Все дело в отваге

Альберт Байкалов

Не стерпев несправедливости со стороны начальства, капитан Матвей Кораблев уволился из спецназа ГРУ. Оставшись без работы, бывший офицер перебивается случайными заработками. Но тут случай сводит его с некоей Надеждой Валерьевной, у которой при загадочных обстоятельствах пропала дочь Екатерина, владелица крупной компании. По просьбе Надежды Валерьевны Кораблев берется отыскать молодую женщину. Вот тут-то и пригодились его навыки работы в спецназе ГРУ – ситуация вдруг вышла из-под контроля и стала почти что боевой…

Глава 1

Убирая с подбородка лезвием белоснежную пену, Матвей Кораблев безуспешно пытался вспомнить сон, который, по его мнению, мог стать причиной его нынешнего состояния. Не испытал он той радости пробуждения, которая бывает после хорошего отдыха рядом с красивой женой и в отсутствие глобальных проблем. Не было того восторга, который всегда охватывал Матвея, когда сквозь открытую балконную дверь, с порывом утреннего ветерка, надувающим парусом тюлевую занавеску, врывались в комнату запах весны и шум улицы. Вместо этого были тупая боль в затылке, апатия и странная тревога.

«Может, перестарался вчера с водочкой? — подумал он. — Хотя вряд ли. Выпил чисто символически».

Накануне, в воскресенье, отметили досрочное присвоение Матвею капитана. Выезжали всей группой на природу. Жен не брали, не приветствовал этого шеф.

Закончив бриться, Матвей набрал пригоршню холодной воды и несколько раз плеснул в лицо. Щеки порозовели. Однако глаза все равно оставались усталыми. Он повернул голову слегка влево, потом вправо. Отражение в зеркале светловолосого молодого мужчины с серыми глазами, прямым носом и волевым подбородком повторило это движение с точностью до наоборот.

— Весенняя хандра, брат! — улыбнулся Матвей своему отражению. — Говорил тебе, витамины кушать надо. После зимы ой как полезно. Так ведь не слушал! Оттого и депрессняк теперь…

— Ты с кем там разговариваешь? — раздался из-за дверей голос Ирины.

— С домовым. — Кораблев провел по мокрым, торчащим ежиком волосам ладонью, накинул на мускулистое тело махровый халат и вышел.

Иришка колдовала над кофеваркой. На столе уже стояла чашка с чаем для Матвея. Он редко баловал себя по утрам кофе, считая его нездоровым напитком. При его нагрузках на сердце это уже перебор.

Кораблев сел на табурет. Ирина выставила перед ним тарелку с яичницей, обильно пересыпанную зеленью.

— Салат будешь?

Матвей покачал головой, невольно вспомнив про сделанное в ванной самому себе замечание по поводу витаминов, и стал есть.

— Когда вернешься? — Ирина замерла в ожидании ответа.

Матвей отломил кусочек хлеба, забросил в рот и поднял на супругу глаза:

— Никогда.

— Я серьезно, — она надула губки.

Кораблев невольно залюбовался женой. Кареглазая, с роскошными рыжими волосами, она была необычайно хороша. Ирина преподавала в музыкальной школе, была на год моложе его, показалась совсем юной.

— А если серьезно — не знаю. — Он подцепил сразу целиком яйцо. На полпути ко рту оно свесилось с вилки, желток вдруг скатился на стол и растекся.

— Поросенок! — Ира взяла полотенце.

Матвей отстранился. Когда она стала протирать стол, он чмокнул ее в запястье.

— Ты на следующие выходные дома будешь? — возобновила допрос жена.

— Не знаю, — Матвей отодвинул тарелку. — При моей работе загадывать нельзя.

— Может, отпуск возьмешь? — споласкивая тряпку в раковине, Ирина сокрушенно вздохнула.

— Ты забыла, что не мы берем, а нам дают, — напомнил Кораблев. — А генерал обещал напряженное лето.

— Как я устала! — Ирина села напротив, взяла из вазочки печенье, с задумчивым видом надкусила. — И что за зверь такой ваш генерал? Посмотреть бы хоть одним глазком.

— Одним глазком? — словно эхо повторил Матвей. — Мне одноглазая жена не нужна.

Но Ирина уже не воспринимала его шутки.

— А мне муж приходящий не нужен, — бросила она в сердцах. — Живу как с любовником…

— Неужели есть опыт? — Кораблев насмешливо посмотрел на жену.

— Говорила мне мама… — Она отвернулась.

— Опять мама? — нахмурился он. — Так и живи с ней.

— Ладно, извини. — Иришка поставила локти на стол и запустила свои красивые пальчики в волосы.

Глядя на нее, Матвей вдруг снова почувствовал, как где-то в груди шевельнулось пушистым зверьком с когтистыми лапками нехорошее предчувствие.

— Не дай бог, — неожиданно вырвалось у него.

Он взял из подставки салфетку, прижал к губам, скомкал и бросил в тарелку.

— Что-то ты темнишь, — проговорила Ирина, наблюдая, как муж торопливо допивает чай.

— Тебе показалось. — Он поставил на стол чашку и встал. — Хотя… Может, просто из-за вчерашней пьянки?

— Ты это о чем? — испуганно глядя на мужа, спросила Ирина.

— Не по себе что-то. — Матвей отправился собираться на работу.

— Не пугай! — крикнула она вдогонку.

Бояться Иришке действительно было чего. Выйдя пять лет назад замуж за курсанта-третьекурсника Рязанского военного института, она думала, что большую часть жизни проведет в отдаленных гарнизонах, мыкаясь по съемным квартирам да офицерским общежитиям. Поначалу так и было. Попал ее Матвей после распределения в Иркутскую область в полк ВДВ. Через полгода уехал в командировку на Кавказ. Вернулся оттуда уже старшим лейтенантом. Потом неожиданно мужа перевели в Подмосковье. С утра и до вечера пропадал на работе. Военную форму носить перестал. Утром уезжал в гражданской одежде и в ней же возвращался. Иногда исчезал надолго. Пару раз отращивал волосы так, что хоть косички заплетай, что уж никак не вязалось с представлениями Иры об армейской службе. То ученья, то командировки. О своей новой должности ничего не говорил или отвечал уклончиво. Езжу, мол, по округам с инспекцией, которая проверяет качество боевой подготовки в войсках. Однако вскоре Ирина поняла, что не ограничиваются его поездки разбросанными по разным уголкам России полигонами. На теле прибавилось шрамов, обветрилась и задубела на скулах кожа. Не проходил бронзовый загар. Лишь спустя два года Ирина узнала, что служит он в спецназе ГРУ. Несмотря на то что особо она в дела мужа не вникала, кое-какая информация до нее о его способностях доходила. Конечно, о том, что может переплыть в отпуске Волгу, пробежать не один десяток километров и обыграть в шахматы тестя, который гордился своим первым разрядом по этому виду спорта, знала. Не было секретом, что хорошо стреляет. Но на то он и десантник. Еще об одном качестве проболтался его сослуживец Валера Рыкунов. Ирина не придавала значения, а вот друзья заметили, что у Матвея была очень сильно развита интуиция. Не раз она помогала им почти в безвыходных ситуациях. С удивительной точностью Кораблев предсказывал то или иное событие, мог безошибочно определить, в каком из домов скрываются бандиты. Много чего, но не всегда. В шутку Матвея на службе называли Экстрасенс или Нострадамус. Сам он относился к своим способностям с иронией.

