевой тростниковой водки выглядело вдвойне завораживающим. В паре десятков шагов несколько заплетающихся голосов, периодически переходящих на крик, продолжали обсуждать непонятное и в то же время красивое небесное явление. Все эти голоса принадлежали его компаньонам — местным бразильским рыбакам, которые, как и он сам, сейчас активно и весьма содержательно отдыхали после возвращения с реки. В определенный момент Фелипе понял, что если он сейчас не выдвинется в сторону своей хижины, то ноги и голова взбунтуются против своего хозяина, и он проснется утром прямо на земле рядом с потухшим костром в окружении своих спящих друзей-собутыльников. Такое случалось довольно часто, мужчина не испытывал от этого какого-то дискомфорта, но почему-то именно сейчас организм требовал хоть какого-то подобия постели. Пробурчав что-то маловразумительное, Фелипе буквально уполз от струящихся в небеса желтых языков костра, оставив друзей рассуждать на тему необычного небесного свечения, и как это связано с качеством разлитого по бутылкам алкоголя. На ноги мужчина поднялся только тогда, когда его голова уперлась в ствол дерева, с помощью которого, он смог принять вертикальное положение. Данная процедура потребовала немало усилий, но в руке рыбака так кстати находилась недопитая бутылка, и несколько глотков «допинга» приободрили уставший организм, хотя и совершенно не прибавили ногам твердости. На ватных и немного дергающихся конечностях мужчина не спеша двигался, а точнее пританцовывал, в нужном направлении. Через каждый десяток шагов он повторял одну и ту же процедуру: разглядывал небо через «булькающий телескоп», словно сверяя полученный оттенок с каким-то эталонным цветом и пытаясь через это буйство красок разглядеть одному ему известную путеводную звезду. Оттенок всегда получался разным: то ли из-за того, что жидкости в бутылке становилось все меньше, а в организме все больше, то ли из-за того, что мутнеющий взгляд уже не воспринимал цвета, как положено.

Последние шаги до хижины Фелипе делал налегке, так как «звездного телескопа» в руках уже не было. Остатки «веселой жидкости», раскрашивающей небо в интересные цвета, он «высмотрел» только что и забросил ставший ненужным «прибор» в реку. Подождав, пока не раздастся звонкий «бульк», мужчина с расплывшейся улыбкой на лице принялся выделывать ногами что-то среднее между балетным «танцем маленьких лебедей» и «канканом», выкрикивая при этом то ли слова, то ли отдельные буквы, которые не несли при этом абсолютно никакого смысла. Танцевальный порыв закончился так же быстро, как и начался, Фелипе принялся смотреть по сторонам, пытаясь сообразить, где он находится и что его сюда занесло. Разглядев в потемках знакомый силуэт своего жилища, мужчина громко хлопнул в ладоши и дал команду конечностям двигаться в нужном направлении, при этом руки его шевелились так, словно он тянул невидимый канат, прилагая при этом недюжинные усилия. Совокупность всех этих действий забрала остатки его сил — не дойдя до конечной цели пару шагов, Фелипе рухнул на землю. До того, как тело коснулось поверхности, его разум уже парил где-то в межзвездном пространстве, а пальцы гладили разноцветные небесные нити, которые были очень теплыми и приятно щекотали кожу. Прежде, чем окончательно «улететь» на «космическую рыбалку», мозг дал мышцам последнюю команду, извиваясь подобно гусенице, тело проползло еще с полметра и мягко уложило взмокшую голову на ступеньку хижины, так и не дождавшейся своего хозяина.

— Эй, Рэмбо, давай-ка вставай, так все самое интересное проспишь, — Фелипе почувствовал, как кто-то настойчиво пинает его по икрам, но почему-то каждый удар отдавался резкой болью в голове. Кличку Рэмбо он получил довольно давно, когда в местном баре, перебрав рома, позировал, подражая герою Сталлоне с рекламного плаката фильма. Соответствующей фигурой и мускулатурой он не обладал и к тому же делал это в одних лишь трусах, а вместо пулемета держал в руках метровое чучело зубастой рыбы пайяры. Кто-то из посетителей успел сделать фотографию на Полароид, и Фелипе великодушно и немного коряво подписался под снимком: «Rambo». С тех пор фотография неизменно висит за барной стойкой среди бутылок, а к нему намертво прилипло это прозвище. Причем снимок даже умудрился пережить пожар, хотя и слегка потерял в цвете, а один бок сохранил следы воздействия огня. На кличку Фелипе не обижался и даже немного ей гордился, учитывая, что почти у всех его друзей и знакомых также были прозвища, и далеко не все из них были приличными.

