Моя (не) родная

Алиса Ковалевская

— Мирон мой сын? — угрожающе нависая, спрашивает сводный брат. — Не твой! — вскидываю голову, понимая, что сбежать не получится. — А если я проверю? — усмехается, а в глазах ярость. — Я не позволю тебе и близко подойти к сыну, Данил! — вырываюсь из плена его рук. — Ты женишься? Вот и женись на здоровье! А о МОЕМ сыне забудь! _______ Когда-то я сбежала, нося под сердцем ребенка от сводного брата, а, вернувшись, узнаю, что он женится на моей же лучшей подруге. И мне бы быть равнодушной, да только я всё ещё его люблю…

Глава 6

Агния

Открыв глаза, я поняла, что машина стоит на месте. Данил отстегнул ремень безопасности. Одного взгляда хватило, чтобы по телу пробежал холодок.

— Зачем ты меня сюда привёз? — голос прозвучал сдавленно.

Должно быть, организм решил взять своё. Даня убавил громкость, и я, убаюканная музыкой и монотонностью дороги, задремала.

— Ты не говорила, куда тебе надо.

— А ты не мог спросить?

— Мог, — ответил он, посмотрев на дом, порог которого я не переступала семь лет. — Но зачем мне было усложнять себе жизнь?

Вот же мерзавец! Я чуть не зарычала, прекрасно понимая, что он специально не разбудил меня.

— Боишься? — кивком показал на дом.

— Мне нечего бояться.

— Но ты всё равно боишься. Что, не зайдёшь?

— А вот брать меня на слабо не надо. Мы давно не дети.

Решительно открыв дверь, я вышла на улицу. Ещё немного, и разговор перешёл бы в грызню. Хуже всего, что Данил был на коне, а я… Да, чёрт возьми, мне было не по себе! Мама вышла замуж за отца Дани, когда я была подростком. Тот перевез нас сюда и сказал, то теперь это и наш дом. Но сколько бы ни прошло времени, я не могла отделаться от ощущения, что дом принадлежит отцу, что хозяин тут — он.

Уже не так смело я прошла по дорожке, вдыхая лёгкий цветочный аромат. Лучше бы было вызвать такси и уехать домой, тем более что мама осталась с Мироном в квартире. Но Даня шёл позади, и это не оставляло мне выбора.

— Всё-таки решилась? — на губах его не было усмешки. Но я чувствовала — он усмехается.

— Мне не на что решаться.

Боже, как же я врала! Ругала себя, что как девчонка повелась на провокацию. В то же время, сколько можно прятаться? Рано или поздно нам с отцом придётся откровенно поговорить. Не может же так продолжаться вечно!

Маме я позвонила сама, через несколько месяцев после прилёта в Штаты. Мирон только-только появился на свет, и я, оставшаяся один на один со множеством проблем, практически без денег и с огромным чувством вины, не выдержала. Через четыре дня мама уже сидела в крохотной съёмной студии с Мирошкой на руках и смотрела на меня, а я не могла сдержать слёз облегчения. Просить прощения было бессмысленно — разве могли слова вернуть ей сына, погибшего из-за моего легкомыслия? Нет. Но я просила и надеялась, что когда-нибудь, посмотрев ей в глаза, не увижу боли.

***

Обычно отец рано уходил на работу, так что существовала большая вероятность, что мы с ним не встретимся. Только мне всё равно было не по себе.

Стоило зайти в холл, меня окружили знакомые запахи. Зеркало в холле, керамические фигурки на полке: всё было на своих местах.

Данил бросил на тумбочку ключи от машины, и я опомнилась. Заставила себя отвести взгляд от идущей на второй этаж лестницы.

Неожиданно до меня донеслись голоса.

Не может быть.

Но не успела я сделать и шага к кухне, навстречу выбежал…

— Мама! — бросился ко мне Мирон.

Вслед за ним появилась мама. Моя мама. Растерянная, она держала в руках венчик и не сводила с меня глаз.

— Мы с бабушкой завтрак готовим! — ничего не замечая, оповестил меня сын и только потом обратил внимание на Даню. — Ты кто?

— Я тебя о том же собирался спросить, — отнюдь не дружелюбно отозвался братец.