Иришка отставила в сторону недопитый кофе, встала и прошла следом. Матвей надевал в прихожей пиджак.

— Ты можешь сказать, что случилось? — Она смахнула с лацкана соринку.

— Нет, ничего не случилось. — Он покачал головой и на полном серьезе добавил: — Но может случиться…

Матвей взял супругу за плечи, поцеловал в лоб и вышел на площадку.

Сбегая вниз по ступенькам, вновь попытался восстановить в памяти сон. Однако смог лишь вспомнить, что проснулся, словно от толчка. Матвей понимал, дело вовсе не в сновидениях. Предчувствия необычных событий могут охватить где и когда угодно. Он знал, ученые уже давно не видят ничего сверхъестественного в феноменальных способностях подобных ему людей. Более того, как оказалось, такие качества при рождении природа закладывает во всех без исключения людей. Просто у одних, за ненадобностью, они притупляются, у других, напротив, развиваются.

Матвей на ходу достал брелок и надавил на кнопку отключения сигнализации. Подаренный тестем «БМВ», стоящий на небольшой бетонной площадке среди своих сородичей, приветливо мигнул фарами и едва слышно щелкнул замками.

По пути в учебный центр нужно было забрать Ткача и Рыка. Они договорились, что будут ждать на остановке у парка. Матвей повернул руль. Вот и они. Старший лейтенант Игорь Ткач и капитан Валера Рыкунов жили на одной площадке и вместе добирались до работы. Машины у них были, но разведчики-диверсанты народ рациональный, поэтому ездили на какой-то одной. Сегодня очередь Матвея выполнять роль извозчика. Ткач и Рык были немного похожи друг на друга ростом и комплекцией. В спецназе не нужны люди с большими габаритами. Проблем с ними много. Крупному человеку всегда труднее. Он тяжел, да и заметен. Рыкунов был блондином, а Ткач — брюнетом. Прислушиваясь к своим ощущениям, Матвей притормозил у тротуара. Ткач шутливо оттолкнул бедром Рыка и быстро уселся на переднее сиденье.

— Привет, Матрос! — Он протянул руку.

Матвей ответил на рукопожатие, шлепнул по ладони устроившегося позади Рыка и включил передачу.

— Чего хмурый такой? — Ткач участливо заглянул в лицо Кораблеву. — Перебрал вчера?

— Настроение что-то с утра неважное, — поморщился Матвей.

— Бывает, — кивнул Ткач и уставился на дорогу.

Новый приступ непонятной тревоги заставил Матвея сбавить скорость.

«Да что это такое?» Он посмотрел в зеркало заднего вида, потом перевел взгляд вперед, снова пытаясь найти причину своего беспокойства.

— Сегодня шеф обещал провести контрольные занятия, — напомнил Рык.

Матвея словно ударило током. Неприятный холодок пробежал по позвоночнику снизу вверх, зашевелил на затылке волосы.

— Черт! — вырвалось у него.

— Где? — раздался сзади насмешливый голос Рыка.

Но шутка не удалась. Матвей включил правый поворотник и остановился у тротуара.

— Чего встали? — спросил Ткач и посмотрел на Кораблева.

Взгляд Ткача был рассеянным и ничего не выражал, лицо бесстрастное. Казалось, он стал моложе. Матвею было знакомо это состояние. Он стиснул руль:

— Выходи!

— Ты чего? — опешил Ткач.

Еще не зная почему, но Матвей не хотел везти его дальше.

— Ты не пугай, брат, — повторился словами жены с заднего сиденья Рык. — Объясни, какая муха тебя укусила?

— Не надо ему с нами, — процедил сквозь зубы Кораблев, чувствуя, что, произнеся эти слова, он перешагнул какую-то запретную черту. Много слышал, что грех предсказывать судьбу. Издревле и церковь это не приветствовала. Оттого колдуны жили отшельниками, и люди их избегали.

В тот же момент его вдруг понесло:

— Чувствую, что нельзя тебе было сегодня вообще из дома выходить. Со смертью это как-то связано…

— Не каркай! — с угрозой в голосе предостерег Рык.

— Вагон поезда… — не обращая внимания на предостережение, пробормотал Матвей. — Ничего не понимаю, но потом не прощу себе, если не скажу. Точно…

— Какой вагон? — удивился Ткач. — У нас что, занятия на железной дороге будут?

— Не знаю, — растерялся Кораблев. — Действительно, чушь какая-то…

У них бывают тренировки и ученья на разного рода предприятиях опасного производства, атомных станциях, аэродромах, в портах или на вокзалах, но в обозримом будущем ничего подобного не намечалось.

— Слушай, ты вот, может, просто сказал, а человек себя сейчас накрутит, и точно беда случится, — предупредил Матвея Рык.

Он был прав. О нейролингвистическом программировании офицеры знали не понаслышке. Почти каждый освоил эти фокусы.

Матвей посмотрел на капитана в зеркало заднего вида, размышляя, ехать или все же высадить друга от греха подальше.

— А давай проверим? — неожиданно загорелся Ткач. — Я же предупрежден. Что, ты говоришь, произойти должно?

— Не знаю. — Кораблев уже стал жалеть, что начал этот разговор.

— Да ну тебя! — отмахнулся Ткач. — И кто мне разрешит контрольные занятия пропустить? Генерал потом сожрет.

— Как знаешь.

Неожиданно Матвей почувствовал облегчение. Он сделал свое дело, предупредил. А может, и правда, все это лишь игра воображения? Тем более Ткач по-своему прав. Как он сейчас объяснит отказ от участия в занятиях? Для этого должны быть веские причины. На подготовку каждого спецназовца государство выделяет огромные средства, и шеф очень болезненно относился к их растранжириванию.

* * *

Катя повернула в замке ключ и толкнула двери. Взгляд застыл на лежавшей посередине коридора женской туфельке с неимоверно высоким каблуком.

— Вадим! Ах! М‑мм! — донеслось из спальни.

Стоны незнакомой дамочки на фоне похрюкивания ее мужа Вадима показались сейчас Кате самыми отвратительными звуками на земле. Подчиниться первому желанию развернуться и броситься прочь было невозможно. Молодую женщину просто покинули силы. Враз она стала слабой и беспомощной. Катя медленно опустилась на подставку для обуви.

Крики из комнаты заглушил гул в голове.

«Как он мог?! — пронзил сознание первый пришедший на ум вопрос, который сменил следующий: — Почему такое могло случиться, и именно со мной?»

