Солёный чай

Алла Михайловна Лебедева, 2021

О сложных взаимоотношениях между героиней и молодой невесткой, поселившейся в её доме. О разных взглядах на мир. О силе привязанности бабушки к внучке. О том, на какие жертвы она готова пойти, ради того, чтобы сохранить контакт с внучкой.

Глава 1. Восточная тактика

Мой сын Алексей долгое время пребывал, в поиске, подходящей спутницы жизни. Ему исполнилось 29 лет, но, он так, и не определился, с выбором. Нам с мужем, довелось познакомиться, с десятками его потенциальных невест, причем, всегда, он представлял их, в качестве будущих и бесконечно любимых жен. Так, и произносилось: — Мама, познакомься, это моя будущая жена… Стоило нам, принять очередную невесту, привыкнуть к ней, как, она бесследно исчезала, из нашей жизни. « Так, получилось… » — лаконично объясняет сын и, через пару недель, на пороге, появляется очередная блондинка с длинными ногами и челкой, до бровей. Типаж был, настолько же, одинаков, насколько часто, менялись его представительницы. Я не успевала, даже, толком рассмотреть потенциальных жен, в лицо. Однажды, я перепутала имена невест и назвала Наташу Катей, из-за чего, нервная Наташа, долго, рыдала, от обиды. По моим наблюдениям, все избранницы отличались некоторой истеричностью и неуравновешенным характером. Может, мой сын находил в этих качествах, некую изюминку? В любом случае, я ему не мешала искать свой идеал. У меня было море своих проблем, чтобы я задумывалась над образом своей будущей невестки. Да и не надо было особенно гадать на эту тему. Я старательно заучивала имена девушек, долго репетировала перед зеркалом и проговаривала про себя имя очередной «жены». Однако всегда остаются опасения ошибиться по причине моего плохого зрения, потому как, все потенциальные невесты отличались друг от друга, только при пристальном изучении. Я обычно напрягалась, когда сын объявлял об очередном своем романе. Вот, и на этот раз, когда он таинственно намекнул о том, что встретил самую красивую и умнейшую девушку на свете, мое сердце защемило в тревожном предчувствии. Предстояло снова привыкать к новой особе, без особой надежды на стабильность. Было бы проще, если бы эта смена «любимых жен» происходила где-нибудь, подальше от меня. Но каждый раз, влюбленный Алеша хотел представить предмет своего обожания матери, ожидая от меня одобрения. Ну, что же…Я очень люблю своего сына и стараюсь быть снисходительной к его подругам. Что ни сделаешь ради своего дитя, а уж эту малость…На этот раз, девушку звали Марина. Кареглазая хрупкая девушка с улыбкой на симпатичном личике. Стоит ли говорить, что у нее были окрашенные светлые волосы, я бы сказала, волосенки. Совсем реденькие, свисающие до плеч. Над невысоким лбом нависала длинная челка. В отличии, от прежних длинноногих красавиц, эта была невысокого роста, вполне заурядной внешности. Но, вот, глаза…Огромные, темно — карие, почти черные, с загадочным странным блеском. Несомненно красивые глаза, но… Когда, я первый раз увидела эти странные глаза, то, внутри меня будто, что-то оборвалось в сердце. Какая-то странная тревога… Словно стою на краю обрыва и боюсь взглянуть вниз, зная, что там бездонная пропасть…Вдруг невольно вспомнила давний и неприятный для меня эпизод моей жизни. Это был конфликт с моей бывшей свекровью Любовью Александровной. Причиной этого конфликта было мое нежелание, отдать ей на лето, моего шестилетнего сына. После мучительного развода с первым мужем Сергеем, я хотела дистанцироваться от него и его семьи. Меня бросало в дрожь от одного имени первого мужа. Но его родители — Любовь Александровна и Анатолий Васильевич, всегда относились ко мне с теплотой. Мне не хотелось делать их заложниками наших неудавшихся отношений с Сергеем. В конце концов, справившись со своими эмоциями, я решила, что родной отец и бабушка с дедом по отцовской линии имеют право видеть своего, на тот момент, единственного внука. Любовь Александровна уговорила меня разрешить ей забрать внука в деревню, всего на пару месяцев. Сергей приехал за Алешей, и мы договорились, что до двадцатого августа, он привезет ребенка обратно. Я не хотела лишать Алешу общения с родным отцом и его родителями, и была рада, что лето он проведет в обществе родных людей. Моя бывшая свекровь очень любила внука. Она была ответственным человеком, я ей абсолютно доверяла. Алеша гостил у бабашки все лето. Но вот наступил конец августа, но ни Сергей, ни свекровь сына не привезли. Деревня, где проживала свекровь, находилась за тысячу километров от нашего дома, и добраться до нее было непросто: сначала на поезде, затем на машине, потом — на теплоходе. Я отчаянно посылала телеграммы с просьбой привезти ребенка. Алеша должен был пойти в первый класс. Перед школой необходимо было сделать профилактический медицинский осмотр и купить школьную форму. Не дождавшись ответа, мы с мужем Володей выехали в Братск. От пристани, дважды в неделю, отправлялся теплоход в деревню Карахун, где жила бывшая свекровь. Выяснилось, что свекровь уже устроила внука в их местную школу, отчего-то решив, что я не поеду за сыном, в такую даль. Словом, она надеялась оставить Алешу проживать постоянно. Мало сказать, что я не ожидала такого, меня просто шокировали ее слова о том, что « а ты родишь себе еще ребеночка». Несмотря на сложившиеся хорошие отношения с бывшей свекровью, я вспылила и наговорила ей много лишнего. При этом пригрозила Любовь Александровне, что больше она внука не увидит. До сих пор, помню ее заплаканное лицо и исчезающую вдали, фигуру на пристани. Спустя три месяца бывшая свекровь скончалась от инсульта. Вспоминая то время, я часто размышляла: Не явилась ли причиной ее смерти разлука с любимым внуком? Меня иногда накрывает волна сострадания и вины за свою резкость. На самом деле, я не думала разлучать бабушку с внуком, всему виной — моя излишняя эмоциональность. Все думала: вот скоро сяду и напишу Любовь Александровне письмо с извинениями. Пусть она приедет и будет с Алешей столько, сколько сама пожелает. Но дни бежали, заполненные новой радостной жизнью с любимым мужем, я не находила времени для письма. Свекровь же писала мне длинные письма о том, как она скучает по внуку. Сообщала о том, что тяжело больна. Отправляла бандерольки с костюмчиками, свитерами и ботинками для Алеши. Внезапно, посылки перестали приходить к нам. Я заволновалась и, наконец, написала письмо бывшей свекрови. Но, оказалось, что адресата уже нет. Мои извинения запоздали во времени. Когда пришло известие о смерти Любовь Александровны, я заплакала, ощутив печаль и раскаяние. Горько и досадно осознать, что человек ушел с обидой в сердце. Но жизнь шла своим чередом, наполненная множеством событий. Моя карьера пошла вверх, семейная жизнь была спокойной и стабильной, Алеша успешно учился в школе. Я,казалось, забыла о своей первой свекрови. Но…Через несколько лет, мне стал сниться один и тот же сон: я поднимаюсь в гору у пристани поселка Карахун и иду к дому Любови Александровны…Высокий песчаный берег, извилистая тропинка к дому, деревянная калитка со скрипучими навесами, низенькое желтое крылечко…Стоило мне закрыть глаза, я снова и снова шла по этой тропинке и песок осыпался у меня под ногами. Моя мама сказала: « Ты должна съездить и поклониться ее могилке. Она зовет тебя и Алешу». В один из вечеров, я сказала своему мужу: « Постарайся понять меня. Мне надо съездить в Карахун». Володя устроил мне сцену ревности, решив, что я хочу увидеться со своим бывшим мужем. Это было ожидаемо. Как могла, я объяснила ему причину поездки. Во всяком случае, мои твердые интонации в голосе не оставили сомнения, что цели своей я добьюсь и все равно поеду. Володя подумал пару дней, потом предпочел взять вопрос под контроль и даже взялся помочь. Он довез нас до пристани города Братска, откуда теплоходом, мы с Алешей добрались до Карахуна. Я сидела в каюте, смотрела на волны, бушующие за теплоходом и думала о том, что теплоход движется очень медленно. Если бы я могла бежать по волнам, то я бы побежала впереди судна. Так велико было мое желание оказаться в Карахуне. Мне было это удивительно и странно, потому что во время моего первого брака, я ехала сюда с большой неохотой. А сейчас, я оставила на берегу любимого супруга и устремилась к дому бывших родственников. Что это? Разве это подлежит объяснению? Какая-то мистика. Бывший свекор Анатолий Васильевич удивился и обрадовался нашему приезду. Мы отдохнули с дороги, попили чаю. Я сразу попросила Анатолия Васильевича показать нам могилку жены. Мы пересекли небольшой сосновый лесок и оказались на деревенском кладбище. Воздух здесь был насыщен запахом хвои, ромашки, клевера и чистого песка. Мы с Алешей собрали по букетику полевых цветов и положили на могилку Любови Александровны. Я мысленно попросила ее прощения, слушая, как шумит в соснах теплый ветер… И почувствовала, как с моей души уходит эта тяжелая ноша — чувство вины. Я поняла, что свекровь простила меня… С тех пор, прошло почти 20 лет…

