Без имен

Аля Кьют, 2023

Они не знают имен друг друга. Их связывает страсть и секс. Или не только?Благополучная жизнь Александра Вердена – сплошная фикция. Он возвращается в родной город, чтобы отомстить. Но встреча с таинственной незнакомкой рушит все его планы.Благополучная жизнь Алисы Зориной – сплошное лицемерие. У нее не хватает смелости разорвать отношения с женихом и уволиться с нелюбимой работы. Поможет ли связь с таинственным незнакомцем вырваться из порочного круга?Их судьбы тесно переплетены, но они пока не знают об этом.

Глава 3. Утро

Саша

Я не сразу понял, где нахожусь, но запах, что остался на еще теплых простынях, сразу нарисовал образ красивой скромной девочки, которую я вчера чуть не поимел прямо в электричке. Перелет, аэропорт, вокзал, перрон, ее оргазм и безумный секс-марафон уже в квартире. Открыл глаза. В постели ее не было, но я слышал, как она возится в прихожей. Наверно, одевалась. Не желая терять шанс на новую встречу, я, как был, голый, помчался к двери.

Моя горячая малышка действительно почти удрала. Она возилась с древним замком, одновременно застегивая пуговку на юбке.

— Подожди, — прохрипел я, еще не прокашлявшись после сна толком.

Она вздрогнула и вжалась в дверь, как будто хотела просочиться сквозь нее каким-то невероятным способом. Пуговка все еще оставалась расстегнутой, и я исправил это, а потом взял мою порочную попутчицу за плечи и развернул к себе лицом.

— Останься еще на час, — попросил я, хотя знал, что она не согласится.

Утром все было иначе. Особенно для нее. Хотя мой не различал время суток. Пожалуй, при свете дня она нравилась ему еще больше.

— Мне нужно идти, — проговорила незнакомка, а глаза умоляли не удерживать.

Я убрал руки, но не постеснялся признаться:

— Не хочу тебя отпускать.

Она покачала головой, словно говорила, что тоже не в восторге, но должна убегать. Мы смотрели друг на друга с минуту. Ее глаза жадно шарили по моему лицу. Она вдыхала воздух, задерживая его в легких и кусала губы.

Я не хотел ее отпускать, но и не имел права задерживать силой. Единственное, что у меня было в распоряжении, — это просьба. Просьба, которая даст мизерный шанс увидеть ее вновь.

— Ты можешь прийти сюда, когда хочешь, — проговорил я, моментально понимая, как глупо звучат эти слова. Они нуждались в каком-то физическом подкреплении. То, от чего она не сможет отмахнуться или забыть.

Я не думал, пока доставал ключ из ящика. Ключ, который принадлежал Жене. Это был порыв, сиюминутное желание. Импульс, сродни того, что заставил меня следовать за незнакомкой по перрону, а потом протолкнуться через толпу в вагоне. Я показал ей ключ и бросил его в открытый кармашек сумочки.

— Тебе, — проговорил я. — Ключ от квартиры и таблетка домофона. Ты сможешь войти. Я хочу, чтобы ты пришла, если захочешь. Я буду ждать, красавица.

— Но… — пискнула она и тут же проглотила все возражения и доводы против.

Разумеется, это было абсолютно беспечно вручить незнакомке ключ от квартиры. Тем более, в моей ситуации, когда надо было шарахаться от людей и не доверять никому. Но она ведь сошла со мной на станции, она доверила мне не просто свое тело, а свою жизнь. Ключ — не так много, чтобы уравновесить это. Ключ — это уловка.

Так ничего и не сказав, она встала на цыпочки, обхватила меня за шею, заставляя чуть нагнуться и впилась в мой рот поцелуем. Я застонал от блаженства. Сам не посмел бы ее целовать после сна из-за утреннего дыхания, но сейчас это стало абсолютно не важно. Ей тоже.

Блять, до чего же невероятная девчонка. Разумеется, мой член уже не просто стоял, а подергивался, и я прижал ее к двери, позволяя ощутить масштаб действия ее поцелуя. Но тут щелкнул замок, и моя незнакомка сделала шаг назад. Я чуть не выпал на площадку.

Она хихикнула и, не прощаясь, побежала вниз по лестнице, доставая телефон из сумочки. Я не стал ее удерживать или догонять. Ключ остался в ее сумке. Она вернется, если захочет. Я очень хотел, чтобы она вернулась, но не мог никак на это повлиять. Вернувшись в квартиру, я подошел к окну и увидел, как она садится в такси.

На часах было восемь утра. Скоро придет Карина, а я все еще выгляжу как дерьмо. Правда, чувствую себя весьма неплохо. Хороший секс не решает проблем, но делает жизнь веселее.