Они были женаты год. Он — высокий, голубоглазый, с голливудской улыбкой и мощным торсом шатен. Она — кареглазая брюнетка со строгим взглядом учительницы. Их познакомила подруга Лена. Она притащила Катю в спортзал, где Вадим был завсегдатаем. Впрочем, Лена имела виды на его дружка Ивана, но, ввиду того что парни были всегда вместе, она испытывала дискомфорт. В результате у подруги так ничего и не вышло. Иван оказался обыкновенным бабником и после нескольких ночей потерял к Лене интерес. С Вадимом все было иначе. Катя подружилась с ним, и у них закрутился бурный роман. Он — тренер по плаванию, она — преуспевающая бизнесвумен. Как в красивом кино. Жесткий регламент, постоянные отъезды не давали получше узнать Вадима. Конечно, Катя могла нанять частного детектива, чтобы тот занялся его персоной. Но она, всю жизнь мечтавшая о счастливой и светлой любви, не хотела омрачать эти чувства, по сути дела, предательством.

Первый удар был нанесен на презентации нового проекта. Катя появилась там в сопровождении Вадима и вскоре поймала на себе насмешливый взгляд одной из приглашенных дам. Вскоре выяснилось, что Вадим — обыкновенный стриптизер. И все же чем-то из ряда вон выходящим для Кати это известие не стало, даже наоборот. Подобных примеров пруд пруди, что неудивительно — ведь маленьких, лысых и толстых не берут в стриптиз-клубы. Тем не менее под ее давлением Вадим оставил эту работу и устроился по своей основной специальности, ведь перед этим он успел окончить институт и был радиоинженером.

Вчера Катя улетела в Челябинск. Нужно было на месте разобраться с проблемами одного из постоянных поставщиков товара. Управилась за один вечер и без предупреждения вернулась уже на следующий день…

Она не заметила, как стихли крики, и вздрогнула, когда дверь в спальню распахнулась. Впрочем, для белокурой девицы с пышными формами встреча с нею так же оказалась полной неожиданностью. Дико закричав и прикрыв лобок ладошкой с неимоверно длинными ногтями на растопыренных пальцах, девица, вместо того чтобы вернуться назад, бросилась в ванную.

— Вот там ты и умрешь! — Катя решительно встала и направилась в кухню.

— Ты откуда взялась? — Прыгая на одной ноге, в дверях спальни появился Вадим. Он пытался надеть брюки, но это у него не получилось.

— Мразь! — Давясь слезами, молодая женщина прошла мимо.

— Что ты собираешься делать? — ужаснулся муж, когда услышал, как на пол полетела подставка для ножей.

— Сейчас узнаешь! — Взяв небольшой топорик для разделки мяса, Катя вернулась в коридор.

— Не смей! — Вадим вытянул вперед руку, а второй, подобно своей пассии, прикрыл мужское достоинство штанами, которые так и не смог надеть.

Он знал характер своей жены. Именно жесткость, напористость и целеустремленность позволили стать ей одной из первых леди столицы.

Смешно подпрыгивая на одной ноге, он стал пятиться, однако не удержался и полетел на спину. Грохот и крик подействовали на Катю как ушат холодной воды. Ну, разнесет она ему череп. А что потом? Сидеть за эту мразь? Состояние аффекта не в счет. Не ударила тем, что подвернулось под руку, а прошла на кухню; значит, контролировала себя. Хотя, если нанять хорошего адвоката, можно и выкрутиться. Только зачем? По-видимому, на роду написано умереть в одиночестве.

Неожиданно ненависть улетучилась. Катя выронила топорик:

— Когда я приду, тебя здесь уже быть не должно.

С этими словами она прошла к выходу.

— Катя! — Муж торопливо поднялся, наконец натянул штаны и засеменил следом: — Погоди, я тебе все объясню!

— Зачем? Я и так все вижу. — Она медленно обернулась: — Что, женился из-за денег?

— Зачем ты так говоришь? — Его глаза забегали.

— Чего тебе не хватало? — стараясь скрыть дрожь в голосе, спросила она. — Хорошо, согласна. Мало уделяю тебе времени. Да и зарабатываю… Комплекс у тебя возник. Слышала, и предупреждали. Так хотя бы в дом не водил. Что соседи подумают?

— Соседи? — Неожиданно его лицо сделалось злым. — А то и подумают, что никому ты не нужна, кукла крашеная! Ведь нормальные мужики на тебя и не смотрят. Что, думаешь, говорили, когда узнали, что я танцор? Просто куражилась. Сняла на ночь, да и оставила. Как игрушку! Чтобы от других не отличаться. Что тебе стоит?

Катя не верила своим ушам. Ее теплый и ласковый Вадим на глазах превратился в монстра. Она даже подумать не могла, что с его губ, нашептывающих по ночам на ухо, словно сказку, признания в любви, могут слетать такие ужасные слова.

Обиднее всего было, что ее, так легко разбиравшуюся в людях, облапошил какой-то не состоявшийся в жизни проходимец. Невольно она поняла, что сама виновата в том, что сейчас слушает эти грязные слова. Ведь чувствовала, что не откровенен он до конца, но не хотела верить.

Улица встретила ее чириканьем воробьев, запахом молодой листвы и оттаявшей земли. Катя брела по тротуару, удаляясь все дальше и дальше от дома, который вмиг превратился в серый и мрачный замок с холодными стенами.

* * *

Матвей сбежал по осыпающемуся склону на дно оврага. Сзади нагонял Ткач. Микрофон переговорного устройства передавал звуки его дыхания в эфир. Казалось, он дышит в ухо, на которое надет головной телефон. Не сбавляя шага, Кораблев переложил «Вал» в левую руку, поправил косынку и оглянулся. Ткач бежал сзади. След в след… Матвей развернулся вперед и тут же чуть не снес ногой едва заметную на фоне нежно-зеленой травы «растяжку». Он сильнее, чем надо было, подтянул колено к груди.

— Фу! — вылетело со слюной.

Шаг получился длиннее. Перелетев через натянутую поперек тропинки проволоку, снова обернулся. Ткач быстро сообразил и спокойно перешагнул через «сюрприз». В принципе ничего страшного не произошло бы, зацепи ее Матвей. В отличие от боевой гранаты здесь была сигнальная мина. Выстрелив вверх ракетой, она попросту дала бы знать руководителю занятия, что один спецназовец «убит».

— Понаставили тут, — через силу улыбнулся Ткач.

Матвей промолчал. И так дыхание сбил. Любая фраза давалась с трудом. Отмахали уже около пяти километров, не прогулка. По пути преодолели реку, по канату перебрались через ров, который условно назывался ущельем, забор под напряжением и «скалу». На искусственное сооружение высотою чуть ли не с пятиэтажный дом полагалось взобраться и спуститься без страховки. Закрепленные на бетонном основании гранитные глыбы были довольно удобны для такого способа. Однако это отбирало много сил. Кроме этого, практически после каждого препятствия появлялись цели. Тяжело стрелять, если еще ходят ходуном руки, глаза застилает пот, а воздуха катастрофически не хватает.