Сейчас, взглянув в глаза Марине, очередной кандидатке в невестки, я внезапно ощутила подсознательное предчувствие тревоги. Словно услышала тихий, но внятный голос подсознания: « Вот оно и пришло, возмездие за твой грех гордыни…» В красивых карих глазах Марины таился таинственный пугающий омут. Он притягивал и отталкивал одновременно. В этой девушке было что-то необычное, отчего бросало в озноб. Улыбка отдельным фрагментом смотрелась на фоне этих непроницаемых глаз и казалась снятой с другого лица и приклеенной на время. Взгляд немигающий застывший и неподвижный. Эта ее ненастоящая улыбка вызывала дрожь в моем теле, будто я встретилась с опасностью… Позже Галина Ивановна, моя давняя соседка и приятельница скажет: — Улыбка анаконды», подразумевая хитрость и коварную сущность избранницы моего сына. Галина Ивановна преподавала биологию в школе, в змеиной природе она разбиралась гораздо лучше меня. Новоиспеченная невеста сына приехала из областного центра, что за тысячу километров от нашего северного городка. По словам сына, училась на выпускном курсе социального университета, по специальности «бухгалтер». Мне было непонятно, как можно одновременно учиться и быть в другом городе. « Ладно, мама, это же, СФУ! Туда подаешь документы, платишь денежки и можешь не появляться до вручения диплома! Мама Марины оплатила весь курс обучения, осталось сдать дипломную работу.» — пояснил Алексей. Остановилась Марина у подруги по переписке, на соседней с нами, улице. « Временно…» — невнятно произнес Алексей, опуская глаза. Я мысленно продолжила его фразу: « Но с явным намерением поселиться в нашем доме? ». Иначе, зачем ей ехать с полной сумкой вещей? Я была возмущена. Вместе с тем, находилась в панике. У меня все валилось из рук, в предчувствие неприятных перемен. Что-то здесь не так…Что-то сынок от меня скрывает…До недавнего времени, сын жил в Иркутске,там он окончил университет по специальности « юрист».Домой он возвращаться не стал, пожелав вести автономное существование. Он снимал квартиру недалеко от центра, вместе с партнером организовал микропредприятие по ремонту автомобилей. К нам он приезжал пару раз в год, знакомил с очередной девицей, после чего они уезжали, влюбленные и радостные. Мы с мужем Володей считали, что Алексей сам должен выбрать свой путь и спутницу жизни. Потому, не вмешивались и не давали советов. Кому они нужны эти советы? Пусть набьет собственные шишки и поймет, что ему в жизни нужно. Мы сделали свое дело: вырастили парня, дали неплохое образование. Тот факт, что он хочет жить отдельно от родителей, меня только радовал. Значит, вырос самодостаточный мужчина, способный сам решать свои проблемы. На мой вопрос о том, как дела, Алеша всегда отвечал: « Мама, у меня все нормально!». Я знала, что мой сын не избалован излишествами, достаточно не привередлив в своих потребностях. Если я настаивала, чтобы сходить в магазин и купить ему новые вещи, то он всеми способами отговаривал меня. «Мама, перестань тратить деньги. Зачем мне еще одна рубашка, у меня же уже есть две!» — возмущался Алексей. У нас никогда не было много денег, хотя, мы с мужем работали с утра до вечера. Несколько лет подряд мой муж ездил в междугородние рейсы, но потом их организацию укрупнили и перенесли в областной центр. Я — провизор по специальности, пыталась наладить совместный аптечный бизнес, пребывая в аптеке, иной раз, до рассвета. Вместе с партнером, местным предпринимателем Сергеем Мазиным мы взяли кредит, купили помещение в центре города и своими руками вычистили, отмыли и отремонтировали его. Купили оборудование, получили лицензию. Я сама стояла за аптечным прилавком, сама же принимала товар, сортировала и формировала ценники. Только через два года я смогла принять в помощь, фармацевта. Выплатив один кредит, мы брали следующий и снова бесконечная работа. Алеша весь день был один. Он был способен, с ранних лет, приготовить простую еду, убрать за собой посуду, навести порядок в доме. С десяти лет он гладил свои вещи, покупал продукты на рынке. Характер Алеши был настолько миролюбивым, что в старших классах поссорившиеся приятели обращались к нему. Он тщательно разбирался в их конфликте, и все заканчивалось миром. Когда Алексею исполнилось шестнадцать лет, мы поссорились с мужем из-за разного отношения к бизнесу. Я вспылила и наговорила мужу разных обидных слов. Тогда, именно, сын спас нашу семью от распада. Я гордилась своим самостоятельным рассудительным сыном. От подруг и знакомых часто слышала о том, как дети просят деньги, сидят на шее у стариков, не желая трудиться. « Как хорошо, что мой Алеша не такой!» — с радостью думала я. Особенно меня возмущало, когда взрослые сыновья приводили в родительский дом своих жен и садились на родительское обеспечение. Такие истории я слышала со всех сторон. Моя фармацевт Светлана Алексеевна часто рассказывала, как тяжело ей кормить сына, невестку и внука. « Прихожу домой, пустой холодильник, все съедают, как гусеницы! Руки оттянула до земли, таская сумки! Сил моих уже нет!» — восклицала Светлана Алексеевна, придя на смену с объемными пакетами продуктов. Она тут же звонила по телефону, и за пакетами заходил высокий упитанный молодой человек, ее сын Андрей. « Как им не совестно объедать свою мать? Почему они не хотят жить отдельно от вас? Я никогда бы не позволила своему сыну так поступать со мной! » — возмущалась я, слушая жалобы своей помощницы. Но, как это часто бывает в жизни, я столкнулась с похожей ситуацией. Что называется: « Не зарекайся!». Выяснилось, что Марина приехала из Иркутска к моему сыну, по его приглашению. Раньше, без нашего разрешения, Алексей даже на ночь не мог девушку оставить. Он знал, что я терпеть не могу вторжения чужих людей, в мое личное пространство. Я тщательно оберегала наш внутренний семейный круг от посторонних глаз. Почему он пригласил свою подругу, не спросив нашего согласия? Я была поражена, возмущена поступком Алексея. Мне была удивительна позиция моего сына поселить у нас свою девушку. Чужого, неприятного мне, человека. Многое в Марине пугало меня. Объяснить это я не могла, поэтому не говорила про свои субъективные ощущения никому. « Мама, скажи почему?» — спросит меня сын. А я не знаю ответа. Опасаюсь и все тут. Тем более, у меня сразу возникли сомнения относительно длительности их связи. Алеше было почти 29 лет. Он поменял много подруг, но я никогда не влезала в его личную жизнь и предпочитала не знакомиться близко с его подругами. Он всегда утверждал, что еще не родилась та женщина, которая отвела бы его до ЗАГСа. А, тут, я должна впустить в свой дом чужую иногороднюю девушку, ничего мне не внушавшую, кроме безотчетной тревоги и беспокойства. Я ничего не знала о ней, ее семье, ее характере. Нельзя же брать в расчет бессвязный лепет влюбленного Алексея: «Мама, она хорошая…». Насколько мне помнится, таких «хороших» я могу насчитать пару десятков, как минимум. Кроме того, я всегда была уверена, что совместное проживание двух поколений под одной крышей не приводит к добру. Это я знала еще с детских лет, от бабушки, которая некоторое время жила вместе с мамой и папой. Закончилось все затяжным конфликтом, мать с дочерью не разговаривали целый год и не ходили друг к другу. Мой муж был в отпуске у своей мамы. Он,в телефонном разговоре, поддержал меня: « Скажи, пусть ищут квартиру и живут там, в каком угодно, составе!». Я все обдумала и решительно воспротивилась совместному проживанию с нами Марины. Постаравшись не проявлять излишнюю эмоциональность, я сказала Алексею: — Не думала, что придется тебе разъяснять простые вещи. Мы вырастили тебя, дали тебе образование. Все, этого достаточно! Еще не каждые родители делают для своих детей то, что сделали