Пацаны

Алекс Старков (2025)

Бандитский Питер лихих 90-х, взгляд изнутри… Стрелки, грабежи, рэкет, заказные убийства, кровавые разборки — вот работа для настоящих пацанов. Роскошь, красивая жизнь и смерть глав ОПГ и опасные будни пехоты бригад, противостояние с милицией и войны за передел зон влияния между группировками. В этой криминальной саге известного журналиста и публициста Алекса Старкова нашлось место всему — боевику, детективу, драме и комедии. Роман основан на свидетельствах очевидцев того опасного времени, обычных братков из бригад. Благодаря яркой реалистичности и красочности жизненных описаний, читатель погружается в мрачную атмосферу Санкт-Петербурга девяностых, его самых злачных и тёмных уголков. Здесь опасность поджидает тебя на каждом шагу, а человек человеку волк. Милицейский беспредел и коррупция, будни братвы, риск, тотальная нищета, гибель друзей и жизнь за «решёткой» — всё переплелось в этом эпичном произведении описывающем жизнь без прикрас от первого лица простого питерского пацана Месье.

Глава 2

Дело было вечером…

События эти в высших эшелонах криминальной власти Питера, влияющие на расстановку сил в большой игре, делёжку больших денег и сфер влияния, казалось были очень далеко. Жизнь простых людей текла своим чередом, ни на секунду не останавливая бег маховика времени. Сашка Старков, с погонялом «Месье», молодой питерский парёнек, похожий на тысячи таких же подростков, ничем не отличался от прочих дворовых пацанов. Как и все тогда бритоголовый, спортивного телосложения, он убивал время тем, что вместе с приятелями с района ходил в качалку и секцию бокса на «Динамо», а вечерами снимал шапки с прохожих и сидел в подъездах с бутылкой портвейна «777» и гитарой. Улица сформировала его мировоззрение и моральные принципы, точнее их отсутствие. Жил Сашка на Достоевского, в районе, который контролировала бригада того самого Кречета. Месье только что не без труда окончил школу и стараниями матери поступил в институт. Всю свою осознанную короткую жизнь Санёк мечтал стать бандитом — сильным, авторитетным, богатым, похожим на героев американских боевиков. Хотел, чтобы его боялись и уважали. Но даже в фантазиях Шурик не представлял, что в скором времени ему предстоит лицом к лицу столкнуться с главными фигурами Питерских ОПГ. Он не подозревал, что его уже затягивает криминальная трясина, что очень скоро он попадёт в целую череду опасных событий и рискованных приключений и станет в них основным персонажем. Стоило сделать всего один шаг, чтобы перейти черту по ту сторону тёмной стороны города на Неве…

*****

Как-то вечером Санёк решил наведаться с визитом в соседний микрорайон к Крану, своему школьному приятелю. Тот не так давно тот переехал из Красных коробок на Финбан, где уже, благодаря своему богатырскому телосложению, исполинскому росту и отсутствию интеллекта скорешился с местной братвой себе подобных.

— Здорово, Кран! Чем вечером занимаешься? — Сашка по старой дружбе набрал новый домашний номер дружбана.

— А, Месье, какие люди. Да ничем… Как всегда дела-делишки. Кстати, сто лет не виделись, заезжай, я тебя тут кое с кем познакомлю, чёткие пацаны.

— А чем вы там промышляете? Случайно не разбоем с большой дороги? — зная авантюрный характер и природный пофигизм Крана, осторожно поинтересовался Санёк, — загремишь с вами под фанфары, Финбан район криминальный, там одни отморозки живут. Такие же как ты, Кран, прямо к своим перебрался.

— Да не, какой разбой. Ты что, мы же эти… Как его… Законопослушные, во.

— Ну смотри… Как говорится, с тобой примут, со мной не отпустят.

Вечер выдался какой-то скучный, ещё вдобавок не было ни лавэ, ни даже курева, а потому надо было куда-то двигаться. Все на районе рассосались, двор словно вымер, так что кроме поездки к Крану в Финбан другой альтернативы не вырисовывалось.

Санёк поехал к приятелю на трамвае. Денег на оплату проезда не было, поэтому ему пришлось предъявить кондуктору на входе красные корки, найденные им по случаю в шкатулке с бижутерией у соседа, которую он не смог, будучи по случаю в гостях, не обшмонать, когда тот вышел на кухню. Дородная вагоновожатая с нескрываемым сомнением осмотрела предъявляемую ксиву, с которой на неё смотрел лысый престарелый мужчина восточной наружности в звании подполковника. Однако, глянув в честные голубые глаза Шурика и оценив его бритоголовую внешность, кондукторша только покачала головой:

— Иди уже, полковник малолетний.

Санёк доехал до нужной остановки, сошёл на Финке, осмотрелся. Ситуацию осложняло то, что адреса он толком не знал, только дом и подъезд. Однако, когда подошёл к пятиэтажке с нужным номером, выкрашенной в светло-синий цвет, первым что он увидел было улыбающееся квадратное лицо Крана, смотрящее на него из открытого окна прямо на первом этаже.

— О, Месье, какие люди и без охраны! Сто лет тебя не видел. Ты погоди, сейчас выйду.

Сашка присел на лавочку возле подъезда, их тогда ещё не убрали, стрельнул у прохожего курево, чиркнул зажигалкой. Минут через пять из подъездной двери вышел, сияя как медный таз, Кран и сразу протянул руку. Как только Санёк ответил на рукопожатие, тот со зверским выражением лица сжал свои огромные пальцы как тиски, да так, что у Шурика звёздочки из глаз посыпались.

— Ты что, ополоумел? Силу некуда девать, акселерант херов?!!! — еле вырвав руку и потирая покрасневшую ладонь Санёк наехал на огромного Крана.

— Да всё-всё, Месье, остынь, это у нас тут такой прикол на Финке, я ж забыл, что ты не местный. Эх, как я рад тебя видеть! Помнишь, как мы на выпускном напоролись? Пошли, брателло, я тебя обществу представлю.

Санёк помнил. Ещё бы не помнить, как Кран в комке, что банчил водярой и сигаретами прямо у школы, купил литр «Распутина» и выжрал его из горла залпом. Помнил, как потом таскал его стокилограммовую невменяемую тушу на себе по всему актовому залу, где шла дискотека. А затем как Кран блевал в туалете, а после спал в детском садике на лавочке. И вот ведь продуманный! Бухой-бухой детина, но когда Месье хотел цепануть у него оставшиеся лавэ и золотую цепуру, типа «на сохранение», а то «заберут лиходеи», но с прицелом чтобы не вернуть, Кран очнулся и совершенно трезвым голосом произнёс:

— Нет уж, у меня спокойнее, пусть только попробуют, — и с улыбкой почесал пудовую гирю-кулак.

И ведь не поспоришь. Тем временем к подъезду Крана подтянулся подозрительный худощавый тип с большим орлиным носом на изъеденном оспинами худом лице, в модной в те времена шёлковой рубашке и велюровых турецких штанах. Чувак был явно старше и по всему видать прожжённый.

— Знакомьтесь пацаны, Месье это Сэф, Сэф это Месье. Все пацаны правильные, уверен вы скорешитесь.

— Моё Вам, — улыбаясь сверкнул золотой фиксой Сэф и протянул Саньку руку с синим перстнем на пальце.

— И Вам не хворать, давно откинулся?

— Да не так чтобы, но опять туда не охота.

— О, а вот и Фес! Здорово!

— Привет честной компании!

К их троице подвалил парнишка в модной пацанской кепке и «адике».

— Фес, это Месье, свой чувак. Он с Достоевского, мой старый кореш ещё по школе, боксёр.

— Ну Месье так Месье, блямбой буду, век воли не видать, Фес! — парень в «адике» звонко шлёпнул Саньку ладонью об ладонь.

— Значит ты Фес, а ты Сэф? Пацаны у вас что тут на районе, с фантазией по погремухам плохо? Как бы не перепутать.

— И прикинь, — Кран заржал, — и живут на одной площадке в одном подъезде. И главное кликухи получили совершенно независимо друг от друга. Вадюха просто Фескин, значит Фес, а Серый — Сафронов, значит Сэф.

— Логично, — задумчиво протянул Санёк.

— Так, молодёжь, пора бы уж и за дело взяться. Тайм из мани, как говорят французы, — потирая руки произнёс, сплюнув, Сэф.

— А что делать-то надо? — удивлённый таким деловым подходом к времяпрепровождению изумился Месье.

— Да так, в общем-то ничего. Ищем лоха и нахлабучиваем. Всего и делов-то.

— Что, вот так запросто? — Месье не поверил своим ушам, он давно не встречал такой конкретной постановки вопроса.

— А чего на них глядеть? — удивился Сэф, — Наш район, наши правила. Ага, вон смотри какие смачные лошпеты, на ловца и зверь бежит. Так, пацаны, нечего сиськи мять, погнали, а то упустим.