Слева раздался хлопок сработавшего пиропатрона. Из-за кустов появился надувной муляж бандита в чалме. Матвей вскинул удлиненный глушителем ствол «Вала» и надавил на спусковой крючок. Резиновая мишень стала сникать и повисла на кустарнике погасшим куполом парашюта.

Стены оврага с каждым шагом расступались. Он становился шире. В устье уже росли мелкие сосны. Наконец Кораблев разглядел справа и слева от тропинки по паре красных и белых флажков. Все, вышли на рубеж прекращения огня. С этого места стрелять нельзя. Однако секундомеры еще отсчитывают время и остановятся, когда спецназовцы окажутся у наблюдательной вышки.

Впереди, за деревьями, стало видно разбитый лесной проселок, по которому, мягко урча, катился БТР. Вадим повернул ему наперерез. Завидев бегущих спецназовцев, водитель сбавил скорость. На броне уже сидели Рыкунов и Дымов. Оба выглядели уставшими. Раскрасневшиеся лица лоснились от пота. Их пара шла параллельно вторым маршрутом. Он отличался тем, что там был разрушенный дом, который нужно было осмотреть, и полоса риска, где спецназовцев обстреливают из пулеметов боевыми патронами. Теперь они должны были вместе вернуться на исходный рубеж.

Матвей поравнялся с БТР и ухватился за поручень.

— Стой! — раздался голос Дыма.

Бронетранспортер замер.

Кораблев забросил на скобу ногу, подтянулся и влез на броню. Следом забрался Ткач.

— Поехали! — крикнул Рык.

Корпус машины вздрогнул и мелко затрясся.

— Ну как? — спросил, пытаясь перекричать шум, Рык.

Вместо ответа Матвей показал большой палец.

— А предчувствие? — насмешливо глядя на него, задал он следующий вопрос.

Матвей невольно посмотрел на Ткача. О чем-то сосредоточенно размышляя, лейтенант смотрел вперед. В груди вновь пробежал неприятный холодок тревоги.

«Паникер», — подумал про себя Кораблев. Однако что-то не давало отвести взгляд от Ткача в сторону. Что?

Нависшая над дорогой ветка заставила всех пригнуться. БТР круто повернул влево. Лес кончился. Дорога пошла под уклон, вдоль русла почти пересохшей речки. Напряжение Матвея усиливалось. Здесь еще один поворот, а водитель не сбросил скорость. Справа — железнодорожная насыпь, в конце которой стояли три пассажирских и один товарный вагоны. Это учебное место по отработке самых разных вопросов на железнодорожном транспорте. Небольшой состав привезли на большегрузных трейлерах в прошлом году. Рота обеспечения учебного процесса сделала насыпь, уложила несколько десятков метров рельсов, на которые их и установили. Периодически спецназовцы проводили здесь занятия. С завидным постоянством на окна устанавливались новые стекла, обожженные места закрашивались. Хоть сейчас цепляй к подвижному составу — и в путь.

— Нет, — одними губами проговорил Матвей.

Гул двигателя превратился в вой.

— Что он делает? — раздался голос Дыма.

Дальше все произошло как в замедленном кино. Корпус бронетранспортера вдруг подлетел, и его понесло к насыпи.

— Прыгай! — крикнул Матвей и оттолкнулся от брони.

Уже в полете он понял, что мучило его, когда он смотрел на Ткача… Ремень «Вала», который лежал у друга на коленях, свалился и зацепился за крюк, к которому обычно крепился конец веревки, удерживающий свернутый в рулон тент. Матвей ударился о землю, перекатом смягчил падение и тут же встал на ноги. Раздался страшный грохот и лязг. В тот же момент он увидел, как качнулись вагоны. Кораблев зажмурился, однако в следующий момент открыл глаза и устремился к уже замершему на месте БТР.

* * *

Катя не могла сообразить, проснулась она или вовсе не спала. Поняла, что смотрит в окно, только тогда, когда заработал будильник. Вытащив из-под одеяла руку, не глядя, нащупала пищащего зайца с циферблатом вместо мордочки и надавила на расположенную между пластмассовых ушей кнопку. Перед сном она даже не задернула шторы, и солнце щедро заливало светом и теплом всю комнату. Несмотря на прекрасное утро, веселое щебетание птиц за окном, на душе было тоскливо. Наступившего лета она не замечала.

На балкон стоящего напротив дома выбежали дети, и Катя еще некоторое время отрешенно наблюдала за двумя белокурыми головами, торчащими из-за ограждения. Не хотелось ничего делать. Даже дышать.

В ванной Катя долго рассматривала себя в зеркале. Уставший взгляд, припухшие веки. Уголки губ опустились, и когда-то жизнерадостное лицо женщины состарилось на добрый десяток лет. Она сдула свалившийся на лоб локон и плеснула водой в зеркало, словно желая смыть отражение.

Душ немного взбодрил. С чашкой кофе она подошла к окну. За ним по дорожке, толкая перед собой коляску, спешила молодая мама. «Интересно, куда так рано? — удивилась Катя и оглянулась на часы. — Господи, опоздала!»

Во дворе ждал новый сюрприз. Мотор машины оказался заглушенным, хотя Катя отчетливо помнила, как завела двигатель через окно брелком. Она уселась за руль, повернула ключ зажигания. Двигатель едва слышно заурчал, однако тут же затих. Молодая женщина посмотрела на приборы. Так и есть — бензин на нуле. После того как она выгнала Вадима, стала совсем рассеянной. Накануне вновь проехала мимо заправки.

С трудом вспомнив номер трамвая, идущего по улице, на которой располагался офис, Катя на одном дыхании добежала до остановки.

В офис она пришла на полчаса позже обычного. И здесь охранник, поздоровавшись с ней, ухмыльнулся. А может, показалось? Катя вбежала на второй этаж.

— Здравствуйте, Екатерина Сергеевна! — нарочито громко поприветствовала секретарша Вика и украсила свое личико дежурной улыбкой.

— Свари мне кофе, — вместо приветствия бросила Катя и вошла в кабинет.

Она сняла плащ, аккуратно повесила в шкаф, причесалась и постаралась настроиться на рабочий лад. Пытаясь сосредоточиться, рассеянно пролистала сделанные накануне в ежедневнике записи, но не смогла разобрать и половины каракуль. Однако общая картина на предстоящий день более-менее прояснилась. А именно: неотложных задач на сегодня не планировалось. Нужно было лишь подписать несколько приказов на вновь принятых на работу сотрудников. «Можно было и не приезжать, — неожиданно подумала она. — Действительно, зачем я здесь нужна? Ведь зачастую делать абсолютно нечего. Со всем справляются многочисленные помощники…»

Компания «Маленькая страна», основанная Катей пять лет назад, уверенно чувствовала себя на рынке игрушек и товаров для детей. Постоянные клиенты, надежные поставщики. В общем, бизнес шел, что называется, в гору. Еще месяц назад она подумывала о филиале в провинции, куда собиралась определить своего возлюбленного.

