Казахи и евреи

Алмаз Браев

Если же страж видел идущий меч и не затрубил в трубу, и народ не был предостережён, — то, когда придёт меч и отнимет у кого из них жизнь, сей схвачен будет за грех свой, но кровь его взыщу от руки стража. Иезекииль 33:6

© Алмаз Браев, 2024

ISBN 978-5-0062-8566-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Зачем нужен бог

люди вообще нуждаются в изъяснении жизни, и оно должно соответствовать их пониманию. Поэтому религия является всегда как аллегорическая оболочка истины — и в практическом и в духовном отношении, т. е., как руководительство в деятельности и как успокоение и утешение в страданиях и смерти, она, быть может, делает столь же много, как могла бы делать и сама истина, если бы мы ею владели. Не соблазняйся ее грубою, причудливою и, по-видимому, противоразумною формою: ибо, при своем образовании и учености, ты не можешь представить, какой нужен окольный путь, чтобы с глубокими истинами подойти к народу, при его грубости. Различные религии суть только различные схемы, в которых народ постигает и представляет себе непостижимую саму в себе истину и с которыми нераздельно она срастается для него

А. Шопенгауэр

«Земля наша велика и обильна, а наряда в ней нетъ. Да поидете. княжитъ и володети нами.» («Повесть временных лет»).

Вот так представители кривичей, веси и чуди обратились к варягам, чтобы навели порядок — прекратили родоплеменную бойню, когда, по словам летописца"встал род на род, начались усобицы». Тогда и пришли три брата — Рюрик, Синеус и Трувор и, через время, эта земля стала именоваться Русью.

Подобных обращений в истории очень много. Не все они фиксировались буквально. О многих мы можем только догадываться (это может быть договоренность после личной встречи, или в виде телефонного звонка Башара Асада Путину, к примеру).

Но везде — одна и та же картина. Непрекращающаяся бойня на власть по формальному поводу (знатности рода, там еретики, предатели и прочие, прочие «не те» у власти — причину найти не трудно, если есть большое желание. А человек существо изобретательное). От чего страдали не только государство, но общество и народ. Люди начинают роптать. Не знают что делать и куда бежать.

То тогда появляется правитель «избранный самим богом». Во всяком случае так утверждают все святые (религиозные) книги.

В начале 4 века Римская империя была в упадке. Со всех сторон ее донимали варвары. Юридическое разделение империи для двух августов и двух цезарей по сути предвосхищали знаменитый в будущем феодальный сепаратизм. Когда народ не знает, кто самый главный, он впадает в прострацию (не буквально конечно, все продолжают делать житейские дела по привычке, но в душе каждого живет тревога. А там где тревога, там и антидепрессанты. Какие могут быть универсальные антидепрессанты, если тогда их еще не изобрели? Да, конечно, это идолы! — проверенная временем практика). В империи не может быть двух вождей. Это нарушает ее механизмы. В любой системе работает иерархия. Тем более в империи. Отсюда кто победит — тот будет обожествлен! И служителями культа, и соратниками — будущими придворными олигархами, и народом. Сам народ нуждается в царе. Он не может жить «без царя в голове» (если какой современный зереф живет без царя в голове, скорее всего он уже не зереф, а рефаг — молящийся на деньги, доллары там и тд).

Итак, император Константин перед битвой с Максенцием увидел крестное знамение (другие церковники говорят, что ему приснилось. Лев Гумилев же утверждает, что большинство его воинов были уже христиане, ибо на римских щитах — скутумах они нарисовали кресты. А кроме тоже его жена тоже была христьянкой — существенный фактор внушения).

Итак, после победы над Максенцием Константин провозгласил веротерпимость и легализовал христианство. С того момента христиане теперь уравнялись я язычниками митраистам в правах. То есть он неизбежно стал еще и «великим». Не сразу, а через 67 лет христианство подмяло под себя все культы и стало государственной религией. Что и требовалось доказать. Империя зажила хорошо, мирно, спокойно. И не очень много.

Здесь есть такой момент. Скорее стереотип. Что монотеизм провозглашается именно при центростремительной тенденции, то при закреплении центральной власти.

А какие мотивы для монархии? Зачем монархам бог? Не отряды богов, не пантеон, не множество разномастных эгоистично-непредсказуемых божеств, а именно один — универсальный и трансцендентный Бог (какой есть у евреев 6000 лет, скажем, а затем 2000 лет у христиан, к примеру), которого не видно, но он есть везде. И про это все знают.

Вот не выбрал бы Константин христианство, что бы было?

А ничего. Снова гражданская война. Битва всех со всеми, как в первобытную эпоху.

И сейчас мы выдаем самую великую тайну — тайну сепаратизма, всех времен и народов (даже сейчас это правил действует как естественный механизм природы).

Да, возможно, Константин действительно великий, как его называли потомки. Но он был всего лишь человеком, хотя и сверх уполномоченным своего римского социума. Ему нужна была победа над личными соперниками на власть. А воины христьяне, как действенное средство этой победы.

Но Константин Великий (и ему подобные великости в истории) не знали великую тайну зерефной (племенной рефлексии). Зерефы прошлого и настоящего не дадут мне соврать.

Все зерефы на свете — язычники. У язычников много божество — идолов самой разной модификации. Этих богов так много среди разных народов, что всех не запомнить и всех не перечислить. Но все эти боги были сами по себе. И боролись между собой — точь-в-точь как люди, то есть, любое божество есть произведение человеческого опыта, любой идол влез из апостериори — куда дотянется фантазия человека, тем более дикаря.

Все зерефы мира руководствуются одной калькой поведения. Особенно те зерефы, которые претендуют на племенную (феодальную, монархическую, коммунистическую, даже демократическую) власть. Все зерефы превращаются в зеротов — традиционную элиту — действую по одному закону — «первый и я или второй?». Даже самый маленький ребенок, начинающий соображать, уже знает свое место. Что можно сказать о взрослых с точно таким же знанием или внезапным незнанием данного места? Ситуация краха, трагедии, беды, нападения соседей или от болезни создает это незнание очень часто. И люди с подобной рефлексией решают проблему первого места задолго до происшествия (эту культуру для краткости называю традиционной или консервативной). Неясность первичности или вторичности вызывает немедленный рефлекс братской резни. Власть — сладкая. Даже несмотря на отсутствие форс-мажора люди с подобной культурой загодя готовы (но они это не знают и пока обнимаются прилюдно) к кровавой драке. Именно имея вопрос — первый я или второй? Разве каждый человек не задет себе вопрос — кто он и где он? А у зерефов это резкая реакция зависти и неприкрытого недоброжелательства — первый я или второй?

Потому, получая одного бога, зерефы слепнут. Их инстинкт власти, первичности — вторичности затыкается, забивается страхом. А бог — это посредник. Единый бог монотеизма — это тень императора, до которой не могут достать ни ревность, ни зависть, ни злоба. Если они хотят оспорить у императора нечто, они видят бога. Что есть отличное средство от сепаратизма.

С другой стороны современная религия денег порождает столько сепаратистов, что они объявляют войну всем окружающим (и сами про это не знают).