Поглотители

Алиимир Злотарёв, 2019

Шесть лет назад Землю атаковала армия теней. Они захватили большую часть территории, но кое-где люди все же их остановили. Ярослав Броднин во время нашествия потерял память. Но взамен получил особое чутье: он всегда знает, где скрываются тени. С тех пор он служит в разведке на передовой линии обороны. С его помощью военные уничтожают противника в максимальном количестве. Однажды к нему приходит черный колдун по имени мистер Перрилорд и предлагает сделку: если Ярослав проведет его через территорию врага к белой ведунье Анастасии, чтобы совершить ритуал очищения Земли от теней, колдун восстановит память. После долгих размышлений Броднин соглашается. Сможет ли он выполнить задание и принять свое прошлое? Вдруг воспоминания окажутся настолько шокирующими, что сведут с ума? Содержит нецензурную брань.

Глава 2. «Фронтовой»

Взяв дома вещи, Броднин вышел на центральную улицу поселка и наткнулся на собрание людей. Военные и гражданские, перемешавшись и задрав головы, слушали батюшку, декламирующего что-то со сцены о спасении души. Захлестнуло непреодолимое желание сбежать. Сморщив нос, Броднин перешел на соседнюю улицу, хотя так идти было гораздо дольше.

Здесь он почувствовал, что за ним наблюдают. Остановившись и сделав вид, будто завязывает шнурки, он осмотрелся. Никого…

Спортзал состоял из трех комнат. В одной находился стол для пинг-понга, в другой тренажеры, в третьей располагался борцовский ковер. Раньше здесь было какое-то производственное помещение. Переодевшись, Броднин десять минут попрыгал на скакалке и отправился разогревать мышцы на ковре.

В борцовской отрабатывали броски трое знакомых пехотинцев. Мимолетно им кивнув, Ярослав подошел к шведской стенке, закинул правую ногу и, покачиваясь, наклонился корпусом к носку.

Пока он растягивался в комнату вошел незнакомец. Брюнет среднего роста с орлиным носом и благородным лицом. Он бегло осмотрел пехотинцев и задержался взглядом на Ярославе. Броднин, не обращая на него внимания, продолжил тренировку.

Следом за незнакомцем вошел еще один спортсмен. Пехотинцы загалдели и бросились приветствовать друга. Как выяснилось из разговора, во время операции его чуть не поглотила тень (вытащить успели в последний момент), и последние три месяца он провел в госпитале.

— А как это вообще? Когда поглощают, — скомкано спросил один пехотинец.

Пострадавший помрачнел и ответил не сразу.

— Будто тебя рвут на части, одновременно прижигая свежевырванные куски.

Сознание и тело медленно стала окутывать апатия. Тряхнув головой, Ярослав бросил на пострадавшего кислый взгляд и вышел из борцовской.

В тренажерной он завел стоящий на окне патефон, и из рупора вылетела бодрая мелодия Metallici. Одев на штангу для жима восемьдесят килограмм, Броднин лег на скамью.

— Подстраховать? — спросил незнакомец, бесшумно появившийся в комнате.

Ярослав, подняв брови, скосил на него глаза.

— Не надо. Это разминочный подход, — сказал он и сделал двадцать повторений.

Мышцы надулись, по венам полетела кровь, адреналин, подгоняемый аккордами Metallici, жестко промчался по телу. Губы растянулись в ослепительную улыбку и, пританцовывая, Ярослав накинул еще десять килограмм.

— Следующий подход рабочий, тогда и подстрахуешь, — обратился он к незнакомцу, ложась на скамью.

Незнакомец, снимая со стойки блины, кивнул. На третий подход Броднин повесил сто двадцать килограмм и, оглядев брюнета, махнул ему рукой. Тот подошел.

— Сергей, — протянул он руку.

— Очень приятно, — пожал ее Броднин. — Ну что, давай?

Самостоятельно выжав семь раз, еще три он сделал с помощью брюнета. Вскочив, Броднин подлетел к груше и всадил в нее три мощных удара.

— А-а-а! Хорошо пошла!

— Ты с жимом все, Ярослав? — спросил брюнет.

Броднина окатило ледяным потом. Он внимательно посмотрел Сергею в глаза и прокрутил в голове их трехминутное знакомство. Свое имя он точно не называл.

— Да, закончил.

— Подстрахуешь тогда? Я плечо вывихнул месяц назад. Врачи убедили, пока сильно не убиваться, — как будто ничего не заметив, сказал Сергей.

Броднин с улыбкой кивнул. Они повесили семьдесят килограмм, и брюнет сделал пятнадцать повторений. Положив штангу, он встал и начал трясти руками. Ярослав направился к штанге для приседа.

— Как тут у вас вообще? Тихо-спокойно или лезут, сволочи? — спросил Сергей. — Меня неделю назад из соседнего полка перевели. После того, как нас там покусали сильно. Может, слышал, что в Ореховке было?