Хотя слова были обращены к Мирону, отношение к нему они имели посредственное. Обернувшись, я встретилась с Данилом взглядом. Брови его сошлись, на лицо набежала тень. В воцарившейся тишине мы молча смотрели друг на друга до тех пор, пока не вмешалась мама:

— Завтрак будет через пять минут. Я накрою на четверых.

— Я не буду завтракать, — сказал Даня резко. — Это твой сын? — уже мне.

Присутствие мамы и Мирона ему было ни по чём. Назревающий шторм грозил катастрофой.

— Агния, — начала было мама, подойдя ближе, но я не дала ей договорить.

— Уведи Мирона в кухню, мам.

Как они оказались в доме, когда должны были остаться в квартире, я не имела понятия. Вернее, имела, но подумать не могла, что мама, не сказав мне, привезёт сына сюда! Теперь же я смотрела в почерневшие глаза его отца и готовилась к битве.

Наступление ждать себя не заставило. До боли сжав локоть, Данил протащил меня через весь коридор. Упираться было бессмысленно. Я едва успевала переставлять ноги. Упала бы — он бы не заметил.

С грохотом захлопнув за нами дверь кабинета, Даня швырнул меня в кожаное кресло. Я ударилась о спинку, кресло проехалось, воткнулось в стену и остановилось. Руки Данила оказались на поручнях по обеим сторонам от меня, глаза свирепо блеснули.

— Сколько ему лет? Цедя слова, спросил Данил, заставляя меня вжаться в спинку сильнее.

Я молчала, хотя это было глупо.

— Сколько, мать твою?! — рявкнул он. — Почему ты ничего не сказала?

— А что я должна была сказать?! — взвилась я, чуть придя в себя. Попыталась подняться, но он тут же толкнул меня обратно. Убрал руки, но продолжал возвышаться надо мной, заслоняя окно.

— Что у меня есть ребёнок!

— У тебя нет ребёнка, — отрезала я. — Нет и никогда не было!

— Н-да? — голос стал опасно вкрадчивым. Он опять склонился. Невзначай дотронулся до моих волос.

Мне стоило больших усилий не шарахнуться от него. Исходящая от Данила энергия подавляла волю, сметала защитные барьеры, рушила оборонительные стены и превращала меня в беспомощную девочку.

— Да.

— Хочешь сказать, отец твоего сына не я?

И тут во мне что-то сломалось. Обида, переживания, ожидание: всё вырвалось наружу. Но не слезами, а яростью.

— Не ты, — ответила с уверенностью, не отводя взгляда. Откуда-то появились силы для противостояния.

— А если мы это проверим?

— Ты можешь проверять, что хочешь, Данил. Ничего не изменится. — Не обращая на него внимания, я встала. Выпрямилась и посмотрела твёрдо: — Мирону ты никто.

— Если он мой — я заберу его.

Я усмехнулась.

— Попробуй, — выговорила ровно, но уверенно.

По его скулам заходили желваки, на шее вздулась вена. Это было странно, но чем сильнее я чувствовала его гнев, тем становилась спокойнее.

Ничего больше не сказав, пошла к двери. И всё-таки не смогла уйти, не оглянувшись. Данил стоял на том же месте. Если бы меня попросили описать его тремя словами, я бы ответила, не задумываясь: неукротимость, непримиримость, опасность. Но я дала себе слово, что он меня не сломает, и была намерена во что бы то ни стало сдержать его.

— Мирону ты никто, — повторила тихо. — Мне тоже.

С этими словами я вышла из кабинета и, ничего не замечая, пошла в кухню. Не успела войти, наткнулась на беспокойство в глазах мамы, но только отрицательно качнула головой, сама до конца не понимая, что это значит.

— Ты сама решила приехать? — Мирон нажёвывал кусок яблока. Схватил со стола ещё один и протянул мне. — Бабушка говорила, что мы позавтракаем и поедем домой. Ты как раз вернёшься. А ты вернулась сюда.

— Тебе нужно было предупредить меня, что хочешь привезти его сюда, — с плохо скрываемым раздражением обратилась я к маме.

— Я не думала, что вы приедете так рано.

Да, я тоже не думала. Оглянулась на дверь, но Данил за мной не пошёл. Из холла не доносилось ни звука. Складывалось ощущение, что его вообще нет в доме, что стычка в коридоре — плод моего разыгравшегося воображения.