Телефонный звонок заставил Катю окончательно прийти в себя.

— Приветствую, Екатерина Сергеевна! — раздался бодрый голос начальника отдела договоров Галкина.

— Доброе утро, — поприветствовала она сухо, представив этого слащавого папашу троих детей.

— Воронин у меня сидит, — с ходу перешел к делу Галкин. — Привез образцы из Китая.

— Он их на экспертизу возил? — размышляя, на кого перевалить рутину, спросила она.

— А как же? — удивился Галкин. — По образцу оставил.

— Заключения привез? — заранее зная, что это делается не один день, продолжала засыпать вопросами Катя. Не хотелось сейчас никого видеть.

— Нет, — Галкин растерялся. — Но надо, чтобы вы посмотрели. Пока предварительные договоры оформлять начнем…

— Хорошо, сейчас зайду, — ответила она и положила трубку.

В вестибюле, у бойлера, стояла Вика. В левой руке она держала чайник, в правой — мобильник, по которому говорила:

–…достала всех… Ага. Сучка.

Екатерина вдруг услышала последнюю фразу и невольно замедлила шаг. Странно, в чей адрес так резко? До сих пор секретарша напоминала больше пушистую, немного хитрую белочку из сказки, нежели хищницу.

— Ну ладно, ты только не звони мне больше на работу, а то Карга злиться будет…

«Ну и черт с тобой, коза!» — Катя решила не придавать этим словам значения. К тому же она давно знала, что сотрудники за глаза называют ее Каргой не из-за внешности, а по фамилии, оставив первые пять букв от Каргапольцевой. Катя еще до свадьбы подозревала, что так оно и будет. Но, опасаясь обидеть Вадима, даже не заикнулась о том, чтобы остаться на девичьей фамилии.

Однако у кабинета Галкина ее ждал новый сюрприз.

— Какого черта ты здесь курил? — стонал Галкин.

— А что, пахнет? — испуганно спросил Воронин.

— Воняет! — проворчал Галкин.

Раздался звук открывшегося окна.

— Откуда я знал, что Табуретка припрется? — вздохнул Воронин. — Обычно к себе вызывала.

«Я еще и Табуретка», — с грустью подумала Катя.

— Привыкай, — между тем усмехнулся Галкин.

Катя замешкалась. Войти или нет? Но следующая фраза заставила оцепенеть.

— Не завидую ее мужу, — прокряхтел Воронин.

— Можешь позавидовать, уже свалил! — с радостью объявил Галкин.

— Откуда знаешь?

— Вика вчера сказала.

— Понятно, кто с такой мегерой долго выдержит? — хихикнул Воронин.

«Ну, это уж слишком!» — Катя толкнула двери и решительно шагнула через порог.

— Где игрушки?

Воронин бросился к шкафу, но налетел на стул и с грохотом рухнул на пол, едва не сломав себе шею. Морщась, он поднялся и пробормотал:

— Извините.

Лицо сделалось багровым. Было видно, он с трудом терпит боль в локте, который слегка массирует рукой.

С трудом сдерживая смех, Галкин продолжал стоять у своего стола.

Воронин сгреб с полки ядовито-зеленых попугаев, похожего на леопарда панду, несколько пародий на обезьян, вывалил игрушки на стол и затравленно посмотрел на Катю.

— Да уж… — протянула она.

— Пекинская фабрика. — Воронин переглянулся с Галкиным.

— А я думаю, что сшито в одном из наших подвалов. Об экспертизе можете не беспокоиться. — Она взяла панду, повертела в руках и бросила обратно на стол. — В Китае за такое издевательство над национальным достоянием наверняка расстреливают.

Галкин прыснул со смеху.

— Эти игрушки мы закупать не будем, — жестко сказала Катя. — Если у них такие образцы, могу представить, что они поставят на поток.

— Тут еще детская посуда, соски, бутылочки… — растерялся Галкин.

— Возьми домой, покажи жене, — бросила она, разворачиваясь к выходу. — Если понравится, проект договора мне на стол.

— А при чем тут жена? — удивленно захлопал глазами Галкин.

— Потому что от вас толку никакого нет, — спокойно объяснила она. — Знаете только, как сплетничать да курить тайком в кабинетах. Галкин, Воронин… Не офис, а птицефабрика…

Выходя, она на прощание с силой захлопнула дверь.

* * *

— Значит, говоришь, лейтенант Ткач не смог последовать вашему примеру, потому что ремень его «Вала» зацепился за крюк? — задумчиво глядя на Матвея, проговорил Сенин. — А почему ты его не предупредил?

— Я же все написал. Понял это потом, когда восстановил в голове события последних минут перед столкновением с вагоном, — не скрывая раздражения, ответил Кораблев.

Майор Сенин проводил служебное расследование причин гибели Ткача, которого придавило к вагону корпусом многотонной машины. Лейтенанта протащило несколько метров, в буквальном смысле разорвав напополам. Оказалось, перед поворотом под педаль сцепления попала обыкновенная кружка, выкатившаяся из-под сиденья. Водитель замешкался, не справился с управлением и совершил столкновение.

— Я в курсе всех ваших личных отношений, но обязан запротоколировать ряд обязательных в таких случаях вопросов. — Сенин выдержал паузу, словно давая возможность Кораблеву переварить услышанное, и продолжил: — Вы испытывали неприязнь к старшему лейтенанту Ткачу?

— Вы же прекрасно знаете — нет!

— А может, все-таки испытывали? Он ведь бывал у вас в гостях… Не так посмотрел на жену, вам не понравилось…

— Как вы могли такое подумать? — покачал головой Матвей и даже улыбнулся.

— И все же я не верю в мистику, — майор исподлобья посмотрел в глаза Матвея.

— Я тоже, — согласился Кораблев. — Всему есть научное объяснение. Вы будете передавать дело в прокуратуру или…

— Понимаешь, мне все это видится совсем по-другому. — Майор встал из-за стола, подошел к окну.

— Как? — разозлился Матвей.

— Ты ведь не отрицаешь, что перед занятиями предупредил Ткача о его гибели?

— Да, — подтвердил Кораблев, пытаясь понять, к чему клонит майор.

— А Рыкунов поставил твое пророчество под сомнение, — продолжал развивать свою мысль Сенин.

— Так и было, — кивнул Матвей.

— Странно все получается, — майор развернулся и уставился на Матвея.

— Уж не хотите ли вы сказать, что перед самым столкновением я специально прицепил Ткача к корпусу ремнем его «Вала»? — осенило Матвея.

— Рыкунов и Дымов видели, как вы бросились к нему, но в последний момент спрыгнули, — подтвердил его предположение дознаватель.