Провожая глазами машину, я вспоминал сладкие стоны, которые издавала моя незнакомка. Вроде бы нечаянно, но как будто иных звуков ее рот не мог породить. Она вся была соткана из желания. Чистая страсть толкнула эту скромницу в мои объятия. Член заныл сладкой болью, едва я вспомнил, как ее блестящие каштановые волосы то и дело липли к губам, пока я трахал ее, и она убирала их назад, зачесывая пальцами. Как она несмело, но мужественно брала мой член в рот. Обычно девчонки даже не пытались сделать мне минет. Секс — да, но реально мало кто решался на орал. А она смогла, не струсила, не побрезговала. Я даже не просил. Она захотела.

Мать моя, ну разве можно дрочить, когда яйца и так пустые из-за безумной ночи? Кажется, не только эта милашка превысила все свои лимиты. Я тоже слетел с катушек, забыл про резинку и не исправился, потому что было плевать. Слишком сладко было ощущать ее оргазм без преграды латекса. Хорошо, что успел выйти, не кончил в нее.

От одной этой мысли член заныл. Я попер в душ. Вариантов не осталось. Буду очень чистый и спокойный. Подрочить с утра — чем плохо?

Я настроил воду и упёрся ладонью в стену, обхватил себя, стал двигать по всей длине, вспоминая, как вчера трахал здесь ее. Как она кричала. Как извивалась. Как мыла меня. Как сосала. А потом опять мыла.

Это был лучший гребаный секс в моей жизни.

И, пожалуй, самая приятная дрочка по мотивам лучшего секса. Мне не понадобилось много времени. Я кончил через пару минут, даже чуть расстроившись, потому что не успел вспомнить, как трогал ее прямо в поезде, какими скользкими были мои пальцы от ее влаги, как она кончала на них, кусая губы и безумно таращась в темноту за стеклом вагона.

Блять, можно начинать сначала. И я бы начал, наверно, но голос Карины сбил весь настрой.

— Сашка, где ты? Верден! Ты дома?

— В ванной, — пролаял я, еще слегка пришибленный после оргазма, и стал выбираться.

Замотавшись в полотенце, я вышел и тут же наткнулся на Карину. Она стояла посреди комнаты и смотрела то на меня, то на смятую простынь.

— Только не говори, что снял девку в первый же день, Верден.

— С чего ты взяла? — не очень убедительно удивился я.

— На всю квартиру пахнем сексом. Презерватив в ведре.

Господи, я как будто перед мамой стою. Но и она вряд ли бы меня так отчитывала, скорее, сделала бы вид, что я бесполый ангел и секса не существует. Наехать с порога умела только Карина. Это ее дар и проклятье. Мое проклятье.

— Саш, разве можно? Мы же говорили — никаких контактов, никаких друзей и родственников. А ты тащишь шлюху в квартиру.

Я хотел сказать, что она не шлюха, но не стал. Для Карины это точно не аргумент. Стоит признать, что она была права. Я не должен был позволять себе такого. О моем возвращении и так скоро станет известно, но пока стоило избегать любых контактов. Я ведь мог поставить ее под удар. Не Карину, мою незнакомку.

Но ключ уже был у нее и оставалось надеяться, что я останусь в тени и она, возможно, не придет. Нет, черт возьми, я не мог заставить себя не желать ее возвращения.

— Верден! Ты слушаешь меня вообще? — рявкнула Карина, вытаскивая меня из мыслей.

— А, я — да. То есть, почти. Что ты говорила?

Карина выдохнула раздраженно и опустила руки.

— Говорила, что скучала по твоей наглой небритой морде, придурок.

Я сократил расстояние между нами и обнял ее.

— Я по тебе тоже, стерва.

Мы обнялись наконец. Я прижал к себе Карину, но она почти сразу отстранилась.

Все еще не любит лишние контакты.

— Полотенце сейчас упадет. Надень штаны, Христа ради, — попросила она ядовито. — Ты, кстати, ужасно выглядишь. Что за лес на лице?

Все еще говорит то, что думает.

Я не стал ничего отвечать на это, просто пошел одеваться. У меня остались здесь какие-то вещи. Джинсы налезли, хотя были потертые до омерзения.

— Саша, я тебя умоляю! Мы идем к нотариусу.

— И что? — не понял я.

— У тебя дыра на колене.

— И что?

— Ты издеваешься?

— Нет. Это ведь нотариус, а не светский раут.

— Прошу тебя, надень брюки и рубашку. И побрейся, пожалуйста. Мы опаздываем.

Брюки в шкафу тоже были. Даже костюм. Хороший, итальянский, для переговоров и прочих деловых встреч. Мы не опаздывали, но Карина специально нагнетала и повелевала. Она волновалась, конечно. Хотя мы оба догадывались, что будет в завещании, гарантий все же не было.