мы для тебя! Тебе не кажется, что дальше ты должен сам устраивать свою жизнь? Насмотрелась хоровода из твоих жен, еще как насмотрелась! Ты пригласил девушку, в надежде на кого? Не забыл спросить родителей, готовы ли мы принять чужую девушку в дом? Вот тебе мой ответ: ты ее пригласил, ты и думай, как ее устроить! Снимай квартиру и живите отдельно, делайте что хотите! Мне твоя Марина не нужна ни в каком качестве! Ясно я выразилась: не нужна? Возникла пауза. Помолчав, Алеша умоляюще взглянул на меня: « Мама, не сердись… хотел сказать позже, но… Я все понимаю…Мне пришлось вернуться домой, у меня неприятности с моим бизнесом… Одним словом, партнер кинул меня и уехал в неизвестном направлении. Все долги поставщикам на мне… Как только найду работу, сразу начну выплачивать…А Марина…Марина беременна. Разреши нам временно пожить с вами, я найду работу, и мы съедем. Пожалуйста, мама! Я никогда ничего не просил у тебя. Не отправлю же я ее в Иркутск к родителям! Она не вернется, грозится, что сделает аборт…Она такая эмоциональная, возьмет и, в порыве, убьет ребенка…Я люблю ее, мама! К тому же, я собираюсь непременно на ней жениться. Это не то, что у меня было…Это очень серьезно…Мама, ну пожалуйста! Видишь, как все на меня навалилось… А к кому мне еще ехать, если не домой, мама?» Я слушала, молчала, закусив губу до боли. Вот это, новость! Не знаешь, плакать или смеяться! Я, конечно, мечтала о внуках, особенно мне хотелось внучку. Я представляла, как гуляю с ней в сквере, показываю ей свою коллекцию самоцветов, вожу ее в детский садик…Но, что это произойдет так скоро, не ожидала. Это было, так некстати…Вернее, я не была готова к такому повороту событий. Если сын и найдет съемную квартиру, то это будет дешевая забегаловка. Где-нибудь, на окраине города… На достойное жилье у нас нет средств. Представив, что мой внук или внучка родится в грязной съемной квартире, лишенной нормальных условий, я сдалась. « Хорошо. Но только на время!» — ответила я сыну. Марина мгновенно привезла сумку со своими вещами от подруги, где она временно проживала. Словно, сидела за углом с сумкой и только ждала сигнала. Первые пару месяцев я ее практически не видела. Когда мы с сыном приходили с работы, Марина лежала в спальне сына и смотрела в телевизор. Почти всегда, она готовила нам простой ужин: варила картошку или жарила мясо. Потом, стала протирать пол, изредка, но помогала мне в домашних делах. Но особого пристрастия к кухне у нее не было. Ну и ладно, я сама не слишком люблю кухню. « Будет свой дом, тогда и будет стараться» — думала я. Я обратила внимание, что она неплохо разбирается в кулинарном деле. Но просить ее что-нибудь приготовить или испечь я не решалась. Пусть девушка привыкнет ко мне. Марина удивляла меня отсутствием эмоций, особенно, положительных. Она почти никогда не смеялась, мало что ее радовало. Я вспоминала себя, хохотушку в двадцать лет, и удивлялась, как можно не радоваться жизни рядом с любимым человеком. Любимым ли? Этот вопрос меня мучил… Не замечала я Марининой любви к Алеше. Если у него горели глаза, когда он смотрел на свою невесту, то Марина сидела с постным выражением лица. Буду стараться не думать об этом. Наверное, просто надо принимать ее такой, какая есть. К этому времени, мы купили земельный участок возле Иркутска и Володя уехал строить дом. Так что привыкать Марине надо только ко мне. А я появлялась дома на ночь. Уходила рано, возвращалась поздно. Почти сразу падала в кровать и засыпала. Иногда Марина пекла нам разные булочки и конвертики с вареньем внутри. Иногда спрашивала: «Анна Петровна, не надо сходить в магазин?». Но Алеша покупал продукты сам и приносил их, после работы. Так что, Марина почти не выходила из дома. Подруг у нее в городе не было. Странно,что я никогда не слышала ни о каких подругах, вообще. Думаю, она просто села и прикатила к нам, поставив Алешу перед фактом своей беременности. Она знала, что он не отправит ее обратно. Поэтому, байка о том, что Марина остановилась у подруги по переписке, была придумана для меня. Я пыталась также привыкнуть к ней. Пробовала расспросить про ее семью. Очень скупые ответы. Мама — чиновница, папа — болеет. Чем болеет? Вроде, печень больная. Сидит дома, на мамином содержании. Вот и все о родителях. Старшая сестра Лариса, не замужем, работает в банке. Но, в целом, у меня не было к ней претензий. Не грубит. Обращается по имени-отчеству. Сидит себе в комнате, не мелькает, ни о чем не просит…правда, избегает общения со мной и мужем, но это, возможно, от стеснения…Может, все не так страшно? Может, делаю из мухи слона? Я успокоилась и перестала настаивать на переезде молодых. « Не так часто я сейчас бываю дома. Надо быть терпимее… Пусть пока поживут…» — размышляла я, разбирая на смене коробки с медикаментами. Собственно, времени на размышление у меня было мало. Дни проносились в бесконечной работе. Мой муж строил дом, все время требовались деньги на стройматериалы. Я целыми днями трудилась по 12-13 часов. Утром заступала за прилавок в аптеке, после обеда приходила мой помощница. Тогда я, наскоро попив чаю, садилась за заказ товара и разборку поступивших медикаментов. Уходила в семь утра, возвращалась в девять вечера. Выходных у меня почти не было. Какие выходные, если нависает банковский кредит, как дамоклов меч над головой… Алеша приходил с работы поздно, он устроился продавцом в магазин по продаже бытовой техники. Марина на целый день, оставалась одна. Она рисовала картинки по номерам, сидела за монитором моего рабочего компьютера, часами болтала со старшей сестрой и матерью, по телефону. А часто, просто валялась на диване, глядя в экран телевизора. Ее беременность протекала нормально, поэтому, однажды, я осторожно завела с ней разговор об устройстве на временную работу. В центральную аптеку требовался помощник бухгалтера, а у Марины был диплом по квалификации: бухгалтер-экономист. С помощью главного бухгалтера нашей аптеки, Елены Петровны которой я заплатила двадцать тысяч, Марина защитила диплом на «отлично». « Господи, Анна Петровна! Сомневаюсь, что их там учат вообще! Девочка — полный нуль! Ей бы где-нибудь практику наработать, поучиться бухгалтерскому делу…» — посоветовала мне Елена Петровна. Я решила помочь будущей невестке. Когда мне позвонили из аптеки, я обрадовалась. « Вот удача! Нашла невестке работу по специальности!» — думала я, предвидя благодарность Марины. Но все пошло не так… Выслушав меня, Марина, вдруг, разразилась слезами и убежала в спальню. Я недоумевала по поводу ее странной реакции. С моей точки зрения, работа давала ей шанс получить пособие при уходе в декрет. Их молодая семья сильно нуждалась в средствах, поскольку заработок сына был небольшой. Марина любила вкусно поесть, она предпочитала свежее мясо, овощи с рынка, обожала бананы и абрикосы. Мне приходилось помогать сыну, чтобы прокормить избирательную девицу. Да, что там помогать, фактически, я кормила всех нас и оплачивала кредиты. Еще я видела, что девушка целыми днями сидит одна, и, либо обсуждает новые фасоны одежды по телефону, либо рисует, либо переписывается по электронной почте с подругами. « Выручайте! Скучает девушка. Ей нужен коллектив. Заодно и заработает денег. ». — говорила я, созвониваясь с директором центральной аптеки, по поводу вакансии. « Желающие есть. Но для Вас, Анна Петровна, сделаем исключение! Пусть приходит Ваша сноха!» — обрадовал меня,однажды, Юрий Петрович. Получить работу в нашем городе было непросто, а устроиться выпускнице, без стажа, просто непостижимо. А тут такое… Ожидая от Марины выражение бурной радости, я просто растерялась, увидев бурные слезы. Сын разъяснил ситуацию: Марина иногда чувствует слабость, недомогание и работать не сможет. « Вот только ее недомогание не мешает съедать по кило конфет в день, запивая коробкой сока…» — едко подумала я, но свои рассуждения не озвучивала. Срок беременности подходил к шестнадцати неделям, я заволновалась относительно постановки на учет в поликлинику, и поспешила к знакомому гинекологу. Моя давняя приятельница, врач-гинеколог Маша Гароненко, охотно согласилась осмотреть девушку. Вскоре Марину благополучно поставили на учет. Почти каждую неделю сын возил ее на осмотр в поликлинику, поскольку Марина отказывалась ездить одна в поликлинику. « Никак не запомню ваших улиц, боюсь заблудиться!» — хныкала она перед