Парочка ботаников возрастом чуть помладше их компании прошла мимо и направилась за дом, к пустырю.

— Ну вот, как раз и идут куда надо. Погнали, пацаны!

Быстрым шагом, почти бегом, четвёрка устремилась за лоховатого вида подростками.

— Молодые люди, вы куда так спешите? — голосом оперуполномоченного остановил их Сэф, нагнав.

— Да мы… Домой идём просто.

Дорогу на узкой тропинке между зарослями амброзии им тут же перегородил Кран, нависнув над незадачливыми заучками как памятник и перегородив им путь к отступлению.

— Ну что, граждане бандиты, — не давая ботанам опомниться продолжил Сэф, — у нас рейд, объявлен план «Перехват», отлавливаем хулиганов и прочую нечисть. Карманы выворачиваем.

Ботаники, опешив от внешнего вида огромного Крана, замялись, но, поняв безвыходность ситуации, стали вынимать всё содержимое из карманов.

— Так, что это тут у нас… Карты. О-о-о-о, ребята, а это уже улики! Да вы шулера карточные что ли?

— Да нет, мы в дурака только… — пытался отмазаться худой прыщавый юноша, похожий на Джимми из мультика «Остров сокровищ».

— Азартные игры, статья н-цать дробь три, часть четвёртая. Это вы уже на пару лет себе наиграли, так… А это что? Сигареты? Вы ещё и курите в общественных местах? Ну всё, приплыли…

Сэф с видом знатока предъявил обвинение, обрисовав безвыходность ситуации для попавших, как кур в ощип, отличников.

— Дяденьки, не надо, у нас деньги есть, возьмите всё, только отпустите! — взмолился лошпет номер два в нелепой х/б-шной курточке с красными щеками и кудрявыми волосами на круглом лице.

— Это вы что же? Взятку при исполнении? Да я вас! — Сэф сверкнул золотым зубом, — Сержант, оформляйте!

— Не надо оформлять! Вот смотрите, вот всё что есть…

Ботаник Джимми достал из носка скомканную купюру.

— Прячешь значит? Это от нас что ли? Да я тебя!

Сеф замахнулся на паренька, тот инстинктивно закрылся руками, но «дяденька» тут же опустил кулак.

— Может у тебя и в трусах что-то запрятано? — это уже Фес подливал масла в огонь.

— Нет, больше ничего нет, честное слово!

— Ладно, валите отсюда, а карты и сигареты мы себе оставляем, конфискуем в качестве вещественных доказательств! — смилостивился Сэф.

— Спасибо! — не веря в счастливое спасение залепетали лошпеты.

Ботаники со всей мочи бросились наутёк.

— И запомните, Шура, — авторитетно подвёл итог Сэф, — надо чтить уголовный кодекс, и пользоваться только сравнительно честными способами отъёма денежных средств у населения.

— Ну что, погнали, пожрём что ли, там и картишки раскинем, — предложил Фес, — Месье, у тебя курева нет? На, забирай пачку. Ты смотри, малолетки пушистые пошли, «More» курят.

— Да на кой мне эти спицы? Да ещё и с ментолом, от него сердце говорят изнашивается… А, хотя, ладно, давай, а то стрелять стрёмно…

*****

Пацаны с Финбана оказались простыми и компанейскими, несмотря на всю свою отмороженность. Сэф являлся просто кладезем всяких криминальных тайных знаний по тому самому изъятию средств у населения, видимо тюремные институты не прошли для него зря. При этом при всей своей авторитетности, он не зазнавался и вёл себя с молодёжью на равных. В промежутках между всеразличными сборами дани у лохов на районе, пацаны кружили на Сэфовском 412-м жёлтом «Москвиче» по дворам и цепляли тёлок. В основном попадались общажницы из меда или политеха, чьи общежития располагалось по соседству. Правда их доступность с лихвой компенсировали внешняя непривлекательность, прыщавость и откровенная глупость, но куда деваться, на безрыбье и рак рыба. Время летело легко и беззаботно. Бралась их четвёрка практически за любое дело, которое попадалось под руку, сулившее хоть мало-мальский заработок.

Глава 3

Предпродажная подготовка

Сэф кроме своих уголовных знаний, как ни странно, не гнушался никакой работы руками, а больше всего любил ковыряться в старых тачках. Однажды он подрядился продать старую ушатанную «копейку» Иваныча, их соседа-алкаша из хрущёвки напротив. Как-то за вечерней попойкой на лавочке во дворе тот проболтался, что у него в гараже стоит «копьё», которое надо бы толкнуть за ненадобностью. Сэф просто расцвёл и загорелся этой затеей. Он вытребовал у Иваныча показать чудо-агрегат.

— Да чо на неё смотреть, всё равно никто не купит, — убеждал его заплетающимся языком алкаш, — она даже не на ходу, только если на запчасти сдать. Зря время потеряете.

Дворовый забулдыга пытался отмазаться, сто раз пожалев о своей болтливости, но слово не воробей, и Сэф был непреклонен.

— Ты давай, Иваныч, заднюю не включай! Сказал «А», говори «Б».

Иванычу было больно уж в облом после литра палёнки переться за ключами, но Сэф вцепился в него как клещ.

— Слышь, хорош сидеть, тащи ключи, показывай «ласточку», — пристал он к алкашу словно банный лист.

Тот поворчал-поворчал, да сдался. Правда не просто так, а за пару пива, чтобы «шлифануть». Нетвёрдой походкой он сходил в свою убогую берлогу и принёс ключи от покосившегося ржавого гаража, что, как оказалось, стоял ровнёхонько напротив детской площадки во дворе.

— Иваныч, да ты олигарх! — подначивал пенсионера Сэф.

Гараж не открывался, запоры и петли напрочь закоксовались и проржавели. К ним не прикасались почитай лет десять. Но Сэф не отступал, он стрельнул где-то масла, долго корпел над навесным замком, тужился, пока наконец не отворил гнилые насквозь, перекошенные двери гаража, которые в принципе можно было вынести с ноги. Скудный свет осветил то, что когда-то носило гордое название «ВАЗ 2101». Цвет машины со временем поблек, т.к. она явно была многократно перекрашена не в самых лучших условиях. Арки над колёсами сгнили, лысая резина печально сдулась и повисла на ободах. От внезапного света в разные стороны по земляному полу прыснули мыши, в лицо пахнуло гнилостью, сыростью и затхлостью.

— Ну вот она, ваша «ласточка».

Глаза Сэфа загорелись. Видно было, что он попал в родную стихию.

— А что… Очень даже… Так… Тут мы срежем, тут подкрасим. Короче, Иваныч, сдадим мы твоё копьё, гадом буду. Бабки пополам.

— А чо эт пополам? Не, ребяты, так не пойдёт, такая корова нужна самому. Я и сам её… Продам.

— Ты? Самому-то не смешно? — урезонивал его Сэф, — Да ты когда последний раз к ней подходил? Ладно, так и быть, сверху ещё пол ящика водяры.

— Ну вот это другой разговор, принимай «Альфа-Ромео», — Иваныч ударил по руке Сэфа, вложив в неё ключи от гаража и тачки.

На том и сговорились, работа закипела. Месье был далёк от автомеханики, а вот Сэф и Кран были в ней, как рыба в воде. Всю последующую неделю они шаманили тачку, получая от этого явное удовольствие. Санёк в основном наблюдал за друзьями со стороны, периодически попивая пиво и затягиваясь сигаретой. Хотя, если надо было что-то подтянуть, подержать, это не в падляк. Сэф, казалось, знал всё о том, каким образом из скелета давно умершей тачки сделать макет почти новой. Запчасти они брали по своему, пацановскому способу — снимали вечерами с неосторожно припаркованных на ночь в соседних дворах машин.

— Так, Кран, давай сбегай вон с Месье, скрути где-нибудь правый поворотник и левое зеркало, — распоряжался главный механик их небольшого предприятия, не отрываясь от потрохов гнилого железного коня.

Санёк с Краном бодро бежали в соседний двор, где в сумерках скручивали всё необходимое. Окрестные машины раздевались, а вот тачка Иваныча наоборот, постепенно, медленно, но верно, обрастала, приобретала человеческий вид. Со временем даже Месье стало приятно смотреть на плоды их коллективного творчества. Сэф же круглые сутки копошился в «классике» полуголый, измазанный маслом. Что-то крутил, стучал, пилил. И надо сказать у него получалось.

— Что надо сделать, чтобы задний мост не гудел? — спрашивал он друзей, — Правильно, набить в него опилок. Километров сто точно проедет, а может и больше.