— Серхио, еще раз прикоснешься — сломаю ногу или руку. В общем, что-нибудь сломаю, — Фелипе окончательно раскрыл глаза и быстрым рывком принял сидячее положение. Пол внезапно закачался, и мужчина поспешил ухватиться за штанину будившего его, параллельно пытаясь оглядеться вокруг. От резкого движения в голове вновь громко застучали барабаны, а в глазах кто-то временно отключил свет. Зрение вернулось достаточно быстро, и мужчина, морщась от головной боли, продолжил обозревать окрестности, пытаясь угадать, где он находится и почему все выглядит как-то не так, как обычно.

— Где мы, черт возьми? И почему я нахожусь в лодке? — Фелипе с силой зажмурил глаза и через несколько мгновений вновь открыл их. Окружающий пейзаж ничуть не изменился, и лишь в голове прибавились болезненные ощущения.

— Да потому что ты, как всегда, отключился после второй бутылки и в этот раз пропустил столько всего интересного, что будешь жалеть всю оставшуюся жизнь! — Серхио присел напротив друга и принялся пересказывать события последних часов, свидетелем и непосредственным участником которых он был. И то лишь благодаря тому, что в этот раз выпивать он начал раньше других, и к тому моменту, как остальные еще только начинали пьянеть, уже готовился к пробуждению, а его организм всеми доступными способами пытался либо нейтрализовать, либо вывести из тела излишний алкоголь.

Серхио поведал, что в самый разгар небесного светопредставления землю тряхнуло так, что казалось, будто целая Амазонка со всеми ее обитателями выскочила из своего русла и подпрыгнула на несколько метров, чтобы затем с жутким грохотом обрушиться на прежнее место. Таких толчков была целая серия, на ногах удержаться было невозможно, а тем, кто и без этого стоял еле-еле — подавно. Часть лодок были сразу же сорваны с привязи и унесены в неизвестном направлении, а другую часть безжалостно раскидало по берегу, наполнив джунгли треском ломающегося дерева. Хлипкие прибрежные строения раскачивались так, словно они, как и их нынешние обитатели, совсем недавно перебрали тростниковой водки, и теперь в едином ритме танцевали какой-то замысловатый танец, осыпаясь в разные стороны ветхими досками, сохранившими на своей поверхности следы многочисленных покрасок и надписей, сделанных нетвердым рыбацким ножом.

Какое время продолжались мощные толчки, никто не засек, потому что все пребывали в недоумении и ужасе от происходящего. Как-то незаметно интенсивность землетрясения спала, и хотя оно не прекратилось, уже можно было стоять, хотя и не без определенных усилий. Поднявшийся сильный ветер раскачивал верхушки деревьев, не позволяя найти в них убежища потревоженным птицам, которые, преодолевая силу воздушного потока, кружили над колышущимся зеленым ковром и пронзительными криками выражали свое недовольство и возмущение налетевшей стихии. Вода в великой реке бурлила и пенилась, словно попала под действие гигантского миксера. Почти сразу после начала землетрясения уровень воды начал расти, однако, когда интенсивность толчков снизилась, этот процесс ничуть не прекратился, а лишь усилился. Полноводной реке что-то мешало течь в привычном направлении, в отместку она разливалась во все стороны, затапливая джунгли и прибрежные поселки.

Вспомнив о друге, Серхио нашел того мирно спящим на пороге раскачивающейся и трещащей хижины. Фелипе свернулся калачиком и использовал ступеньку как подушку, при этом голова периодически подскакивала от очередного импульса и со звоном вновь приземлялась на древесину. Серхио стоило немалых усилий перетащить друга в свою лодку, просто чудом уцелевшую в этой стихии, а лодка Фелипе куда-то исчезла, и были серьезные подозрения, что вряд ли получится еще когда-нибудь ее увидеть. Несмотря на все действия друга и не унимающуюся стихию, Фелипе даже и не думал просыпаться, мужчина лишь изредка бормотал что-то невнятное и крепко сжимал кулаки, словно пытался ухватить какие-то невидимые веревки. Постепенно прибывающая вода заставила и остальных жителей небольшого рыбацкого поселения искать убежище на оставшихся лодках и двух небольших туристических корабликах. С каждой минутой Амазонка отвоевывала себе все больше жизненного пространства, буквально вгрызаясь вглубь сельвы и упрямо продвигаясь все дальше и дальше. Прибрежные строения стояли в воде уже по крышу, течение уносило прочь плохо прибитые доски и немногочисленные личные вещи. Серхио привязал лодку к дереву и беспомощно провожал взглядом исчезающее в пучине имущество. Лишь когда мимо него проплыла шеренга бутылок из затопленного бара, сердце мужчины не выдержало, не раздеваясь, он сиганул в воду и, описав широкую дугу, вернулся к раскачивающейся лодке с тремя полнехонькими сосудами. Закинув добычу внутрь судна, он несколько минут пытался залезть назад, призывая на помощь всех святых, а также своего друга, который был глух к крикам о помощи и продолжал крепко спать, не обращая никакого внимания даже на призывное позвякивание бутылок с ромом. Наконец Серхио изловчился и вполз в лодку, чему поспособствовал очередной толчок, подбросивший вверх мужчину вместе с водой и судном. Пнув в сердцах своего храпящего друга, мужчина открыл бутылку и поспешил сделать пару больших глотков. Жидкость приятно обожгла внутренности и растеклась теплом по всему телу, по коже. Пару минут Серхио наслаждался моментом, а затем плотно закупорил бутылку и принялся отвязывать узел веревки, связывающей лодку с деревом. Уровень воды продолжал подниматься, и веревку приходилось периодически сдвигать все выше и выше.