— Ты сказала ему? — мама поставила на стол глубокую тарелку со свежими оладьями.

— О чём?

— Агния, — посмотрела она с укором.

Взгляд её я проигнорировала. Вымыла руки и села за стол. Положила себе два оладышка и только потом, глядя, как сын поливает свои сладким сиропом, тихонько сказала:

— Не о чем мне ему говорить, мама. Не о чем. Запомни это и не вмешивайся, пожалуйста. Я тебя очень прошу.

***

Доедая четвёртый оладышек, я украдкой смотрела на маму. Та ласково дотронулась до ладошки Мирона, вытерла с пальцев шоколад.

— Может, ещё? — заметив, что я смотрю на них, спросила мама.

Я отрицательно мотнула головой. После разговора в кабинете мне было не до еды. Но только я почувствовала сладкий запах ванили с нотками сливочного масла, вспомнила мамины завтраки и захотелось хотя бы на несколько минут вернуться в беззаботное прошлое.

— Твои оладьи стали ещё лучше, — неловко улыбнулась.

Голос разговаривающего по телефону Данила вернул меня с небес на землю. Улыбка исчезла, я повернула голову.

— Нам пора, — со вздохом стала подниматься. — Мирон, мой руки. Мы…

— А бабушка сказала, что ты тут жила, — бесцеремонно перебил сын, не подумав послушаться. Сцапал из коробки конфету, не переставая при этом болтать: — И что у тебя комната тут есть. Я хочу посмотреть!

Печенье оказалось у него за щекой.

— У тебя там есть игрушки? Покажешь мне?

— Сколько раз тебе говорить, чтобы ты не разговаривал с набитым ртом?

Мирон сделал вид, что не услышал и потянулся за новой печенькой. Понятно! За вечер мама успела дать ему волю, что не остановить. В Мироне она души не чаяла, от того моя просьба никому о нём не говорить, была для неё сродни камню на шее. Но если бы Данил хотел знать, он бы узнал. И отец тоже.

— Прости, — ответила мама на мой красноречивый взгляд. Виновато улыбнулась кончиками губ. — Я так редко его вижу.

— А он этим мастерски пользуется, — вышла из-за стола и отодвинула от сына коробку. — Куда в тебя лезет?!

— Я же мужик, — нашёлся он.

Мама подавила смешок, я не нашлась, что на это сказать. Зато сам Мирон не заставил ждать с продолжением:

— Девочкам надо есть мало, а то они будут толстые и страшные. А мужчинам много, тогда они будут сильные и смелые.

— Да что ты говоришь, — с сарказмом отозвалась я и отодвинула коробку с печеньем ещё дальше. Глянула на маму.

— Покажи ему свою комнату, — попросила она. — Ничего не случится, Агния, — она встала и, подойдя, неожиданно обняла меня. — Как же я рада, что ты вернулась, дочка, — прошептала дрожащим от слёз голосом. — Как же я рада, что вы с Мирошей теперь со мной.

***

Поднимаясь на второй этаж, я крепко держала сына за руку. Слова мамы оставили в выстроенной мной оборонительной стене пробоину размером с кратер вулкана. Не дай Бог было встретить Данила именно сейчас. Но как только я подумала об этом, дверь одной из спален открылась, в коридоре появился Даня. Сразу стало ясно, в покое он меня не оставит. И точно. Братец преградил нам дорогу.

— Иди до конца, — отдала я сыну ключ от своей комнаты. — На двери такой же цветочек, — показала ему на брелок.

— А ты?

— Я сейчас приду.

Сын подозрительно глянул на Даню. Потом на меня и снова на Даню. Любопытство пересилило, и уже буквально через несколько секунд он со старанием вставил ключ в замок.

— Что?! — не желая растягивать и без того затянувшуюся паузу, с нажимом осведомилась я. — Ну что, Дань?!

Злой, как чёрт, он подошёл вплотную. Я заставила себя стоять на месте. Зевс Громовержец, хренов!

— Его отцом могу быть только я.

Я тихонько, нервно засмеялась. Резко замолчала.

