Гибель левиафана

Алиса Айхенвальд (2024)

Левиафаны — огромные чудовища, которые терроризировали людей на протяжении многих лет. Но вот уже больше столетия о них почти не слышно — они были то ли полностью уничтожены орденом охотников, то ли сожрали друг друга. Но что, если они не исчезли? Что, если они изменились, стали хитрее, умнее и коварнее? И что, если однажды один охотник на левиафанов встретится с левиафаном, спустя сотню лет тишины?

Проложи на карте путь

26 агустия

Эмиэль снова вернулся в столицу, но уже не в одиночестве, а под конвоем охотницы на левиафанов. Добирались они в два раза дольше, чем если бы они вместе передвигались на лошадях, но Алекто запретила нагружать кобылу излишним весом — к животному она относилась в разы заботливее и внимательнее, чем к Эмиэлю. На этот раз Боджиа не встречала его яркими лучами и благоговением: над городом повисла тёмная туча, которая вот-вот грозила излить на землю ливень. Но Алекто, кажется, не обращала на неё внимания, лишь щурилась на пробегавших мимо торговцев, которые судорожно закрывали свои витрины от потенциального дождя. Эмиэль не был уверен, сможет ли он поехать в Коллегию Лекарей, чтобы оставить там свои вещи — он также не был уверен, что у него появится ещё один шанс приехать в столицу. Сделка с Алекто подразумевала путешествие в один конец.

Женщина без лишних слов направилась к лавке с изображением книги на двери и, решительно открыв дверь, зашла внутрь, оставив Эмиэля снаружи. Он дернулся, чтобы последовать за ней, но замешкался, и уже на пороге он столкнулся с ней, держащей карту континента в руках.

— Для нашего расследования понадобится, — бросила она, после чего махнула рукой в сторону трактира на другой стороне улицы, — Лошадь твою там привяжем, и, думаю, нам нужен стол.

Сжимая в кулаке пергамент с нарисованным континентом, она посмотрела в глаза мужчины и тут же отвела взгляд. Он не мог понять, по поводу чего она испытывает беспокойство — да и не уверен был, что это именно оно. Но он точно заметил, насколько дергаными стали движения охотницы.

Уже в трактире Алекто расслабилась — плечи опустились, а взгляд бегал по помещению, рассматривая гостей за круглыми столами и вычурные растительные орнаменты по всем стенам. Заказывая им за стол пару кружек глинтвейна, она даже улыбнулась уголком рта трактирщику. Правда, при взгляде на Эмиэля эта улыбка пропала.

— Думаю, чем быстрее мы определимся, в какую сторону нам двигаться, тем быстрее я избавлюсь от твоего общества, — она разложила на квадратном столе перед лекарем карту и села напротив на старый хлипкий стул.

Облокотившись на стол, он навис над картой, осматривая материк, на котором они находятся, и тяжело вздохнул, потому что сейчас ему надо будет вспомнить все свои приключения за долгий срок.

— Можно начать с простого: помнишь, где родился? — она подперла голову ладонью, понимая, что эта часть их плана зависит полностью от детёныша левиафана.

— Нет, не помню. Да и эта информация вряд ли поможет, потому что мой род не прикован к одну месту.

— Может, твоей матери нравились тёплые места.

— Не могу утверждать обратного, как и не могу подтвердить это, — он достал из поясной сумки мелок и начал отмечать точки на бумаге.

— В столице я был, — первая точка пришлась на середину, на Боджиа, в котором они сейчас находились, — Полноценное сознание появилось у меня в лесах у Рабрандо, так что начинаем в северо-востока.

И Алекто ожидала услышать историю, как именно у него появилось имя, как он пришел к тому, кем является, где обучился врачеванию и травничеству, но никакой истории не последовало: он просто молча отмечал точки на карте, причем в совершенно разном порядке, то на юге востоке, то на юго-западе, то на крайнем севере, на мысе, на котором вообще мало жителей. Охотнице даже на мгновение стало жаль, что такой болтливый по её меркам левиафан не хочет раскрыть свои секреты. Но сожалела она недолго, потому что какая, в целом, разница, какие отношения их будут связывать, если они в конце пути всё равно разойдутся, как в море корабли.

Кстати, о кораблях: если наблюдать за расстановкой точек, то становится понятно, что как раз таки порт на северо-западе он тщательно избегает.

— Почему ты здесь не был? — и поставила палец прямо на порт Фипфорд в углу материка.