Матвей от такого заявления вскочил со стула:

— Ты что, майор, совсем озверел?!

— Сядьте! — потребовал Сенин.

Матвей обошел стол и приблизился к дознавателю:

— Ты что, всерьез думаешь, что я…

— Против фактов, как говорится, не попрешь, — Сенин развел руками. — Решил доказать, что действительно судьбу предсказывать можешь, вот и закинул ремень перед самым наездом…

— Откуда мне было знать, что водителю под педаль кружка попадет? — выдвинул свой аргумент Матвей.

— Не знаю, — честно признался Сенин. — С водителем я еще не общался. А вы с ним случайно незнакомы? Может, кружка появилась после столкновения?

В следующий момент Матвей двинул ему кулаком в челюсть.

Неизвестно, что сыграло большую роль в том, что Кораблев уволился. Сам по себе факт его причастности к гибели Ткача не подтвердился. Однако и опровергнуть его было нельзя. Второй момент, повлиявший на решение генерала подписать рапорт, — это избиение дознавателя. И дело вовсе не в том, что офицер набросился на старшего по званию, находящегося при исполнении служебных обязанностей, что тоже чревато большими проблемами. Просто Матвей служил в ГРУ, где быстро расстаются с людьми, которые не могут контролировать свои эмоции. Он мог — и контролировал. Иначе бы просто убил.

В отличие от линейных частей, где подобная процедура длится по меньшей мере месяцы, здесь уже через трое суток Матвей был гражданским человеком. В военном билете стояла отметка, что уволен он приказом командира одной из частей Приволжского округа. О службе в спецназе ГРУ нигде не упоминалось.

Так или иначе, но расставание с армией проходило болезненно. С одной стороны, было до слез обидно. С другой — он понимал, что не смог бы больше служить в одном подразделении с теми, кто стал свидетелем его пророчества. Кто-то считал, что он попросту «накаркал», кто-то верил в его способности. Однако не всегда он мог предвидеть. Полной неожиданностью была гибель командира группы. А ведь между тем майор Рязанов перед боем к нему подходил. Матвей ему тогда сказал, чтобы ничего не боялся, все будет нормально. Возможно, это и сыграло злую шутку. Командир безбоязненно вошел во двор дома, где, по всем данным, были боевики, и был с ходу убит.

На переосмысление события, перевернувшего все с ног на голову, ушло немного времени, и на третий день своей жизни в новом качестве Матвей купил газету с объявлениями имеющихся вакансий. Однако найти что-то подходящее сразу не удалось. Он звонил, рассылал по электронной почте резюме, ездил на собеседования. Все безрезультатно. Работодателя настораживало военное прошлое Матвея и отсутствие опыта работы на гражданке. Конечно, можно было пойти охранником, но это ему претило. Не мог он после службы в спецназе протирать штаны на входах в офисы.

С другой стороны, тяжело проходила адаптация к новому режиму и распорядку дня. Отсутствие нагрузок и активного образа жизни пришлось компенсировать тренировками в расположенных неподалеку от дома спортзале и бассейне. Но уже через месяц пришлось заменить упражнениями с гантелями дома и пробежками до ближайшего пляжа. Сказывалось катастрофическое ухудшение материального положения. И дело было не только в том, что он перестал зарабатывать. Шла реформа образования, в результате которой Ирина также осталась без работы. А между тем Матвей все никак не мог найти себе подходящего места в жизни. Отношения в семье накалялись. Любовь, романтика натолкнулись на быт. Рано или поздно это должно было произойти, однако случилось в самый неподходящий момент. Возникли проблемы с детским садом. Сработал принцип домино. Одно наслоилось на другое. У Ирины стали сдавать нервы. Все чаще она закатывала истерики, после которых Матвей спал в зале.

* * *

У Кати было много самых разных встреч и расставаний. Как и любая женщина, не раз она рыдала ночами в подушку, считая, что жизнь кончена. Но отчего-то именно размолвка с Вадимом поделила жизнь на две половины. Не сказать, что она любила его сильнее, чем кого-либо раньше, или он относился к ней лучше. Всего по-своему было поровну. И все равно что-то надломилось. Катя впервые призналась себе, что все лучшие годы потратила впустую. Ради чего она сначала училась, потом сутки напролет пахала, как ломовая лошадь? За это время ее сверстницы вышли замуж и обзавелись детьми.

Размышляя над смыслом жизни, после работы она долго бродила по городу. Придя домой, пила кофе и ложилась спать. Утром механически, как робот, собиралась и снова отправлялась в офис, чтобы хоть как-то отвлечься от мрачных мыслей. Но в работе Катя уже не находила утешения. Коллектив стал в тягость. Сложилась парадоксальная ситуация: дома она изнывала от одиночества, на работе — от общения. Ей вдруг стало казаться, что находившиеся поблизости люди читают мысли. Где-то в глубине души Катя понимала, что всем уже давно наскучило обсуждать ее неудачно закончившуюся попытку начать семейную жизнь. Но возникшее в первые дни разрыва с Вадимом ощущение неполноценности, ущербности и несостоятельности переросло в комплекс. Катя ничего не могла с собой поделать. У нее даже возникла мысль продать компанию. Но чем тогда она заполнит свое время в стенах огромной квартиры? Здесь никогда уже не будет детского смеха и пеленок. Она совсем состарится, скрючится и будет коротать вечера у телевизора, роняя слезу за просмотром мелодрам…

Катя не заметила, как прошла до конца улицы и оказалась в сквере. Одетый в оранжевый жилет дворник сметал в кучу прошлогоднюю листву. Сидевший на скамейке старик крошил в ладонь булку и кормил слетевшихся к его ногам голубей.

— А ведь жизнь проходит, — с грустью подумала она вслух.

— Что вы сказали? — неожиданно спросила шедшая чуть позади женщина.

— Нет, ничего, — Катя покачала головой. — Просто задумалась.

— Бывает, — внимательно глядя в глаза, женщина поправила висевший на шее платок. — С вами все в порядке?

— Как бы не совсем, — улыбнулась Катя. — Заметно?

— Вы недавно плакали. — Женщина открыла небольшую сумочку, достала зеркальце и протянула Кате: — Вот, смотрите.

Катя увидела в отражении размытую тушь.

— Вот козлы, — сказала она расстроенно. — Когда покупала, сказали, что вода ей нипочем.

— Сейчас сплошь и рядом только жулики да бандиты, — наблюдая за тем, как Екатерина уголком платочка убирает следы растекшейся туши, вздохнула женщина. — Меня год назад подчистую ограбили.

— Как это? — Катя перевела на нее взгляд.

Женщина убрала зеркальце.

— Квартиру продала, чтобы купить новую. — Она повесила ремешок сумочки на плечо. — И пролетела. Как принято сейчас говорить, попались недобросовестные риелторы. И зачем я в это болото полезла? Клюшка старая!