приемом. Я благоразумно молчала, думая о том, что от поликлиники до нашего дома было десять минут неторопливой ходьбы. Но Марина ухитрялась из простого похода к врачу изобразить невероятную историю. Все на нее, «не так» смотрели, «не то» говорили, утаивали важную, «наверняка, плохую» информацию. Никакой патологии врачи не обнаружили, беременность протекала по всем правилам ведения акушерской практики. Но Марина каждый день находила у себя какие-нибудь недуги. « У меня странная форма живота. Прочитала в интернете, это нехорошо!» — ныла она вечером, когда мы переступали порог дома. « У меня колики. Весь день промучилась, есть не могу!» — слышала я ее дрожащий голос, на следующий день. Марина обнаруживала на своем теле какие-то микроскопические пятнышки, прыщики, шишечки и затвердения. Просиживая у компьютера часами, Марина читала все сайты подряд и находила у себя всевозможные отклонения от нормы протекания беременности. Ее надо было успокаивать, уговаривать, с ней надо было нянчиться. Алексей нянчился с ней, уговаривал, успокаивал. Он проявлял, с моей точки зрения, чудеса необыкновенной стойкости и терпения. Естественно, от разговоров о работе для Марины, я предусмотрительно отказалась. Старалась избегать конфликтов, думая о своей будущей внучке. Когда мне было 40 лет, мне приснился сон: я, старенькая, опираясь на тросточку, стою у большого нарядного дома. Меня фотографирует молодая женщина, причем я знаю, что это — моя внучка. Сон был настольно ясный и яркий, как разряд молнии в грозовую ночь. Как мне хотелось, чтобы родилась девочка! У нее будут шелковистые волосы, которые я буду заплетать в косички с красивыми бантами! Я буду покупать ей самые лучшие наряды! Я передам ей по наследству прабабушкину швейную машинку «Зингер» 1903 года выпуска, когда она подрастет. Мы будем читать с ней детские книжки. Я буду водить ее, наряженную в яркие платьица, на прогулки. Я закрывала глаза и представляла свою будущую внучку, самую, самую…Ради нее, я должна быть терпимее к Марине. И я старалась. На двадцать первой неделе беременности, Марина была полностью, освобождена от домашней работы, которой и раньше себя не обременяла. Я сама вечерами мыла полы, пролезая под кроватью, на которой возлежала моя невестка и смотрела очередной сериал. Демонстрируя плохое состояние, Марина охала и громко стонала. Предполагаю, что стонала она только по вечерам, когда мы приходили с работы. Потому что, бдительная соседка Галина Ивановна не слышала никаких стонов днем, а только лишь, веселую музыку и беспрерывный разговор Марины с кем-то, то ли по телефону, то ли по «скайпу» компьютера. В это время сын готовил ужин на кухне. После ужина, я мыла посуду, а Марина, сделав страдальческое выражение лица, закрывалась в спальне. Иногда она вовсе не выходила к ужину, сославшись на головную боль. Однако, приготовленная мной еда, на утро исчезала. Исчезали запасы яблок, бананов и мандаринов, таяли пакеты с конфетами, испарялись бутылки с соками, которые я приносила из супермаркета. Это означало, что пищу Марина, все же, принимает, но, исключительно, в наше отсутствие. Я с удивлением оглядывала тщедушное тело невестки и поражалась ее прожорливости. Куда что влезает! Днем она не готовила, жалуясь на тошноту от запаха лука и мяса. Даже отварить картошку Марина была не в состоянии. Любые просьбы портили ей настроение. Например, моя просьба сходить за хлебом, могла довести ее до истерики: « Твоя мать не понимает, что мне страшно ходить по городу с животом. Ведь меня никто не сопровождает! Вдруг у меня закружится голова! Я могу подскользнуться и упасть! Вы этого хотите? Вы хотите, чтобы я упала?» — сквозь слезы проговаривала Марина, и носовой платок дрожал в ее руке. Под словом «Вы» я услышала обращение ко мне. И перестала просить Марину о чем — либо. В конце концов, ради спокойствия моей будущей внучки, я взяла домашнюю работу на себя. Я видела в мусорном ведре фольгу от шоколада и бесчисленные конфетные обертки. Хитрющая Марина вкушала сладости в дневное время, запивая их сладким чаем, а вечером изображала мученицу, начисто лишенную аппетита. Мне были видны ее приемы и способы воздействия на сына. Теперь у нее прорезался, таки, ее настоящий голос. Если раньше я,почти, его не слышала, то теперь каждый вечер я слышала ее жалобы и постанывания, причем интонации ее голоса только крепли. Я даже подозревала нарушения в психике Марины, наблюдая ее истерическую природу. О нарушениях в ее психике говорила мне и ее гинеколог: « Ваша невестка чрезвычайно мнительна, тревожна. У нее все хорошо в плане физическом, но что касается состояния ее психики…Хорошо бы показать ее психотерапевту!». Я поделилась с сыном своими опасениями: « Давай отвезем Марину в областной перинатальный центр. У нас в городе нет психотерапевта, а там есть платный специалист.». Марина оживилась и пришла в восторг от идеи съездить в Иркутск. « Мама имеет хорошие связи! Она договорится обо всем! Но одна я не поеду! Меня надо сопровождать!» — заявила девушка, глядя на Алексея. Назавтра, тот сказал, что директор не разрешил ему взять кратковременный отпуск. Марина ударилась в слезы. Сын умоляюще смотрел на меня. Поехала я. Всю дорогу Марина жаловалась на тошноту и лежала на моем плече безвольным грузом. Она сморкалась в платочек и всхлипывала. Пассажиры в автобусе вопросительно смотрели на нас: до чего довели несчастную девушку. За четырнадцать часов пути мой позвоночник скрутило от боли. Скрючившись, как вопросительный знак, я вывела Марину из автобуса. На автовокзале нас встретила невысокая полная женщина с круглым приятным лицом. Марина кинулась к ней на грудь и зарыдала в голос. Женщина осуждающе взглянула на меня, прижав Марину к груди. Я виновато топталась рядом и не знала, что сказать. Так, я впервые познакомилась со своей сватьей Ольгой Владимировной Лужиной. Специалисты областного перинатального центра осмотрели невестку, но не нашли никаких патологий и отклонений. В чем, собственно, я не сомневалась… Побыв с родителями, Марина посвежела, повеселела, и мы снова вернулись домой. Мои тайные надежды, что родители уговорят дочку пожить дома, не сбылись. Прибыв к нам, Марина вновь приняла свой печальный образ. « Врач смотрел снимки и что-то подсчитывал. Потом сказал, что сердечная система плода не соответствует стандартам. Это что означает? Ребенок родится с больным сердцем? Я уверена, они что-то не договаривают…Мне сон про гнилое мясо снился…» — рассказывала Марина сыну и ее глаза наливались слезами. Алексей выскакивал на балкон и курил, держа сигарету дрожащими руками. « Мама, что с ней? Скажи правду! Я умру без нее!» — повторял он, как в бреду. « Вот, читай! С ней все хорошо, с ребенком — тоже!» — совала я сыну кучу медицинских справок. Но влюбленный сын ничего не видел и не слышал вокруг, кроме этих огромных карих глаз. Как кобра гипнотизирует цыпленка, который сам идет ей в пасть, так мой сын был заворожен томным взглядом Марины. С грустью, я размышляла о человеческих слабостях и доверчивой душе своего сына. С моей точки зрения, Марина была обыкновенной лентяйкой и прагматичной особой, желающей манипулировать своей беременностью. Это мне, зрелой женщине, было видно. Мне было удивительно другое в поведение Марины. Избалованная родительским вниманием девица двадцати двух лет от роду, всегда сытая, одетая. Заполучила парня, которого, как она уверяет всех, безумно полюбила. Почему я ни разу не видела радость в ее глазах? Одни жалобы, грусть, печаль, стенания и слезы. Что-то здесь не так… Выбрав момент, я решила поговорить с Мариной. « У Алексея сейчас не лучший период в жизни. Эти неприятности с бизнесом…Ты не разочарована в моем сыне? Я поняла, что ты привыкла жить в лучших условиях… На зарплату рядового продавца вряд ли, много себе позволишь…» — я старалась быть деликатной. « Анна Петровна, я очень люблю Алексея! Деньги меня не волнуют! Как Вы могли подумать, что я меркантильна!» — возмутилась Марина. Поднявшись с дивана, она с оскорбленным выражением лица, вышла из гостиной и закрылась в спальне. Оттуда послышались привычные всхлипывания. Чувство вины снова заполнило мое существо. Я вспомнила себя, порхающую от избытка любовного чувства, в первые годы замужества, и еще больше озадачилась. Открывая домашний компьютер, я видела, в поисковике вопросы на тему брака. Только Марина может задать