— Мне никогда не нужно было туда, — он пожал плечами, — Там не требовалась помощь, или же до меня не доходили слухи об этом месте. Но я понимаю, что вы имеете ввиду. Если хотите, то можем направиться в сторону Фипфорда, я не против. Кроме того, что я не горю желанием встречаться со своей матерью.

Алекто развернула к себе карту, новыми глазами рассматривая материк. Посередине материка дугой влево шли горные хребты, как бы “обнимая” столицу Боджиа, от столицы же шли две реки на северо-восток и юго-восток, которые доходили до края материка, образуя странную букву “А” из рек в правой части карты — эту часть принято было называть Треугольной плитой. На юго-западе материка — воды, в которых росли знаменитые мангровые деревья. На самом верху карты — заснеженные северные территории. На север от Боджиа, ближе к Северным территориям — Круглый Лес, в котором все деревья растут, неожиданно, по кругу, и Великое Древо. И, к сожалению, чтобы добраться до порта на северо-западе, им надо обойти горные хребты поверху. Нет, конечно, они могут пойти напрямую через горы, но она не была уверена, что это сократит им время — в конце концов, в горах шанс погибнуть выше, чем на прямой проселочной дороге.

— Думаю, вам тоже нужна будет лошадь, — заметил Эмиэль, перед которым трактирщик поставил две кружки с напитками, — Не сомневаюсь в вашей выносливости, но, кажется, вы хотите сделать всё быстро.

Она не могла с этим спорить.

— Думаю, могу позволить себе одну, — она положила карту на стол и очень задумчиво посмотрела в окно, за которым постепенно начинался дождь, — Мы же пойдем через Круглый Лес, верно? В объезд будет слишком долго.

— Если вы не боитесь заблудиться. Говорят, если однажды сбиться с пути, то из леса больше не выйдешь.

— Удивлена, что его до сих пор не вырубили.

— Насколько мне известно, за ночь он отрастает обратно, — он улыбнулся уголком рта, наблюдая, как женщина начала наклонять голову с боку на бок в каких-то своих размышлениях.

После минуты раздумий она взяла кружку, чтобы начать смотреть сквозь багряную гладь напитка. Ещё через мгновение она тяжело вздохнула и всё таки отпила.

— А говорят, больше сотни лет не видели, — и сама себе посмеялась, — Если где-то происходит какая-то чертовщина, то там точно есть тот, кто является источником этой чертовщины.

— Я думал, что вам известен феномен Круглого Леса, — следуя примеру женщины, Эмиэль придвинул кружку к себе ближе, — Или когда вы обучались, Леса ещё не было?

— Был. Я даже знакома с некоторыми жителями этого места и представляю, где их искать. И потому я не очень понимаю, почему за него никто не брался. Возможно, деревья отрастают не из-за стороннего вмешательства. Может быть, там земля настолько плодородна, что одних суток достаточно, чтобы отрастить заново лес. Или же там ещё какое-то явление, которое наверняка уже изучили. Как понимаешь, во времена моей активной работы у меня было не очень много времени для разбора, где, что и как. Но в моё время в непонятных событиях были виноваты…

Она отпила ещё немного напитка, рассматривая окружающих посетителей трактира — тут было мало отщепенцев, в основном трудяги и их жены. Ничего особенного.

Эмиэль не хотел, чтобы на их пути к порту Фипфорд они встречались с другими чудовищами, особенно с его сородичами, но он понимал, что, если у охотницы на левиафанов есть возможность разобраться с левиафаном, то она её не упустит.

— Возможно, это не мое дело…. — начал он.

— Действительно, не твоё.

— Даже сказать не позволите?

— Спросишь какую-нибудь глупость, но валяй, — пренебрежительный тон, в котором общалась Алекто, стал уже привычным.

— Почему вы не оставили дело ордена, а все равно продолжаете охотиться на чудовищ?

— Ну, я же сказала, что глупость спросишь.

— И всё-таки?

Женщина замолчала на целых две минуты, обдумывая ответ, после чего кратко произнесла:

— Однажды став частью ордена, ты уже никогда ею быть не перестанешь, потому что ты узнаешь то, из-за чего не можешь спать по ночам, — она словно выдирала эти слова из себя, как будто они так глубоко в ней сидели, что никому более она их не произносила.

Эмиэль молчал, побуждая говорить дальше, но слова явно не были её специализацией. А потому ещё через минуту она добавила:

— Я пыталась жить без меча за поясом, — действительно, долго пыталась, — но именно из-за отсутствия меча я потеряла двух людей, которые были мне важны. А потому, думаю, лучше вернуться на старую дорожку. Она начинает мне казаться надежней.

— Не думали, что потеряли бы их, даже если бы меч был?