— Сплошь и рядом похожие случаи. Юристов кидают, что о простых смертных говорить, — попыталась остановить самобичевание незнакомки Катя. — Да и не старая вы вовсе…

— Ну, а как можно назвать человека, который оставил без крыши над головой единственную дочь? — Женщина едва заметно улыбнулась.

— По вам не скажешь, что эта история закончилась плохо, — осторожно заметила Катя.

— Мне помогли, и теперь я счастлива, — подтвердила женщина.

— Как вас зовут? — спросила Катя.

— Татьяна Алексеевна. — Женщина выдержала паузу, словно давая возможность задать следующий вопрос, и добавила: — Вы можете называть меня Таней.

— Как-то неудобно. — Катя вдруг подумала, что, наверное, плохо выглядит, и Татьяна решила, будто у них небольшая разница в возрасте.

— Возраст здесь ни при чем, — словно прочитав ее мысли, неожиданно сказала новая знакомая. — Просто у нас так принято. Зачем условности? Они сковывают, мешают людям быть ближе, а значит, откровеннее. Держат при встрече на дистанции.

— У кого это «у вас»? — Татьяна заинтриговала Катю. У нее был приятный, грудной голос волевой женщины и хорошо поставленная дикция. Карие глаза излучали теплоту. Черные, с отливом волосы слегка тронула седина, которая придавала ей некое благородство.

— Вы не пели в опере? — неожиданно для себя спросила Катя.

— Нет, — отчего-то Татьяна не удивилась вопросу.

Чем больше новая знакомая говорила, тем больше хотелось быть с ней рядом. Это понятно. Сейчас Кате, как никогда, нужен кто-то, кому можно высказаться, поплакаться в жилетку. Мама далеко, да и не расскажешь ей всего. Зачем расстраивать? А вот такой человек, как Татьяна, — в самый раз. Ее словно сам бог послал. И какое ей дело до проблем Кати? Выслушает и забудет.

— Мне муж изменил, — неожиданно проговорила Катя и замолчала.

— Бывает. — Татьяна взяла молодую женщину под руку, словно старую подругу, и повела по дорожке через сквер. — Небось богатый?

— Почему так решили?

— Мы же договорились на «ты», — напомнила Татьяна.

— Не богатый, — покачала Катя головой, глядя под ноги. — Это у меня компания. Он обычный, — она на секунду задумалась, как бы назвать профессию Вадима помягче, — танцор.

— Понятно, — кивнула Татьяна. — Стрекозел, значит.

— Это почему? — Катя повеселела.

— Ветреная работа для мужика — значит, и характер такой, — пояснила Татьяна. — Надо смотреть, кого выбираешь.

— Разве любовь спрашивает? — грустно заметила Катя.

— Любишь? — Таня участливо заглянула в глаза собеседницы.

— Наверное, — кивнула молодая женщина.

— Знаешь что, а пойдем ко мне! — неожиданно предложила Татьяна. — Я здесь недалеко живу. Заодно и расскажешь все.

Квартира у Татьяны оказалась маленькой и уютной. Она проводила гостью на кухню и поставила на плиту чайник. Катя огляделась. Новая знакомая жила скромно. Дешевая мебель, старенький холодильник. На подоконнике, между двумя горшками с цветами, грелся на солнце пушистый рыжий кот.

— Ты сказала, бизнес у тебя, — напомнила Татьяна и села напротив. — Если не секрет, чем занимаешься?

— Не секрет, — Катя положила локти на стол. — «Маленькая страна». Не слышали?

— Конечно, слышала! — Татьяна всплеснула руками. — Надо же! И ты директор?

— Угу, — подтвердила Катя, удивившись, с чего вдруг так восхитилась Татьяна. Хотя, конечно, когда она вот так вот с простыми людьми общалась? Все партнеры, коллеги, конкуренты да Вадим. Вспомнив о нем, вновь расстроилась.

Засвистел чайник. Татьяна вскочила со своего места, бросилась к плите. Через минуту кухню заполнил диковинный аромат ягод, луговых цветов, чабреца и еще чего-то такого, от чего защемило сердце.

— Странный запах, — заметила Катя.

— Это чайный сбор, — пояснила Татьяна и не без гордости добавила: — Сама рецептуру составляю.

Приготовленный Татьяной напиток оказался действительно волшебным. Катя с уверенностью могла сказать, что ничего подобного раньше не пила.

— Нравится? — наблюдая за ней, спросила хозяйка.

— Да, — кивнула Катя. — Рецепт дадите?

— Дам, но ты его не сможешь приготовить, — заявила Татьяна.

— Почему? — насторожилась Катя.

— Я за травкой в лес сама езжу, — пояснила Татьяна. — Это большое искусство — чаек такой готовить. Каждой травке, каждому сбору — свой срок. Вот, например, этот отвар называется «Встреча».

— Как романтично! — восхитилась Катя. — Вы чудесница! Не только чай у вас изумительный. Вы сами хороший и добрый человек. Не знаю, что бы со мной было, не встреть я вас.

Катя неожиданно поняла, что эта женщина, сама того не зная, сделала для нее очень много.

— Ничего особенного, — смутилась Татьяна.

— А бизнес мне уже давно не в радость, — призналась Катя. — Деньги, конечно, хорошо. Но ведь всех их не заработаешь. Раньше, до того как с Вадимом познакомилась, считала, что счастье мимо прошло. Пока подруги замуж выходили, детьми обзаводились, я пахала. Все думала, семья — дело вторичное. А потом вдруг исполнилось тридцать. Отметили с подругой в ресторане, а ночью проснулась — и уснуть не могу. Тоска, мысли разные… Вадима встретила, думала, вот и смысл жизни появился. А он…

— Может, еще наладится все? — осторожно спросила Татьяна.

— Из-за денег он на мне женился. — Кате вдруг стало жалко себя. Она по-детски всхлипнула и заплакала. — Никому я не нужна!

Катя стала сквозь слезы быстро рассказывать Татьяне о том, как собирала стартовый капитал, как пришла первая прибыль, а вместе с ней — парни с бритыми затылками. Как подожгли машину, избили заместителя, а потом обманула подруга. Как звонили по ночам кредиторы… Ее словно прорвало, подобно долго зревшему нарыву.

Она говорила, Татьяна слушала. Неожиданно Катя вдруг поняла, что за окном уже нет того ужасного города с его проблемами и злыми людьми, из которого она пришла в этот дом. Стены, казалось, исчезли, пропало все. Остался стол, на котором вдруг появилась свеча. Этот островок тепла и уюта вдруг стал медленно плыть и вращаться.

— Кругом зло! — сказал Татьяна, не открывая рта, отчего-то абсолютно этим не удивив Катю. — Не надо никому доверять.

При этом взгляд женщины остекленел и стал словно неживой, но отовсюду лилось пение ее голоса. Из темноты Татьяне стал аккомпанировать небольшой оркестр.

«Это ангелы!» — с восторгом подумала Катя. Она не разбирала слов, однако смысл их доходил. Татьяна пела о том, что надо избавиться от обыденности, условностей и всего, что заставляет душу мучиться. Нужно взнестись над миром легким облаком и всем все простить.