Ровно таким же образом он «чинил» все остальные многочисленные поломки и огрехи трупа «копейки». И удивительно, на всё у него находилась хитрость. Где-то он раздобыл шпатлёвку и мастерски вылепил все недостающие части кузова, загрунтовал и с любовью обработал наждачкой. Машина на глазах восставала из мёртвых. Чтобы из двигателя не валил дым столбом, он залил в него каких-то присадок, а все щели, из которых дуро́м лились горче-смазочные материалы, залепил герметиком и мастикой.

— Ну что, парни. Теперь самое главное. Надо слить бензину и снять где-нибудь аккумулятор, — вытирая пот со лба, в конце недели распорядился Сэф, — да, и свечи ещё нужны. Ну Кран знает что это, а ты, Месье, прикроешь.

В этот раз тащить надо было габаритный груз, поэтому пацаны взяли с собой на дело ещё и Феса в его неизменном «адике» с белыми полосками по бокам и с канистрой в руке. Жертва нашлась довольно скоро. Ухоженная «копейка-донор» обнаружилась в соседнем частном секторе, припаркованная прямо на дороге.

— Вот ведь горе-хозяева, совсем машину не берегут. Зажрались, — посетовал Фес, отжимая монтировкой капот, — Месье, давай отсоси бензоса, тут похоже полный бак.

— Тебе надо — ты и соси, — злобно рявкнул Месье, наотрез отказавшись сливать бензин.

— Да ладно, что тут такого?

Кран вставил в бензобак специально припасённый шланг и одни вдохом своих мощных лёгких втянул горючую жидкость.

— Тьфу ты, — тут же сплюнул, закашлявшись он, — не рассчитал.

— Вот поэтому-то я этим и не занимаюсь, — подметил Месье.

— Что ты, чистоплюй выискался! Да ладно, ну что, всё. Я аккумулятор и свечи снял, канистру налили. Ну давайте, ноги, парни, ноги, пока не ровён час хозяин не обнаружился.

Распределив между собой канистру и аккумулятор, компания разделилась и направилась к гаражу, в котором хозяйничал Сэф. Когда они подходили, навстречу им попался мужик в клетчатой рубахе и с красной рожей.

— Э, ребята, вы кажись пиво разбили!

— Какое пиво, дядя, мы не пьём, спортсмены.

Тут из ворот гаража появился Сэф и заорал:

— Вы как аккумулятор несёте, идиоты? Кто догадался его в сумку засунуть? Там же кислота!

Как выяснилось, в сумке аккумулятор накренился, и кислота стала выливаться, прожигая на своём пути и саму сумку, и штаны Месье заодно с ней.

— Заставь дурака Богу молиться! Да нет, вроде не всё вытекло, повезло…

Вечером в пятницу, пришёл черёд придать «ласточке» товарный вид. В этом деле Сэф оказался вообще виртуозом. Он надыбал где-то пульверизатор, работающий от ручного насоса, и мастерски покрасил из него «копьё» целиком масляной краской, которую нашёл на балконе, что называется «с ног до головы». В лучах заходящего солнца «копейка» заиграла красками «новья», а запах «свежевыкрашенности» придавал ей вид нулёвой. Даже движок местами он умудрился покрыть серебрянкой, которую баба Нюра принесла с кладбища.

— Ну, что я говорил? Нульц! Муха не сидела! Мечта любого колхозника!

Затем он взял банку машинного масла и натёр переднюю приборную панель так, что она из потрескавшейся приобрела вид блестящей, сверкающей, абсолютно новенькой. И не скажешь, что 1976-го года выпуска. После чего Сэф ловко прикрыл зияющие дыры в днище линолеумом, остатки которого стырил в коридоре соседнего подъезда.

— Ё-моё… Сэф, ну ты волшебник, в натуре, — Фес заценил творение мастера.

— Тут много значения свет играет… Вот к примеру, если завтра дождик пойдёт, я вам зуб даю, мы тачку спихнем за чирик. Погоди-погоди, тут у меня ещё кое-что припасено…

Сэф с изяществом факира достал из замасленных штанов набалдашник от рычага переключения скоростей и водрузил его на место, так как старый отсутствовал напрочь.

— О как! Теперь это пятиступка! Прихватил у одного ландыря по случаю. Ему не за чем, а нам пригодится.

На набалдашнике и впрямь была нарисована традиционная табуретка переключения скоростей, а справа к ней приставлен ещё один, невиданный доселе пятый элемент.

— Ну что… С Богом!

Сэф с видом триумфатора и миллионера из списка Форбс залез в свежевыкрашенную, ещё пахнущую краской, натёртую до блеска копейку. Он сиял, как будто садился не в «копьё» 1976 года выпуска, а в шестисотый «мерин». Вставил ключ в зажигание, выжал сцепление, повернул, закрыв глаза. Кажется, он молился каким-то своим, сэфовским богам. Машина-Франкенштейн дёрнулась всем телом после обряда воскрешения её из мёртвых посредством колдовства и чернокнижья, запротестовала, завыла, затряслась, но устоять после принудительной реанимации не смогла и воспряла от вечного сна. Она начала стрелять, пердеть и всё-таки чудесным образом со страшным скрежетом, пуская клубы чёрного дыма завелась.

— О чудо! — воскликнули все, кто был рядом, — Сэф, мать твою, ты сделал это!

— Так… Что это? Непорядок!

Вся приборная панель воскрешённой «копейки» горела как новогодняя ёлка красными цветами. Все датчики как один сигнализировали, что ей конец.

— Ну это дело легко исправить, — улыбнулся Сэф.

Он открутил стекло на приборке и одну за другой вытащил все лампочки, которые горели красным. Панель потухла, как по мановению волшебной палочки. Потом опытной рукой мастер скрутил спидометр до отметки в 20 000 км.

— Ну вот, теперь всё. Видите, машина — зверь, пробег нулевой. На ней и не ездили вообще, стояла в гараже, — угорая, Сэф репетировал речь для завтрашних лохов.

А наутро пошёл ливень, как и просил своих богов Сэф, и «ласточку», новенькую, покрытую каплями дождя, без единой поломки, выглядевшую точь-в-точь как в советской рекламе, впарили по доверенности каким-то колхозникам за 12 000 на авторынке. Те, «оторвав её с руками», поехали куда-то далеко-далеко в область. А вот доехали ли — это уже никому неизвестно…

Глава 4

Грабёж. История одной куртки

Настал очередной вечер, в который как обычно делать было нечего. Месье, по уже сложившейся традиции заглянул на Финбан, где застал всю компанию на лавочке перед подъездом Крана за привычным занятием — решением вопроса где бы намутить бабла. Авторитетный Сэф, вспоминая тюремные институты, подкинул идею:

— Ну что, пора к настоящим делам переходить.

— А что, типа до этого мы ненастоящими занимались? — оскалился Кран.

— Да это всё мелочёвка. Надо куртки снимать с лохов.

— Это как? — присел на корточки Фес и сплюнул.

— Да как… Находим лоха, гасим, забираем кожу, а потом сдаём цыганам. Дело прибыльное.

— А… Так вот откуда у цыган куртки, которые они в подъездах по квартирам продают, — разгадал Санёк нехитрый цыганский бизнес.

Он же уже пару раз попадал на звонки этих наследников древних индийцев в дверь, когда чавэлла в цветастой юбке без зазрения совести толкала, ничего не боясь, кожанки по квартирам:

— Маладой, деловой! Возьми кожу, будешь как крутой, настоящий пацан! Посмотри какой качество!

При этом потомок индийских народов демонстративно поджигала кусочек кожи на подкладке зажигалкой и совала его поднос:

— Чувствуешь, как пахнет? Натуралка, м-м-м! Бери, не прогадаешь, только у меня такая цэна!

Правда Шурик так ни разу и не решился на эту авантюру, подозревая, что ничего хорошего от вороватой нации ждать не приходится, на крайняк впарят подделку, а то и ещё чего похуже. Так и вышло, один раз после такого вот «сетевого маркетинга» у них из коридора пропали соседские летние туфли, был большой скандал.

В девяностые всё что на тебе неосторожно одето, всё становилось товаром для пацанов. Куртки, кроссовки, джинсы — всё это было добычей, стоило только тебе попасть в разряд «лохов». Методология Сэфа по изъятию нажитого имущества у населения и впрямь оказалась простой и весьма эффективной. Пацаны вроде бы с виду без дела шатались по району, со стороны казалось гуляют. На самом деле они вышли на охоту. Когда сгущались сумерки, на улицах Питера становилось очень опасно и одинокому путнику на пустынной улице лучше было не появляться. Если же благодаря своему же безрассудству он там всё-таки оказывался, то шанс остаться без куртки, кроссовок, а иногда и без головы стремился к ста процентам. Каждый человек автоматически превращался в жертву. И уже совершенно не важно было кто ты, с кем ты, жестокие законы каменных джунглей не щадили никого. В одном из тёмных переулков мелькнули две фигуры.

— Ну что, не наши клиенты? — спросил Кран у Сэфа, потирая кулаки.