— Если бы у меня был меч, то никто бы из деревни не решился поднять руку на Сильву. И если бы я должным образом делала свою работу, как охотник, то и Мальва бы не пострадала, — она откинулась на спинку стула, показывая, что разговор для неё закончен.

Он мягко улыбнулся, потому что знал, как проходит горе у людей — и сейчас его собеседница торговалась с самой собой и с миром, ища себе оправдания и закапываясь в “если бы я”. Он поможет ей не потому, что она может приставить меч к его горлу — он поможет ей потому, что иначе она продолжит свои попытки исправить уже случившееся. С его помощью, с помощью других левиафанов, с помощью своих старых связей — человеческое отчаянье может завести туда, куда здравый смысл бы не завел.

Но Эмиэль иногда радовался своему везению — тому самому, которое привело его в нужное место и в нужное время, чтобы сейчас уберечь девушку напротив него от глупых поступков.

Если не учитывать, что поиск матери-левиафана — самоубийственное приключение.

— Я не убегу от вас и помогу вам, но только при условии, что вы будете отвечать на мои вопросы — желательно, без лжи и утайки. Я буду отвечать вам так же взамен, — попросил он о почти невозможном, но, увидев, как медленно кивнула Алекто, даже удивился её согласию.

— Думаю, это равноценно, — и её плечи опустились, словно на них легло что-то тяжелое, к чему она ещё не привыкла.

Искренность — непосильная ноша для той, кто более ста лет жила во лжи: начиная от своего настоящего имени и заканчивая своими настоящей натурой. Как она общалась со своими сестрами? Ответ приходит сам собой: а она вообще рассказывала им о том, кем является на самом деле?

Алекто встрепенулась, словно очнулась от глубокого сна, и тут же начала чертить на карте их будущий маршрут.

— Из столицы мы направимся в Дрегенс — городок, популярный своим рыболовным промыслом. После отправимся в Кхавидор, который граничит с Круглым Лесом. Срежем через него и доберемся до Рабрандо — того самого, который построен на Великом Древе. После чего маршрут будет огибать горный хребет сверху налево — в Офабург. В нем не так холодно, как в Сегоярде, который будет следующим. Прямого пути между Фипфордом и Сегоярдом нет, только через город Хексека, но мы его игнорируем и…

Она начертила прямую линию между двумя последними точками их путешествия и жирно обвела порт на карте. Если, конечно же, они не найдут родителя Эмиэля раньше. Всё их путешествие, по сути, имеет настроение “мы не знаем, есть ли там, что нам нужно, но если не проверим, то точно не узнаем”. И она была готова потратить время впустую, даже если в Фипфорде не будет никаких левиафанов. Легче будет ориентироваться уже по их ощущениям ближе к городу, чем сейчас рассуждать, есть там что-то или нет.

— Я видела конюшню по пути сюда. Думаю, я могу купить там лошадь, и уже завтра утром мы можем начать наш путь.

— Хороший план, удивляюсь вашей осмотрительности, леди Алекто.

На этом обращении её взгляд мгновенно помрачнел, но она никак не прокомментировала это. Её внимание переключилось на перепалку у стойки трактирщика, где поддатый грузный пьяница тряс пустой кружкой из-под пива перед лицом хозяина заведения и громким басом вопрошал, что не золото ли хранится на дне пивной бочки, раз за кружку такие огромные цены. К громкому спору присоединились ещё несколько завсегдатаев, на повышенных тонах защищая честь трактира. Когда зачинщик дебоша достал из-за пазухи нож, посетители ахнули и резко замолчали, ожидая, что же он будет делать.

Эмиэль же смотрел на Алекто и на её скучающее лицо, которое не дрогнуло, даже когда перепалка переросла в вооруженное столкновение. Пьянице заломали руки за спину, оружие отобрали, и пара крепких мужчин вывели его на улицу, к страже, громогласно описывая произошедшее хранителям закона.

— Было бы неловко использовать свои знания по остановке крови прямо здесь, на залитом пивом полу, — заметил лекарь, а Алекто лишь пожала плечами, не желая поддерживать разговор.

— Вы говорили, что у вас у всех были ненастоящие имена, — вспомнил он самое начало их “нового знакомства”, — И вы обещались отвечать на мои вопросы.

— Я вопроса не услышала, — цокнула языком.

— Почему вы взяли имя Альса?

— Потому что оно созвучно с Сильвой и Мальвой.

— Это так же были их ненастоящие имена?

— Да.

— Вы взяли другие имена, чтобы скрыться?

— Да.

— От чего?