Броднин вспомнил, что месяц назад им доводили о большом наступлении теней на севере. Два поселка и одну деревню пришлось оставить. Брюнет хорошо осведомлен, но как он допустил такой промах с именем? Или это намеренно?

— Да тихо-спокойно, — сказал Ярослав, закончив подход. — Сидим в нарядах, херней страдаем.

Вспомнилось, что пару месяцев назад им сообщали о новом сектантском движении, зародившемся в РПЦ. Называлось оно «Черный крест». Проповедовали что-то о принятии теней, налаживании с ними контакта и мирном сосуществовании. Броднин сильно не вникал.

— Мы тоже так сначала херней страдали. А потом они, как полезли, — махнул рукой Сергей.

Ярославу надоело играть.

— Куда тебя перевели?

— К связистам во 2-й роте, — без запинки ответил Сергей.

— Нормальный у них командир. Мужик.

— Да. Мне тоже Кузнецов таким показался.

Броднин прищурил глаза и, приподняв левую бровь, посмотрел на мнимого связиста. Фамилия командира взвода связи во 2-й роте и правда была Кузнецов. Ярославу часто приходилось работать с его ребятами. Он знал всех по именам и фамилиям. Брюнет тоже мог их знать. Назвать несуществующего человека? Может сослаться на то, что никого не запомнил. Всего-то неделю там. Но он точно должен знать командира своего отделения, а их там только два.

— Ты у Сысоева или Потапенко в отделении?

Фамилии Ярослав придумал на ходу. Брюнет кинул на него короткий тревожный взгляд и резко наклонился за блином.

— У Сысоева, — сказал он, пряча глаза.

Губы Броднина превратились в хищную улыбку. Пристально глядя Сергею в глаза, он подошел к нему вплотную. Простоватое выражение лица исчезло. В глазах сектанта появились сила, сталь и сознание поражения.

— Так вот, — сказал Ярослав, — никакого Сысоева во взводе связи 2-й роты нет. Но ты это и сам знаешь, по глазам вижу. Учитывая сегодняшнюю проповедь, сдается мне ты из «Черного креста». Слышал про вас. В вашу веру я не вникал, мне неинтересно.

Ярослав замолчал, продолжая пилить сектанта взглядом.

— Вали отсюда, пока я не позвал добрых молодцев из соседней комнаты.

Под пристальным взглядом Броднина Сергей повесил блины на место и, не оборачиваясь, вышел из тренажерной. Странно, что с такими вербовщиками «Черный крест» вообще существует. Или это было сделано специально? Что им вообще может быть нужно? Надо бы спросить, наверное. Ярослав зашел в раздевалку, но Сергея уже не было.

На вечернем построении Броднин стоял в последней шеренге, засунув руки в карманы. Командир роты, как обычно, когда весь батальон уже разошелся, что-то втирал. Раньше это всегда раздражало Ярослава. Дом был совсем рядом, но приходилось стоять и ждать, пока выговориться Коновалов.

Сейчас же ему было плевать. Даже не казалось странным, что в течение дня его больше никто не трогал. Какое-то время Ярослав ждал развития истории, но потом перестал. Потом забыл. Потом забил.

— Разойдись, — сказал Коновалов.

Броднин замер, уверенный, что сейчас услышит свою фамилию и приглашение в кабинет. Но этого не произошло. Рота медленно растекалась по домам. Командир и замполит двигались в сторону штаба. Даже Кольцова, который мог бы попытаться набить ему морду, не было видно. Броднин, приподняв левую бровь, осмотрелся и пошел домой.

В почтовом ящике он нашел письмо от психотерапевта Маслова, с которым они работали над его амнезией. Сообщений от доктора не было уже целый месяц. Сердце забарабанило, и Броднин метнулся в квартиру. Закрыв дверь, он трясущимися руками разорвал конверт и развернул единственный лист формата А4.

«Здравствуйте, Ярослав, — писал Маслов. — За последний год мы с вами испробовали все известные методы лечения амнезии. Даже народные средства. На самом деле, я был уверен, что память вернется после гипноза, когда вы ко мне приезжали. Но… Я больше не знаю, чем вам помочь. Простите».

Грудь сдавило, будто тисками. Броднин опустился на стул и несколько раз перечитал письмо. Не найдя в нем ничего нового, хоть капли надежды, он завис в ступоре на час. Потом встал и пошел в бар.

Бар «Фронтовой» находился на улице Менделеева. Держал его старый майор в отставке Михеев. Бар состоял из двух залов: один на первом этаже, второй в подвальном помещении. По тускло освещенным прокуренным залам, вперемежку с галдежом военных и смехом девиц, из патефонов лились русские романсы. Народу тут всегда было битком, поэтому летом появлялись дополнительные столики на улице.