— Правда, что ли? Серьёзно?! — его самоуверенность переходила границы. — Ты считаешь, что только у тебя в штанах рабочий агрегат? Увы, братец, я вынуждена тебя разочаровать.

Он буквально почернел. Так и казалось, что в любую секунду живущий в нём зверь сорвётся с цепи. Только страшно мне не было. Когда-то он назвал меня Рысью. Теперь Рысь обзавелась детёнышем и точно знала себе цену.

— А ты много рабочих агрегатов перепробовала, как я понимаю.

— Тебе-то что? Боишься, что сравнение окажется не в твою пользу? — ехидно искривила губы.

Данил стиснул челюсти. Ещё немного, и он бы зарычал, как цепной пёс.

— Ты сделал свой выбор, — гневно прошипела я. — Я сделала свой. Не лезь ко мне и моему сыну. Не прикасайся ко мне. Тебя задевает, что девочка Агния не стала виться у твоих ног дворовой кошкой? Или что ты пристроился к папочке, а я сама себе хозяйка? Что тебе покоя не даёт, Даня? — качнула головой. — Если тебя что-то не устраивает, обратись за помощью к психологу. Он поможет тебе справиться с проблемами. Я тут ни при чём.

— Мои проблемы… — начал было он, стиснув моё запястье, но выскочивший из комнаты Мирон заставил его замолчать. Я выдернула руку.

— Я бросила тебя. Улетела. Вот ты и бесишься, — выговорила жёстко. Он скривил уголок рта, я в последний раз кинула на него взгляд и пошла к сыну. Тот стоял у открытой двери, держа в руках коллекционный мотоцикл размером с мою ладонь.

— Такой красивый, — показал его мне.

Я нахмурилась. Мотоцикл был и правда красивый: совершенная миниатюрная копия того, что пылился у нас в квартире. Только откуда он взялся, я не понимала. Не помню, чтобы у меня было нечто подобное. Хотя за семь лет такие мелочи могли просто стереться из памяти.

— Всё успел рассмотреть? — зашла я в спальню вместе с ним и будто окунулась в прошлое.

— Тут скучно.

— А ты чего ждал?

Шторы на окнах, застеленная покрывалом постель, серый мишка с ярким алым сердечком на прикроватной тумбочке. Я дотронулась до него пальцами и улыбнулась сыну. Уезжая, я взяла с собой самое необходимое. Кое-что привезла потом мама, но большинство вещей осталось тут.

Мирон внимательно наблюдал, как я, открыв шкаф, вытащила платье. Показала ему.

— Красивое?

— Угу, — важно кивнул он.

Конечно же, дела ему не было до платья. Коснувшись его тёмных волос, я тихонько вздохнула. Провела, невольно вспоминая, как касалась волос его отца. Даже наощупь они были точно такими же.

— Поехали домой, — взяв вешалку с платьем, сказала я. — У нас с тобой очень много дел.

— А мы ещё приедем сюда?

Я замялась. Первым порывом было ответить, что вряд ли.

— Обязательно, — взяла у него из рук мотоцикл и поставила на тумбочку рядом с мишкой. — А перед этим попросим бабушку испечь пирог с мясом.

— Лучше сладкий. С вишней, — загорелся он. — Или с сахаром и лимоном.

Я отрицательно качнула головой.

— Сладкое — для девочек. А ты же у меня мужик. Так что с мясом.

***

Попрощавшись с мамой у дверей дома, мы вышли к дороге. Такси уже дожидалось нас. Но только я открыла дверцу, чтобы посадить Мирона на заднее сиденье, возле нашего остановилось ещё одно.

Выйдя на улицу, Наташа посмотрела прямо на меня. Чёрные волосы были собраны в высокий хвост, лёгкое чёрное платье в мелкий горошек перехвачено под грудью лентой. В ресторане я не успела рассмотреть её, сейчас же безотчётно отметила — выглядит она хорошо.

— Давай, садись, — помогла сыну и закрыла дверь.

И снова мы с Наташей смотрели друг на друга. Несколько секунд. Одновременно с тем, как она пошла к дому, я села в такси. Посмотрела ей в спину уже через стекло.

— Едем? — спросил водитель.

— Да, — последний взгляд на дом, на Наташу, на появившегося на крыльце Даню. — Едем.