— Ставлю лимит вопросов до трех в день, — огрызнулась Алекто, сжимая край стола, — Не думаю, что эта информация тебе вообще понадобится по жизни, так что давай ты не будешь выяснять лишнее.

Эмиэль поднял ладони в знак примирения, но внутренне поставил галочку напротив пункта “семейные темы для неё болезненны”.

— Если хочешь поболтать с кем-то, то вон, целый двор. Я не очень хочу сейчас быть твоим собеседником.

— Тогда последний вопрос: могу ли я забрать вещи из своего, так сказать, дома?

Алекто приподняла бровь, плохо скрывая заинтересованность.

— У меня есть кабинет в Коллегии Целителей. Я бы хотел оставить там вещи и взять всё необходимое для нашего путешествия, — охотница кивнула на это и поднялась, чтобы свернуть карту и расплатиться с хозяином трактира.

На улице ливень становился всё сильнее. Капли дождя, крупные и тяжелые, барабанили по мостовым, крышам и навесам, создавая оглушительный шум. Главная улица, еще недавно полная жизни и движения, мгновенно преобразилась, превратившись в бурлящий поток из спешащих людей и клубящейся грязи. Резкий порыв ветра пронесся по улице, заставляя качаться вывески над лавками. Кто-то спешил под ближайший навес, кто-то, как мог, прикрывал голову плащом или подолом одежды. Колеса повозок с громким хлюпаньем рассекали потоки воды, обдавая грязью прохожих и заставляя вышедшую Алекто тихо выругаться на мгновенно промокшие ботинки.

— Мы же не пойдем под дождем? — Эмиэль выглянул на улицу через плечо женщины, которая застыла в дверях трактира и злобно зыркала вслед удаляющейся кареты.

— Он закончится через пару минут, так что нет, не пойдем, — огрызнулась она и стряхнула со своих волос капли, которые таки смогли долететь до неё, стоящей под навесом.

Дождь действительно стих через пять минут, оставляя после себя растекшиеся дороги и запах прибитой пыли. Улица перед трактиром начала оживать, снова расцветала жизнью, игнорируя, что меж простых людей в сторону Коллегии идет женщина серее и мрачнее тучи, которая только что была над столицей.

На входе в здания Коллегии Целителей Эмиэль представил Алекто как свою сопровождающую — им не нужны были лишние вопросы. А когда лекарь открыл перед охотницей дверь в свой кабинет, та застыла на входе, как будто не решалась зайти.

— Что-то не так?

— Я отсюда вижу, что в некоторых склянках на полках есть твоя кровь, — жёлтые глаза судорожно осматривали помещение с порога, останавливаясь по секунде на некоторых шкафах, — В этом заключается твоё чудодейственное лечение? В том, что ты поишь кровью чудовищ людей?

Она обернулась на лекаря, и на её лице была смесь из презрения, ненависти и удивления. Рука потянулась к мечу на поясе, но мужчина остановил движение прикосновением к плечу женщины.

— Давайте без поспешных выводов и решений. Сначала зайдем — мне, как никак, нужно собрать вещи. Я отвечу на ваши вопросы, но только при условии, что в нашем диалоге не будет участвовать ваш клинок, — и на этих словах лекарь зашел в кабинет и начал собирать всё необходимое для длительного путешествия.

Охотница замешкалась на входе, но последовала за ним — меч оставила у стола в центре комнаты, а сама уселась на кровать, запрокинув голову и рассматривая помещение дальше — полки с горшками, свертки трав, бесчисленное количество пробирок и книг на полках.

— Я слушаю оправдания, — цокнула она языком и прищурилась, разглядывая спину мужчины.

— В первую очередь, я бы хотел прояснить: знаете ли вы, что кровь левиафанов может помочь человеку? — лекарь аккуратно сложил запасную рубаху в походную сумку, раскрытую на центральном круглом столе.

— Я знаю, как кровь действует на людей — и я видела достаточно случаев, когда от двух глотков человек сходил с ума. Кровь левиафанов вредна и не каждый организм может её выдержать, — она наклонила голову на бок.

— Я бы сравнил это со змеиным ядом, в котором важна дозировка.

— Я бы сравнила это с настойкой паслёна, которую дают уже на смертном одре, чтобы больной не чувствовал боли.

— Все лекарства, в которых вы заметили присутствие моей крови, как раз и рассчитаны как “крайнее средство”: до того, как я встретил вашу сестру Мальву, я потерял ещё одного пациента с похожими симптомами. Я могу предположить, что тот пациент также пал от лап детёныша левиафана. Гибель вашей сестры навела меня на мысль, что воздействие одного левиафана можно перебить воздействием другого — то есть, меня. Клин клином вышибить. И с коллегами мы долго наблюдали за тем, не появятся ли новые жертвы моих…собратьев, с позволения сказать. Но за эти полгода новых пациентов с кровавым потом и слепотой мы не обнаружили — либо же они были в настолько глухих деревнях, что узнать об их недуге мы не могли.