— Но как это сделать? — спросила Катя, оказавшись вдруг посреди огромного поля. Кожу ласкал легкий теплый ветерок с ароматами чая, которым поила Татьяна.

— Я тебе помогу! — донеслось откуда-то сверху.

Катя поняла, что впервые за все время после расставания с Вадимом спит глубоким, ровным сном и не хочет просыпаться.

* * *

Матвей с трудом втиснулся между машинами с самого края стоянки. Еще раз глянул на дисплей навигатора. Взял с соседнего сиденья планшет с накладной и уточнил адрес:

— Кирова, сто пять…

Работа водителем-экспедитором в небольшой компании канцелярских товаров не была бы в тягость, если бы не пробки. Как Кораблев ни старался, но, возвращаясь в офис, вновь и вновь выслушивал от менеджера только упреки. Туда не успели, здесь опоздали… «Попробуй сам повози, — думал Матвей, глядя на чистенький воротничок его сорочки. — Мало того что привези, так еще потом тащи эти коробки на себе».

Сегодня заказов было не так много. Однако на дорогах был настоящий коллапс. Последний рабочий день недели. Как продержался месяц? В понедельник обещали зарплату. Много уйдет на ремонт. Оцарапал крыло и раздавил бампер. Но это мелочи. Дальше станет легче. Клиенты у фирмы постоянные, теперь он будет в два раза меньше тратить времени на поиски их офисов.

Подхватив в одну руку упаковку бумаги, в другую — пакет с письменными приборами и лампой, Матвей локтем опустил крышку багажника, надавил на кнопку брелка сигнализации и направился к выходу.

В вестибюле скользнул взглядом по списку компаний. «Форс Мажор» — третий этаж, офис триста шесть. На секунду задумавшись, прошел мимо лифтов, у которых толпилась очередь, и устремился вверх по лестнице.

Не имея возможности постучать, Матвей надавил на ручку и толкнул дверь. Пять столов, вдоль стены — шкафы, забитые папками, на окнах жалюзи. В прохладном воздухе — запах пластмассы и амбре самого разного парфюма. У пластиковой доски на треноге — трое парней в белых рубашках и черных брюках. Чуть в стороне — похожая на селедку девушка. Парень в очках тычет в один из нарисованных маркером кружков с буквой «Р»:

— Я говорю, от процента рефинансирования!

— Вы к кому? — с безразличием в голосе спросила девушка.

— Канцтовары привезли? — Очкарик бросил на Матвея ничего не выражающий взгляд. — Как всегда, под закат рабочего дня…

— Даже недели, — хмыкнул второй. — И бухгалтер после обеда у шефа отпросилась. А это ее кухня.

Он был ниже ростом, но шире в плечах своего дружка.

— Приезжайте в понедельник, — сказал очкарик и, давая понять, что разговор окончен, нарисовал на доске букву «Н». — Значит, налог с…

— Потренировать решили? — перебил его Матвей. — Тля офисная!

Разом свалившиеся проблемы, многочасовая езда по жаркому городу, сидение в пробках сделали свое дело.

— Слышь, ты, — вновь развернулся коренастый и шагнул к Матвею, — мы клиенты, а клиент — что?

— Всегда прав, — улыбнулась девушка.

— Ну, это вы зря! — Матвей разжал руки.

Упавшая на пол лампа разлетелась вдребезги. Первой почувствовала неладное девушка. Она втянула голову в плечи и ойкнула.

Очкарик побледнел, но быстро взял себя в руки:

— Ты чего нервный такой?

— Парень, по ходу, перегрелся, — пробормотал все это время молчавший белобрысый верзила и озадаченно почесал затылок: — Может, «Скорую» вызвать?

— Вызови, — кивнул Матвей. — Только помощь понадобится тебе.

— Почему? — Глаза у белобрысого забегали.

— Я сейчас тебя рвать буду, как Тузик грелку, — объяснил Матвей и шагнул к нему. Под ногами хрустнули рассыпанные по полу авторучки.

— Ребят!.. — растерянно пропищала девушка.

— Ты чего творишь? — Догадавшись, что они перегнули палку, коренастый оглянулся на очкарика: — Может, ты примешь?

— Что? Он уже лампу разбил!

Матвей был от верзилы на расстоянии вытянутой руки. Он не собирался калечить парня, просто хотел унизить. Затрещина ладонью в ухо снесла его под окно. Ударившись головой о батарею, тот тут же вскочил и бросился прочь.

— Уроды, — Матвей развернулся к дверям.

На стоянке его ждала еще одна неприятность. Прижавшись дверцей к заднему бамперу его машины и мигая габаритами аварийной сигнализации, стоял «Ниссан». Отчаянно жестикулируя свободной рукой, хозяйка говорила по телефону. Сразу видно, что попал. Ударила-то она его, когда выезжала, но и он тоже хорош. Машина стояла правыми колесами на газоне, впритык к японскому автомобилю, да еще на половину корпуса на проезжей части.

— Девушка, вы куда звоните?

— А вот и хозяин подошел, — оставив вопрос без ответа, сказала она в трубку. — Нет, молодой.

Матвей подошел, присел на корточки. Бампер цел. На двери машины девушки лишь небольшой след и едва заметная вмятина.

— Ну и чего ты так поставил свой тарантас? — раздался за спиной голос девушки.

— Вы «гайцов» вызвали? — не оборачиваясь, спросил Матвей.

— И ГАИ, и мужа, — стала перечислять девушка.

— Сколько?

— Что? — не поняла она.

— Сколько вы хотите?

— За что?

Он выпрямился:

— За машину.

— Ну, не знаю даже. Я же не специалист. А почему вы полицию не хотите ждать?

— День тяжелый, — Матвей посмотрел на здание, из которого вышел, и вздохнул: — Да и чисто по-человечески я виноват. Просто думал, сразу выйду — вот и приткнулся как попало…

— Я тоже, — девушка развела руками. — Поторопилась. Злая была.

Матвей без сожаления протянул девушке последние триста долларов. Все, что было. Держал, как говорится, на черный день. Судя по всему, именно сегодня он как раз и наступил. Если, конечно, не считать день гибели Ткача, в корне изменивший судьбу капитана Кораблева…

Менеджер сидел за столом, обхватив руками голову, и тупо смотрел перед собой. Взъерошенные пальцами волосы торчали в разные стороны. Он никак не отреагировал на появление Матвея, словно оцепенел.

— Зарплата покрывает расходы? — Матвей сел на стул.

— Трудовую книжку забери, — прошипел менеджер.

— За зарплатой не приходить? — на всякий случай уточнил Кораблев, больше для того, чтобы позлить опостылевшего за этот месяц человека.

— А сам-то как думаешь? — Менеджер поднял на него взгляд. — Скажи спасибо, что обошлось без прокуратуры.

— Спасибо, — Матвей встал.