— Да нет. Во-первых, их двое, во-вторых, вон тот, что слева, какой-то здоровенький, видать спортсмен. А на кой нам эти проблемы? Лох итак всегда найдётся, полмира в дураках.

И стая снова продолжила рыскать в поиске добычи. На проспекте Авиаконструкторов улица делала резкий поворот. Здесь дорога превращалась в довольно широкое шоссе, местами освещённое редкими фонарями. Правда большинство из них было разбито, и поэтому куски света выхватывали из вечерней осенней темноты только редкие островки. Город, как обычно в это время суток, вымер. Большой проспект оказался совсем пустым — ни одной машины, ни трамвая, ни одного прохожего.

— О, а вот это кажись наш, — прищурился Сэф, — нутром чувствую — наш…

— Где? Да где ты видишь-то его? — удивился дальнозоркости приятеля Кран.

— Да вон, смотри левее. Погоди, сейчас он выйдет…

И точно, через пару мгновений вдалеке, на пешеходной дорожке слева от шоссе, из темноты в островок света, выхватываемый редким неразбитым фонарём, выскочила сутулая фигура, тут же нырнувшая обратно во тьму промозглых улиц.

— Ну что застыли? Быстрее, ходу, парни, ходу, а то лох уйдёт!

— Да погоди ты, тут такая большая дорога, это ж тебе не двор и не пустырь… — заменьжевался Фес, щёлкая зажигалкой.

— Ты для начала когда куришь, огонёк ладонью прикрывай, а то тебя далеко видно. Тут же сейчас как на войне, нельзя дать себя спалить раньше времени. Всё, кто ссыт, тот остаётся, остальные за мной.

Пацаны припустили почти бегом вслед уходящей, стремящейся раствориться в ночных туманах с Невы жертве. Через пару кварталов они догнали ничего не подозревающего парня, который пока не догадывался, что уже всё решено и быть ему в этот вечер терпилой. Четвёрка с Финбана не спешила его окончательно нагонять и шла поодаль, метрах в ста сзади, осторожничая и осматриваясь, как волки загоняя добычу. При ближайшем рассмотрении оказалось, что чутьё действительно в очередной раз Сэфа не подвело, лох подходил по всем критериям. Худенький, щуплый, невысокий, с длинной причёской, да ещё и шёл покачиваясь, словно был слегка припитый. Наверняка студент возвращался со дня рождения домой, то что надо. Но самое главное — на нём была та самая чёрная кожаная куртка, которую и искали весь вечер пацаны.

— Да, Сэф, ну глаза у тебя… — подивился Фес, — я бы сроду не разглядел…

— Ладно, вроде всё спокойно. Так, разбиваемся по парам. Кран, Санёк, вы идите вперёд и обгоняйте лоха, а мы за ним следом. Да смотрите, по именам друг друга не называйте.

— А как нам друг друга называть? — удивился Кран.

— Ну ты вот, например, будешь… Сержант.

— Почему сержант? А почему не майор?

— Да какой из тебя майор. Так всё, по месту сориентируемся. Ты главное это, как скажу: «Сержант, проверьте документы», сразу бей ему в харю. Потом Фес, ты снимай с лоха кожу. А ты, Санёк, всё плакался что холодно, ходить не в чем? Ну вот и наденешь её, как раз согреешься.

— Да не, ты чо, это ж палево, пусть кто-нибудь другой!

— А кто? Посмотри, мы все в куртках, а ты единственный в одном свитере, так что это дело решённое. Ну и это, потом сразу разбегаемся в разные стороны и что есть мочи бежим по одиночке по разным дорогам. Встречаемся как обычно у подъезда Крана. Ну всё, погнали.

Всё сделали ровно так, как велел Сэф. Кран с Месье обогнали ничего не подозревающего студента, сзади его догнали Серый с Фесом. Они как бы взяли его «в коробочку» и, так и вели до ближайших зарослей гигантской амброзии. Увидев в кустах амброзии с человеческий рост тропинку, натоптанную местными алкашами, Сэф, сделав серьёзный голос, произнёс:

— Молодой человек, можно Вас на минуточку?

— Эт-то Вы мне? — испуганно залепетал «студент».

— Вам, Вам, пройдёмте…

И взяв его под локти, Сэф с Фесом увели добычу с дороги в заросли. Там как раз обнаружилась «полянка», на которой недавно, судя по дымящемуся костру, обложенному кирпичами, разбросанному мусору и пушнине, бухали бомжи.

— А что я сделал?

— Да ничего, всё в порядке. Сержант, — Сэф обратился к Крану, — проверьте документы.

Получив условный сигнал, тот, казалось, только того и ждал. Наконец-то настал его звёздный час. Он с удовольствием, молниеносно, с высоты своего двухметрового роста запулил двухпудовым кулаком крюк в темяшник лоху, от чего студент тут же сложился пополам и заныл, держась за подбитый глаз:

— Дяденьки, не надо!

— Снимай куртку, — грозно рявкнул Сэф.

Тот сразу выполнил приказ и протянул кожу. Её тут же схватил Санёк, и, не давая лоху опомниться, все стремглав разбежались в разные стороны зарослей амброзии, оставив причитающего студента на бомжовской полянке. Дело было сделано.

Через час пацаны встретились снова у подъезда Крана, запыхавшиеся от длительного бега.

— Всё, бросаю курить, я чуть лёгкими не проблевался, — свалившись на лавочку причитал Фес, тем не менее закуривая очередной «Bond».

— Ага, бросишь ты.

— Ты смотри, а куртка-то Саньку прямо по размеру, видать лох как знал, на вырост брал.

Шурик разглядывал себя в коже в отражении окна. Да… Давно он мечтал о такой. Теперь все в его дворе от завести помрут… Ну вот спрашивается, зачем лохам такие пацановские куртки?

— Пофорси-пофорси, только не свети сильно, — одобрил Cэф прикид, — ладно, пацаны, расход. А с тобой, Месье, завтра встречаемся. Поедем к Вороне, в цыганский посёлок, товар толкать, она должна забрать…

*****

Не откладывая в долгий ящик, Сэф и Месье на следующее же утро отправились в опасное путешествие в цыганский посёлок на окраине Питера. Путь их ждал неблизкий и к тому же на общественном транспорте, поэтому Сэф очень переживал по поводу билетов, так как денег у них не было ни копейки.

— Да что-ты паришься, скажем что мы школьники, — успокаивал подельника Санёк, — сейчас школьникам проезд бесплатно. Вот, хочешь я тебе школьный билет дам?

— Ага, школьники, — потирая двухдневную щетину басом ответил Сэф, — вот только побриться забыли. Не, не проканает, не поверит никто. Надо что-то другое выдумать.

В итоге, по каким-то втоптанным в грязь билетикам, всеми правдами и неправдами, они-таки добрались сначала до пригородной площади на Ваське, а потом уселись в автобус номер шесть, который и повёз их в далёкий и опасный цыганский посёлок. Выйдя в положенном месте, пацаны привычным путём прошли по частному сектору. Было сыро, грязно, поэтому вчерашняя куртка, которую Месье одел за неимением более ничего, оказалась как нельзя кстати, холодная и слякотная дорога была Шурику совершенно ни по чём. Сэф же с погодой явно не угадал. Он был одет в серый летний костюм, пиджак и брюки, чёрную водолазку и туфли-лодочки, так что бродить по лужам и деревенской грязи ему оказалось совершенно не не с руки. В связи с этим он периодически матерился, наступая в своих туфельках в самую смачную чачу просёлочной дороги. В довершение всех бед постоянно моросил противный дождь, а потому возможность заболеть для Серого усугублялась многократно.

Пройдя по цыганской деревне с заколоченными ставнями и сгоревшими домами, пацаны достигли перекрёстка, за которым из тумана на окраине леса выплыла местами сгоревшая, покосившаяся изба Вороны. Месье здесь был первый раз, он везде следовал по пятам за Сэфом. У избы не было видно ни одного человека, и вообще она выглядела как нежилая, даже ставни были заколочены.

— А мы вообще сюда пришли? — спросил он друга, — тут вроде и не живёт никто.

–Да сюда, сюда, — ответил тот, начал тарабанить в дверь и кидать камни в окна, — эй, Ворона, открывай!

Он долго долбился, шумел, кричал и наконец дверь нехотя отворилась. Из неё выглянуло перекошенное ведьминское лицо хозяйки, Вороны. Казалось, что она только что встала из гроба.

«Какая отвратительная рожа» — подумал про себя Месье, подивившись уродству старухи.

— Что шумишь, что надо? — прокаркала старая цыганка.

— Да как всегда, неужели не знаешь, что надо. Есть кожа, возьмёшь?

— Нет! Ничего не надо, чего пришли, идите отсюда.

— Да свои мы, неужели не признала?

— Ничего не знаю, какие вы мне свои! Повторяю, шли бы вы отсюда.

— Ну нет, мы так просто отсюда не уйдём!