вопрос в «гугле»: Как заставить парня зарегистрировать с тобой брак? « Ищет способ затащить Алексея в ЗАГС. Может, Марину гложет желание зарегистрировать отношения?» — поняла я. Однажды, сев за компьютер я увидела переписку Марины со старшей сестрой Ларисой. Сестры обсуждали какого-то Сашу. Что за Саша? Почему его судьба так волнует Марину? Что за отношения были у Марины до того момента, когда Алеша встретил ее? В одном из писем, Лариса пишет, что сочувствует Марине. Почему? Во всяком случае, Марина что-то скрывает от моего сына, ее что-то гложет изнутри. Счастливой она не выглядит, это точно… Вот только он этого не видел. А, может, спросить у него? Как-то, я обратилась к Алеше: « Сынуля, извини, если лезу не в свое дело. Но что-то у вас не ладится! Марина рыдает почти каждый вечер…Что происходит? Может, вам не надо торопиться с регистрацией брака? Оформи ребенка на свою фамилию и поживите пока так. А там,видно, будет…». Алексей успокоил меня: — «Да мы и не собираемся бежать в ЗАГС! С чего ты решила, что Марина спешит заключать со мной брак? Даже не знаю, уговорю ли я ее когда-нибудь! Она,ни раз, говорила мне, что не хочет выходить замуж! Понимаешь, она этого не хочет! ». Она говорила! О, Господи, наивный, как все влюбленные мужчины! Своими наблюдениями за хитрой невесткой я не торопилась делиться с сыном. Разве поверит он мне сейчас? Конечно, нет. Между тем, целеустремленности Марины можно было только позавидовать. Приехав на такси из поликлиники, Марина рассказывала душераздирающие истории о преследованиях таксиста. Выйдя во двор, она немедленно подвергалась преследованиям странных молодых людей. Никогда в нашем тихом дворике не бывало таких историй и туда раньше не забредали сексуально озабоченные пареньки, пристающие к бедной беременной женщине. Сын нервничал, выбегал во двор с битой… Конечно, хулиганов он не заставал, потому что их там и не было… « Что делать…Что им всем от меня надо…Я просто одинокая незамужняя женщина… Со мной можно не считаться… — рыдала Марина, забившись в угол дивана. Никто не спорит, Марина — симпатичная девушка, но чтобы на нее так реагировали наши местные ребята…Такое впечатление, будто в нашем городе появилась единственная женщина и мужчины просто взбесились от желания. Однако, эти смешные женские фантазии возымели свое действие… В домашнем воздухе повис вопрос о свадьбе…Я понимала, что поход моего сына в ЗАГС — вопрос скорого времени. Вдобавок ко всему, стал звонить отец Марины — Виктор Григорьевич и угрожал приехать и забрать « бедную девочку» домой. Усаживаясь за компьютер, я видела каталоги свадебных платьев, которые просматривала Марина. От вида ценников у меня подскакивало давление. Я попыталась донести до сына, что у нас огромные долги и свадьбу мы не потянем. — Что ты, мама! О каких расходах ты говоришь? Мариша — такая скромная девушка, ей не нужна свадьба! Она говорит, что главное для нее — это быть вместе со мной! Я благоразумно промолчала. Зачем глухому и слепому что-то доказывать? Пусть живут, как хотят! Я хотела счастья своему единственному сыну и если его счастье — это Марина, значит, так тому и быть. Мне надо только потерпеть. В скором времени, они от нас съедут на отдельную квартиру, я не буду видеть эту лукавую улыбку и странный застывший взгляд, пугающий меня. — Надо уважать выбор сына! Что ж, буду пытаться наладить отношения с Маришей! — говорила я своей подруге Елене Сергеевне, убеждая в этом, больше себя, чем ее. Елена Сергеевна работала в инфекционном отделении нашей городской больницы. — Не Мариша это, а марита!» отрезала подруга. — Это кто? — спросила я. — Это половозрелая особь паразита, печеночного сосальщика. Очень коварный паразит. Незаметно проникает внутрь и начинает потихоньку высасывать весь организм хозяина. Сосет не больно, вначале, совсем без симптомов. Но, в конце, организм хозяина неизбежно погибает, так как поражаются все внутренние органы. Вот и твоя Марита, такая же. Высосет все из твоего сына, потом из тебя, а потом исчезнет, сменит хозяина. Вот увидищь…В конце концов, это выбор твоего сына, а ты страдаешь! Вон, круги какие под глазами… Тебе надо отделить их поскорее, пока ты цела! Мало тебе твоих болячек? — Елена Сергеевна вопросительно посмотрела на меня. Недавно, меня с работы увезли на «скорой», с приступом сердечной недостаточности. Это был не первый приступ…Перечислить все мои диагнозы было непросто. — Вот зарегистрируются и пусть срочно съезжают! — ответила я решительно. В конце октября молодые зарегистрировались. В ЗАГС, Алексей надел синий строгий костюм с белой рубашкой. Выглядел он превосходно: красивый, стройный, элегантный молодой человек. Марина рядом с ним смотрелась совсем невзрачной особой. Конечно, она была хорошенькой девушкой, но этот наряд…Словно бы, подчеркивая обычность и будничность мероприятия, она нарядилась в черно-белое платье. Я сказала бы, что платье,скорее было черным, чем белым. Я была озадачена, когда увидела это траурное одеяние. Марина изображала из себя мученицу, которую злые люди силой ведут в ЗАГС. — Ты, Мариша, ничего не перепутала? Вроде, вы регистрируете свой брак? — спросила я ее, зная, что у девушки обширный гардероб с платьями разных цветов и оттенков. — Мне больше нечего одеть. — услышала я тихий голосок своей невестки и последовавший за этим тяжелый вздох. « Жадная свекровка могла бы подарить мне шикарное платье, но не сделала это! Так получайте! » — перевела я этот красноречивый вздох. Пару недель назад, я, действительно, решила подарить Марине платье на регистрацию брака. « Сама выберешь, а я оплачу!» — сказала я, с тревогой ощупывая свой кошелек. Мы обошли все городские бутики и рынки, но, всякий раз, Марина капризно надувала губки, тяжело вздыхала и говорила: « Нет, Анна Петровна…Не камильфо…Вернувшись из шоп — марафона, ни с чем, я поинтересовалась: « А где ты покупала свои наряды?». « Неплохие бутики в Модном квартале…» — скромно ответила Марина. Теперь настала очередь вздыхать мне… Мне приходилось бывать в торговом центре «Модной квартал» Иркутска. Хорошо помню, как увидев цифры на ценниках, я быстро выбежала оттуда. Это были фантастические, в моем понимании, цены. Ну и попал ты, дорогой мой сын! Я подумала, что если, ее семья так состоятельна, то тоже могла бы раскошелиться на наряд для доченьки. Но мама и папа Марины хранили гордое молчание. Ольга Владимировна, заведовала отделом в городской администрации и, по словам дочери, получала очень неплохую зарплату. Папа, Виктор Григорьевич, получал военную пенсию, да еще пенсию по инвалидности. Но никто из них не приехал на регистрацию брака и не выслал одного рубля. Они вели себя так, словно сделали нам с сыном огромное одолжение, отпустив к нам свою бесценную дочку. Меня удивлял сам факт: как могли нормальные родители отпустить молодую девушку в такую даль? Хотя бы для начала познакомились с нами, вдруг мы с мужем — тайные маньяки? Но отправили, однако же, да еще на полное наше обеспечение. Алеша сказал, что у Марины совсем нет денег. Кто бы поинтересовался, есть ли они у меня…Поскольку, заработок сына уходил на погашение его долгов, то еду покупала я. Марина звонила Алексею на работу и диктовала список желаемых продуктов, а я, после работы, шла и покупала все, что хотела Марина. Я жалела сына, он жалел Марину. Стало быть, корми Анна Петровна, матушка, двух упитанных взрослых деток! Нет, уже трех… Пришлось взять еще больше часов в месяц. Теперь и в праздники я стояла за аптечным прилавком. Тут эта свадьба…Нельзя сказать, что решение молодых пойти зарегистрировать свои отношения застало меня врасплох. Все будто логично. Но я смотрела на эту ситуацию с точки зрения астрологии. Астрологией я увлеклась с 1994 года, когда в наш городок занесло ученицу самого знаменитого Павла Глобы — Регину Тимину. С Региной меня познакомила моя подруга Ольга Павловна, которая работала психологом в городской библиотеке. В этой библиотеке Регина решила провести недельные платные курсы для желающих познакомиться с основами астрологии. Окончив эти курсы, я решила углубить свои знания и окончила заочную московскую астрологическую школу. За эти годы мною была наработана приличная практика, в результате которой я сделала вывод: в правильно построенном гороскопе человека заложена огромная информация о чертах личности. Естественно, я построила гороскоп своей будущей