Сколько прошло времени, мужчина не осознавал, но хорошо запомнил момент, когда с соседних лодок начали раздаваться возбужденные крики, а руки в едином порыве показывали куда-то в направлении реки. Серхио напряг зрение: Амазонка выглядела крайне необычно, течение практически прекратилось, и более того — вода стала двигаться в противоположную сторону. Мужчина отказывался верить своим глазам, однако многочисленные испуганные возгласы отметали все сомнения. Плюс к этому, привязанную к дереву лодку начало разворачивать в обратную сторону, а против такого аргумента все остальное было несущественным. Присмотревшись внимательно, Серхио пришел к мнению, что встречный поток идет со стороны океана, до которого было не меньше полусотни километров. Океанская вода продвигалась через густые джунгли с упорством железнодорожного состава и умудрялась своей массой практически полностью останавливать течение мощной реки, которой ничего не оставалось, как только смешиваться с враждебным напором и расползаться мутной жижей по зеленой сельве. Под толщей воды оказалось все, что когда-то являлось неким подобием жилья, общественных построек и прочих признаков цивилизации. Согнанные стихией с насиженных мест птицы продолжали кружить над деревьями, но теперь делали это в основном молча, сил на крики уже не осталось. Землетрясение продолжалось, однако в воде и среди джунглей оно было не так заметно: вокруг все бурлило, шевелилось и куда-то плыло, а непрерывные толчки земной поверхности были лишь одним из многих факторов этого движения.

— Черт, я зря проснулся, наверно, — Фелипе осоловелым взглядом оглядывал пространство вокруг лодки, не веря ни своим глазам, ни рассказу друга, — ты что-то невообразимое болтаешь. В этот раз в бухло что-то подмешали. Есть, кстати, чем здоровье поправить?

— Ага, и даже не скажешь: «Спасибо друг, что спас мою спящую тушу», — Серхио протянул мужчине бутылку, предварительно сделав из нее хороший глоток. — В следующий раз оставлю там, где упадешь, надоело уже постоянно тебя на себе таскать.

— Ладно, ладно, дружище! Спасибо, что выручил, — Фелипе сделал пару глотков и прижал бутылку ко лбу. Прохладное стекло на несколько секунд облегчило головную боль, но неприятные ощущения быстро вернулись и, поморщившись, мужчина сделал еще один глоток, едва не подавившись, когда лодку качнуло от очередного толчка и вызванной им волны, — что теперь делать, что-то я пока особо не врубаюсь в происходящее.

— Ты сильно-то на выпивку не налегай, а то опять отключишься, — Серхио попытался забрать у друга спиртное, но тот крепко держал бутылку, — умойся водой и поплыли.

— Куда, к черту, поплыли?

— Да тут, на севере, совсем недавно самолет грохнулся. Большой такой, гражданский. Где-то в трех-четырех километрах отсюда. Сам видел. Мигель с Гномом и Зубастым туда уже уплыли, Тони и Китаец тоже собираются. Думаю, и нам нужно выдвигаться — не каждый раз такой шанс с неба валится прямо в руки.

— Думаешь, там будет чем поживиться?

— Даже не сомневаюсь. Тут, помимо этого самолета, что-то серьезное происходит. Что-то мощное, глобальное. Катастрофа, короче. Природная. Не думаю, что этот самолет в ближайшее время искать будут. У всех сейчас другие заботы, — воспользовавшись моментом, Серхио все же ухитрился выхватить у Фелипе бутылку и убрать себе за спину. — Вымой морду водой, я пока мотор проверю. И поторопись, а то Мигель со своей бандой все более-менее ценное к рукам приберет, а тут второго призового места быть не может.

— Хорошо, только перед тем, как отплыть, дай мне еще пару глотков сделать, без этого, чувствую, башка трещать не перестанет, — Фелипе погрузил руку в воду и размазал прохладную жидкость по изрядно помятой физиономии. Вода была почему-то соленой и довольно мутной, оставляющей на коже грязные серо-коричневые разводы.