— Валите отсюда и больше здесь не показывайтесь. Только знайте, не будет вам отсюда доброго пути, вижу ждёт вас беда.

— Ой, не каркала бы ты, Ворона.

Санёк посмотрел через забор, но там уже никого не было. Сэф мотнул головой, и они пошли восвояси по грязной дороге. Когда дошли до знакомого перекрёстка, Санёк обернулся, но избы тоже не было видно и в помине, её скрыл дождь и туман.

— Ох, дурной знак, чует мой сердце. Чертовщина какая-то… Мало того без лавандоса остались, так ещё и Ворона сегодня какая-то агрессивная, не к добру. Что-то тут не так… Ну что, пошли, ждёт нас путь не близкий, нам через пустырь к новостройкам.

Санёк посмотрел на Сэфа. Приятель представлял из себя к тому времени зрелище довольно жалкое. Он весь продрог в своём летнем костюмчике, его туфли превратились в грязевые лапти, а зубы стучали друг об друга крупной дрожью. В итоге единственное, что оставалось Месье, это отдать напарнику уже ставшую любимой чёрную кожанку, чтобы хоть как-то согреться. А куртка-то от лоха оказалась модной, качественной, турецой. Такой что Месье с ней сроднился и расставаться ему с кожей ой как не хотелось. Пацаны пошли в сторону остановки. Дождь лил всё сильнее, и друзья спрятались под навесом и стали ждать, когда придёт тёплая, спасительная «шестёрка». Всё вокруг происходящее очень Саньку не нравилось. Пророчество, а может проклятие, Вороны, а также то, что сейчас они стояли в снятой вчера вечером куртке, надетой на Сэфа, явно бывшей ему не по росту. Всё это не прибавляло внутренней уверенности и вызывало дурные предчувствия. Пацаны курили одну за другой сигареты «Bond» и надеялись только на чудо. Но чуда не произошло.

*****

Вместо спасительной тёплой «шестёрки», загородного автобуса с мягким дерматиновыми коричневыми креслами, к ним подъехала «восьмёрка» белого цвета с голубыми полосками на боках и двумя рожами внутри. Одна из рож была в форме, вторая — в штатском.

— Молодые люди, ну-ка подойдите сюда, — сказал молодой мужик в форме, выходя из тачки.

Первым подошёл Санёк, поёживаясь на осеннем морозе и пряча голову в плечи. В принципе бояться ему было нечего.

— Так, что тут делаем, куда едем, почему глазки бегают? — заученными фразами засыпал его вышедший из-за руля молодой парень в милицейском обмундировании.

Удивительная вещь — жизнь. Вчера они были в роли охотников и теми же самыми фразами разували лоха. Теперь по ходу им самим предстояло стать жертвами. Разница была только одна — милиционеры были не фиктивными, иначе откуда у них милицейская машина, и соответственно срок им грозил тоже не игрушечный.

— Да мы это… Тут… К девушке приезжали… А теперь вот обратно едем…

–А как девушку-то зовут, случайно не Ворона? Знаем мы вас, таких, «любвеобильных» кавалеров, — поразил их человек в штатском своей догадливостью, — ну что, проходим не стесняемся. Выворачиваем карманы, снимаем ботинки, достаём ремни, шнурки.

Эти фразы он уже говорил, ощупывая Месье с ног до головы, нагнув и поставив руками на капот милицейской «восьмёрки». Сэф всё это время делал вид, что он не с Месье и всё происходящее его не касается. Но увы, как и в мультфильме про Винни-Пуха, его небритость и бросающаяся в глаза подозрительная внешность никак не могли ввести в заблуждение пчёл.

— А ты что стоишь? Тебя что ли не касается, тебе особое приглашение надо? Или вы не вместе? Вместе вы или не вместе?

— Вместе, — вздохнув решил сознаться Санёк, ведь помирать так вместе и с музыкой, ну не бросать же друга.

Дошла очередь досмотра Сэфа.

— Что тут у нас? — человек в штатском опытной рукой ощупывал куртку, надетую на Серого, — странно, пусто. Погоди-ка, погоди… Костян, ты помнишь утреннюю сводку? Ну где говорилось, что со студента кожу сняли? По ходу это именно та кожа, ровно под описание попадает. Цвет, надпись внутри, порез на подкладке. Да точно, она!

— Ты смотри, какая удача! — ответил ему милицейский в форме, — раскрыли по горячим следам! Ну, ребята, вы попали… Так, пакуем пассажиров.

Сэф, как оказалось наученный горьким опытом, всегда носил с собой паспорт. У Месье же в заднем кармане джинсов нашёлся только засиженный, полуразорванный студенческий билет, уже один раз постиранный. Все документы у них тут же изъяли.

— Ну что, граждане, садимся в машину, — милиционеры открыли дверь в «восьмёре».

К пущему удивлению пацанов, сиденья сзади отсутствовали полностью, на них смотрели обнажённые железные кишки.

— А куда ж тут садится?

— Давай, давай, залезай, не сахарный, не растаешь. Значит как куртки снимать это вы можете, а тут вам что, хрустальный мерседес подавай? Вон, видишь канистру? На неё и садись.

Месье с Сэфом, всю дорогу молчавшим, утрамбовались в салон и сели, как могли, на одну канистру вдвоём. Впереди их ждало очень мрачное будущее. В рации на приборной панели что-то зашипело, затрещало.

— Тридцать второй, вы где пропали? — послышался голос из динамика.

— Да вот, поймали двух голубчиков, везём в отделение.

— А ну, добро́, дело хорошее.

Они куда-то ехали по унылой трассе, дождь не стихал, навивая депрессивные мысли. Дорога эта всё отчётливее попахивала печальным финалом с длительным заключением под стражу. Милиционер и человек в штатском ржали, курили «Мальборо» и подтрунивали над пленниками. Как и всегда все их милицейские шуточки крутились вокруг одного — как будет хреново на зоне после мамочкиных харчей, что вор должен сидеть в тюрьме, ну и так далее. Как водится, им было смешно, а пацанам не до смеха. Так же милицейским было очень интересно: где учится Санёк, и где работает Сэф. Как выяснилось, Месье напрочь не мог выговорить название своего ВУЗа и факультета, потому что был там один единственный раз. Опер в штатском крутил студенческий, пытаясь разобрать что там написано.

— Так, ты значит Сергей Сафронов, а ты Александр… Жарков… Сачков… Да что тут такое нацарапано? Ничего не понятно!

— Слушай, а может не надо в отделение? — все-таки решился спросить ментов Месье.

— Как это не надо? Куда же вас, грабителей, прикажешь везти? Ты что, парень, шутишь?

— Ну вот так и не надо. Мы вам… Денег дадим.

— Вы? Да откуда у вас деньги?

— Найдём.

— Ну и где же вы их найдёте, ущербные?

Да, действительно, вопрос. Где они сейчас найдут бабки?

— А сколько надо?

Милицейские переглянулись. Человек в штатском, видимо всё-таки он был за главного, утвердил прейскурант:

— Полтос, не меньше. Меньше полтинника даже и не предлагайте.

— Ладно, разворачивай машину, поехали за деньгами, — первый раз за всё время подал голос, казавшийся внешне спокойным и без эмоциональным Сэф.

— Ишь какой задержанный пошёл, с бабками. Ну смотрите, если попытаетесь обмануть, сбежать, пощады не ждите. Вздумаете шутить, я вам лично сегодня электрошоковую терапию проведу и в такую хату отправлю, век меня вспоминать будете.

— Да поняли мы, поняли… — пробубнил Месье.

Он осознавал, что детство кончилось и отвечать придётся за все чудеса по-взрослому, поблажек не будет. Вот к какому печальному финалу его привело весёлое знакомство с друзьями Крана с Финбана.

Прямо на милицейской машине они поехали собирать деньги. У Сэфа всё получилось очень быстро и легко, всё-таки он был постарше и знал людей. Просто заехал к знакомому барыге, и тот выдал ему четвертак. При этом Саньку давать в долг комерс, мутивший бизнес на Звёздном рынке, наотрез отказался.

— Извини, парень, но у меня все деньги или в долларах, или в обороте. Так что больше нет, итак от сердца отрываю.

Двадцать пять тысяч перекочевали в бездонные карманы милиционеров.

— Ну а ты чем будешь платить, а? Ты же не халявщик, а партнёр. Запомни, тут халявы не будет. Друг твой может быть свободен, а вот ты дружок… Или ищешь бабки или поехали в отдел, один за всё будешь отдуваться.

— Да в какой отдел, я ещё несовершеннолетний!

— А, ну это вообще не проблема, значит поедешь тогда сначала в отделение для малолетних преступников, оно там же, только в соседнем корпусе. А вот там, знаешь, вообще беспредел, никаких законов нету. Ох, чувствую выйдешь ты оттуда овощем, уж больно ты говорливый — распрягался человек в штатском.