невестки, сделав анализ совместимости ее и моего сына. Анализ показал печальные выводы. Существует большая вероятность, что союз Марины и Алексея распадется через 3-4 года. Но сообщать об этом своему сыну я не торопилась, напротив, уверяла их в том, что не вижу никаких препятствий для брака. Почему я так поступала? Во-первых, видела, как мой сын влюблен в Марину. Пусть это было одностороннее чувство, но любовь — всегда светла и прекрасна, сколько бы она ни продлилась. Кощунственно было с моей стороны — разрушить в душе сына это хрупкое состояние. Во — вторых, в результате этого союза зародился новый человечек — мой внук или внучка. Стало быть, этот союз оправдан самим всевышним, не мне судить о его целесообразности, если он одобрен свыше. В — третьих, чем больше я занимаюсь астрологией, тем меньше у меня желания озвучивать кому-то прогнозы на тему человеческих взаимоотношений. Другое дело — вопросы: купить, продать, поступить, оплатить или поехать. Материальные вопросы. Но план человеческих отношений — зыбок, переменчив, необъясним и загадочен. Одним словом, при мыслях о скорой свадьбе меня охватывали противоречивые ощущения, но я предпочитала оставлять их внутри себя. Передо мной стоял тривиальный вопрос: где взять деньги на свадьбу? Какое-то время я ждала, что родители Марины выйдут со мной на связь и я объясню нашу сложную финансовую ситуацию. Может, они уговорят дочку повременить…Словом, снова мои тайные надежды не оправдались…Мои кредиты оставляли меня почти без средств, однако просить деньги у новоиспеченных сватов я посчитала ниже своего достоинства. Выручила, как всегда, Елена Сергеевна. — Марита начала свою работу! Я предупреждала тебя! — пошутила она, заняв мне приличную сумму. На регистрации присутствовало несколько наших родственников. Все прошло скромненько, но с достоинством. Мною был оплачен небольшой банкет в кафе и куплены обручальные кольца. Гости пялились на странный наряд невесты, но вопросов не задавали. Я заказала диск с торжественным моментом регистрации, купила современную видеокамеру и вручила свой подарок сыну с невесткой. Алеша обрадовался подарку, а в глазах Марины промелькнуло явное разочарование…Интересно, что она ожидала увидеть, какой подарок? Я не скрывала свои денежные проблемы от молодых, им было известно, что почти весь мой заработок уходит на выплату процентов и взносов за кредит. Но все равно, стало,чуть-чуть, обидно…Ну, да ладно…Худо-бедно, регистрацию мы отметили. Став законной супругой, Марина радостнее не стала. Все время я видела ее грустное хорошенькое личико. Моя мама недавно перенесла инсульт, мы часто навещали ее. Жила она недалеко, минут двадцать ходьбы от нас. Я ни раз звала с собой Марину, теперь она — полноправный член нашей семьи. Однако, девушка отказывалась под предлогом плохого самочувствия. Мне было обидно за маму: она приготовила для Марины свадебный подарок — позолоченный столовый набор и хотела вручить жене сына лично. В результате, я передала подарок сама. Марина равнодушно взглянула на роскошную коробку: А, спасибо…и рассеянно положила на верхнюю полку стеллажа. Я подумала, что мама почти всю пенсию отдала за этот набор. Могла бы потрудиться позвонить и поблагодарить старушку, но увы…После регистрации, я заметила, что Марина все реже говорит о поисках арендной квартиры. Осмотревшись у нас дома, Марина, видимо, решила, что съезжать на съемную квартиру она не будет. Ведь там, ей бы пришлось делать уборку и готовить еду. Да еще думать, на что купить эту еду. Поэтому, дальновидная невестка начала отвергать все предложения сына о вариантах аренды. В этой — не нравился санузел., в другой — неприятный запах, в третьей — отдаленность от автобусной остановки и так далее. Сын нервничал, разрывался на части, пытался угодить молодой жене. Но Марина только печально смотрела в окно, всем видом изображая страдалицу. Завезли,дескать, девушку в тьму — таракань, да еще условия не создали… В конце концов, я поняла, что она никуда не съедет. Надвигались роды, поэтому я не провоцировала никаких разговоров, портивших Марине настроение. А появилось много вещей и тем, портивших настроение моей невестке. Например, ей не стало хватать света в двух комнатах, которые молодые занимали в квартире. Я оставила за собой только, нашу с мужем спальню. Поскольку я страдала сердечной одышкой, то мое окно, все время, было открыто и кровать стояла у окна. При появлении признаков одышки, я могла лечь в своей спальне, приняв таблетку и отлежаться там. Однажды, ночью, я услышала скандал на кухне. Молодые ссорились. Я взяла себе за правило, никогда не вмешиваться в их жизнь, что бы ни происходило. Тем более, перемена настроения у беременной женщины вполне объяснима. Гормональный сбой, ничего не поделаешь…Поругаются и помирятся. Дождавшись тишины, я вышла в коридор и направилась на кухню, где хранились мои сердечные капли. « Твоя мать — бессердечная и бесчувственная тварь! Она занимает самую лучшую комнату, тогда как, я с ребенком буду ютиться в полутемных чуланах! В них мало солнца, с улицы — шум и пыль! Как можно быть такой эгоистичной? Моя мама отдала бы мне все, все! Дальше послышались истеричные рыдания, звон разбитой посуды… Я остановилась пораженная. О чем она? Какие чуланы? Наша просторная трехкомнатная квартира, на втором этаже, была расположена в самом центре города, окна выходили в небольшую рощицу. Дом был новый, кирпичный. Я только два года назад, выплатила кредит за нее, обменяв свою старую двухкомнатную. Света было достаточно, дом стоял вдали от трассы. Я так гордилась своим приобретением, мы с мужем пять лет экономили на всем, стремясь скорее погасить кредит. А тут, чуланы, шум, пыль…Так захотелось выйти и высказать все в лицо наглой девице. Руки так и чесались: выкинуть ее за дверь, вместе с ее голубенькой сумкой, с которой она приперлась к нам. С трудом, успокоилась, взяла себя в руки. Разве можно спорить с глубоко беременной женщиной, надо промолчать. Это у нее, от гормональной бури. Вот родит, уйдет в заботы о ребенке и станет мудрее. С каждым днем, Марина становилась все более недовольной и сердилась на каждое неосторожное слово или жест, показавшийся ей оскорбительным. — Мне здесь не рады! Отвези меня к маме! Хочу к маме! — слышала я каждый вечер, когда тихонько лежала в своей спальне. Алеша уговаривал, целовал, уговаривал, снова целовал…Он терялся от слез своей любимой жены и был готов на все. Марина это знала. Поменяв свой статус, молодая женщина, стала необыкновенно чувствительной и капризной. У меня создавалось впечатление, что мое присутствие,само по себе, раздражает мою невестку. Но я не сделала ей ни одного замечания! Я дала себе слово молчать. Приходила с работы, ужинала и уходила в свою комнату. Разбросанные по полу вещи, куча грязного белья в ванной, рядом с машинкой-автоматом, — ужасали меня. Я поднимала вещи, раскладывала их по полкам, развешивала на вешалках, запихивала в стирку и молчала. Старалась, чтобы мои действия не выглядели демонстративными. « Закрой рот, Анна Петровна! Ради внучки! Пожалуйста, закрой рот!» — уговаривала я себя. Врачи подтвердили, что родится девочка. Моя мечта сбывалась: стоит и потерпеть. Зато невестка демонстративно лежала на диване и не смотрела в мою сторону. На столике, рядом с диваном стояла моя, снова моя (!) кружка с именем «Анна», подаренная моими коллегами. Кружка, внутри, была коричневой от заварки, ее стенки были захватаны липкими пальчиками невестки. Марина очень любила сладости, особенно, шоколад. Скомканная фольга и фантики от конфет валялись около дивана. Я купила Марине несколько кружек с различными рисунками и вежливо намекнула, что привыкла пить чай из своей кружки. Так было принято у нас в доме. У каждого была своя любимая кружка. Но Марина, словно, издеваясь над моими привычками, всегда брала,именно, мою кружку. « Что это? Ведь я ей пять разных кружек купила! — спрашивала я у приятельницы Ольги Павловны, дипломированного семейного психолога. « Девочка скучает. Хочет скандала. Провоцирует тебя, понимаешь? Ты же не знаешь, как происходило в их семье выяснение отношений?» — пояснила Ольга Павловна. « А что мне делать?» — снова вопрошала я. « Терпи, мать! Сразу не выгнала, теперь терпи! Думай, как сбежать! Беги от них, Анька, при первой возможности, если хочешь выжить!» — отвечала психолог, со знанием дела.