В меню значились пиво, водка и другие крепкие напитки. Ничего элитного. Лишь отборное, пробирающее до костей, пойло. Закуской служили шашлычок, селедочка, соленые огурчики, тонко нарезанная колбаска, копченая рыбка, квашеная капустка, картошечка и другие прелести русской кухни.

Зайдя в бар и осмотревшись, Броднин отметил, что все места заняты. Он вышел, стрельнул сигарету и пару минут нервно втягивал дым. Вернувшись, увидел, что возле барной стойки освободился стул. Броднин его занял.

— Водки, — сказал он, кладя на стойку две тысячи. — На все.

Бармен, веснушчатый парень с хитрым лицом, грациозно убрал деньги в карман. Рядом с Бродниным материализовалась литровая бутылка «Столичной» и рюмка.

— Закусить чем-нибудь? — спросил парень.

Есть не хотелось, но и тупо заливать водку в пустой желудок не хотелось тоже.

— Нарезку поставь, — сказал Ярослав.

Тут же материализовалась и нарезка на белой тарелке. Ссутулившись, Броднин навис над бутылкой и налил рюмку. Опрокинув ее не закусывая, он сразу хлопнул вторую.

Через полчаса Ярослав был основательно пьян. Рядом стояла начатая вторая бутылка и новая тарелка нарезки. Перед глазами плыло, в ушах шуршала вата, гул бара беспощадно давил на мозг. Броднин, стиснув зубы, отяжелевшими глазами посмотрел на водку, налил стопку и, повернувшись, залил ее в рот.

Бар показался ему кишащим глистами трупом кошки. Пьяные мужики и девки пели, галдели, танцевали и сновали туда-сюда. Периодически, то за одним, то за другим столиком, раздавались взрывы хохота. Патефон надсадно и тоскливо орал о любви.

Броднин сжал кулаки и поморщился. Все это казалось каким-то сумасшествием. Как они могут быть такими довольными? Ведь, если разобраться, они тоже не знают, кто такие. Да, они, конечно, в курсе своей истории. Когда, где, у кого родились, где учились, на ком женились и прочее. Но ведь не это определяет, кем является человек. Человек — не набор фактов. Он существует и за пределами точек рождения и смерти. Неужели их это не волнует? Или все дело в том, что как раз именно это их и волнует? Может быть, тщетность попыток отыскать глубинный смысл существования и заставляет их в пьяном угаре бежать от поисков?

Ярослав посмотрел на смеющуюся харю капитана с пепельными волосами. М-да, вряд ли его вообще заботят такие проблемы. Повернувшись обратно к бутылке, Броднин закинул три рюмки подряд не закусывая.

Среди всеобщего гама он неожиданно для себя отметил особо противный смех. Не в силах устоять, Броднин повернулся в поисках источника этого смеха.

Слева от бара, возле лестницы в подвальный зал, сидели трое танкистов. Один из них, прапорщик, и производил те гадкие звуки, разлетающиеся по всему помещению. Возникло твердое желание его заткнуть, но Броднин вернулся к нарезке и водке, дергая под столом ногой.

Смех прапорщика, как назойливая муха, лез в уши. Барабаня пальцами по стойке, Броднин налил рюмку и, выпив ее, закусил ломтиком колбаски. Водка показалась омерзительной спиртягой, колбаска черствым засохшим листком.

— Место мое, — сказал Ярослав бармену, встал и спустился в подвал.

Здесь было накурено гораздо сильнее. Привыкнув к дыму, Броднин осмотрел зал, свободных мест в котором не нашлось. Пришлось вернуться к бару.

Как только он налил себе свежую рюмку, по перепонкам вновь забарабанил прапорский смех. Словно бетонная плита, упавшая с неба, Броднина накрыл адреналин. Так и не выпив стопку, он конкретно подошел к прапорщику.

— Какого хера ты ржешь, как кобыла?! — спросил он.

Глаза прапора налились кровью. Он вскочил и со словами «да ты а…л, п…с» ударил Броднина в лицо. Упав на столик позади, Ярослав схватил бутылку и швырнул в прапора. Закрывшись руками, тот наклонился в сторону. Ярослав налетел на него и начал избивать.

Товарищи танкиста схватили Броднина за руки и оттащили назад. Люди вокруг, с интересом наблюдая за дракой, расступились. Попытки вырваться закончились провалом. Ярославу показалось, что его сковали два питбуля.

— Саня, давай! — заорал один из них.

Прапорщик Саня к этому моменту пришел в себя. Улыбнувшись разбитым лицом, он двинулся на Ярослава. Бешенство пронзило грудь. Опершись на питбулей, Броднин с ревом ударил прапора ногами в лицо. Тот упал замертво.

— Сука, — прорычали питбули.

Повалив Ярослава на пол, они начали пинать его ногами. Броднин, свернувшись клубком, попытался встать, но получил носком берца в висок. Свет погас и, как его били дальше, Ярослав уже не чувствовал.