Кто он был на самом деле, этот человек в штатском, так и осталось большим вопросом. Ни он, ни его подельник в форме никак не представились, не показали удостоверений. В последствии Санёк неоднократно думал — а вообще менты ли это были?

*****

Молодой милиционер в форме продолжал моральное втаптывание в грязь:

— Ну так что, чем платить-то будешь, Александр Батькович?

— Да пошли вы, уроды! — не выдержал Санёк, — я вот сейчас начну на всю улицу орать или вены себе вскрою, или вон головой сейчас об угол стукнусь, вот потом попоёте.

— Да ты не ерепенься, ты думай где лавэ взять, может у тебя у родителей есть? Или у друзей?

— Нет, там голяк, последние только выскребли… Больше сто пудово не дадут, а занять уже не у кого… Да хрен с вами, давайте эту куртку кожаную продадим. Больше вариантов нет.

— Ну вот, видишь! Можешь, когда захочешь. Головёнка дана не только шапку носить. Поехали на Апраксинский рынок, там куртку и сдадим.

Милиционеры уже катались с ними часа два или три, их периодически что-то спрашивали по рации, они отбрёхивались, что заняты и не могут прибыть на очередной вызов. У Санька затекли все члены на проклятой канистре, так что он изнемогал и хотел, чтобы всё скорее закончилось.

— Так, ты малой сиди здесь, всё равно не продашь, а ты, чёрный, — это он про Сэфа, — пойдёшь со мной и будешь куртку при мне сдавать, а то ещё чего доброго сдристнешь.

Человек в штатском с Сэфом и Саньковой курткой, снятой вчера с лоха, вышли из санитарки и направились в полукруглую арку — вход в здание рынка, в простонародье имеющего название «Апрашка».

Этот рынок располагался за Гостиным двором и так назывался по имени улицы на которой располагался — Апраксиным двором. Говорят, что здесь торговали аж с 1754 года. Это самое непарадное место в Питере, скопище подозрительных личностей, снующих тут и там. Место, где кошелёк надо носить у груди и прижимать его обеими руками, в противном случае лишиться его было только делом времени. Место злачное, славившееся на весь Питер, его окрестности и далеко за их пределами.

Вот в это сердце бандитского Петербурга и пошли Сэф со снятой вчера курткой в руках и человек в штатском. Шурику оставалось только в последний раз провожать взглядом уже полюбившуюся кожу, с котрой он сроднился и называл её «своей», и кусать губы от обиды. На удивление Сэф сдал её быстро, ровно за четвертак. Но что и говорить, это была действительно очень хорошая, добротная куртка и стоила она как минимум в два раза дороже. Милиционеры тут же потеряли к пацанам всякий интерес.

— Так, ну всё, вы расплатились, гуляйте пока, больше советую к Вороне не соваться, а то опять увидимся. Мы уже такими добренькими не будем, разом в камеру попадёте, это я вам лично гарантирую. Валите отседова, пока целы и больше нам не попадайтесь.

С этими словами двери в белой «восьмёрке» с серо-синим полосками на боках захлопнулись и довольные милиционеры с бабками умчались куда-то в городскую суету по очередным делам.

— Во козлы, — сказал Сэф, — да… Такое со мной первый раз. Чтобы снятую кожу вместе с милицией продавать. Совсем оборотни в погонах берега потеряли.

— А по мне так всё удачно получилось. Это явно лучше чем в тюрьму загреметь, — сказал Месье.

— Ну так-то да…

Сэф после неудачной сдачи кожи отличался немногословностью и лаконичностью высказываний.

— Слушай, у меня тут идея родилась, где бабок достать… Я же вчера эту кожу перед родоками засветил. Ну, мол, взял поносить на примерку, попробовать. Ну и это, какая мысль… Если мы им скажем, что с меня кожу сняли, то может они бабок навесят… Ну чтобы рассчитаться за куртку, она же не бесплатная.

— Ой, не нравится мне эта идея, чую палево…

— Да ладно, лёгкие деньги. А они как известно не пахнут и одно место не трут.

На том и сговорились. И поехали не солоно нахлебавши Сэф с Месье к пацанам на Финбан, без денег и куртки, объяснять как такое произошло…

*****

— Так что мы имеем в сухом остатке? — думал про себя Санёк, сидя на лавочке перед подъездом Крана, — А в сухом остатке мы имеем весьма печальную картину. Неоплаченную кожаную куртку, а точнее её отсутствие. А вот это уже можно как-то объяснить родокам, главное не запутаться в клубке лжи.

Тут у него в голове созрел план. Конечно план так себе, но всё-таки план. В его детали он решил товарищей не посвящать.

— Кран, — сказал Месье приятелю, — а ты можешь меня избить?

— На фига? Нет, ну конечно обещанные бабки за куртку вы не привезли и теперь очень обидно… Но не до такой степени, чтобы тебя бить.

— Надо, Кран, надо. Да при чём так, чтобы осталось побольше побоев и синяков.

— Ну с одной стороны если товарищ просит, я так-то никогда не против размяться, — размышлял Кран вслух, почёсывая кулаки, — и как ты предлагаешь тебя бить?

— Нежно, блин. Чтоб не больно, но чтоб синяк и царапины обязательно остались и позаметнее.

— Ну если ты так просишь… Пожалуйста, для друга ничего не жалко!

Кран размахнулся и со всей дури засветил Месье боковым в левый глаз. Вышло больно до жути, перед глазами засияли звёздочки. Санёк стал смотреться в лужи и стёкла окон, чтобы разглядеть тяжкие телесные повреждения и подбитый фейс. Увы, было больно, но никаких видимых следов от удара не обнаруживалось.

— Ну и Кран, мать твою, бить ни хера не умеешь! Где синяк? Где хоть какая-то царапина?

— Что это вы творите, с дуба рухнули? — Сэф и Фес подбежали чтобы их разнять, — Что у вас тут происходит?

— Да он сам попросил, — оправдывался довольный, улыбающийся Кран, потирая сбитые костяшки пальцев.

— Ты что задумал? — спросил Сэф у Месье.

Тому пришлось сознаться в своём замысле:

— Да что-что… План такой: приду домой, скажу на улице избили и куртку сняли. Может простят и денег навесят, типа за крутку рассчитаться.

— Ну ты и идиот… А зачем бить-то по-настоящему? Во-первых, синяк у тебя появится, если появится, не сразу. И вообще так не делается. Вот смотри.

Сэф видимо был знатоком подобных членовредительских операций над собственным телом. Он пошарил по асфальту и протянул Месье в ладони мелкую острую гальку.

— На, натри вокруг глаза. Сегодня вечером будет выглядеть эффектно, а завтра пройдёт. Ну ты и безумец, ещё бы головой об стену с разбегу херанулся. И это… Ты сразу продумай что будешь говорить. Кто тебя ударил, придумай приметы, сколько их было, где это всё произошло, поверь моему опыту, пригодится. А описание выбирай так, чтобы запомнить и потом не путаться.

*****

Месье последовал совету мудрого Сэфа. Действительно, галькой оказалось очень просто сымитировать подбитость глаза, после чего все попрощались, и Месье поплёлся домой на справедливую расправу, предвидя худшее. Чего не сделаешь ради бабок? У себя в воображении он сложил историю, как шёл через клинику от какого-то своего приятеля, почему-то в голову пришло место напротив клуба Железнодорожников рядом с домом. Оно всегда ему казалось тёмным и самым подходящим для всякого рода преступлений и снятий курток. Его то Санёк и выбрал в качестве объекта несуществующего преступления, но поленился подойти и всё там проверить, в связи с чем потом чуть жестоко не поплатился. Он придумал двух злодеев: большого роста в кожаных куртках, короткостриженых, лет 20-25, и без особых примет. Сашка долго ломал голову, но ему не пришло ничего умнее, как использовать в качестве образа вымышленных грабителей внешности известных артистов. В общем опыта у него в этом деле было маловато.

Санёк сделал удручённое лицо, натёр глаза слюнями, заменяющими слезы и зашёл в квартиру, где тут же столкнулся с отцом. Тот только взглянул на него и заподозрил неладное.

— Ты что это так поздно? А это что у тебя на лице? И почему без куртки, на улице холодрыга! Ты же вроде вчера в чьей-то куртке был?

— Меня ограбили, — заканючил Месье и попытался выдавить из себя слёзы, — куртку сняли, чужую!

— Как сняли… Где? Почему? Ты целый? — подбежала сердобольная мать и начала его осматривать.

— Так… Срочно звоним в милицию! — закричал отец.

— Как? Зачем в милицию? — опешил Санёк, такого поворота событий он точно не ожидал.

Милиция в его планы совершенно не входила.

— А ты как хотел? Где это случилось?

— Да тут вон… Напротив, у Клуба Железнодорожников… — Санёк замялся, предчувствуя беду.