Двадцать девятого марта сын увез жену в роддом. « Не хочу рожать в общей палате! Не люблю, когда на меня смотрят!» — приговаривала Марина, усаживаясь в машину. Это была информация для меня. Я оплатила платную палату, плюнув на долги. Приличная сумма ушла на подарки акушерке и медсестрам. Лишь бы, все хорошо прошло… Сбегала в часовенку, поставила свечку Богородице, помолилась. Такое важное событие в моей жизни. Третье мое поколение, мое будущее, в лице внучки родится. Что такое деньги, в сравнении с этим чудом! Сутки ни с кем не могла разговаривать, кроме двоюродной сестры Гели. Она работала медсестрой в роддоме и сообщала мне информацию о состоянии невестки ежечасно. Моя долгожданная внучка Сонечка родилась первого апреля, в седьмом часу вечера. Взволнованные, мы с Алешей поехали на встречу с будущим нашей семьи. Я взяла в руки розовый сверток из рук Марины и счастливая волна обдала меня с ног до головы. В кружевной пене мирно спала моя драгоценная девочка. Мои тревоги и волнения улетучились. В эту минуту, я простила невестке все, пусть бы она еще сплясала на моей голове, за эту радость — держать на руках свою внучку. Володя не смог приехать на церемонию выписки Марины из роддома, стройка шла беспрерывно, но он радовался заочно, вместе со мной. Удивительно, но родители Марины не посчитали появление внучки настолько важным, чтобы приехать на выписку. Собралась вся моя родня, с цветами, шариками. Мы поблагодарили врачей и медсестер, вручили им небольшие подарки. Потом вышли на широкое крыльцо роддома и сфотографировались на память. Мне было разрешено держать на руках драгоценную ношу — мою внучку. Я, смеясь от счастья, нежно прижала ее к груди. Вдруг, ясно услышала, как кто-то рядом тихо произнес: « А тебя скоро разлучат с ней…». Я вздрогнула и обернулась по сторонам. Кто сказал? Рядом стояла младшая сестра моего первого мужа — Люся Кравцова, которая с кем-то говорила по телефону. С другой стороны — моя старенькая мама, ее под руки держала племянница Света. Значит, это слышала только я? Что это был за голос? Как странно…Я еще раз внимательно вгляделась в личико ненаглядной внучки. Как меня можно разлучить с ней? Померещилось…Улыбнулась фотографу. Все теперь будет хорошо. Наша компания загрузилась в машины и мы поехали домой в увеличенном составе.

Мы с Володей решили: через пару лет, когда я выплачу свои кредиты, переехать в новый дом под Иркутском, а эту квартиру оставить молодым. Пусть растет моя Сонечка без жилищных проблем. Имя ей дал Алексей. Софья Алексеевна — звучит красиво. Сразу вспоминается историческая личность — сестра царя Петра, царевна Софья Алексеевна Нарышкина, величавая, статная. Рождение Сонечки круто изменило нашу жизнь. Разговаривать в доме мы могли теперь, только шепотом. Присутствие гостей невестку страшно раздражало. Поэтому наши знакомые были строго-настрого предупреждены об этом. Наши временные режимы не совпадали. Просыпаясь с ребенком в одиннадцать дня, Марина завтракала. Обедала она в пять вечера, а ужинала ночью, после кормления внучки. Когда у нас наступало время ужина, внучка спала и Марина спала вместе с ней. В то время, когда я ложилась спать, Марина начинала играть с проснувшейся Соней, включала телевизор на полную громкость. Тот факт, что мне нужно раньше уснуть, чтобы встать на работу в шесть часов утра, не беспокоил невестку. Мне не хотелось затевать конфликт. Марина может выдать бурную реакцию на малейшее замечание, а она кормит грудью мою дорогую девочку. Теперь, прибежав с работы и вымыв руки, я,как сумасшедшая кидалась с кроватке, в которой сучила ножками и гремела погремушками самая прекрасная девочка на свете. Я носила ее по комнате, пела ей колыбельные своего детства и не могла насмотреться на этот крошечный носик, губки бантиком, карие выразительные глазки и пухлые розовые ручки. Соня улыбалась мне, гукала и пускала пузыри, улыбаясь беззубым ртом. Мою усталость, как рукой снимало. Просто целительное средство, этот ребенок. Где, кому я говорила, что не люблю маленьких детей? Неужели? Соня изменила мое мировоззрение на сто восемьдесят градусов. Отныне, я шла на работу совсем в другом настроении, ведь я зарабатывала деньги не просто для пропитания и существования. Я теперь все делала во имя Сонечки, для ее счастливого будущего и комфортного настоящего. « Какое счастье! Я вижу свое будущее уже сейчас, своими глазами. Мое продолжение, моя кровь» — делилась я своими восторгами с подругами. Внучка сделала первые шаги в одиннадцать месяцев. Теперь моя девочка постигала мир и изучала все уголки нашей квартиры. Ребенок рос активным, шумным, как все здоровые дети. По вечерам, Соня кричала и радостно нажимала на кнопки детского телефона, приходя в восторг от громких звуков и барабанного боя. Она свистела в игрушечную дудку и включала механическую собачку, оглушительно лающую.Она гонялась за котом Федотом, пытаясь схватить его за хвост, отчего тот пронзительно мяукал и скребся в мою спальню. В это время, в спальне, я вкручивала бируши в ухо, пытаясь задремать. Через пару месяцев, приехал Володя, не выдержал и недели, уехал на место строительства нашего будущего дома. Он предпочитал жить в наспех построенной времянке, только бы не находиться дома рядом с вечно недовольной невесткой. « Где Алешка взял эту халду? Недаром, ее родители спихнули ему! Хитрая, ленивая, злобная! Небось, рады — радехоньки, пристроить это горюшко?» — сказал Володя, уезжая. Мне бежать было некуда, нужно было работать и расплачиваться за кредит. Я наблюдала за Мариной и находило сравнение ее с «маритой», высказанное Еленой Сергеевной, весьма точным. Этот вид паразита, однажды попав в организм хозяина, потихоньку, по сантиметру, выедает его полностью. Так Марина «выедала» меня. Ежедневно, понемногу, но поступательно… Через некоторое время мое здоровье ухудшилось. Постоянное отсутствие спокойного сна, вечернее стояние у плиты, длительность рабочего дня привели к обострению сердечной недостаточности. Усилилась одышка, начались сбои сердечного ритма. Уступая настойчивым требованиям Марины, я переехала из своей просторной спальни в комнату сына, где не было окна на улицу. Отопление работало исправно, отключить радиатор было невозможно. Просыпалась от приступов удушья, вставала, уходила на кухню пить сердечные капли. На кухне часто видела раздраженную Марину, кричащую на сына. Эти скандалы становились все чаще и громче. Иногда, невестка бросалась на Алешу в драку и, однажды, поцарапала ему лицо. Потом я часто видела царапины у Алеши на носу, щеках, подбородке. Понимала, не задавала лишних вопросов. Пусть сами разбираются… Марина, теперь, не стеснялась меня. Обрывки фраз долетали до моей спальни: — Твоя мать черствая и бездушная! Я по ее вине, до сих пор, здесь не прописана! Почему, если я — твоя законная жена? Ты — мямля, не можешь стукнуть кулаком по столу и заставить свою мать прописать любимую женщину! Уеду с Соней, к маме, доведешь меня! Я слушала все эти выкрики, запивая их «Валокордином». Я, действительно, не прописала Марину в квартире. Но в этой квартире никто прописан не был. Квартира была в залоге, по договору займа. Таковы были условия заимодавца. Наши проблемы не волновали невестку. Она, как ледокол, шла вперед, ломая меня и моего сына на мелкие кусочки.