Лекарь так же сложил в сумку набор хирургических инструментов, а ещё несколько бинтов и бутылку со спиртом — всё на случай, если ему придется кому-то помогать в их путешествии. Охотница же молчала, рассматривая резной деревянный потолок. За окном снова начал накрапывать дождь. Алекто молча поднялась с кровати, после чего бесцеремонно взяла ящик с настойками с полки, переставила содержимое на стол, а в сам ящик начала складывать все склянки, в которых, по её мнению, содержалась кровь Эмиэля.

— Они различаются между собой по составу? — она подняла два закупоренных сосуда и посмотрела на свет через них, пытаясь понять, что плавает внутри.

— В левый добавлен золотарник, в правый — таволга и мята, — Эмиэль подошел ближе, — Что вы собираетесь делать с этим ящиком?

— Опрометчиво было бы думать, что никто, кроме тебя, не имеет доступа к этим лекарствам. Так что пару твоих самоделок я бы взяла с собой, а всё остальное выкинула бы — во избежание использования их на людях без точных инструкций от знающего человека, — пара склянок были обернуты в платок, а ящик с остальными был отставлен к выходу из комнаты, — Надеюсь, нам не придется проверять твою теорию о работе “вышибания клином” на практике.

Эмиэль стеклянными глазами наблюдал за перемещением ящика с самодельными лекарствами — он же правильно услышал, что она собирается выкинуть полгода его исследований и работы? На каждую из этих колб был потрачен ресурс Коллегии, и если Глава поймет, что спустя полгода совещаний и обсуждений лекарь не может предоставить никаких результатов, то принадлежность кабинета Эмиэлю может встать под вопрос.

В дверь комнату постучались, и из-за неё раздался юношеский голос:

— Сэр Йемлих, вы уже вернулись? Могу я войти?

Алекто переглянулась с мужчиной и кивнула, разрешая впустить гостя в кабинет.

— Заходите, сэр Ланг, — и Эмиэль отвернулся, чтобы продолжать собирать свои вещи: миска для еды, пара ножей и полотенце.

— О, у вас гости? — юноша застыл в дверях, прилипнув взглядом к Алекто, которая стояла по середине комнаты и разглядывала полки с лекарствами.

— Да, я нанял себе сопровождение — думаю, для моих исследований экспериментального лекарства мне нужно будет на время уехать в путешествие, — от этих слов юноша заметно опечалился.

— Вы так редко бываете в Коллегии… Почти неуловимый, — сэр Ланг издал неловкий смешок, но заметил отставленный ящик с лекарствами и оживился, — О, вы хотите показать это Главе?

— Это он хочет выкинуть, — вмешалась Алекто, на пару шагов подходя к ящику и наклонив голову на бок.

— Это неудачные пробы, — Эмиэль даже не повернулся, чтобы сказать это, — Думаю, в моем путешествии я смогу разработать лучшие варианты для лекарства, о котором мы с вами говорили неделю назад.

В глазах юноши отчетливо читалось сожаление, а поджатые губы дрожали, не рискуя высказать что-либо против уважаемого им лекаря. Замешкавшись и начав теребить край кафтана, сэр Ланг набрал воздуха в легкие и выпалил:

— Думаю, вам лучше сказать Главе, что вы снова уезжаете надолго, потому что… потому что в последний раз она о вас переживала! — и зажмурил глаза, потому что это звучало как секрет, который Эмиэлю лучше было не знать.

Мужчина развернулся, и медленно перевел взгляд с Алекто на сэра Ланга и обратно. Женщина никак не отреагировала на заявление, а юноша, кажется, был готов провалиться под землю.

— Хорошо, я навещу Главу. Можете не переживать по этому поводу. Что-то ещё хотели мне сказать? — чем быстрее его коллега уйдет, тем быстрее они соберутся.

— Нет, ничего? — юноша спокойно выдохнул и распрямился, — Тогда я пойду?

— Доброго вечера, сэр Ланг, — поклон головой в сторону гостя и Эмиэль отвернулся обратно собирать вещи.

Но ему не нужно было смотреть на своих собеседников, чтобы понять, что гость остановился в дверях.

— У вас очень интересные глаза. У вас не было в родственниках…?

— Были. Цвет мне достался от дедушки.