— Сколько их было? Приметы запомнил? — отец уже набирал «02».

— Двое…А может не надо милицию? Ну ведь всё равно никого не найдут, только мозг вынесут…

*****

Весь опыт общения с милицией сводился только к тому, что если туда обратиться за помощью, то гораздо проще самому вляпаться в какие-нибудь неприятности, но уж точно не получить желаемое. Вот в другую сторону, это пожалуйста. Выписать штраф, загреметь в каталажку за мелкую провинность, попасть под подозрение это как «здравствуй, песня». Собственно, в те времена отличий милиции от бандитов практически не было, и Санёк никак не ожидал, что его папа так безапелляционно решит к ним обратиться с мнимой пропажей куртки.

К прискорбию Александра всё пошло не по задуманному плану, но деваться уже было некуда. Отец оказался непреклонен, ни о каких деньгах за куртку не могло быть и речи. Он был разъярён, ничего не хотел слушать, набрал «02» и вызывал милицию по домашнему телефону. Часа через два, уже в полночь, приехал наряд. Главный, капитан, устало выслушал Санькову сказочку про белого бычка и неизвестных с лицами, похожими на популярных советских киноактёров, укравших куртку. Он что-то передал в шипящую рацию.

— Говоришь один высокий, худощавый молодой человек, на вид двадцати пяти лет с усами и длинными волосами, в джинсах и свитере? Второй пониже, с расщелиной между передними зубами, носом картошкой и причёской? Какие-то странные грабители, кого-то они мне напоминают…

Ну конечно они напоминали, ведь Шурик как раз только пересмотрел «Старшего сына» с Боярским и Караченцевым.

Капитан вздохнул, поправил фуражку и велел идти за ним. Потом Санька возили на УАЗике по дворам «по горячим следам», хотя они давно уже остыли, искали несуществующих бандитов. Они проехали по всем местным опоркам, где, как выяснилось уже были задержаны лица, очень даже напоминающие выдуманных Саньком, бывает же такое, подъехали к последней.

— Ну вот, приехали, заходи.

Они зашли в опорный пункт милиции, располагающийся на первом этаже панельной девятины в соседнем дворе в одной из квартир. Слева на лестничном пролёте первого этажа приютилась жилконтора, а справа раскинулся опорный пункт правопорядка. Несмотря на ночь жизнь в опорке кипела. В комнатах-кабинетах сидели за столами сотрудники, курили, щурясь от едкого, щипающего глаза дыма, и что-то писали. В коридорах скучали на стульях или стояли прикованные к батареям наручниками задержанные. Вот пацаны из соседнего двора, Санёк их сразу узнал, пару раз пересекались, видать за что-то их взяли. Подростки стояли понурясь, только один из них, в сине-зелёном спортивном костюме, бритый налысо, веселился, вёл себя вызывающе и периодически пререкался с ППС-никами.

— Так, посмотри внимательно, эти?

Саньку было стыдно, хотя иной раз его посещала подленькая мысль ткнуть в кого-нибудь, а потом сказать, что он ошибся.

— Да, ты смотри-смотри, только гляди, не перепутай! — бесстыдно говорил с усмешкой тот самый молодой и наглый лысый худой тип в спортивке, — Дядя милиционер, у Вас закурить не найдётся? А то уши вянут!

— Я те щас закурю, Обутьин! Я те щас так закурю! Повякай у меня ещё, колония по тебе плачет! Ну что, ты их не стесняйся, Александр, есть среди этих людей кто-то тебе знакомый?

— Н-н-е-е-т… — неуверенно выдавил из себя Санёк.

— Точно?

— Д-д-а-а…

В этот момент по рации что-то неразборчиво зашуршало.

— О, ты смотри поймали злодеев. Радуйся, Александр, взяли твоих!

— Как… Взяли… Быть такого не может…

Конечно не может, как оно может быть, если вся история со «злодеями» была выдумана от первого до последнего слова.

— А вот и может. Нашли, ровно по твоему описанию, в твоей куртке. Всё, погнали, тебя в РОВД уже ждут.

Саньку стало не по себе. Вот ведь ввязался он в историю… Нет, но как они смогли найти то, чего нет? И что теперь будет?

По дороге Месье с нарядом заехали на милицейском УАЗ-ике на выдуманное «место преступления». И… О ужас… Шурик проклял свою лень. Зря он не сходил сюда по Сэфовскому совету и не продумал всё до мелочей, не осмотрел его. Оказалось, что за то короткое время пока он не бывал в этом медвежьем углу, тот необычайным образом преобразился, случается же такое. Буквально может месяц назад здесь был тёмный заброшенный переулок, а теперь же в этом месте поставили фонари. Иллюминация светила будто на Пятой авеню, всё вокруг было как на ладони и просматривалось за километр.

Но самое страшное было то, что из заброшенного Клуба Железнодорожников, куда несколько лет не ступала нога человека, ввиду полного развала культурной жизни, его бывшее здание превратилось в банк. Нижне-Окский, мать его, коммерческий банк. Центральный вход в банк, со взявшимися из ниоткуда, как в сказке, колоннами и вычурным ремонтом в стиле позднего ренессанса, был залит ярким светом. Рядом, как полагается, дежурил охранник под видеокамерой, такой же редкостью в то время, как крокодил в местной речке-вонючке. Конечно в этом месте и муха бы не пролетела не замеченной.

— Кстати, почему именно Нижне-Окский банк? — задался Санёк неуместным в данной ситуации вопросом, — Где Ока и где мы?

— Это здесь что ли тебя ограбили? — недоверчиво спросил полуспящий сержант.

Он, конечно, делал весь этот объезд для галочки, постоянно по привычке намекая, что во всём виноваты мнимые «залётные». Вот ведь парадокс! Выдуманное Саньком преступление, совершили не менее выдуманные милицейским сержантом «залётные». У милиции тогда всегда был один отмаз и одни и те же подозреваемые. «Залётные». Они залетали, как мотыльки, невесть откуда, всех убивали, грабили и улетали. А так как они «залётные», то по понятным причинам, которые должны были быть пострадавшим очевидны, найти их не представлялось никакой возможности. Сержант очень хотел побыстрее выполнить ритуал объезда. Но по долгу службы ему приходилось то и дело подъезжать к подозрительным личностям, жмущимся к тёмным углам и подъездам в переулках, и показывать их Шурику, освещая фарами:

— Ну что, не эти? Ну я же говорю. «Залётные» тебя грабанули.

Но тут, увидев камеру и охранника, милиционер встрепенулся, стряхнул с тебя сон.

— Так… Точно здесь что ли? Вот же он, бывший Клуб Железнодорожников, вот клиника, ты же про это место говорил? Как тут вообще можно кого-то ограбить?

Санёк замялся в полной растерянности.

— Да нет… Это… Не совсем тут… Там, подальше… — он мямлил и не знал, что сказать, но предчувствовал, что сейчас его версия рухнет.

Но тут, на счастье Месье, крохи инициативы покинули милиционера. Лень и желание поспать после суток дежурства сделали своё дело, и он потерял интерес к дальнейшему разбирательству. Это же надо опрашивать охранника, брать записи с камеры, такая канитель, лишние хлопоты… «Залётные» — версия гораздо проще и правдоподобнее.

— Ну подальше, так подальше. Всё, хорошо, поехали в отдел, там всё операм расскажешь, — с чувством выполненного долга довольно произнёс он.

*****

Уже во втором часу ночи они приехали в негостеприимный Знаменский РОВД, который в столь поздний час жил своей жизнью. Куда-то вели задержанных, в наручниках сидели в коридоре и ожидали своей участи подозрительные шаромыжники, в обезьяннике выли пьяные песни бомжи. ППС-ник вёл Санька к операм, как вдруг в коридоре, рядом с приёмным окошком, им встретился высокий милиционер просто неописуемой толщины. Жир торчал из всех щелей его формы, вылезая между натянутыми как тетива, готовыми в любой момент выстрелить пуговицами. Куски сала свисали между штанами и курткой, а голова толстяка не помещалась в фуражку. Кроме надувных размеров, «дядя Стёпа наоборот» был ещё и исполинского роста, в связи с чем при одном взгляде на него сразу появлялось ощущение ужаса и первородного трепета.

— А, Петров, приехал… Ты кого это ведёшь? — спросил хозяйским голосом милицейский жиртрест.

— Да вот, потерпевший… Говорит ограбили его, куртку сняли. Мы вот поездили по району, никого не нашли, — оправдываясь ответил сержант.

— Ограбили говоришь? А ну-ка, дай на него посмотреть, — в приказном тоне велел безразмерный милиционер, видимо он был здесь за главного.

Высокий милицейский толстяк пододвинул Шурика на свет и впился в него своими свинячьими глазками на заплывшем жиром лице.