Я отвык от деловой одежды, живя в свободной от предрассудков Ирландии. Даже штаны я иногда не надевал на работу, потому что большую часть дня проводил в собственном доме, за ноутбуком, обсуждая все нюансы со спецами дистанционно.

У нас были и офисы. Там, в Дублине, и здесь в Москве. Их построили для удобства сотрудников, которым не нравилось работать дома.

Карина была старой закалки. Она осталась в России и строго придерживалась правил посещения официальных мест. К нотариусу нужно идти в брюках и побритым. Она ушла на кухню, позволив мне голым копаться в шкафу.

Слава богу, брюки нашлись. Они даже не помялись. Я надел их, не боясь получить еще один нагоняй от Карины. Вот с бритьем было сложно. Нашлась только старая Женькина машинка, которая убрала половину моей роскошной бороды. Выглядело это печально. Придется купить станок и побриться как следует. Но Карину устроил и такой вид.

— Наконец похож на человека, — отвесила она мне комплимент.

— В душе я все равно Биг Фут, — не сдержался я.

— Хоть Биг Бен. Поехали.

Сев в Женину машину, я испытал странные чувства. Запоздалая боль сжала сердце. Меня замутило. Я вспоминал, как брат просил поехать с ним в салон, как мы ржали, словно дети, которым на голову упал мешок денег. Как странно себя чувствовали, разбогатев настолько, что могли купить новую машину. Женька был слегка сдвинут на авто. Он постоянно менял их, покупая все лучше и лучше с каждым годом. Начав с Пежо 307, он дорос до новенького Паджеро.

Меня никогда не возбуждали тачки. Я предпочитал недвижимость. Первая квартира, в Италии, была куплена по моему настоянию. Потом в Лондоне и Дублине. Но дома я себя чувствовал только в ветхом Подмосковье, в квартире бабушки и дедушки.

— Зачем было ехать в нашу глушь, Сань? — снова ворвалась в мои воспоминания Карина. — Я бы забрала тебя в Москве где-нибудь, в гостинице.

— Ненавижу гостиницы, пробормотал я. — И Москву терпеть не могу.

— Знаю. Оба вы одинаковые. Провинциалы до мозга костей.

Она замолчала и не проронила ни слова до конца пути. Карина говорила про Женю, словно он был жив. А я не понимал, нравится мне это или нет. Полгода прошло со смерти брата. Кажется, не только я бегал от смирения и принятия. Его жена, вдова теперь, тоже не особенно верила в реальность. Но мы оба знали, что реально и что нет. Мы оба хотели действия. Хотели мести. Или возмездия.

Чего-нибудь, кроме бездействия.

Нотариус и оглашение завещания были первым шагом. Возможно, они станут и толчком к действию. Ни я, ни Карина не смогли смириться за полгода.

Нотариус ждал нас в кабинете. Обстановка была слишком уж простой для столичного стряпчего. Только бриллиантовые запонки на рубашке выдавали дельца в сухом, как урюк, дядьке неопределенного возраста.

Над его креслом висел портрет президента. Он смотрел на нас всех с прищуром и укоризной одновременно. Словно веб-камеры, а не глаза. Даже его портрет напрягал. Он мне никогда не нравился. Я игнорировал выборы, а вот Женька ходил и голосовал. И Карина тоже. Они оба думали, что это начало новой эпохи. Возможно. Он бодро начал, разогнал министров, взял курс на реформы и борьбу с бюрократией и коррупцией. Но до нас это все то ли не дошло, то ли не сработало. Методы ведения бизнеса даже в Подмосковье остались старые. Эти методы и убили моего брата.

— Город Москва, Московская область, Российская Федерация, двадцатое августа *** года. Я, Верден Евгений Ильич, тысяча девятьсот девяносто первого года рождения, проживающий в городе Москве по улице Стаханова, в доме… — читал нотариус монотонно и четко одновременно.

Он усыплял меня. Я едва ли разбирал, какой там дом у Женьки был по прописке, не сразу вспомнил, что он специально прописался в Москве, чтобы отправить туда Карину с сыном. Сам он оставался в городе, до конца уверенный, что наш офис должен быть именно там, где все началось.

— Настоящим завещанием делаю следующее распоряжение, — продолжал подбираться к сути стряпчий. — Из принадлежащего мне имущества квартира сорок восемь в жилом доме под номером пятьдесят четыре, а также земельный участок по улице ***, находящийся в городе ***, я завещаю своему брату, Вердену Александру Ильичу.