В один из дней, мое сердце дало сбой. Во время смены, я потеряла сознание. Меня увезли на «Скорой» с приступом аритмии. Давление подскочило до двухсот миллиметров. После инъекции, когда мне стало полегче, Елена Сергеевна довезла меня до дома. « Ты точно обойдешься без госпитализации?» — переспросила она, высаживая меня у подъезда. « Да, обойдусь! А куда мне деваться? Алеша еще не выплатил свои долги, дом надо строить! Кто будет кормить мое семейство, пока я в больнице отлеживаться буду?» — ответила я. Непривычно было приходить домой днем. Обычно, ухожу, еще темно, а прихожу — уже темно. Открыла дверь своим ключом, зашла на цыпочках, боясь разбудить внучку. Днем Марина с Соней отдыхают…

Из коридора увидела, как Сонечка с энтузиазмом обдирала последние кусочки пенопласта с моего «стилизованного» камина, который я, с таким вдохновением декорировала, три года тому назад. Этот камин был моей первой работой по переустройству гостиной. Он украшал комнату, и я им очень гордилась. В течение трех недель я вырезала маленькие «кирпичики» из кусков потолочной плитки, красила каждый, после чего осторожно приклеивала на деревянный каркас, сооруженный мужем по моим чертежам. Три недели я ползала возле своего творения, забывая про еду и питье. Подруги специально приходили смотреть на мое сооружение и ахали от восторга. На камине стояли настоящие каминные часы, подаренные мне родным коллективом, еще на новоселье, а сверху было установлено большое зеркало в оправе, сделанной моими же руками. Сколько радости доставляла мне эта работа, сколько положительных эмоций мы с мужем испытали, когда он укреплял зеркало, а я кричала: « Нет левее! А теперь повыше…». Наш камин делал комнату нестандартной и неповторимой, когда в зеркале отражался свет люстры, она казалась просторнее и выше. Внутреннюю часть камина я украсила маленькими китайскими зеркальцами, возле которых зажигались свечи и отблески отсвечивали в зеркальных окошечках. Найти такое количество зеркалец было непросто, я обходила все рынки в городе и скупила все зеркала, какие смогла. Торговцы удивлялись и качали головой, они не могли взять в толк, зачем мне столько китайских зеркал. А я каждые выходные несла свою добычу домой и, самозабвенно, приклеивала каждое зеркальце в единый узор…

Я смотрела, как моя маленькая внученька радостно улюлюкая, треплет кусочки моего творения. На полу валялись оторванные зеркальца, кусочки пенопластовых кирпичиков. Соня отдирала с корпуса камина приклеенные бусинки, кидала их на пол и смеялась от восторга. Невестка сидела спиной к двери, с телефоном, довольная, что дитя не тревожит ее. Мой камин давно казался невестке некрасивым и вычурным, самой с ним расправиться она не осмелилась. А так все выглядело проще, дескать, что с ребенка спросить… Пришла тихая и грустная мысль: «Когда меня не станет, исчезнут последние напоминания о моем существовании — мои вещи, книги, картины…Невестка брезгливо вынесет на помойку пакет с моими пожитками и сразу сделает ремонт, чтобы даже обои не хранили запах моих духов, так ей ненавистных…». Я вспомнила, что неделю назад, Марина вынесла мои любимые тарелки в синих цветочках. Вынесла, как мусор, на балкон, в пластиковых мешках, а взамен поставила другую посуду, новую, без всяких цветочков. Она ненавидит меня и все, что я люблю… За что? На минуту комок подошел к горлу от жалости к себе. Я посмотрела на себя в коридорное зеркало и нашла себя старой и беспомощной. Я беспомощна перед странной силой, вторгшейся в мой дом. Меня всегда отличали борцовские качества, я умела держать удар, могла противостоять перед невзгодами. Судьба меня не щадила, но,потерпев очередное поражение, я вставала на ноги и помогала подняться своим близким. Мой, иногда неуместный оптимизм, выдерживал и личные неудачи и падения в процессе становления бизнеса. Я знала, как воевать и побеждать врага. Но как вести себя с теми, кого я приняла не только в дом, но и впустила в душу? Почему я так неприятна этой симпатичной большеглазой девочке, которую привел мой сын? Она не обязана любить меня, это понятно. Но, что я ей сделала такого, что она так меня ненавидит?

У любимой мною писательницы Елены Рерих в ее знаменитых «Письмах» я прочитала:…мы должны стать подстилкой для будущего поколения, словно прошлогодние листья, создающие почву для новой поросли…». Но мы ходим по осенней листве, вдыхая ее аромат с благодарностью, а у меня такое ощущение, что я начинаю превращаться в коридорный коврик, которому природой предписано служить для вытирания ног. Что происходит? Почему в собственном, прежде любимом доме стало так некомфортно? Марина, по прежнему, сидела ко мне спиной и вдохновенно разговаривала с кем-то, по телефону. Я услышала: « Знаешь, ты примени восточную тактику. Наблюдай за ней, изучай ее привычки и лишай того, что она любит. Моя меня страшно бесит, но я все держу под контролем! Главное, в глаза мило улыбайся! Поняла? Проверено, работает!». Я,вдруг, догадалась, что речь идет обо мне… Тут Соня оглянулась и бросилась ко мне: «Баба, баба!». Я подхватила свое сокровище на руки. Марина оглянулась и вопросительно посмотрела на меня, потом сказала: « Ой, здравствуйте! Вы сегодня так рано с работы? Так удачно! Мне, как раз, надо на часик, в фотостудию! Снимаюсь на конкурс « Мисс Весна»! Анна Петровна, присмотрите за Сонечкой!». Не успела я объяснить причину своего раннего прихода, невестка, прихватив увесистую косметичку, уже выпорхнула за дверь. Озабоченная своей неотразимостью, Марина постоянно участвовала в разных фотоконкурсах на разные звания. Например, она заняла второе место в конкурсе « Мисс нежность», ее удачные фотографии всюду были развешаны на стенах спальни. Марина очень трепетно относилась к своей внешности, она обижалась, если Алексей не воздавал ей должное комплиментами. Ей хотелось сохранить свою несравненную красоту для истории человечества. Что ж, дело молодое! Хоть какое-то развлечение для молодой мамы, потому мы с сыном всячески поощряли ее увлечение фотосессиями. Я махнула рукой и легла на диван, наблюдая за играми Сонечки. Скоро внучке не понравилось, что я лежу без активного движения, она принялась тянуть меня за руку с дивана: « Бабушка, давай танцуй!», но я продолжала лежать. При хорошем самочувствии я бы давно пустилась в пляс, как мы,обычно, проделывали с внучкой. Я научила ее танцевать русские народные танцы под песни « Во поле береза стояла», « Калинка». Но теперь мне было не до танцев. Головная боль усилилась, и я прикрыла глаза. Соня рассердилась на мои бездействия и топнула ножкой: « Бабушка, быстро вставай! Сейчас будем плясать!». Я жалобно ответила с дивана: « Шанежка! Не могу! Головка у бабушки болит.» Моя внучка росла крепким ребенком. Когда ей исполнилось три года, она выглядела, как четырехлетняя девочка. Полненькие ручки и ножки, пухленькое тельце. Она напоминала мне сибирскую плотную булочку — шаньгу, шанежку. Так я ее и звала. Сбегав в комнату за музыкальной игрушкой, Соня включила детскую песенку, записанную на диске, и принялась кружиться по комнате. Мне было приятно наблюдать за ребенком, но громкие звуки окончательно ухудшили мое состояние, хотелось закрыть глаза и полежать в тишине, но я боялась за внучку. За ней, вертушкой, нужен глаз и глаз. Через два часа пришел с работы сын, и я смогла выпить таблетку и лечь в своей комнате. Лежала и думала, что отдохнуть после работы, как прежде, мне уже не удастся…

Конец ознакомительного фрагмента.