«Интересно, где для таких форму шьют, — пронеслось в голове у Санька, — наверное, на фабрике «Милицейский богатырь»…

— Что-то личность мне твоя знакома, а? А может и не было никакого ограбления? Может это ты сам куртку сдал?

Подлый жирдяй зрил в корень, по всему видать опытный, прошаренный. Как он его так просто раскусил? Душа ушла в пятки, Шурик сглотнул и почувствовал, что теперь из потерпевшего он потихоньку становится главным подозреваемым. Месье стоял открыв рот и не знал, что сказать.

— А ты знаешь, что за дачу ложных показаний дают два года лишения свободы? — не унимался толстяк, он уже был готов расколоть малолетнего преступника, — признавайся, ведь не было никакого ограбления? Ты думаешь тут с тобой в игрушки будут играть? Сейчас не к следователю, а в клетку у меня загремишь!

— Ну как же не было, — мямлил, потупясь, Санёк, — почему сразу не было-то… Было…

— Да ладно, Василич, что пристал к пацанёнку? Вечно ты со своими методами, у тебя и мёртвый заговорит, — вступился за Шурика сержант Петров, — да ты, парень, не тушуйся, Василич у нас грозный, но справедливый. Только ты это… Если злодеи, ну которых поймали, не твои, может не будешь заявление писать? Сам понимаешь, «залётных» не найдёшь, а нам — лишний «висяк». Вот заходи, знакомься. Это дядя Миша, оперативник. Ну ладно, Михан, принимай пацана, я погнал, у меня уже вызовы.

— Добрый и плохой полицейский во плоти. Аллилуйя, — подумал Сашка, — надо всё вывернуть так, чтобы и родоки остались довольны, и милиция не повязала. Вот ведь театр, едри его мать. Задачка не из лёгких.

В сопровождении «Михана» они прошли в соседний кабинет, где Санька ждал очередной сюрприз из серии «невероятно, но факт». В этом самом помещении, а точнее допросной комнате, скрестив закованные наручниками руки за спиной, сидели Боярский и Караченцев. Точнее их полные двойники, как нельзя лучше подпадающие под описание, выдуманное Саньком. Вот высокий, симпатичный, худощавый черныш в джинсах и свитере с усами и длинными волосами, только гитары не хватает. Вот невысокий спортивный коренастый парень с нервным широким лицом и причёской, зачёсанной вправо. У него большие подвижные чёрные глаза, крупные губы и обаятельная широкая щербинка между передними зубами.

Санёк вошёл и остолбенел, словно его мысли материализовались, благодаря доблестной милиции. Это же надо, они взяли выдуманных актёров из фильма «Старший сын», бывает же такое, и главное, какое удивительное сходство… На столе напротив задержанных лежала его куртка, вчера снятая им с пацанами с Финбана со студента. Да-да, это была именно она, ну или точь-в-точь как она. Даже порвана в том же месте на рукаве, бывает же такое. Санёк потряс головой, пытаясь стряхнуть с себя морок. Не может быть, может это просто сон?

«Боярский» и «Караченцев» что-то усердно доказывали находящемуся в комнате человеку средних лиц с красивыми сединами и аккуратно зачёсанными волосами. Как только Санёк с «Миханом» зашли, они тут же синхронно замолчали и одновременно, как дельфины, повернули в их сторону головы. Пауза длилась недолго, после чего двойники актёров снова повернулись и загалдели:

— Да говорю же, командир, не воровали мы, не грабили никого. На Апрашке куртку купили, у одного… Будь он неладен.

— Посмотрите, не у этого? — седой кивнул в сторону Санька.

«Боярский» и «Караченцов» оглядели Шурика с ног до головы.

— Не… Тот чёрный был, нос с горбинкой, в костюме сером… И ростом пониже, и постарше… Да говорю же, купили мы куртку.

— Так, прекратили галдёж! А ты, узнаёшь этих граждан? — обратился мужчина к Саньку.

— Д-д-а н-н-е-е-т… — промычал, заикаясь, тот.

— Ничего не понял… Так да или нет? Говори чётче!

— Нет.

— Как это нет? Смотри, всё как ты говорил — усы, щербинка, нос картошкой. Да как таких можно вообще с кем-то перепутать? Ты давай, парень, тут нам рака за камень не заводи!

— Да говорю же не они. Похожи конечно… Даже очень… Но не они, точно вам говорю, — наводить напраслину на людей, которые могли по его вине сесть, очень не хотелось.

— Да не мы, не мы это, начальник, Богом клянусь! — доказывал «Караченцев», подхватывая слова Санька.

— Не они значит… Ладно, а куртку узнаёшь? Куртка твоя?

— Куртка моя. Ну то есть выглядит точно, как моя… Вот и дырка на рукаве, вот и потёртость…

— Н-да, история… — протянул седой, — ладно, Михан, иди, побеседуй с молодым человеком.

«Михан» взял Санька за руку и вывел из допросной, проводил к себе в кабинет, усадил, сам сел напротив, закурил. Только теперь Шурик разглядел его. Это был рыжий, коротко стриженный, крепко сбитый моложавый мужчина в штатском. Он провёл с ним душещипательную беседу за жизнь, можно сказать втёрся в доверие, хотя Шурик особо и не сопротивлялся, а потом вдруг сказал:

— А, кстати, что-то у тебя ссадин и синяков маловато для нападения.

— Ну уже извините, сколько есть, — Санёк посмотрел на себя в зеркало, которое висело напротив.

Вот блин, тёртые галькой «ссадины» начинали уже тускнеть, а Крановский синяк так и не проявлялся. Н-да… Грим пропадает. У вас, как говорится, ус отклеился.

— Вот, помню, шёл я с завода, — продолжил опер, — а работал я до милиции на заводе, простым слесарем.

Тут было он хотел ещё рассказать историю из своей жизни, но, взглянув на часы, осёкся.

— Так вот. И шёл, что характерно, после получки. И было у меня с собой всего три рубля. И, представляешь, напали на меня бандиты, и я так дрался за эти три рубля, руку сломал, рёбра, а три рубля им так и не отдал. А у тебя что — пара ссадин и целую куртку сняли?

— Извините, но мне рёбра и рука как-то дороже чем куртка, — резонно парировал Шурик.

— Ну допустим…

Дальше он ещё долго Санька уговаривал, хотя того и не надо было уговаривать, после чего Месье милостиво сдался и согласился не писать заявления. Опер благодарно вздохнул и выпроводил его из кабинета. К тому времени на электронном табло в холле над дежурным РОВД было три уже часа ночи.

В итоге состоялась «сделка со следствием», как говорят в зарубежных детективах. «Боярский» и «Караченцев», тоже заметно подуставшие и явно мечтающие покинуть РОВД поскорее и желательно не в качестве подозреваемых, согласились добровольно вернуть куртку «законному» владельцу. В противном случае, как сказал «седой», им грозила как минимум скупка краденного.

— А не надо на рынках у ворюг покупать всё подряд. Впредь наука будет, ещё легко отделались, — рассудил он и отправил всех восвояси.

Дело было закрыто, так и не открывшись. Месье снова надел снятую кожу и вышел на улицу, закурил, задумался. Да… Вчерашний день и все его приключения и злоключения как-то затянулись и перестали уже прикалывать. Интересная судьба у этой куртки… Сняли они, потом сняли с них, потом он снял с тех, кому продали те, которые сняли с них. Вот что называется «круговорот веществ в природе». По итогу он один был в плюсе, точнее в куртке, но чего она ему стоила… Если бы он знал, что ради неё придётся пройти, точно бы не стал связываться. Сэфовская затея от начала до конца была тухлой, больше он с Крановоскй компашкой иметь общих дел не хотел. Тем более какие у него перспективы? Принести на Финбан куртку, с которой он уже сроднился и ради которой через столькое прошёл? Ради чего? Чтобы её сдали, и он с неё выкрутил максимум пятёру? Не вариант. К тому же в чём он будет ходить осенью?

Тёмные мысли терзали Месье, он всё прокручилал то с одной, то с другой стороны. В итоге Санёк принял как всегда самое правильное решение — просто пропасть вместе с курткой, о которой никто, кстати, так никогда и не узнал. Ну кто ему эти пацаны с Финбана? Ещё и живут за тридевять земель, он вобще с Достоевского. Так что при всём богатстве выбора другой альтернативы не было.

Следом за ним из дверей РОВД выскочили «Боярский» и «Караченцев». Они встали поодаль и долго о чём-то шептались, подозрительно поглядывая на Месье, видимо кожа была им всё-таки дорога как память. Но видимо страх снова загреметь на нары пересилил, а может их спугнул ОМОН, который как раз в этот момент привёз в РОВД новую партию пассажиров. Так что больше их Месье так и не увидел. Правда фильм «Старший сын» он всегда пересматривал потом с тёплым чуством и удовольствием, вспоминая эту поучительную историю. И всё-таки хорошие актёры — Боярский и Караченцев. Колоритные.