Первым номером он указал меня. Участок и квартира. Как мы с Кариной и предполагали. Я почувствовал, как она взяла меня за руку, и повернулся, пропуская содержание статьи тысяча сто сорок девять, которая была разъяснена Женьке нотариусом.

Карина кивала, как бы подтверждая наши планы. Мы не говорили об этом с того самого вечера в Дублине, когда она прилетела ко мне и заявила, что нашла полезного человека. Я тогда ее отговаривал, но сегодня чувствовал себя обязанным идти до конца.

Нотариус перечислял все остальное имущество, которое Женя отписал жене и сыну. Квартира в Москве, машина, офис на Якиманке и половина компании. Формальности. Мы все давно разделили. Российская часть нашей компании прекрасно функционировала с помощью Карины. Только несчастная земля в Подмосковье не давала покоя.

— Настоящее завещание составлено в двух экземплярах, каждый из которых собственноручно подписан завещателем. Один экземпляр завещания хранится в делах нотариуса города Москвы Гербера М.С., а другой экземпляр выдается завещателю, Вердену Евгению Ильичу.

Нотариус закончил. Как в тумане я слушал о протоколе, потом подписывал, что-то даже говорил, даже улыбался, кажется. Уголками губ, вежливо, как положено.

Сев в машину, я никак не мог избавиться от головокружения. Словно все неслось вокруг меня со страшной скоростью. Заземлила меня опять Карина.

— Бегун наш выходил на связь. Его хозяину не нравится сумма отката. Они торгуются с Крыловым. Как могут. Пытаются сбить цену.

— Вряд ли у них получится, — проговорил я, протирая глаза.

— Нам это на руку.

— Знаю.

— Саш, ты ведь не соскочишь.

Я повернулся к ней, посмотрел в глаза.

— Полагаешь, я оставлю тебя наедине с этим дерьмом?

— Ты же уехал в Дублин. Оставил нас здесь.

— Это разные вещи, — я повысил голос.

Карина вздрогнула, не ожидая от меня такого.

— Прости, — буркнул я.

— И ты меня.

Мы обнялись. Я поцеловал ее в макушку и прошептал.

— Боюсь за тебя, Карин. Правда. Мы лезем в такое дерьмо, от которого можно стать не просто вонючим, но и…

— Мертвым, — закончила Карина.

Она отстранила, сверкая на меня своими полубезумными глазами фаталиста.

— Мертвее Женьки я не стану. Да и не собираюсь. Скорее, всех этих уродов сведу в могилу. Или по этапу отправлю.

— Я сам тебя немного боюсь, когда ты так говоришь.

— И правильно, Верден. И правильно, — подмигнула она самодовольно и завела мотор, продолжая прерванный разговор о бегуне. — Когда Крылов в очередной раз откажет, мы выйдем на арену.

— Что с этого бегуну? — уточнил я.

— Выгода. Прямая. Ему проще договориться с нами, чем с государством.

— С государством лучше вообще не договариваться.

— Это точно, — подтвердила Карина, выруливая на шоссе.

Почти сразу мы встали.

— Ненавижу Москву с ее пробками, — пробормотал я, откидывая годову назад на сидение.

— Я тоже не в восторге, но жить в пригороде — еще хуже.

— Едва ли.

— Куда тебя отвезти? Домой?

— Отвези к жене, — попросил я, но тут же передумал. — Нет, поехали к вам. Хочу увидеть Кирюху. Он ведь еще здесь?

Карина улыбнулась, вся засияла. Она не любила ездить на кладбище. Женя был в ее сердце, а не под могильной плитой. Она одобряла мой выбор — быть рядом с семьей брата, а не у холодного мрамора.

Мы заехали за Кириллом, пошли в Парк Горького, объелись мороженого и сосисок, я чуть не блеванул на бустере. И даже продолжение тошноты до конца дня было лучше скорби и слез, которые я собирался сцеживать на кладбище.

Кирюха не хотел меня отпускать, Карина тоже настаивала, чтобы я остался, но Москва даже в их квартире проникала в меня, раздражала и словно пыталась выплюнуть. Я не стал спорить с ней, вызвал такси и уехал домой. В ту квартиру, которую мы с Женькой получили от бабушки. Там я чувствовал себя Верденом. Там был мой дом, мои корни. Там мне нужно было подумать обо всем.

Но мысли почему-то снова и снова возвращались к моей прекрасной незнакомке. Я отгородился от мести, от интриг и боли. Я хотел мою порочную нимфу. Я мечтал о ней. Я вспоминал ее стоны и прилипшие к губам волосы снова и снова.

Выйдя из машины у подъезда, я решил зайти в магазин, купил себе нормальный станок и наконец сбрил остатки бороды. Теперь я снова был похож на Александра Вердена. Снаружи во всяком случае.